Риторические приемы языкового насилия

• — Сам дурак!
• — От дурака слышу!

Из газет, очередей и прочей жизни

К некорректным приемам аргументации относится агрессия, языковое насилие, явное навязывание своей точки зрения, лишающее оппонента возможности выбора, собственных доводов. Оно осуществляется средствами искусного использования ресурсов языка с целью скрытого влияния на мышление и поведение конкретного адресата.

Вряд ли можно признать корректными ссылки на недоступные оппонентам и публике факты, конфиденциальные источники информации (по сути — те же слухи), секреты, тайны и т. п. Может быть, это и придаст ореол некоей «посвященности», но скорее всего вызовет настороженность или даже оттолкнет от вас. Подобная аргументация может иметь и трагикомический эффект.

Пример

В глухое советское время КГБ преследовало одного молодого диссидента. Сначала его отчислили с философского факультета, потом увольняли с разных мест работы, куда бы он ни устраивался… Последним его местом работы было судно, на котором он работал мотористом. Органы потребовали от капитана публичного изгнания диссидента. Капитан упирался до последнего — у него не было никаких претензий к мотористу. Пришлось созвать собрание экипажа, где присутствовал представитель органов власти. В экипаже к мотористу-интеллигенту относились нормально, он сам начал говорить, за пего стали заступаться — собрание пошло не так, как планировалось. Капитан понял, что если не предпримет каких-то экстренных мер, то и для него самого все может окончиться печально, вскочил и спросил у матросов: «Да что мы его слушаем? Да вы знаете, кто он на самом деле! Да он же гегельянец] « Непонимание этого термина заставило матросов принять «официальную» точку зрения.

Некорректным приемом является апелляция к авторитету. То, что выглядит авторитетным в ваших глазах, отнюдь не обязательно пользуется уважением у оппонента и у других участников спора. Кроме того, и великие могут ошибаться. Поэтому, ссылаясь на уважаемое вами чье-то мнение, вы можете не только не добиться желаемого эффекта, но даже — наоборот — приобретете славу начетчика, не имеющего собственного мнения, да заодно и подставите под удар мнение уважаемого вами авторитета.

Некорректной является и апелляция к публике, ее настроениям, чувствам.

Пример

В свое время в США прошла серия так называемых «обезьяньих процессов», на которых религиозные фанатики призывали к ответу преподавателей средних школ, рассказывавших детям о теории эволюции Ч. Дарвина. Обвинители весьма часто прибегали к эффектному приему: после рассуждений о божественном начале в человеческой природе, в какой-то момент обвинитель оборачивался к присяжным и публике и спрашивал их — хотят ли они видеть в обезьянах своих предков? Желающих обычно не оказывалось.

Не более корректной является аргументация к личности оппонента и других участников спора, игра на их тщеславии, лесть, аргументы типа как всем известно, только идиот может оспаривать и т. п.

Не вносят ясность в аргументацию и «перевод стрелки» (переключение бремени доказательства на оппонента: Вам надо, вы и доказывайте), перескок в сочетании с отбрасыванием (Все, все, все… и слушать не хочу), нелепые доводы (Ну, это — полный Прокруст).

Пример

«Нелепые доводы» — излюбленный прием «женского» стиля аргументации, о котором у нас еще будет разговор. Чтобы не сложилось впечатления, что им пользуются только женщины, приведем блестящий пример из рассказа В. Шукшина.

«Срезал». В нем описывается «диспут», в который угодил приехавший в село филолог, а противостоял ему Глеб — местный «специалист по постановке на место всяких городских». Глеб с компанией подстерег приезжего на выходе из магазина:

• — В какой области выявляете себя?
• — Где я работаю, что ли?
• -Да.
• — На филфаке.
• — Философия?
• — Не совсем… Ну, можно и так сказать.
• — Необходимая вещь. Ну и как насчет первичности?
• — Какой первичности?
• — Первичности духа и материи.
• — Как всегда. Материя первична.
• — А дух?
• — А дух потом. А что ?
• — Как сейчас философы определяют понятие невесомости?
• — Как всегда определят.
• — Но явление-mo открыто недавно. Поэтому я и спрашиваю. Натурфилософия, допустим, определяла это так, стратегическая философия иначе…
• — Да нет такой философии — стратегической!
• — Но есть диалектика природы. А природу определяет философия. В качестве одного из элементов природы недавно обнаружена невесомость. Поэтому я и спрашиваю: растерянности не наблюдается среди философов?
• — Давайте установим — о чем мы говорим!
• — Хорошо. Второй вопрос, как вы лично относитесь к проблеме шаманизма в отдаленных районах Севера?
• — Да нет такой проблемы!
• — Ну, на нет и суда пет Баба с возу — коню легче. Проблемы нету, а эти… танцуют, звенят бубенчиками… Да? Но при желании их как бы и нету. Хорошо. Еще один вопрос. Как вы относитесь к тому, что Луна тоже дело рук разума?
• — Послушайте!
• — Да мы уж послушали! Имели, так сказать, удовольствие.

