Описательный феноменологический анализ А. Джорджи

Варианты феноменологического анализа как качественной исследовательской стратегии значительно отличаются друг от друга степенью методической систематичности. Наиболее проработанным в методическом плане является описательный феноменологический психологический метод А. Джорджи (Descriptive Phenomenological Psychological Method) (Giorgi, 1997; 2008; Giorgi, Giorgi, 2003). Феноменологический анализ текстов в методе Джорджи включает несколько этапов:

• 1) прочтение гекста/текстов целиком, чтобы получить о них общее представление;
• 2) выделение из высказываний респондентов естественных смысловых единиц в том виде, как они высказаны;
• 3) формулирование темы высказывания с точки зрения респондента, но так, как ее понимает исследователь;
• 4) проверка смысловых единиц с точки зрения цели исследования;
• 5) обобщение тем, формулирование описательных утверждений, отражающих сущность переживания или опыта.

Аналитическая стратегия феноменологического метода А. Джорджи близка к тематическому анализу. В феноменологическом методе смысловые единицы, как правило, не заменяются кодом (хотя и это аналитическое действие также присутствует), а просто пересказываются. Однако это пересказ особого рода: исследователю необходимо увидеть за конкретными содержательными подробностями, о которых повествует человек, психологические смыслы, осуществить перевод с языка бытового описания на язык значимых аспектов переживания. Как и в тематическом анализе, результатом феноменологического анализа являются темы, причем обязательно такие, совокупность которых описывает ядро переживания или опыта. Например, проводя тематический анализ интервью об оценках (см. главу 20), мы выделили такие темы, как «конфликтный смысл высоких оценок», «травматичность низких оценок», «ситуация оценивания как ситуация разнонаправленных мотиваторов», «влияние оценок на процесс обучения». Феноменологический анализ этого интервью потребует от нас некоторого сдвига установки, мы будем работать с содержанием, пытаясь увидеть то, как представлена оценка во внутреннем опыте. Одной из феноменологических тем, сквозных для интервью и так или иначе раскрывающихся в каждой из выделенных тем тематического анализа, является феномен отчуждающего эффекта оценки: внешняя для самого процесса учения оценка как «знак отличия» и «знак провала» становится тем, что определяет ситуацию обучения; учение становится частью реальности, конституируемой не интересом, знаниями, творческим риском и т. п., а конкуренцией с другими (отчуждение в деятельности и отчуждение в отношениях). С. Квале (2003) характеризует метод Джорджи как последовательную конденсацию выраженных значений во все более и более сущностный смысл переживания или опыта (см. примеры анализа текстов по методу Джорджи: Бусыгина, 20 136; Квале, 2003).

Пример 22.1.

Особенности сбора и анализа данных в феноменологическом исследовании Замысел нашего исследования (Бусыгина, Маркелова, 2013) возник в контексте интереса к теме переживания кризисов и переходных жизненных периодов. В данном исследовании пас интересовало психологическое содержание переходных жизненных периодов, которые мы, согласно имеющейся психологической литературе, определили как периоды, в процессе которых человек осуществляет переход от одного, завершенного для него фрагмента жизни, к другому, субъективно определяемому как качественно иной. Переходные периоды, как и кризисы, знаменуют собой разрывы в поступательном движении человеческой жизни, но в отличие от кризисов не предполагают такой интенсивности болезненных переживаний. Основные исследовательские вопросы, которые мы задавали: Каковы ядерные компоненты переживания переходного жизненного периода? Как совершается переход? Что именно в структуре переживания личиостыо переходного периода дает возможность формировать новый жизненный фрагмент и осуществлять переход к нему?

Для исследования структуры переживания переходных периодов мы использовали феноменологический метод. В самом начале исследования внимательно проанализировали наши предсуждения относительно интересующего явления и очертили исходное понимание переходных жизненных периодов, которое в дальнейшем направляло ход нашей беседы с респондентами. Мы вводили в исследование лишь общее представление о предмете и не предлагали никакой модели переживания переходных жизненных периодов, стараясь оставаться открытыми тем смыслам, о которых сообщают респонденты.

Для сбора данных использовалось полуструктурированное интервью. Вначале применяли прием из предложенного Д. Макадамсом «интервью о жизненной истории»: мы просили человека представить свою жизнь как целое и выделить в ней отдельные главы. Если главы были слишком общие, спрашивали, нет ли в отдельных главах, в особенности в тех, которые относятся к взрослой жизни, более мелких подглав, и просили респондента кратко рассказать об отдельных фрагментах. Тем самым как бы погружали человека в целостный контекст его жизни. Затем спрашивали, помнит ли он такие периоды, когда один этап жизни уже как будто завершен, а другой еще не начался, когда он находился как бы между двумя значимыми для него эпизодами жизни. Мы просили рассказать, что это был за период, как он начался, что происходило, как человек реагировал на события, какие чувства и переживания испытывал, каковы были его отношения с близкими и друзьями и т. п. Беседа велась в достаточно свободной форме. Данные записывались на диктофон и затем расшифровывались.

