Китайское направление во внешней политике России. 
Вместе к полицентричному гармоничному миру

Общность внешнеполитических концепций РФ и КНР. Среди акторов глобальной политики, действующих в ЛТР, наиболее мощным, безусловно, является Китайская Народная Республика (КНР). Динамичное развитие КНР позволяет без большого риска ошибиться предположить, что в обозримом будущем она станет лидирующей экономикой мира, обойдя США уже к 2017 г.¹ Что еще более важно, ВВП Китая создается по большей части в реальном секторе экономики (в сфере промышленного и сельскохозяйственного производства), в то время как источник ВВП США — в основном сфера услуг и финансовых операций.

В политическом плане руководство Китая, взяв курс на постепенное возвышение своей страны, не проявляет каких-либо честолюбивых амбиций в отношении глобального лидерства. В то же время Пекин ревниво отслеживает ситуацию в своем регионе с очевидной целью не допустить гегемонии в нем внерегиональных держав. У КНР есть территориальные и этнополитические разногласия с некоторыми соседними странами, что обусловливает ее заинтересованность в формировании стабильной системы безопасности в регионе. Это обстоятельство, помимо экономических стимулов, определяет общность целей политики России и КНР в АТР.

Возвышение Китая плюс коммунистическая идеология, принятая в Пекине в качестве государственной, объективно не могут не противоречить курсу западных держав, прежде всего США, на гегемонию как в АТР, так и во всем мире. Это совершенно не означает, однако, что Вашингтон стремится к глобальной военной конфронтации с Пекином — скорее, наоборот: внешняя политика США и ведущих западноевропейских держав традиционно строилась и строится па противопоставлении друг другу своих потенциальных противников. России в этих хитроумных стратагемах всегда уготавливалась печальная роль «пушечного мяса» в войнах «до последнего русского солдата». Естественным в силу этой геостратегической традиции являлось бы и стремление авторов концепции американского мирового доминирования (American Primacy) решить свои проблемы на китайском направлении за счет противопоставления Пекина Москве и Москвы Пекину.

В концентрированном виде идея использования «китайской карты» против России нашла выражение в концепции «Большой двойки» 36. Бжезинского. Суть ее заключается в том, что, как подтвердил ее автор в интервью журналу «Форин Полней» в июле 2014 г., «нам (т.е. США. — В. II.) нужно углублять это сотрудничество с Китаем (не говоря об этом вслух, потому что остальной мир этому воспротивится)»^[1][2]. Ради укрепления этого сотрудничества 36. Бжезинский считает возможным отказать Японии в поддержке в ее территориальном споре с Китаем из-за «малоизвестных маленьких островов»¹ (Дяоюйдао) и вообще не реагировать «но телефонному звонку» на призывы о помощи малых стран региона в случае возникновения у них «размолвок» с Китаем. В данном контексте позицию 36. Бжезинского можно понимать и как призыв к администрации США допустить послабления в выполнении обязательств перед Тайбеем, но Акту об отношениях с Тайванем 1979 г., в соответствии с которым США продолжают укреплять военный потенциал островного режима.

Но в Пекине достаточно трезво относятся к такого рода посулам из-за океана. «Большая двойка» — это лишь шаг к укреплению мировой гегемонии США, которое неминуемо стало бы препятствием на пути реализации концепции возвышения Китая. В Пекине отдают себе отчет в том, что именно от США исходит угроза суверенитету и территориальной целостности КНР в вопросах о Тайване, Тибете и Синьцзяне. Беспокоит КНР и огромный «финансовый пузырь» активного сальдо в торговле с США (315 млрд долл, в год), общая сумма американской задолженности КНР составила астрономическую сумму в 1 трлн (!) долл. При этом, несмотря на уверения 36. Бжезинского в том, что у обеих стран нет никаких идеологических противоречий, руководство Китая внимательно отслеживает действие американского механизма «цветных революций» и продолжающееся применение США двойных стандартов по отношению к КНР по правочеловеческой тематике. «Зонтиковая» революция в Сянгане (Гонконге) осенью 2014 г. наглядно подтвердила обоснованность этих опасений Пекина.

