Заключительное слово по итогам обсуждения доклада «современное состояние и тенденции развития мирового хозяйства» на заседании плановой комиссии наркомата земледелия рсфср

шаль 1927 г.'

…Я остановлюсь на важнейшем пункте — на политике цен. Во-первых, здесь указали, что моя позиция направлена якобы против сельского хозяйства и, несомненно, приведет к снижению цен на сельскохозяйственные продукты, но с другой стороны, не даст того, что я хочу, т. е. одновременно снижения цен на другие товары. Не дает она этого потому, что меры, которые я пдедлагаю, нереальны. Это, между прочим, подтвердил и тов. Попов и последующие оппоненты. На это я отвечу следующим. Если такими мерами, которые я предлагаю, а именно снижением цен на сельскохозяйственные экспортные товары и одновременным снижением на другие товары розничных цен, будет достигнуто только снижение цен на сельскохозяйственные товары, в частности на хлеб, то я на это могу сказать: значит, эта система мер не была принята, значит, была принята другая система мер. Но что касается цен на хлеб, то во всяком случае эти цены снижаться будут. Этот вопрос уже предрешен, и я могу назвать цифры… И я рядом с этим выдвинул тезис о необходимости снижения цен на другие товары, мотивируя его тем, чтобы не создавать разрыва между ценами на промтовары и сельскохозяйственные товары, а во-вторых, тем, что снижение цен есть основная мера для поддержания покупательной силы рубля.

Между прочим, я должен сказать, что, когда проводилась денежная реформа, тогда газеты проводили анкету среди экономистов, и «Сельскохозяйственная жизнь» обратилась ко мне с вопросом относительно денежной реформы. И вот тогда уже мне казалось, что нужно было принять курс дефляционной политики более крутой, чем он был принят. Мне казалось, что уже тогда нужно было решиться на более медленный, но зато более верный темп развития сельского хозяйства. Эго мне и тогда казалось.

Возможно, что этот тезис относительно снижения цен на другие товары не будет принят, хотя разговор об этом идет и даже существует комиссия.

Единственная мера, которую я считаю необходимой, — это соответствие политики в области денежного обращения и кредита и, если хотите, товарная интервенция из-за границы. Так как вторую в^[1]

сколько-нибудь значительном масштабе провести невозможно, так как она возможна только в ограниченном масштабе, я это сам прекрасно понимаю, я выдвинул эту основную меру — соответствующая политика в области денежного обращения и кредита. И тот, кто знает денежное обращение и факторы, которые его определяют, тот не решится сказать, что не это решительная мера в политике цен. Я сказал бы, что это основная мера в области денежного обращения.

Тут вывешена диаграмма', характеризующая движение цен за границей. Все страны после 1924 г. дают тенденцию понижения цен, особенно Англия, Америка, и даже инфляционирующая страна — Франция при пересчете цен на золото дает понижающуюся кривую. Германия также дает резко понижательную тенденцию в движении цен. Чем добыта эта кривая, кроме инфляционирующих стран? В Германии — благодаря политике в области кредита и денежного обращения, в Англии — после реформы Черчилля путем дефляционной политики, в Америке — политикой в области федерально-земельного управления. Кроме этих факторов, я не знаю никаких примеров мер к снижению цен, кроме денежной и кредитной политики, потому что все другие меры, как, например, повышение производительности труда и, следовательно, удешевление стоимости производства, это, конечно, тоже мера, но она имеет отношение к определенному кругу товаров и не может иметь общего значения. А у нас такая^^очка зрения проводится, как, например, т. Громан в СТО заявил: что вы говорите, что денежные факторы оказывали влияние на движение цен, тут другие факторы. Вот, говорит, возьмите конкретно — у нас не хватает мешков и благодаря этому повысились цены на ряд товаров, где требовались мешки; затем у нас слишком много закупили досок при малой рубке леса и поэтому доски повысились больше, чем другой товар. Все это совершенно верно, но это никак не объясняет, почему же когда повышались цены на доски более значительно, когда повышались цены на товар, продаваемый в мешках, почему повышались цены на другие товары. Когда мы одних товаров закупили слишком много, почему повышаются цены на другие товары? Я несколько удивляюсь контртезису о том, что политика в денежном обращении не может быть действительна. Я ссылаюсь на всю историю денежного обращения и указываю, что она действительна. Она была действительна и у нас, когда мы вели одну кредитную политику. Движение цен за более долгий период показывает, что цены не имели тенденции к повышению, но когда мы повели либеральную политику, они повысились.

