Риски и уязвимости нынешней модернизации

Модернизация России разворачивается на очень неблагоприятном фоне обновления ситуаций риска в мировом сообществе. Они обязательно повлияют на характер нашей нынешней модернизации, привнеся дополнительные, в ряде случаев «чужие» нам риски и уязвимости. Назовем лишь некоторые из них. Это — риски современного глобального кризиса, который, по нашему мнению, вызван не только и даже не столько финансовыми и экономическими проблемами, сколько «устареванием», дисфункциональностью основополагающих форм западной культуры, включая идеологии, ценности, стили жизни, сами гуманистические основания существования человека. Это — риски политических катаклизмов, связанные со становлением многополярного мира. Во многих странах Востока и Юга разворачиваются свои национальные модернизации, основанные на ценностях локальных культур, противостоящих западной культуре, что само по себе производит политические риски и уязвимости. Это — риски кризиса на Украине. Исследования, проведенные Институтом социологии РАН, свидетельствуют, что «значение событий 2014 г. на Украине для россиян социологически характеризуются понятием глубокой социальной травмы. И это связано не только с обострением внешнеполитической обстановки на западных границах России, введением против нее экономических санкций (а значит, и с ухудшением материального положения населения), реальной угрозой втягивания нашей страны в вооруженный конфликт, но и с весьма болезненным кризисом идентичности. Ведь украинцы практически не воспринимались в России как „другие“, а издавна рассматривались как значимая часть русского народа»^[1]. Это — риски, вызванные стремлением ряда политических лидеров обрести новые идентификации своих стран, подчас ценой военных и технологических инноваций, рискогенных для всего мира, прибегая также к провоцированию всевозможных «цветных» переворотов. По существу, они оказались нс готовыми к деятельности в условиях глобализирующегося мирового сообщества, продолжая видеть свои локальные проблемы через призму силового развития: наращивают потенциал для достижения собственной безопасности без оглядки на интересы и безопасность соседей, воспроизводя так или иначе риски прежнего противостояния «врагов» и «друзей». Это — риски новых заболеваний, причина которых не столько в медицинских, сколько в разнообразных экологических и социокультурных факторах.

Эти и другие риски мирового сообщества, конечно, должны быть учтены в процессе нашей модернизации. Но главное — последствия масштабных социальных, технических и научных инноваций амбивалентны. Они несут не только блага, на которые изначально ориентированы, но и новые проблемы, а то и б еды _у являющиеся, как правило, ненамеренным_} сопутствующим результатом. Нужно быть готовыми к тому, что любые инновации рискогенны по своей природе.

Аналогично, сложные социальные системы, основанные на сетевом взаимодействии самоорганизованных акторов, также потенциально рискогенны и предрасположены к производству уязвимостей, чему способствует и фактор стирания непосредственных каузальных связей между действиями акторов и их рискогенными последствиями. Они обретают весьма сложный неодетерминистский характер: отклик рискогенного поведения самоорганизованного актора в ответ на проблемы/опасности, произведенные другими акторами, может быть не адекватен и даже противоположен тому, что ожидается.

Следует также прогнозировать, что под влиянием модернизации получат распространение так называемые эффекты неожиданных бифуркаций. В точке бифуркации, согласно теории «динамического хаоса» И. Р. Пригожина, разрывы сложного социума, переходы в новое состояние происходят под влиянием даже малозначительных воздействий, что, естественно, рискогенно, влечет неопределенности, в частности, возможное деление конкретной рискогенной ситуации на ряд самостоятельных потенциальных опасностей. Однако при бифуркациях возрастают возможности прорывных позитивных результатов, функционально приносящих людям Добро.

При всем том, что риски модернизации, несомненно, поставят перед россиянами много неожиданных, возможно, даже экзистенциальных проблем безопасности, они не сопоставимы с проблемами риска демодернизации. Социолог-рисколог О. Н. Яницкий подчеркивает архиважность решения проблемы риска демодернизации российского общества, которая ведет к иефуикциопалыюсти и дисфупкциональности в экономике, социальной жизни, политической сфере. В частности, он отмечает возникновение рисков «теневизации» экономики, рост численности групп риска (безработные, бомжи, беспризорные дети и др.), политическую маргинализированность альтернативных общественных движений и оппозиционных партий^[2]. Крайней дисфункциональности общества, по его мнению, способствуют риски беспредела, превращающие общество в антисообщество^[3].

Модернизация за счет развития самоорганизации позволяет вывести страну на уровень качественно более высокого социального порядка. Как это не парадоксально, залогом тому являются неопределенности, обусловленные плюрализмом возможностей организации жизнедеятельности, и риски самотворения, самоорганизации. И. Валлерстайн, президент Международной социологической ассоциации (в 1994—1998 гг.), прямо рассматривает наличие альтернативных путей как фактор, позволяющий сделать общество качественно лучше для жизни человека: «Мы были бы мудрее, если бы рассматривали эту неопределенность не как нашу беду и временную слепоту, а как потрясающую возможность для воображения, созидания, поиска. Множественность становится не поблажкой для слабого или невежды, а рогом изобилия, помогающим сделать мир лучше»^[4].