Что касается России, то позиция Москвы по отношению к попыткам вовлечь ее в какого-либо рода антикитайские «византийские игры» очевидна и недвусмысленна. «Должно быть предельно ясно, — заявил министр иностранных дел С. В. Лавров на 48-й Мюнхенской конференции по вопросам безопасности, — что Россия не поддержит схемы, способные положить начало новому витку конфронтации в международных отношениях. Мы не будем участвовать в конструкциях, имеющих целью сдерживание Китая, который является нашим добрым соседом и стратегическим партнером»^[3][4][5]. В свою очередь, лидер КНР Си Цзиньпин накануне своего визита в Москву впервые за несколько десятилетий повысил статус России среди партнеров Китая, назвав ее «дружественной страной». С учетом исключительной аккуратности китайского политического языка эго означает качественное повышение уровня доверия в российско-китайских отношениях.

Российско-китайское экономическое сотрудничество. Взаимная заинтересованность в развитии отношений стратегического партнерства находит выражение в конструктивном экономическом и научно-техническом сотрудничестве, получившем значительное развитие в последние годы, в особенности после введения странами НАТО санкций в отношении России в связи с политическим кризисом на Украине. Как подчеркнул глава правительства России Д. А. Медведев в интервью телеканалу «Россия-24» 20 сентября 2014 г., в случае дальнейшего ущемления своих экономических интересов Россия намерена увеличить товарооборот со странами Азиатско-Тихоокеанского региона¹.

В результате беспрецедентного подъема двусторонних торгово-экономических связей, расширения инвестиционного сотрудничества и активизации межрегиональных связей товарооборот России и КНР достиг в 2013 г. рекордного показателя — 88,8 млрд долл. США. Китай занял первое место в перечне крупнейших торговых партнеров России^[6][7]. Поставлена цель: к 2015 г. выйти на отметку 100 млрд долл., а к 2020 г. — 200 млрд долл., повысить качество двусторонней торговли за счет увеличения в ней доли продукции с высокой добавленной стоимостью. Намечено активно продвигать крупные совместные проекты в гражданском авиастроении, космонавтике, других высокотехнологичных областях, а также по линии технопарков, индустриальных кластеров, особых экономических зон — как в России, так и в Китае. По итогам российско-китайских переговоров на высшем уровне в мае 2014 г. подписан крупнейший в истории мировых экономических отношений контракт на поставки российского газа в КНР при участии китайской стороны в строительстве трубопровода «Сила Сибири», а также принято решение о переходе на расчеты в национальных валютах при осуществлении двусторонних торговых, инвестиционных и прочих операций. Тем самым обе стороны делают еще один важный шаг на пути реформирования мировой финансовой системы и обеспечения своей безопасности от валютных рисков посредством укрепления позиций рубля и юаня.

Двусторонний диалог, увенчавшийся подписанием газового контракта века, вносит существенные изменения в конфигурацию глобального энергетического рынка. Тем самым Китай диверсифицирует источники поставок сырья и энергоносителей и повышает степень своей энергетической безопасности. Россия открывает новые экспортные маршруты в АТР, становится менее зависимой от спроса па энергоносители на весьма турбулентном западном рынке.

Помимо газа Россия поставляет в Китай и нефть. Пущен в эксплуатацию российско-китайский нефтепровод «Сковородино — Дацин», по которому ежегодно поставляется по 15 млн т нефти. Подписан долгосрочный контракт на поставку в КНР электроэнергии, наращиваются объемы экспорта российского угля при одновременном совместном освоении угольных месторождений.

Обе стороны придают большое значение снижению экологических рисков — спутников бурного роста промышленного и сельскохозяйственного производства. В этой связи весьма важно строительство атомных электростанций при обеспечении надлежащей безопасности их функционирования. При российском участии построена первая очередь Тяньваньской АЭС, которая, но результатам стресс-тестов признана самой безопасной в Китае. В 2011 г. при помощи российских специалистов в КНР запущен в эксплуатацию экспериментальный реактор на быстрых нейтронах. Досрочно завершено строительство четвертой очереди завода по обогащению урана¹.

В российском экспорте в КНР доминируют товары энергосырьевой группы. В будущем предполагается облагородить структуру товарооборота, в том числе и путем наращивания военно-технического сотрудничества, в котором Россия сохраняет научно-технологические преимущества.