И торжествующие Глеб с компанией удаляются.

Помимо перечисленных некорректных приемов, довольно часто используются различные психологические уловки, направленные против нормального мышления и нормального хода дискуссии. К ним относятся:

• • выведение оппонента из душевного равновесия;
• • расчет на его доверчивость, открытость, замедленную психическую реакцию;
• • отвлечение внимания;
• • шумовое нагнетание незначащей информации, громкий музыкальный фон;
• • попытки прямого внушения;
• • осмеяние.

Столь же некорректным приемом является «чтение в душе» у оппонента, приписывание себе знания его мотивов, намерений, мыслей, чувств: А я знаю, что ты задумал; Ты молчишь, потому что тебе стыдно; Я знаю, чего ты хочешь на самом деле. Такая аргументация некорректна и в нравственном плане. Недаром пословицы гласят, что «чужая душа — потемки» и «своих мозгов в чужую голову не вставишь». Не дано человеку достоверно знать о мыслях и чувствах других людей. Очевидно, что мы можем только судить о чем-то по их поступкам и словам.

Вообще, споры о личностях, вкусах, облике являются непродуктивными и бессмысленными. О чем спорить? Об особенностях данного человека? Спор о личности невозможен: личность это факт. Разве это предмет спора? Скорее — досужие разговоры. При подобном уровне полемики недалеко до оскорблений, к нормальному спору отношения не имеющих. В высшей степени некорректны навешивание ярлыков («этикетирование»), уничижение, брань, обзывания:

• • относительно интеллекта оппонента: уподобления животным (осел, пес, козел, куриные мозги), «лесная» (пень, бревно, колода), «медицинская» терминологии (идиот, кретин, дебил, имбецил и т. д.);
• • относительно его способностей (мелко плаваете, бездарь, питекантроп, ни бум-бум);
• • относительно моральных качеств (трус, тунеядец, подонок), происхождения, религии, национальности, расы, внешних данных, дефектов речи;
• • оскорбления, прямое хамство («Подонки]», «Лжей}.», «Не тявкай]», «Покойник в отпуске», «А людей есть не приходилось?», деръмократы, демшиза, державники).

Пример

Блестящий пример подобной «аргументации» можно найти во фрагменте «Кто мыслит абстрактно» из «Феноменологии духа» Г. В. Гегеля. Речь идет о сценке на базаре:

• — Эй, старуха, ты торгуешь тухлыми яйцами!
• — Что? Мои яйца тухлые? Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить такое? Ты Да не твоего ли отца вши заели, а мать с французами гуляла? Ишь, целую простыню извела на платок! Знаем мы, откуда все эти тряпки да гиляпки Порядочные-то за своим домом следят, а таким — самое место в каталажке Дырки бы на чулках заштопала!

Разновидностью этого приема является реплика «Сам дурак]» — аргумент колоссальной силы в любом споре. Тот, кто использует его в семейной сцене, в уличном конфликте, в политической полемике или окололитературной дрязге, обречен на успех. Что можно возразить? Доказывать «Нет, я не дурак», подтверждая тем самым справедливость аргумента? Спорить становится не о чем. Если известное из классической риторики dixi — «Я все сказал, теперь говори ты» — приглашает к продолжению, то «Сам дурак» — anti-dixi — делает любое продолжение диалога невозможным.

Пример

Замечательным качеством этого аргумента является то, что им можно пользоваться совершенно неожиданно для оппонента. Говорит человек, говорит, пытается что-то обосновать, убедить, можно сказать — помочь понять, и вдруг, как обухом, но голове — «сам дурак!». И нечем крыть. И в самом деле — чего это я… И впрямь… Можно, конечно, огрызнуться в ответ — от дурака, мол, слышу. Но эффект уже будет не тот, реплика явно вторична, почти плагиат. Да и ситуация все равно заходит в тупик взаимной дурости.