Отсюда следует, что нужно не противостоять, а принять факторы неопределенности, используя их для общественно значимого функционального развития, имя также в виду, чтобы они в принципе были управляемы институциональными структурами. При этом необходим баланс между управлением и самоорганизацией как сложной системы жизнеобеспечения, имманентными качествами которой являются рефлексивность и самодетерминация.

Уязвимость в виде хаотической самоорганизации, возникшая еще с перестройки, может быть в принципе преодолима в ходе модернизации. Многое на этом пути уже сделано. Но необходимо двигаться дальше — в направлении нахождений оптимального соотношения самоорганизации с государственным управлением как цивилизованного, рационального и гуманистического способа взаимодействия людей с их участием, предполагающего углубление разделения общественного труда, соответственно, превращение управления в самостоятельный механизм жизнедеятельности. Инновационное управление, на которое ориентирована модернизация, не должно подавлять самоорганизацию и потворствовать ее девиантной направленности, а всемерно развивать общественно значимую самоорганизацию. В противном случае общество столкнется с рисками «отложенных» опасностей в виде разного рода чрезвычайных ситуаций. Здесь необходим реализм, взвешенный учет возможностей: можно прогнозировать, что разные социальные группы россиян, объективно живущие в различных темпомирах, не смогут одновременно и быстро адаптироваться к требованиям современно понимаемых самоорганизации и управления. Но эти люди не должны стать «отбросами» модернизации, воспроизводя модернизационную маргиналъность или девиантную самоорганизацию.

Мы полагаем, что одним из важнейших рисков грядущей модернизации в России является риск производства новых маргинальных групп, а, возможно, и новых «опасных классов» в контексте увеличения роли фактора скорости социальных изменений, возможного временного дисхроноза для этих социальных групп. Речь идет о людях, которые в силу своих физических, психических и интеллектуальных способностей не смогут вообще адаптироваться к скорости модернизации, к усложняющейся социокультурной динамике. Кроме того, могут дать о себе знать диспропорции между динамикой разума, быстро приспосабливающейся к увеличению скорости изменений, и динамикой коллективного бессознательного, ментальности, которые, как известно, весьма инертны. Это может стать латентным, отложенным риском стресса и у вполне здоровых людей. Отсюда следует, что если не очеловечить скорость изменений, имея в виду не только прагматические, но и гуманистические цели преобразований, то возрастают уязвимости для человеческого капитала в виде больших и малых катастроф, а также социальных напряженностей, страхов и тревог, которые дают о себе знать уже сегодня^[5]. Поэтому в программе модернизации России, по нашему мнению, должны быть учтены не только новейшие скоростные технологии, но и достаточно традиционные, хотя, конечно, модернизированные технологии, позволяющие найти свое социальное место практически каждому россиянину, желающему работать, включая, разумеется, и разные категории инвалидов, людей, имеющих индивидуальные проблемы с ускоряющейся динамикой. Они тоже составляют наш национальный человеческий капитал.

Возрастает гуманистическая значимость фактора социальной ответственности: ныне все чаще представителям многих профессий — политикам, дипломатам, энергетикам, химикам, биологам, медикам и др. — подчас необходимо принимать весьма рисковые решения и действия, которые сулят прорывы к инновациям, в нервом приближении, несут очевидные блага, но они же, если выйдут за допустимый порог саморегуляции той или иной сложной системы, могут привести к потере управляемости инновационными процессами и катастрофическим социальным последствиям.

Еще один принципиальный момент. Если несколько десятилетий назад за последствия рисковых действий отвечал сам рискующий или в крайнем случае социальная группа, к которой он принадлежал, то ныне решения принимаются коллективными акторами, которых, как правило, невозможно персонально идентифицировать, при этом последствия рискогенных решений ложатся на плечи всех членов общества. «От доиндустриальных природных бедствий риск отличается тем, что его истоки надо искать в решениях, которые принимаются не индивидами, но целыми организациями и политическими группами», — пишет У. Бек. — В «Обществе риска» за риски «ответственны люди, фирмы, государственные учреждения и политики»^[6].

Современных рисков вообще избежать невозможно, они имманентная составляющая современности, ими можно и нужно управлять, ибо риски — суть осознанных выборов альтернатив, осуществляемых людьми. От того, какие сделают выборы россияне в контексте ориентации на самоорганизацию, включат ли они в расчет явные и латентные факторы принимаемых решений, будут ли проанализированы как ожидаемые, так и их ненамеренные последствия, каково будет при этом соотношение интеллектуального, прагматического и гуманистического компонентов, будет в конечном счете аккумулирующий результат модернизации.

• [1] Российское общество и вызовы времени. М.: Весь мир, 2015. С. 233.
• [2] См.: Яницкий О. II. Социология риска. М.: LVS, 2003. С. 48—55.
• [3] См.: Яницкий О. Н. «Критический случай»: социальный порядок в «обществе риска» //Социологическая теория: история, современность, перспективы. СПб.: Владимир Даль, 2008. С. 377.
• [4] Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века. М.: Логос, 2003. С. 326.
• [5] См.: Россия на новом переломе: страхи и тревоги / под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, В. В. Петухова. М., 2009.
• [6] Бек У. От индустриального общества к обществу риска // Альманах THESIS. 1994.№ 5. С. 162.