Угрозы стабильности и перспективы российско-китайских отношений. В глобальном политическом контексте Россия должна считаться с тем, что Китай — это не только великая держава, но в перспективе и реальная новая сверхдержава. Малейшие колебания в ее внешнеполитическом курсе могут быть роковыми для международной стабильности. И есть силы, прежде всего в США, которые заинтересованы в провоцировании такого рода колебаний.

В оценке перспектив ситуации в АТР представляется очевидным отсутствие каких-либо внешних факторов, которые могли бы отрицательно сказаться на стабильности политики Китая и динамичного развития наших двусторонних отношений.

Вместе с тем нельзя не считаться с наличием внутри КНР определенных рисков, потенциально угрожающих стабильности, в том числе глобальной. Эти риски связаны прежде всего с низким жизненным уровнем населения. В соответствии с методикой определения черты бедности (0,25 долл. США в день) в Китае за чертой бедности проживает более 20 млн чел. Бедных, по методике ООН (1,25 долл. США в день), — более 150 млн чел. Менее 2,5 долл. США в день получают уже более 300 млн чел.^[8][9]

До сих пор не решена на постоянной основе проблема обеспечения продовольственной безопасности страны. По индексу человеческого развития (ИЧР) Китай находится на 91-м месте, т. е. в середине перечня из 187 государств, среди которых ООН проводит соответствующий анализ.

Низкий жизненный уровень населения сам по себе является фактором, чреватым социальной напряженностью и эвентуальными вспышками недовольства населения, переходящими в массовые беспорядки. Политической элите Китая применением умелых технологий и сбалансированной, хорошо продуманной программы совершенствования методов партийногосударственного управления в течение ряда лет удастся удерживать уровень социальной напряженности на уровне допустимого. Значительную роль в этом играет апеллирование китайского руководства к негативному опыту СССР и КПСС. Этот опыт свидетельствует о том, что безоглядный курс на внутренние реформы без учета всех внешних и внутренних обстоятельств, а также возможных последствий для широких народных масс может привести к развалу государства, глубочайшему социально-экономическому кризису, чреватому невосполнимым ущербом для обороноспособности страны, ее научного и образовательного потенциала. Столь же, или даже более негативными, чем в СССР, как говорят в Пекине, были бы последствия такого рода «катастройки» в Китае в случае, если бы руководство страны во главе с Дэн Сяопином не приняло 4 июля 1989 г. решительных мер по подавлению оппозиционного движения с неясными политическими целями.

В КНР предпринимаются энергичные меры по повышению уровня потребления и качества жизни в целом. В 2014 г., например, страна повысила ИЧР по сравнению с 2013 г. на 10 (!) пунктов, переместившись из группы стран со средним уровнем ИЧР в группу стран с высоким уровнем этого показателя. Данная тенденция имеет долговременный характер и приведет со временем к формированию мощного среднего класса, живущего на уровне европейского обывателя. Она имеет, однако, свою оборотную сторону для политической стабильности, так как сопрягается с увеличением имущественного расслоения общества, что зачастую более негативно сказывается на социальной стабильности, чем поголовная бедность. О наличии такой тенденции свидетельствует динамика коэффициента (индекса) Джини в Китае (табл. 11.1).

Коэффициент Джини — статистический показатель степени расслоения общества данной страны. Наиболее часто в современных экономических расчетах в качестве изучаемого признака берется уровень годового дохода. Коэффициент Джини можно определить как макроэкономический показатель, характеризующий дифференциацию денежных доходов населения в виде степени отклонения фактического распределения доходов от абсолютно равного их распределения между жителями страны.

Таблица 11.1

Динамика коэффициента Джини в КНР (1981—2012 гг.).

Источники: Государственное статистическое управление КНР. URL: http://russian. people.com.cn/31 518/8098644.html; Мировой Атлас Данных. URL: http://knoema.ru/ atlas/Китай/КоэффициентДжини Согласно впервые опубликованным в КНР данным, социальная стратификация в период с 1981 по 2012 г. возросла на 17 пунктов и пересекла знаковый уровень 0,4, означающий наличие резкого контраста между бедностью и богатством. Хотя этот показатель в принципе соответствует аналогичным индексам России и США, его значение имеет совершенно другую политическую проекцию в стране с общим низким жизненным уровнем, где 300 млн чел. имеют ежемесячный доход (в пересчете на рубли) менее 4 тыс. руб. Дальнейшее увеличение социального расслоения чревато усилением внутриполитической напряженности и увеличивает потенциальную опасность нестабильности и «цветных революций».