В исследовании участвовало восемь человек от 25 до 40 лет. При этом двое из них сообщили, что в момент проведения интервью находятся в состоянии такого перехода, но переживали нечто подобное и раньше. Их расспрашивали как о прежнем опыте, так и о том, что происходит в настоящем.

Анализ каждого протокола мы начинали с того, что неоднократно прочитывали его от начала до конца, пытаясь очертить смысл опыта как целого в контексте интересующего нас вопроса о ядерных компонентах структуры переживания переходного периода. Затем разбивали каждый протокол на естественные смысловые единицы и проводили конденсацию их смысла. При этом придерживались того языка описания опыта, который характерен для данного респондента, однако, старались вычленить тот аспект, который позволял ближе подойти к сути интересующего нас феномена, иными словами, как бы «стягивали» описываемый жизненный опыт в психологическую структуру переживания, осуществляя близкий к оригинальному тексту респондента перевод на язык психологически сензитивных выражений. Работа с каждым протоколом заканчивалась описанием основных тем, раскрывающих сущность переживания переходного периода данным респондентом. В процессе собирания тем происходила довольно радикальная трансформация конденсированных смысловых единиц: за психологически сензитивными выражениями, выделенными на предыдущем этапе, мы пытались путем «свободных вариаций в воображении» уловить некоторый сущностный инвариант психологической структуры интересующего нас переживания; соответственно, язык, который мы теперь использовали для его обозначения, мог весьма значительно отличаться от языка, которым описывал свой опыт респондент. Каждого респондента анализировали отдельно как полноценный случай, кроме того, в процессе анализа искали переклички между случаями, каждый из которых давал нам новую информацию для выстраивания смыслового целого — структуры переживания переходных жизненных периодов. Стараясь понять опыт, о котором нам сообщали участники исследования, мы не столько фокусировались па жизненных смыслах этого опыта с точки зрения самих респондентов, сколько пытались прояснить контекст, в котором психологические феномены манифестируют сами себя, т. е. пытались вскрыть психологический смысл опыта.

В результате анализа было выделено несколько ядерных компонентов переживания переходных жизненных периодов: «экзистенциальная маргинальное^», «путь к себе», «временная пауза» и «сензитивность к событию». Выделенные компоненты представляют собой результат последовательной экспликации феномена, «показывающего» себя в вариациях сообщаемого опыта. Нельзя сказать, что, обозначая структуру интересующего нас переживания, мы фиксировали фактическую регулярность неких событий, на основании которой затем формировали эмпирически нагруженное понятие. В действительности интерпретировался уже осмысленный в процессе жизненных практик опыт, предпринимая нечто близкое к тому, что сторонники феноменологического метода называют «схватыванием» эйдоса смысла.

Ориентируясь на феноменологический подход в качественных исследованиях, мы ставили перед собой довольно узкую задачу: описать структуру переживания переходных периодов. Однако выделенная структура, в особенности такие ее компоненты, как «временная пауза» и «сензитивность к событию», позволяет подойти к обсуждению более традиционных для психологии проблем, в частности имеющих отношение к процессу личностного выбора и самодетерминации и автономии личности. Как показало наше исследование, переходные периоды связаны с особым типом субъективного времени, а именно с ощущением «подвисания во времени»; при этом у личности нет ясной цели и она даже не пытается ее выстроить; скорее наоборот: в этом состоянии подвешенности она не конструирует «образы потребного будущего», а как будто открывается миру (внешним влияниям, событиям) и «ловит моменты» — то, что только может стать для нее важным (мы назвали этот аспект переживания «сензитивностью к событию»). Похоже, что переходные периоды, имеющие, казалось бы, непосредственное отношение к аспекту авторства собственной жизни, связанные с выходом из уже известной программы, с тем, чтобы уловить нечто новое, в большей мерс согласующееся с внутренними потребностями личности, как правило, не включают прямой активности целеполагания. С одной стороны, это действительно поиск себя, правды своей жизни и т. п. Но нельзя сказать, что личность в этом поиске — абсолютно самодетерминируемое существо, выходящее за пределы всех внешних влияний и определяющее себя и свою жизнь изнутри. Напротив, в те периоды, которые мы назвали переходными, наблюдается удивительная открытость человека внешним влияниям, источникам и событиям: случайностям, влиянию других людей, их мнениям и выборам. Проблема, к которой мы подошли в результате исследования, имеет отношение к прояснению связи автономии и подверженности внешним влияниям в самой структуре субъектности. По-видимому, в различные периоды жизни наблюдается различное соотношение этих компонентов.