Так или иначе, но диалог, общение, речь и мысль прекращаются. Убийственный аргумент. Удивительной убойной мощи. Недаром им так любят пользоваться люди, чувствующие собственную несостоятельность, но с амбицией, стремящиеся оставить последнее слово за собой: сварливые жены, базарные торговцы, некомпетентные руководители… Пожалуй, только детский фольклор — по наитию — нащупал хоть какой-то конструктивный выход, пользуясь ответным заклятием — дразнилкой: «Кто как обзывается, тот так и называется!» При всей наивности этой магической формулы-отговорки в ней содержится нечто, действительно позволяющее преодолевать агрессивно-хамскую силу «дурацкого anti-dixi».

Некорректны самовосхваления в духе Карлсона (который живет на крыше), модификацией которых являются выражения типа: «Любой с мозгами поймет, что я прав»; «За кого вы меня принимаете?»; «Как противник терроризма (патриот, русский человек), я утверждаю…».

Аргументы к жалости очень часто граничат с откровенным шантажом — в духе просьб к западным правительствам Л. Кучмы в его бытность президентом Украины: «Дайте нам денег на ликвидацию ракет, а то их у нас очень много» — просьба, переходящая в угрозу.

Не имеют отношения к интеллектуальной культуре спора и намеки, безответственные инсинуации, апелляция к вопросу «Кому это выгодно?», до которых так падка нынешняя отечественная публицистика, наводняющая средства массовой информации «сливами компромата».

За гранью не только интеллектуальной, но и нравственной культуры находятся и обвинения в политической неблагонадежности, непатриотичности. Фактически речь идет в этом случае о разновидностях доносительства.

Особое место среди некорректных приемов аргументации занимают так называемые механические аргументы, как их назвал, обобщая уловки и нечестные приемы полемики, выдающийся популяризатор логики С. И. Поварнин. Когда незадачливому спорщику приходится туго, и он начинает чувствовать, что не то что дискуссия, но и даже полемика ему не, но силам (то ли позиции слабые, то ли соперник сильнее или просто прав), тогда и прибегают к «механическим» аргументам. Брать горлом, затыкать уши, выходить из спора с хлопаньем дверьми, срывать обсуждения, не стесняясь в средствах (выключать свет, отключать микрофон, свист, топот, «захлопывание» псевдоаплодисментами), — это и есть «механическая» аргументация. К ней относятся также и прямой донос, и угрозы типа знаменитого Караул устал и просит разойтись, запугивание.

Пример

Изящный пример угрозы можно найти в тех же воспоминаниях А. Володина о его общении с той же Е. Фурцевой. В советское время он был «невыездным» — его не выпускали за границу. Он обратился к министру культуры за разрешением выехать по приглашению в Чехословакию (после знаменитых событий 1968 г.) На его просьбу она ответила: «Ехать в Чехословакию я вам не советую. Вам будут задавать провокационные вопросы. Вам будет трудно на них отвечать. А если ответите, вам будет трудно вернуться».

«Механической» аргументацией является угроза насилием, и тем более прямое насилие — «палочные доводы». Подобная «аргументация» — проявление не только полемической несостоятельности. Она свойственна людям, не владеющим истиной, чьи мысли, сознание не адекватны реальности. Поэтому насилие над реальностью, над другими людьми — единственный их довод.

«Механический» аргумент — любимый довод самоуверенных полузнаек всевозможных мастей. Логика — ядро не только интеллектуальной культуры. Логично — значит рационально, конструктивно, значит общезначимо, апеллирует к взаимопониманию и общепринятым правилам рассуждения. Логично — убедительно, потому что доказательно, реализуемо, потому как истинно. И потому логично — значит вменяемо и ответственно, так как проверяемо и конкретно. Не случайно стоики так сближали логику и этику. Логическая и нравственная культуры — две стороны единства человеческой свободы и ответственности.

Разновидностью механической аргументации является угроза смертью (argumentum ad morti). Аргумент к смерти — специфический тип аргументации, явно или неявно апеллирующий к пределу человеческого существования. Речь идет о рассмотрении смерти в коммуникативном, риторическом и логическом контекстах — как аргумента, способного повысить степень убедительности просьбы, пожелания, угрозы, а то и блокировать саму возможность коммуникации.