С негативным фактором бедности и социальной стратификации сопрягается другой перманентный социальный гандикап¹ развития Китая — неблагоприятная демографическая ситуация. Согласно оценкам экспертов ООН, население Китая увеличится с 1,334 млрд чел. в 2010 г. до 1,463 млрд в 2030 г. Затем прогнозируется некоторое снижение численности — до 1,417 млрд чел. в 2050 г. Таким образом, темпы прироста населения Поднебесной составят в первое двадцатилетие XXI в. 0,4%, а затем сократятся до 0,2%.

По плотности населения (140 чел. на кв. км) Китай занимает 55-е место в мире, и в этом плане ситуация отнюдь не катастрофична (в Южной Корее, например, на 1 кв. км приходится в 3,7 раза больше жителей, в Японии — в 2,4 раза)^[10][11]. При оценке этих цифр следует, однако, иметь в виду, что фактическая численность населения в восточных районах страны намного выше, чем в малопригодных для жизни и хозяйственной деятельности человека западных районах. Так, в обширной западной провинции Цинхай, площадь которой составляет 720 тыс. кв. км, плотность населения — 7,8 чел. на 1 кв. км, а в издревле многонаселенных восточных провинциях число жителей на 1 кв. км приближается к 1000 чел.

В Китае проводится политика планирования рождаемости, известная как «одна семья — один ребенок». Кампания вызвана чрезмерной перегруженностью земельных и водных ресурсов, бедностью основной части населения. С учетом традиционного для китайцев культа детей эти меры, хотя и встречают понимание населения, отнюдь не приветствуются и в сельской местности часто не соблюдаются.

Активная демографическая политика, которая проводится уже не одно десятилетие, имеет и негативные последствия. В результате увеличения средней продолжительности жизни — с одной стороны, и искусственного сдерживания рождаемости — с другой, к 2050 г. Китай столкнется с фактом «старения нации», т. е. значительного увеличения доли пожилых людей и стариков в общей численности населения страны. Так, если в 2010 г. люди от 60 лет и старше составляли всего 11% от всего населения, то к 2050 г. этот возрастной контингент (440 млн чел.) составит уже около трети общей численности граждан КНР¹, что, естественно, отрицательно отразится на бюджете страны.

Пекин проводит сбалансированную национальную политику, направленную на учет законных интересов 56 народов и народностей, составлявших в 2000 г. 8,41% по отношению к основной национальности — ханьцам (собственно китайцам)^[12][13]. При этом очевидной задачей первостепенной важности для центрального правительства является сохранение территориальной целостности страны. В целом эта задача решается достаточно успешно.

При прогнозировании развития росийско-китайских отношений в глобальном политическом контексте нельзя не учитывать того, что совокупное воздействие всех дестабилизирующих Китай факторов, каждый из которых не имеет сам, но себе решающего значения для судеб страны, дополненное целенаправленным деструктивным воздействием из-за рубежа, может иметь следствием события тина «цветных революций». Неизбежное по мере возвышения Китая возрастание его геополитической роли уже сейчас влечет за собой пристальное отслеживание США и НАТО внешней и внутренней политики КНР. Принимаются во внимание и анализируются все эвентуальные болевые точки нового геополитического супергиганта, изучаются возможности воздействия на эти точки в случае необходимости.

