Праздничный дискурс в современной России

Праздник не представляет собой объективно существующую точку в потоке социального времени. Он носит дискурсивный характер, т. е. является продуктом социального взаимодействия по поводу определения смысла данного дня. Это касается и государственных, и религиозных, и личных праздников. Один и тот же день календаря может смотреться совершенно по-разному с разных колоколен: для одних это праздник, для других день траура. Последнее противоречие в дискурсе особенно часто встречается, когда праздник привязан к той или иной исторической дате. Конфликт давних интересов врывается в настоящее в виде конфликтного дискурса относительно оценки прошлого и отношения к настоящему «красному дню календаря». Все праздники условно можно разделить на группы:

• 1) государственные праздники, нагруженные идеологией и исторической символикой;
• 2) общественные праздники, идеологический и религиозный компонент которых для большинства населения выветрился или вообще не имел места;
• 3) религиозные праздники, организуемые церковью и пронизанные мифологией соответствующей конфессии;
• 4) частные праздники, маркирующие даты из жизни отдельных людей или семей;
• 5) корпоративные праздники (например, юбилей фирмы, начало или окончание мероприятия).

Грань между этими группами подвижна и размыта. Поскольку общество — это абстракция, которая в реальной жизни фрагментируется на большое число типов определения реальности, то один и тот же праздник для разных людей находится в разных типах. Один и тот же день различные люди отмечают, вкладывая в него разные смыслы.

В постсоветской истории ярким примером такого противоречивого праздника являлось 7 ноября. Для коммунистов Октябрьская революция — это начало новой светлой эпохи в жизни не только России, но и человечества. Для антикоммунистов октябрьский переворот — начало эпохи тоталитаризма, кровавых репрессий, подавления всех свобод и т. д. Для массы людей это просто выходной день. Новые власти в поиске компромисса переименовали «день Великой Октябрьской социалистической революции» в «День примирения и согласия». Что это такое, мало кто понял, поэтому длительное время разные группы населения отмечали каждая свое: кто день победы, кто день траура, кто просто выходной. В конце концов, в период президентства Путина было принято решение отказаться от празднования 7 ноября, из которого так и не удалось сделать праздник примирения и согласия.

Объектом аналогичного противоречивого дискурса является и 1 мая. В советское время это был «День международной солидарности трудящихся». В постсоветское время его официально переименовывают в «День весны и труда», но в массовом сознании осталось просто «1 мая»: для одних возможность поработать на даче, для других отметить «праздник» ритуальным застольем. Только для профсоюзов этот день является поводом напомнить о правах трудящихся, а разные политические партии используют его просто как повод напомнить о своем существовании.

В ходе опросов ВЦИОМ 1 мая и 7 ноября назвали самыми важными праздниками в 1989 г. — 15%, в 1992 г. — 10% опрошенных. В 2001 г. в ходе опроса ФОМ в рейтинге праздников 1 мая заняло 12 место (24% по России), 7 ноября — 13 место (13%).

Для праздника, который был призван заменить 7 ноября, выполняя при этом консолидирующую функцию, власти нашли мало кому известную дату в истории Смутного времени начала XVII в. Те события гак далеко, а побежденный противник столь чужд, что конфликтный дискурс был исключен. Но остался вопрос: а что мы должны праздновать? Изгнание поляков? Или, как считают многие православные, это день Казанской божьей матери? В результате в массовом сознании формальный праздник не имеет почвы для проникновения в частную жизнь людей. И появился просто выходной день. Правда, это не означает, что в будущем статус этого праздника не изменится. Дискурс подвижен. Аргументы, которые не слышны и не понятны сегодня, могут зазвучать совершенно иначе завтра. Дискурс — это не просто многоголосье определений, но и разная их сила. Если СМИ следуют государственной идеологии и конструируют миф об исторической значимости 4 ноября, а альтернативные определения загоняются в русло частных разговоров, то массовое сознание может и измениться.

К числу таких же невнятных праздников, нс вышедших с официального уровня, в частную сферу, является и День конституции. К не менее странным праздникам относится и 12 июня. Изначально его назвали Днем независимости. Что порождает вопросы. Независимость от кого? От Эстонии и Грузии? Повод, требующий большого воображения для энтузиазма. В конце концов, эту дату переформулировали как День России. Постепенно она превратилась в повод для массовых гуляний, которые хорошо вписываются в летний сезон. В результате этот день начал превращаться в праздник летних массовых развлечений молодежи. Это пример современного расширения статуса праздника: с сугубо государственной кампании он превращается в общественное событие в сфере досуга. И главным достоинством этого праздника в сравнении 4 ноября и Днем конституции является сезон. Праздничные гуляния поздней осенью и зимой проблематичны просто в силу погодных условий.