Теперь о паритете. Было указано, что я его не коснулся. Я в свое время показывал, что политика поддержания легального паритета для червонца оказывала депрессирующее влияние на наш экспорт. Но в то же время я высказывался за то, что я считаю невозможным в данных условиях отказаться от политики паритета не столько по экономическим причинам, сколько по целому ряду других условий. Положение с паритетом мне представляется более ясным, чем когда-либо. Здесь имеется диаграмма отклонений в процентах паритета покупательной силы нашего червонца от курса иностранной валюты в Москве. Вы видите горизонтальную линию, а над ней непрерывно вьется другая линия, особенно в 1926 г. Это означает, что в то время, как мировая цена понижалась, наша растет. Это означает, что наш червонец не соответствует на внутреннем рынке той покупательной силе, которую мы искусственно придаем ему при сделках на доллары и фунты в Москве. Но дело заключается в том, что, если бы сейчас, когда денежный рынок уже одержим некоторой паникой, когда курс подскочил до 18 руб. и т. д., и если бы государство в данный момент объявило бы, что курс червонца упал, что оно само признает обесценение, это будет иметь то же значение, если бросить на соломенную крышу крестьянского дома горящую спичку. С этим играть нельзя. А между тем один только скачок валютного курса в Москве отразился на заграничном рынке: курс червонца немедленно понизился. Вопрос сводится к тому, чтобы подвести под паритет здоровую базу путем приближения нашей цены к мировой цене, а путь приближения наших цен есть путь снижения наших цен, потому что мировые цены не имеют перспектив повышательной тенденции.

Еще один вопрос, который связан с политикой цен и паритетом. Было указано на то, как легко снизить сельскохозяйственные цены и как можно натолкнуться на нереальности. Указывалось при этом на лен. Здесь вы не совсем правы. Льняная кампания шла действительно успешнее, чем в прошлом году; заготовки льна в декабре дали большой скачок. Но имейте в виду, что льняные заготовки в этом году превышают соответствующие заготовки прошлого года на 35 %, а это в сущности небольшая величина — это едва покрывает превышение урожая этого года над прошлым годом. А экспортные операции были еще менее успешны. Это объясняется тем, что мировой рынок находился в понижательной тенденции по отношению ко льну, это объясняется и тем, что наш уровень цен был слишком высок. Сейчас в Конъюнктурном институте мы проделали очень интересную работу, которая имеет определенное практическое значение. Мы пытались определить, насколько наш уровень цен выше или ниже уровня цен в некоторых странах на мировом рынке — в Англии, Соединенных Штатах и Германии. Сравнить уровень наших цен только по индексу очень трудно, потому что состав индексов различен. Поэтому мы брали те же товары, в тех же случаях и условиях и провели сравнение, приняв наш уровень за 100. До войны мы имели следующее положение: наши цены на сельскохозяйственные товары были значительно ниже мировых, в том числе и американских; промышленные цены стояли выше мировых, почему мы и ввозили иностранные фабрикаты и вывозили сельскохозяйственное сырье. А сейчас мы имеем такое положение: промышленные цены в 2,5 раза превышают мировые, а сельскохозяйственные сравнялись с мировыми. Мы лишены всякой экономической основы для вывоза, мы не можем рентабельно вывозить какой-либо товар. Я считаю, что совокупность предложенных мер должна помочь выйти из этого положения, и если этого не будет, то, значит, предложенная система мероприятий не была проведена и, следовательно, была проведена другая система, которая, по-моему, была ошибочной…

Последнее замечание касается перспектив хлебной кампании. Вы высказываете ту мысль, что мужик повезет хлеб в противовес моим сомнениям. Я же говорю: если будет урожай, если будет создана соответствующая обстановка, то мужик повезет; у мужика нет злой воли, чтобы уклоняться от продажи. Но, во-первых, будет ли урожай, а во-вторых, будет ли соответствующая обстановка. Позвольте указать, что обстановка 1923 г. и обстановка 1926 г. во многих отношениях различны. В 1923 г. деревня была боса и раздета. Сейчас мы имеем такое положение, что хотя у деревни и выросли потребности, но деревня не находится в таком положении, чтобы по какой-либо цене вести продукты. Я считаю, что в вопрос о хлебозаготовках должны быть введены какие-то изменения. Сейчас идут разговоры о принятии ориентировочной цены. Я боюсь, что эта ориентировочная цена превратится в цену, по которой будут вести всю кампанию, и может оказаться, что она будет несколько ниже или выше. План должен строиться таким образом: какая-то прикидка есть, но эта прикидка должна включать известные пределы для маневрирования. Цены наши заготовительные следует строить в согласии с мировыми ценами. Та реальная цена, которую нужно взять заготовителям, она должна дифференцироваться по районам исходя из условий экономического положения на территории Союза. Только тоща мы подойдем к единству рынка. Назначать цену ще-нибудь на Варварке и считать ее экономическим законом нецелесообразно. Реальная цена должна учитывать мировую цену.