В связи с этим нельзя не отметить, что позиция благожелательного по отношению к России нейтралитета КНР в ходе украинского политического кризиса 2014 г. «странным образом» совпала с активизацией оппозиционных элементов в стране и за ее пределами. После заключения газового контракта с Газпромом на 400 млрд долл, проявили себя синьцзянские, тибетские, гонконгские сепаратисты, внезапно вспыхнул шпионский скандал в связи с кибершпионажем против США, якобы осуществляемым дислоцированной в Шанхае воинской частью НОАК 61 398. Произошли инциденты в Южно-Китайском море вблизи острова Хайнань с участием боевых самолетов и кораблей КНР и США. Эти факты могут расцениваться как своеобразные сигналы Пекину со стороны США и НАТО о недовольстве его поведением и о возможностях воздействия, в том числе и силового, на Китай. Сигналы эти, однако, возымели прямо противоположное воздействие. Ранее КНР в подобных в случаях реагировала «предупреждениями» как региональная держава в отношениях с превосходящим ее по силе актором глобального значения. Летом 2014 г. при внешнем сходстве реакции Китай уже вел себя на равных со своим главным геополитическим соперником — например, принял беспрецедентное решение о расширении зоны ПВО почти на все Восточно-Китайское море. Но в этой акватории у него имеется серьезный очаг напряженности из-за территориального спора с поддерживаемой США Японией. Китайский авианосец едва не столкнулся с американским ракетным крейсером в Южно-Китайском море, которое 7-й флот США привык считать зоной своего ничем не ограничиваемого присутствия. Несколько позже, 19 августа 2014 г., китайские СМИ сообщили о «волне возмущения», вызванном полетом разведывательного самолета ВМС США Boeing Р-8 близ китайского острова Хайнань¹. Воздушные суда США и ранее осуществляли подобного рода полеты, однако на этот раз американский самолет был встречен китайским перехватчиком (аналогом российского Су-27), который в непосредственной близости от «Боинга» совершил маневры, «поставившие, по словам представителя Пентагона, под удар безопасность и благополучие экипажа»^[14][15].

«Битва между Китаем и США может быть не на жизнь, а на смерть, если столкновения в Южно-Китайском море станут конфронтацией, касающейся ключевых интересов обеих сторон», — писала в связи с этим официальная китайская газета «Global Times«^[16]. Столь резких заявлений на официальном уровне не было со времени прихода к власти Дэн Сяопина.

В контексте описанных выше угроз логично следует вопрос: сможет ли КНР избежать участи СССР? Не станет ли великая возвышающаяся держава объектом новой «катастройки», уже похоронившей главного соперника США в холодной войне?

Залогом политической стабильности Китая является, безусловно, сложившаяся в этой стране система власти, сочетающая в себе вековые национальные традиции социальной организации с передовыми достижениями мировой общественной мысли в форме научного социализма. Многие западные аналитики отрицают социалистическое содержание идеологии современного Китая, акцентируя, наоборот, ее конфуцианские национальные составляющие. Из этого следует, что КНР возвращается-де на позиции мегаимперии, выступающей крупнейшим, если не единственным, носителем культуры и гармонии и устанавливающей свои нормы общения.

В действительности прогрессом, достигнутым в истекшие десятилетия, Китай обязан именно идеологии социальной справедливости и равенства, обеспечившей бурный экономический рост в условиях социальной стабильности. Главным конфликтогеном является возможный отход от этой идеологии и усиление социального размежевания и расслоения. Будущее как самого Китая, так и всего мира во многом будет зависеть от того, удастся ли нынешнему китайскому руководству сохранить и развить уникальную комбинацию ханьских конфуцианских традиций с выстраданной Западом и взлелеянной на Западе идеологией социального равенства и справедливости.

Пример КПСС однозначно свидетельствует о том, что попытки подменить трезвый научный анализ политической ситуации в мире наращиванием ракетно-ядерного комплекса ведут в никуда. Советская общественная наука задохнулась в шорах директивных установок, ориентировавших ее в основном на заготовление подходящих цитат для выступлений руководства. В результате идеологи КПСС четыре десятилетия мусолили пресловутый тезис о «третьем этапе общего кризиса капитализма», проглядев информационно-коммуникационную революцию, целиком изменившую облик современного мира.

Для Китая, избежавшего «катастройки», в настоящее время исключительно важно найти новые адекватные политико-идеологические основы построения будущего страны. В противном случае неизбежное, но мере повышения жизненного уровня социальное расслоение общества приведет к росту напряженности и конфликтогенов, чреватых новым внутриполитическим кризисом по образцу событий 1989 г., и никто не может гарантировать благополучного выхода из него.