Этот тип аргументации проявляется в использовании тезиса и посылок, соответствующих рассуждений, содержащих «смертные» термины, что придает доводам особую убедительность: Все люди смертны, Все там будем и т.н. Проявляется он и в апелляции к возможным практическим выводам, в прямой угрозе жизни оппонента или его близких: Если вам дорога жизнь вашей дочери, вы сделаете это; Стой Стрелять буду и др. Сюда же относится и угроза самоубийством: Если вы не сделаете это, я повешусь. К подобного рода аргументам прибегают не только шантажисты, грабители, рэкетиры, но и органы охраны порядка, службы безопасности. Примерами argumentum ad morti являются угроза военных операций во внешней политике, законодательное требование смертной казни, настойчивость врача на срочной операции.

Специфика argumentum ad morti — в его особом логико-семантическом содержании и целевом прагматическом контексте применения. Его применение в дискуссиях, спорах, нацеленных на выявление истины или на достижение консенсуса, весьма ограниченно. Более естественной средой argumentum ad morti является полемика, целью которой является победа в споре. Это способ именно «радикальной» аргументации, риторическая фигура своеобразного anti-dixi с широким спектром используемых средств: от логико-семантической конструкции до перформативного речевого акта и даже непосредственного воздействия — буквально — «механического» аргумента.

Argumentum ad morti — не просто риторическая фигура, стопорящая диалог чисто словесно. Специфика argumentum ad morti в том, что он прерывает коммуникацию апелляцией к обессмысливающей ее утрате реальности.

Это не просто anti-dixi в смысле «Молчи]», «Заткнись]» и прочих инвектив. Убойная сила argumentum ad morti в Пусть тебя не будет. Я вычеркиваю вас из списка живых — в такой высокопарной форме выражал эту идею главарь банды анархистов из кинофильма «Достояние республики».

Классический пример этого аргумента: Есть человек — есть проблемы, нет человека — нет проблем; Смерть решает все проблемы. В случае с И. В. Сталиным argumentum ad morti — это не только рассуждения, но и практические, реализованные в общенациональном и международном масштабе программы действий, определяющие содержание политических кампаний, репрессий, аппаратной работы, отношений в правящей элите. Это anti-dixi, объединяющее argumentum ad morti и механический аргумент, переводящее их друг в друга; национальный опыт затыкания рта и ушей друг другу, самим себе; Бей своих, чтоб чужие боялись и Ты умри сегодня, я — завтра.

Иллокутивная сила этой фигуры — мера, определяемая на шкале ее средств: от индуктивного обобщения и дедуктивно выводимых из него следствий до подведения к пределу этого обобщения, до угрозы выхода за экзистенциальные границы дискурса, утраты экзистенциального статуса предметной области, до физического осуществления угрозы, делающего коммуникацию несущественной, а ее предмет или даже оппонента — несуществующими. Любое рассуждение или каждое из входящих в него суждений содержат экзистенциальные (онтологические) предположения о предметной области. Речь идет о допущении ее непустоты, т. е. о существовании предметов, обладающих свойствами, описываемыми предикатами (понятиями), используемыми в суждении. Так, суждение человек — разумное животное содержит онтологическое допущение о наличии существ, обладающих свойством быть человеком и иметь разум. Короче говоря, языковые средства аргументации фиксируют и выражают предположение о сущем, о его существовании.

Это обстоятельство и определяет специфику семантического содержания argumentum ad morti. В экзистенциальных допущениях рассуждений и отдельных аргументов с использованием «смертных» терминов содержится предположение о существовании смертных существ, т. е. существ, могущих лишиться существования. Основано такое допущение может быть только на полной индукции — обобщающем перечислении всех элементов предметной области данного дискурса.

Действительно, среди представителей homo sapiens (и даже всего живого) не было еще встречено бессмертных существ. Это отнюдь не означает, что однажды не будет обнаружен или создан контрпример. Пока же эта, остающаяся полной, индукция не только дает основания для дедуктивных умозаключений, но и задает условия дискурса, допущения о предметной области рассуждения. Так, в знаменитом силлогизме «Все люди смертны. Сократ человек. Следовательно, Сократ смертен» речь идет именно об онтологическом допущении, основанном на упомянутом индуктивном обобщении. Здесь предикат «смертен» выступает лишь как больший термин, причем в распределенном виде, т. е. взятый во всем объеме. Более показательны аргументы типа Все мы смертны, В ящик рано или поздно, Все там будем.

