Основные этапы исторического развития систем международных отношений: от Евроконцерта к глобальной системе

Понятие «система» вошло в научный обиход благодаря исследованиям в области естественных наук, и прежде всего кибернетики. Одно из первых определений политической системы как совокупности отношений, находящихся в непрерывном взаимодействии со своей внешней средой через механизмы «входов» и «выходов», принадлежит американскому политологу Д. Истону (1917—2014), сформулировавшему его в работе «Системный анализ политической жизни» (1965).

Впоследствии, однако, определение Истона оказалось недостаточным для анализа международных политических систем. На вооружение было принято определение ученого венгерского происхождения К. Л. фон Берталанфи (1901 — 1972), согласно которому система является совокупностью элементов, находящихся во взаимодействии друг с другом.

Существует принципиальное различие между социальными и несоциальными системами: если в несоциальных системах согласно второму закону термодинамики нарастает хаос (увеличивается энтропия), что в конечном счете ведет к их разрушению и прекращению существования, то для социальных систем характерны увеличение упорядоченности и повышение уровня взаимозависимости их элементов.

Трансформация беспорядочной системы межплеменного и межэтнического общения в стройную систему уходит своими корнями в глубь веков. Достаточно стройным и взаимосвязанным целым был, например, комплекс отношений Древней Ассирии с Вавилоном, Египтом, Урарту, Эламом и другими государствами во времена Ашшурбанипала в VII в. до н.э. Но еще много столетий эти отдельно существовавшие комплексы властных межгосударственных отношений оставались разрозненными, а их содержание составляли в основном войны и династические интриги.

Договорное оформление порядка в межгосударственных отношениях в европейском масштабе связывается с формированием Вестфальской системы государств на основе Вестфальского мирного договора, заключенного в 1648 г. но итогам Тридцатилетней войны с одной стороны германским кайзером Фердинандом III и Францией и Швецией — с другой.

Этот договор внедрил и укрепил в международных отношениях принцип верховенства суверенитета государства в качестве императивной нормы (jus cogens) общего международного права. Теоретик вестфальской системы ценностей голландский юрист Г. Гроций (1583—1645) обосновал, в частности, законность изъятия государством частной собственности.

Позднее суверенитет государства над всеми основными ценностями был подтвержден К. Меттернихом (1773—1859) и Ш. М. Талейраном (1754—.

1838) — творцами документов Венского конгресса. Аналогично мыслили и авторы Устава Организации Объединенных Наций, закрепившие принцип верховенства государственного суверенитета над всеми другими ценностями (и. 7. ст. 2. гл. 1).

Несомненно, доминирование в течение 350 лет принципа превосходства суверенитета государства над всеми остальными ценностями для своего времени было обоснованным. Но со второй половины XX в. его безоговорочное применение в отрыве от других человеческих ценностей все более превращалось в тормоз общественного развития.

В этих условиях особая роль принадлежит Совещанию по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). Созванное по инициативе СССР для окончательного закрепления итогов Второй мировой войны, оно за период 1973—1994 гг. стало первой международной организацией, которая зафиксировала в своей деятельности и основополагающих документах примат человеческих ценностей над государственными, революционизировала классические принципы международных отношений, поставив человека выше государства. Основополагающее значение в этом отношении имел принцип, записанный сначала в Парижской хартии СБСЕ (1990)1, а затем в Московском документе СБСЕ (1991)^[1][2]: «Обязательства, принятые государствами в области человеческого измерения СБСЕ, являются предметом прямой и законной озабоченности всех государств-участников и не относятся исключительно к внутренним делам заинтересованных государств».

Последовательное проведение в жизнь этого правового принципа логично должно было привести к совершенствованию СБСЕ и его превращению в один из системообразующих центров средоточия воли международного сообщества, формированию демократического миропорядка без какой-либо иерархической структуры, старших и младших партнеров, глобальной ответственности одних и подчиненной роли других. Программа такого преобразования системы безопасности в Европе была предложена Россией в 1994 г. на Будапештском саммите СБСЕ, и с 1 января 1995 г. СБСЕ было преобразовано в постоянно действующую Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).

Впоследствии, однако, в мировой политике возобладали рецидивные тенденции в духе холодной войны. Лозунги борьбы за права человека и фундаментальные демократические свободы все чаще стали использоваться для поощрения «возможных действий и манипуляций, с тем чтобы предотвратить появление враждебной коалиции, которая попыталась бы бросить вызов ведущей роли Америки»^[3].

Одним из первых рецидивов холодной войны было закрытие в Риге и Таллине миссий ОБСЕ, несмотря на позицию России и вопреки про;

тестам русскоязычной общественности балтийских государств. В ответ Россия прекратила деятельность группы содействия ОБСЕ на территории Российской Федерации в Чеченской Республике. Жесткую позицию в отношении статуса контрольно-наблюдательной группы ОБСЕ в Минске заняла Республика Беларусь. Признание США и странами НАТО (не всеми) независимости Косово открыло своеобразный «сундук Пандоры», из которого посыпались угрозы для только что начавшей формироваться поствестфальской международной правовой системы. Россия была в числе первых государств, решительно выступивших против использования двойных стандартов в области прав человека для подрыва «освященного веками принципа государственного суверенитета»¹.