Современная идеологическая парадигма Китая сложилась на основе решений 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва (декабрь 1978 г.), ознаменовавшего победу «линии Дэна» и ставшего вехой начала «политики экономических реформ и открытости». Квинтэссенцией этой линии стал лозунг Дэн Сяопина «Твердо придерживаться теории строительства социализма с китайской спецификой!», сохраняющий свою роль и действенность поныне. К настоящему времени стало очевидным, что дальнейшее быстрое экономическое развитие страны требует обновления идеологической парадигмы Дэна.

Для такого обновления бесперспективны только идеи западного неолиберализма, так как свободная рыночная экономика, на которой они основаны, предполагает усиление социальной дифференциации, что в условиях современного Китая могло бы быть гибельным для политической стабильности.

В то же время акцентирование представлений конфуцианства о гуманном правлении на основе человеколюбия и справедливости вряд ли может далее считаться прочной идеологической базой курса на модернизацию и возвышение Китая. В основе этих представлений находится положение о «политике как продукте цивилизации Запада»^[17], чуждое традиционным китайским ценностям. Но политика есть объективная реальность, не зависящая от национальных особенностей, она существует в любом обществе, в том числе и в китайском. Самые жесткие меры, включая публичные казни коррупционеров, не могут остановить объективный процесс борьбы за власть и социальную дифференциацию.

Образовавшийся в Китае идеологический вакуум нуждается в заполнении. В противном случае любое новое дуновение идеологической мысли политизируется и интерпретируется как враждебное официальной идеологии и центр объединения оппозиционных сил. Характерной в этом отношении является ситуация с общественным движением Фалуньгун, которое было инициировано бывшим офицером вооруженных сил КНР Ли Хунчжи как оздоровительная секция, но очень скоро превратилось в некую политическую оппозицию, против которой государство было вынуждено принять репрессивные меры.

Руководство КПК видит необходимость обновления идеологической парадигмы Дэна. 29 ноября 2012 г. во время посещения выставки «Путь к возрождению» Председатель КНР Си Цзиньпин впервые сформулировал идею этого обновления в форме «китайской мечты» — квинтэссенции многовековых мыслей и чаяний китайского народа о построении справедливого общества, в котором граждане страны будут жить в достатке, а также о месте Китая на мировой арене, которое бы соответствовало достигнутым этим государством успехам в экономике и политике и отражало бы существенно возросшую военную мощь. «Мы должны обеспечить народ равными правами на участие и развитие, защитить социальное равноправие и справедливость, продолжать добиваться новых сдвигов в плане обеспечения образования для учеников, доходов для трудящихся, медицинского обслуживания для больных, ухода для престарелых и жилья для населения»^[18], — заявил Си Цзиньпин на заключительном заседании первой сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) 12-го созыва. Следовательно, упор делается на повышение жизненного уровня и улучшение качества жизни. Но этого недостаточно для обеспечения политической стабильности в обществе. Более того, практическое осуществление «мечты» может привести к ускорению социальной дифференциации, росту социальной напряженности и повышению связанных с этим рисков.

Будущее Китая во многом будет зависеть от того, в какой степени руководству КПК удастся найти адекватные нестандартные пути обновления идеологических и нравственных ценностей современного китайского (и не только китайского) общества. В этом отношении стоящие перед ним задачи созвучны установке новой редакции Концепции внешней политики России на формирование ценностной основы совместных действий, опоры на общий духовно-нравственный знаменатель, который всегда существовал у основных мировых религий, включая такие принципы и понятия, как стремление к миру и справедливости, достоинство, свобода и ответственность, честность, милосердие и трудолюбие.

Обоюдное стремление Москвы и Пекина к развитию взаимовыгодного сотрудничества в сфере построения системы безопасности в АТР, экономике и реформировании глобальной финансовой инфраструктуры обусловлено тем, что совместная активная позиция по всем этим вопросам способствует повышению международного престижа обоих государств, их веса в глобальном балансе интересов различных акторов мирового сообщества.

Вместе с тем было бы неверным полагать, что привилегированное сотрудничество между РФ и КНР угрожает политическим позициям других акторов в АТР — как региональных, так и внерегиональных. Более того, успешное развитие российско-китайских отношений имеет, может быть, еще большее значение как важный стимул к отказу политической элиты США от конфронтации с Москвой и искусственного ограничения возможностей для взаимовыгодного экономического и технологического сотрудничества с Россией.