В условиях идейного разброда, характерного для постсоветского общества, единственным понятным государственным праздником является День победы (9 мая), значение которого существенно выросло даже в сравнении с советским временем. Он является государственным и общественным праздником с заметным проникновением на уровень частной жизни.

8 марта и 23 февраля изначально были государственными праздниками, основательно нагруженными идеологически. В советское время они хорошо прижились и захватили частную сферу, где обрели новые смыслы, став женским и мужским днями. Эти смыслы сохраняются и в постсоветский период. Но значение этих праздников существенно упало. В рейтинге праздников, составленном на основе опроса населения России ФОМом, в 2001 г. они заняли последние — 15 и 16 места (10 и 9% соответственно).

Религиозные праздники по определению являются инструментами конструирования религиозной идентичности. Однако нередко они имеют тенденцию выходить далеко за пределы пространства религиозных смыслов и превращаться для многих в совершенно светские общественные и частные праздники (например, Рождество, в меньшей мере — Пасха). В советское время власти тщательно старались их вытеснить из жизни граждан. Но, как и религию, искоренить их не удалось. Кроме того, частично некоторые религиозные праздники включались в частную жизни и некоторых слоев неверующего населения. В постсоветское время статус этих праздников начал расти вместе с религиозностью населения.

В 1990;е годы в Россию стал проникать День Святого Валентина («День влюбленных») — праздник, о котором раньше слышали лишь просвещенные знатоки Запада. За этим процессом легко улавливается интерес бизнеса в расширение круга праздников, сопровождающихся праздничным потреблением и ритуалами дарения. Согласно результатам опроса, проведенного центром РОМИР-Мониторинг в начале 2003 г., более половины его участников (65%) не считали 14 февраля праздничным днем. Лишь треть опрошенных (34%) сказали, что будут отмечать День влюбленных. Наибольшее число желающих отмечать праздник было обнаружено на Урале (57% опрошенных), менее всего — в Сибири и на Дальнем Востоке, где 70% заявили, что отмечать не собираются. День Святого Валентина проникает в Россию прежде всего через молодежь: 77% опрошенных в возрасте от 18 до 24 лет заявили, что собираются отмечать этот день, в то время как среди людей старше 60 лет — всего 10% (http://www.izvcstia.ru/community/article29169). Это сугубо общественный праздник, нс поддерживаемый ни государством, ни церковью.

Самым признанным из общественных праздников является Новый год. Его празднуют почти все. А те, кто это не делают, руководствуются отнюдь не принципиальными мотивами. Этот праздник выдвинулся в СССР на первый план в 1930;е годы. В 1935 г. после запрета, действовавшего шесть лет, елка официально была признана в качестве символа Нового года, а в последующие довоенные годы сформировался ритуал его официального празднования, описанный в специальных руководствах, начат выпуск новогодних открыток (см. Адоньева 1999; Душечкина 1999). Все идеологические и политические катаклизмы 1990;х годов никак не затронули этот праздник. Правда, его форма сильно коммерциализировалась. Он включен в систему маркетинговых инструментов продвижения товаров и услуг.

В советское время день ангела был вытеснен столь привычным сейчас днем рождения. Этот процесс завершился примерно в 1930;е годы (см. Калачева 2003). Рождество сохранило свое значение преимущественно для верующих людей.

Резюме

Праздник — это точка в процессе социального времени, разрывающая поток повседневности. Разрыв маркируется разнообразными отличиями: рабочее время превращается в нерабочее, повседневный стол — в праздничный, обычная одежда — в парадную. Праздник — это прежде всего спектакль потребления, устраеваемый индивидами с учетом требований культуры своей среды. Организация праздника представляет собой социальное взаимодействие по поводу определения и подоплеки праздника, и подобающей формы празднования. Потребление выступает способом «отметить праздник», поэтому в нем доминирует символический компонент. Кроме того, праздник — это инструмент социальной интеграции той или иной социальной общности (семьи, друзей, города или нации). Среди технологий интеграции одно из ключевых мест занимает потребление, например, праздничное застолье.