Поэтому я, например, даже думаю, что нам нужно отказаться при построении контрольных цифр от контрольных цифр по денежному обращению и по кредиту, потому что это совершенно ненужные и принципиально ошибочные цифры. Я думаю, что это чрезвычайно важное положение введет гибкость во всю кампанию. Другое важное условие, отчасти в моих тезисах освещенное, — это вопрос об обеспечении резерва, вопрос о построении торгового аппарата и проблеме управления торговым аппаратом…

Я внутренне протестовал бы против того, чтобы объяснять все наши беды инфляцией. Это верно, но это и неверно. Если смотреть на вопрос поверхностно, то да, переживаемое затруднение можно обозначить термином «инфляция». Но концепция моя заключается в том, что мы имеем отсутствие реального накопления и попытку создания денежного финансового капитала не путем реального накопления. Но именно это стремление и эта попытка создания финансового капитала на фиктивной базе не могли быть осуществлены иначе, как системой инфляции. Если хотите, у нас не столько была инфляция в области денежного обращения, как в области кредита. Именно она-то и вытекает из попытки найти базу для подъема в создании фиктивного денежного капитала. Я думаю, другого пути для подъема у нас нет. Но вот у нас какой был путь: в самой природе нашего подъема были объективные границы, которые нельзя было переходить, а мы их перешли. В этом весь вопрос. Поэтому у нас был бы подъем и могло бы не быть инфляции, потому что мы могли бы быть несколько умереннее в создании этого фиктивного денежного капитала.

Между прочим, в самой структуре планового хозяйства, как бы оно ни организовывалось, есть одна черта, которая недостаточно осознается, а между тем она имеет колоссальное значение. Эту черту я хочу иллюстрировать на конкретном примере. Сейчас, например, уже надо готовиться к хлебной кампании. Это все прекрасно сознают. Но для этого нужно определить хлебный баланс, нужно определить, каков будет уровень цен, нужно определить, на сколько нужно будет финансировать, нужно определить, какова будет мировая цена. Но чтобы знать все это, мы не имеем данных, даже не имеем определенных видов на урожай. Урожай мы, вероятно, определим в октябре месяце. Однако жизнь не ждет, и это значит, что нам надо предвидеть. Но так как мы не имеем дара предвидеть и так как мы не имеем исходных данных, то мы не гарантируем, что мы не ошибемся. И ведь нельзя не просчитаться, потому что нет данных для того, чтобы не просчитаться.

Иначе говоря, я так формулирую это положение: для того чтобы действовать в условиях планового хозяйства, надо предвидеть, для того чтобы предвидеть, предполагая, что мы умеем это делать, надо иметь достаточную технику предвидения и, кроме того, надо иметь достаточно близкий срок к тому моменту, который мы предвидим; но, с другой стороны, этот близкий срок уже не годится, потому что мы всегда запаздываем, и поэтому надо отодвинуть момент предвидения на более ранний срок, а как только мы отодвигаем предвидение на более ранний срок, мы ошибаемся. В этом вся суть. Условия товарного хозяйства и заключаются в том, что там никто не предвидел. Там рассчитывали каждый для себя, и один мог ошибаться, другой не ошибался — это его дело. Но Государственный банк в этом отношении на риск не шел. Он поступал таким образом: «Вы пришли за кредитом, вы кредитоспособны — пожалуйста, вот деньги». А как это делается у нас? У нас выпускают деньги, не зная, был ли товар, не зная, будет ли кредитоспособный плательщик; все делается на базе предвидения.

Вот почему планирование должно быть более гибким, и вот почему должна быть ориентировочная минимальная линия, через которую потом можно перешагнуть несколько дальше.

И я действительно в данный момент не вижу возможности избежать то мероприятие, которое можно было бы обозначить как политику дефляции. Я знаю, что политика дефляции тяжела. Мало ли что тяжелого есть. Но я не знаю ни одной страны, которая восстановила бы свое хозяйство без дефляции. Мы накануне дефляции, через этот этап пройдет Франция, прошла Германия.

У нас обычно говорят, что дефляция тяжела, что ряд предприятий вылетит в трубу, — не лучше ли подождать. Подождем. Но где другой путь? Вогг от этой психологии, которая у большинства господствует: что и хочется, и колется, — от нее надо освободиться.