• [1] Мир в 2050 году. BRIC и другие: перспективы, вызовы и возможности: доклад аудиторской компании PricewaterhouseCoopers (PwC). Цит. по: Салюфалова О. Слабые станутсильными. Развивающиеся экономики будут расти гораздо быстрее, чем некогда ведущие мировые державы // Взгляд. Деловая газета. 2013. 16 янв. URL: http://www.vz.ru/economy/2013/1/16/616 158.html
• [2] Rothkopf D. The Time of Unprecedented Instability. A Conversation with Zbigniew Brzezinskion Today’s Worldwide Turmoil, Overstating Iran’s Near-Term Nuclear Threat, and WhyO
• [3] За Return to Global Order May Rest on the Relationship between the United States and China //Foreign Policy. 2014. July 21. URL: http://www.foreignpolicy.com/articles/2014/07/21/a_time_of_unprecedented_instability_a_conversation_with_zbigniew_brzezinski%20
• [4] Rothkopj D. The Time of Unprecedented Instability. A Conversation with ZbigniewBrzczinski on Today’s Worldwide Turmoil, Overstating Iran’s Near-Term Nuclear Threat, and Whya Return to Global Order May Rest on the Relationship between the United States and China //Foreign Policy. 2014. July 21. URL: http://www.foreignpolicy.com/articles/2014/07/21/a_time_of_unprecedented_instability_a_conversation_with_zbigniew_brzezinski%20
• [5] Выступление министра иностранных дел России С. В. Лаврова на 48-й Мюнхенскойконференции по вопросам безопасности. Мюнхен, 4 февр. 2012 г. // Информ. портал МИДРоссии. URL: http://www.mid.ru/bdomp/ns-dos.nsf/44a7dafc231dclIac32576d6002f70cl/c32577са00173dbb4425799a005b 12ес! Open Document
• [6] Медведев предсказал «совершенно другую экономику» через десять лет. Премьер-министр России выразил уверенность в том, что через десять лет в России будет совершенно другая экономика // Новости@таП.ги. 2014. 20 сент. URL: http://news.mail.ru/politics/1 958 958 l/?frommail=l
• [7] Федеральная таможенная служба России. Таможенная статистика внешней торговли. URL: http://stat.customs.ru/apex/f?p=201:7:6 130 507 519 866 517:NO
• [8] Ивашенцев Г. А., Коротеев С. С., Меламед И. И. Азиатско-Тихоокеанский регион и Восточные территории России: прогнозы долгосрочного развития. М.: Красанд, 2014. С. 83.
• [9] Там же. С. 93.
• [10] Гандикап (англ, handicap) — многозначное слово, в данном случае — препятствиена пути развития.
• [11] Географический справочник «О странах». URL: http://ostranah.ru/_lists/population_density.php
• [12] RAND Corporation. Old-Age Disability in China. Implications for Long-Term Care Policiesin the Coming Decades. Santa Monica: CA, 2012. URL: http://www.rand.org./content/dam/rand/pubs/rgs_dissertations/2012/RAND_ RGSD294. pdf
• [13] Булдакова В. Г. Национальная политика КНР в отношении малочисленных народов //ABIRus. URL: http://www.abirus.ru/content/564/623/627/635/762.html
• [14] US Short-Range Surveillance Must Stop // Global Times. 2014. August 25. URL: http://wvvw.globaltimcs.cn/contcnt/877 927.shtml
• [15] США: к патрульному самолету приблизился Су-27 КИР // Информ. портал Русской службы Би-Би-Си. 23 авг. 2014 г. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2014/08/140 822_rn_us_china_jet_show_off.shtml
• [16] Китай потребовал от США остановить наблюдение за своей территорией //Сообщение информационного агентства РИА Новости. 24.08.2014. URL: http://ria.ru/world/20 140 824/1021200417.html
• [17] Корсун В. Идеологический облик КНР на современном этапе модернизации // Информ. портал МГИМО-Университета. URL: http://www.mgimo.ru/news/experts/document 163 850. phtml
• [18] Си Цзиньпин: для осуществления «китайской мечты» необходимо прочно опиратьсяна народ. URL: http://russian.people.com.cnl3:13.17/03/2013 http://russian.people.com.cn/31 521/8171029.html