В них онтологическая предпосылка выявляется как предел осмысленного рассуждения. Подобные реплики обычно служат блокировке спора или диалога как знак «Стоп!» дальнейшему развертыванию аргументации — дальше говорить не о чем.

Почему? Потому что выявляется предел сущего, дискурс натыкается на границы. Именно это обстоятельство и порождает комический эффект аргументации вроде: Если будешь баловаться и утонешь, то лучше не приходи домой, а мороженого и не жди. Или детский ресентимент: «Вы меня не взяли в кино Вот уйду в лес, там меня волк скушает. Тогда в следующий раз не только в кино возьмете, но еще и мороженое купите» Комизм обусловлен парадоксальностью импликативной угрозы: если будут нарушены экзистенциальные допущения (утонешь, перестанешь существовать), то понесешь наказание. В консеквенте импликации говорится как о существующем о том, о чем в антецеденте говорится как об утратившем статус реального существования. Предметные области антецедента и консеквента имеют различный экзистенциальный статус.

В этом плане, несомненно, еще более показательны аргументы к смерти в виде прямых угроз тина «Я тебя убыо», «Ты — покойник).», «Стой, стрелять буду», «Сейчас вы все взлетите на воздух» и т. п. С логико-семантической точки зрения в них содержится угроза лишения экзистенциального статуса. Причем речь идет не о простом предмете обсуждения, а о партнере, но коммуникации, диалогу, спору. Выполнение угрозы делает бессмысленным рассуждение о нем как о реальном лице или обращение к нему как реально существующему. Аналогична ситуация и в случае угрозы суицида: Если ты не извинишься, я покончу с собой. Речь идет об угрозе ухода из бытия (дискурса), основанной при этом на переложении ответственности за этот уход на оппонента.

Во всех этих случаях угрозы не только и не столько подводят к логикосемантическому пределу аргументации, блокируя ее чисто семантически (ср. «Все мы смертны»), сколько ставят под вопрос само осуществление коммуникации. А это уже не семантика, а прагматика. Argumentum ad morti (как в случае угроз и тем более их выполнения) с точки зрения риторики и логики, а скорее — прагматики спора, типологически близок «механическому аргументу», предстает разновидностью последнего. Аргумент к смерти и механическую аргументацию роднит главное прагматическое качество: подведение спора и коммуникации к пределу. Такая аргументация характерна для «до-логических» сообществ, с неразвитой и невостребованной логической культурой социальной коммуникации, с целерациональностью, апеллирующей не к праву, закону, а к силе, не к свободе, а к произволу.

Контрольные вопросы

• 1. Чем некорректна апелляция к публике?
• 2. Что такое «чтение в душе»? Почему некорректно присвоение знания мотивации другого человека?
• 3. Что такое «механический» аргумент?

Задания для самостоятельной работы

• 1. Внимательно перечитайте фрагмент рассказа В. Шукшина «Срезал». Перечислите, какие вы обнаружили в нем некорректные приемы аргументации.
• 2. Перечитайте приведенный фрагмент из «Феноменологии духа». Сколько вы там насчитали некорректных апелляций торговки к личности покупательницы?
• 3. Приведите разновидности argumentum ad moiti.

Список рекомендуемой литературы

• 1. Андреас, К. Измените свое мышление и воспользуйтесь результатами. Новейшие субмодальные вмешательства НЛП / К. Андреас, С. Андреас. — СПб., 1999.
• 2. Бэндлер, Р. Рефрейминг: ориентация личности с помощью речевой стратегии / Р. Бэндлер, Д. Гриидср. — Воронеж, 1995.
• 3. Дилтс, Р. Моделирование с помощью НЛП / Р. Дилтс. — СПб., 2000.
• 4. О’Коннор, Д.

  Введение

  в нейролингвистическое программирование / Д. О’Коннор, Д. Семор. — Челябинск, 1998.

• 5. Тулъчинский, Г. Л. Argumentum ad morti: семантика и прагматика «радикальной» аргументации в дискурсе насилия / Г. Л. Тульчинский // Логика, язык и формальные модели. — СПб., 2012. — С. 56—61.