Я не понимаю совершенно соображений тов. Попова о том, что будет плохо, если некоторые предприятия полетят в трубу потому, что им сожмут кредит. А отчего же, собственно, вообще летят предприятия? Они летят потому, что они оказываются некредитоспособными, им отказывают в кредите, и они банкротятся. Мы можем, конечно, поддерживать тлеющую жизнь нежизнеспособных предприятий. Продолжайте это делать, но знайте, что эти предприятия съедают национальный доход, знайте, что они не дают положительного эффекта для народного хозяйства. И еще большой вопрос: полезно ли их держать или лучше пойти на их банкротство? Сейчас, к сожалению, этот вопрос обострился по отношению к некоторым предприятиям — очень крупным и важным, но обострился он именно потому, что своевременно эти предприятия не были поставлены в условия режима настоящего хозяйственного расчета. Конечно, могут быть исключения из этого правила, но эти исключения и должны быть исключениями, а не превращаться в правило.

Теперь два слова относительно замечаний тов. Максимовского… Вас не удовлетворяют меры, которые я предлагаю в отношении образования товарного резерва. Тут единственная реальная мера — это расширение продукции легкой промышленности, ввоз оборудования, фиксирование ей кредита. Отчасти это касается и тяжелой промышленности, некоторых ее отраслей. Возьмем, например, «Югосталь», которая оказалась в тяжелом положении. Эго крупнейшее предприятие, оно имеет 120 000 рабочих, а положение его таково: продукция развернута чрезвычайно, произведенного товара много и в фабрикатах, и полуфабрикатах, но его никто не покупает. На этом основании вчера в одном очень высоком учреждении заявили, что промышленность переживает кризис сбыта. Помоему, никакого кризиса здесь нет. «Югосталь» действительно не может продавать, но если бы это касалось таких товаров, как кожа, гекстиль и т. п., то я еще мог бы говорить о кризисе сбыта, а пример 'Югостали" только показывает, что в смысле темпа подъема некоторые отрасли индустрии слишком выделились и выпустили свои товары сверх общественной потребности в них в данный момент. Конечно, эти предприятия имели громадный дефицит. Правда, в отношении одного такого крупного предприятия было решено в кассовом дефиците минус переменить на плюс, но это изменяет только знак, но не положение дела…

Последнее замечание показывает сомнение в том, что стабилизация заработной платы может оказать влияние на цены. В этом отношении я не только стабилизацию цен выдвигал. Я указывал на ряд мероприятий, на политику в области денежного обращения и кредита, и стабилизация заработной платы с этим связана. Уровень заработной платы выше, чем уровень национального дохода.

Кончая свои замечания, я должен сказать, что такой безрадостной картины, о которой говорит ОА. Хауке, нет. За полугодие мы имели огромные достижения, подъем продолжается, но вопрос только в том, чем он окончится: он может окончиться или кризисом, который может оказаться чрезвычайно острым, или, наоборот, народнохозяйственные затруднения, которые нарастают и которые ведут к кризису, под влиянием времени будут смягчены, будут парализованы, и тогда мы избежим кризиса…

ЦГАНХ СССР. Ф.478. ОП.2. Д. 191.Л. 177−188.

Исправленная стенограмма

Доклад Н. Д. Кондратьева «Современное состояние и тенденции развития мирового хозяйства» не обнаружен в составе фонда Наркомата земледелия РСФСР. Кроме заключительного слова Н. Д. Кондратьева, в деле сохранились замечания сотрудников Плановой комиссии Наркомата земледелия РСФСР Н. П. Макарова, А. Н. Челинцева, Я. А. Мирошина, И. А. Теодоровича. Для принятия практических решений по докладу Н. Д. Кондратьева была образована комиссия под председательством тов. Марголина (ЦГАНХ СССР. Ф. 478. Оп. 2. Д. 191. Л.143−162, 189).

В заключительном слове следует обратить внимание на глубокий анализ факторов, определяющих динамику сельскохозяйственных цен, установку на сближение внутренних цен с мировыми, что важно для поддержания валютного паритета червонца. Н. Д. Кондратьев обратил внимание на методологию построения плана для сельского хозяйства, считая, что плановая прикидка должна сохранять известные пределы для маневрирования, что не нужно увлекаться контрольными цифрами в области денежного обращения и кредита. Принципиальное положение о значении и технике прогнозирования: «Для того чтобы действовать в условиях планового хозяйства — надо предвидеть; для того чтобы предвидеть… надо иметь достаточную технику предвидения и, кроме того, надо иметь достаточно близкий срок к тому моменту, который мы предвидим» .

Актуальность в условиях перехода к рынку имеет позиция Н. Д. Кондратьева о поддержке нежизнеспособных предприятий: продолжая поддерживать тлеющую жизнь нежизнеспособных предприятий, нужно знать, что эти предприятия съедают национальный доход, не дают положительного эффекта для народного хозяйства; большой вопрос: полезно ли их держать или лучше пойти на их банкротство? Возможны и исключения, но они не должны превращаться, а правипо.

• [1] Датируется по содержанию документа.— Ред. «Попов П. И. — заместитель председателя Госплана РСФСР в этот период.—Рей.