Таким образом, хотя исторически Вестфальская система распалась еще во времена Наполеона, политически она существует и поныне. Одним из ее важнейших принципов является принцип баланса сил или, по современной терминологии, баланса интересов. Этот принцип предполагает поддержание стабильности международной системы благодаря структурному расположению ее звеньев (акторов), находящемуся в состоянии равновесия.

Для поддержания этого равновесия Вестфальская система была модернизирована на Венском конгрессе 1815 г., закрепившем итоги Наполеоновских войн. Хотя с точки зрения международно-правового примата суверенитета национальных государств Венская система была продолжением Вестфальской, она существенно отличалась от нее, так как выделяла великие державы в качестве главных акторов международных отношений и легитимировала коалиции держав.

Относительная устойчивость Венской системы, просуществовавшей без особых изменений вплоть до Первой мировой войны, объясняется четко зафиксированным соотношением сил в рамках Европейского концерта, в который входили Россия, Австрия, Великобритания, Пруссия, Франция (подробнее о нем см. главу 5, параграф 5.3). В тесной связи с ними находилась Османская империя, которую привлекали основные звенья системы для поддержания силового равновесия между собой (Крымская война, 1853—1856).

Запомнить!

Европейский концерт (англ. Concert of Europe) — система международных отношений, созданная на Венском конгрессе 1815 г. Россией, Великобританией, Пруссией и другими европейскими странами по окончании Наполеоновских войн^[4][5].

Весьма важно, что система Евроконцерта включала правовой механизм регулирования баланса сил, постоянно менявшегося в результате неравномерного развития военных и экономических потенциалов государств-участников. Ключевыми элементами этого механизма были международные конференции, на которых принимались решения, но важнейшим вопросам поддержания мира, закреплялись итоги силовых противостояний (Парижский конгресс 1856 г., Лондонская конференция 1871 г., Берлинская конференция 1878 г., Гаагские конференции мира 1899 и 1907 гг.).

Венская система была евроцентристской, она не включала такие великие державы, как США, Китай и Япония, вне пределов ее регулирования были Африка и Латинская Америка. Но она создала предпосылки для формирования колониальных империй, с началом активной борьбы между которыми за раздел всего мира и прекратила свое существование.

На смену Венской политической системе государств пришла глобальная система международных отношений, в которую были вовлечены все без исключения суверенные государства. Объективно глобальная система венчала собой прогресс, достигнутый человечеством в развитии производительных сил. Политически, однако, она оказалась намного менее устойчивой, чем Европейский концерт, поскольку не обладала теми компенсирующими неравновесие резервами, роли которых выполняли субъекты и объекты международных отношений за ее пределами. В результате рождение глобальной системы ознаменовалось глобальной войной 1914— 1918 гг., не сравнимой по жертвам и разрушениям ни с одним из предыдущих международных вооруженных столкновений.

Попытки создать стабильную глобальную систему в межвоенный период посредством учреждения универсальной международной организации (Лиги Наций) к успеху не привели в силу того, что они предполагали фиксирование определенной иерархии между побежденными и победителями в Первой мировой войне. На почве стремления к ликвидации этой иерархии получила развитие идеология расовой исключительности и национального превосходства германцев и японцев, приведшая ко Второй мировой войне.

В западной историографии имеется толкование обеих мировых войн как одной, так как они близки по конфигурациям политических коалиций, принимавших в них участие. В действительности между этими войнами есть существенное различие в силу большого значения мировоззренческого фактора. В формировании антигитлеровской коалиции важную роль сыграли не только политические амбиции правящих элит западных государств и руководства СССР, но и мощное волеизъявление народов стран — участниц коалиции к недопущению мирового диктата нацизма. В этом они были едины с антифашистами и в самих странах гитлеровской «оси» — Германии, Японии, Италии.

Для уяснения закономерностей развития глобальной системы международных отношений в период после Второй мировой войны необходимо понимание ее структурной организации.

• [1] Документы СБСЕ: Парижская хартия для новой Европы. Paris 1990; Совещание главгосударств и правительств государств — участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. URL: http://wwv.osce.org/ru/mc/39 520?download=true
• [2] Документ Московского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ. Принят 3 окт. 1991 г. 38 государствами — участниками СБСЕ. URL: http://library.khpg.org/liles/docs/l 372 324 965. pdf
• [3] Бжезинский 36. Великая шахматная доска (Американское превосходство и его геостратегические императивы). М.: Междунар. отношения, 2010. С. 234.
• [4] Путин В. В. Россия и меняющийся мир // Российская газета. (Неделя). № 5718. 2012.11 марта.
• [5] Лебедева М. М. Мировая политика: учебник для вузов. 2-е изд., испр. и доп. М.: АспектПресс, 2007. С. 350.