Методы построения психологического портрета политика

Политическая психология допускает комплексные методы сбора данных. Ведущим звеном в работе практического психолога по изучению личности политического деятеля является психологическое диагностирование или психодиагностика, то есть наука и практика постановки психологического диагноза. Этот термин, распространившийся в психиатрии вслед за появлением в 1921 году работы Г. Роршаха «Психодиагностика»^[1], довольно быстро вышел за пределы медицины. Термин «диагноз» начал пониматься как распознавание любого отклонения от нормального функционирования или развития и как определение качеств и состояний конкретного объекта — человека, малой группы, той или иной психической функции или процесса у конкретного лица.

Психодиагностика как практика прослеживается с III тысячелетия до н. э. К этому периоду относятся сведения о существовании в ряде стран Древнего Востока систем конкурсных испытаний людей, претендующих на государственные должности или желающих приобщиться к религиозной мудрости. Однако собственно история психодиагностики как методологии разработки научно обоснованных компактных методов выявления индивидуальных особенностей берет начало лишь с конца XIX века. Первые объективные психологические тесты для измерения определенных характеристик восприятия, памяти и др. были разработаны в 1884—1885 гг. Ф. Гальтоном, который обследовал по ним многие тысячи людей. Работы Ф. Гальтона положили начало бурному развитию и широкому распространению психологических тестов.

Диагностическое исследование обладает важной характеристикой, отличающей его от теоретического исследования. Так, психологисследователь ориентирован на поиск неизвестных закономерностей, связывающих абстрактные переменные, использует «известных», то есть выделенных по какому-либо признаку испытуемых и пренебрегает их индивидуальными отличиями и эмпирической целостностью. Для политического психолога именно эти индивидуальные отличия и эмпирическая целостность являются объектом изучения; он ориентирован на поиск известных закономерностей в «неизвестных» обследуемых.

Между психодиагностикой и теорией личности существует тесная внутренняя взаимосвязь. На эту взаимосвязь часто не обращали достаточного внимания. В психодиагностике это приводило к практицизму в разных его вариантах. Для теории же личности характерно абстрактное рассуждение, введение новых понятий, касающихся структуры личности и ее свойств, в то время как вопросы, связанные с изменением систем переменных, как правило, не рассматривались. Вместе с тем теория личности является основой психодиагностики. Знания о закономерностях развития в структуре личности служат отправным пунктом для конструирования и применения психодиагностических методов, а также для интерпретации психодиагностической информации.

Диагнозы и прогнозы относительно индивидуальных свойств личности и личности в целом обладают более высокой степенью достоверности, если они строятся на основе надежной теории личности. Каждая теория выполняет четыре основные функции: обобщает накопленную информацию; делает более понятными сложные явления, предсказывает последствия разных обстоятельств; способствует поиску новых фактов. Эти функции вполне подходят к любой теории личности, лежащей в основе психодиагностической практики.

Теория позволяет политическому психологу обобщать опыт работы, способствует адекватному и эффективному применению конкретных методов. Благодаря теоретической подготовке портретист может выдвигать диагностические гипотезы и предвидеть результаты своей деятельности. В настоящее время использование теории личности в психодиагностике является довольно сложной проблемой, так как существует множество различных теорий с различным понятийным аппаратом и соответственно в разной степени пригодных для диагностики и построения достоверного психологического портрета.

Теории личности и психодиагностика развивались параллельно и независимо друг от друга, а для многих концепций диагностирования характерен отказ от психолого-теоретического обоснования. Психологический портрет как метод системного изучения личности политика может выполнять интегрирующую роль, соединяя возможности психологических теорий, психодиагностических исследований и опираясь на принципы изучения личности.

Принципы изучения личности впервые были опубликованы в 1949 г. в исследовании К. К. Платонова применительно к изучению личности летчика. В нем и в последующих работах ученого были особо выделены и раскрыты следующие принципы: принцип целенаправленности изучения; принцип изучения единства личности, сознания и деятельности; принцип комплексности изучения; принцип объективности изучения, принцип динамичности изучения; принцип изучения структуры; принцип личностного подхода и иерархии. Перечисленные принципы не отрицают друг друга, но при постановке различных задач и решении их в разных условиях на первое место ставятся принципы, которые к тому же могут иметь и несколько различные формулирования¹.

Каждый политический психолог, профессионально занимающийся портретированием, овладевает не только конкретным набором психодиагностических методов, но и «конструирует» свою теорию, которая опирается на известные теоретические парадигмы. С накоплением опыта постоянно идет расширение, укрепление и корректировка теоретической базы. От чего зависит выбор той или иной теоретической позиции? Нельзя не согласиться с мнением Р. Кочунаса^[2][3], что этот выбор определяется точкой зрения портретиста на природу человека. От нее зависит характер ответов на принципиальные вопросы:

• — что есть человек?
• — какие врожденные тенденции ему свойственны?
• — свободен ли выбор человека при любых обстоятельствах или же он определяется наследственностью или событиями дальнего или близкого прошлого?
• — существуют ли предпосылки изменения человека, и как он может изменяться?

Ответы на эти и другие вопросы определяют, как психолог понимает структуру личности политика, его психологический статус, детерминацию его деятельности, генезис акцентуации, возможной дезадаптации, перспектив развития.

Каждый портретист выбирает ту или иную концепцию как основу своей практической деятельности в зависимости от особенностей своей личности, мировоззрения, ценностей, теоретико-методологических предпочтений.

В реальной практике портретирования при ориентации на любое направление можно добиться сходного результата. Решающее значение имеет не столько теория, сколько личностная зрелость политического психолога, подразумевающая, кроме прочих, такие гуманистические качества, как духовность, социальный интеллект, рефлексия, эмпатия, фасилятивность, а также профессиональная подготовка, которая предполагает высокий уровень интеграции теоретикометодологических познаний в области политологии и психологии, практического опыта.

В настоящее время психологическое портретирование в политологических исследованиях находится под влиянием синкретической тенденции, которая представляет собой попытку интеграции лучших сторон различных теоретико-методологических подходов. Эта тенденция имеет свои причины. Так, по утверждению некоторых современных исследователей, учебные институты, например, в США выпускают неэффективных психологов^[4]. Такое критическое отношение вызвано тем, что программы подготовки в основном фокусируются на обучении теориям и методам определенных психологических школ, оставляя вне поля внимания формирование фундаментальных личностных качеств, необходимых для эффективной профессиональной деятельности. Несмотря на притязания практически каждой из научных школ на универсализм, существует много данных, свидетельствующих о том, что методы той или иной школы действенны в отношении лишь специфического контингента клиентов.

Говоря о синкретическом подходе, мы имеем в виду не случайный набор разных теоретических принципов, воззрений или накопленных методов и методик, показавших практическую эффективность независимо от контекста возможного применения. Синкретический подход в портретировании дает возможность опираться на интеграцию нескольких теоретических школ в стремлении найти единое начало и проверить, как новая система проявляет себя на практике. Специалисты, работающие в жанре политико-психологического портрета, как правило, создают свою собственную систему, обычно синкретическую, наиболее соответствующую личности и мировоззрению каждого из них, они используют свою систему методов для построения психологических портретов^[5].

Психологическая диагностика с ее методами и разнообразными методиками — одна из весьма важных форм практического приложения профессиональных возможностей политических психологов. При этом мы учитываем тот факт, что психологическая диагностика как наука находится на стадии интенсивного развития и процесс формирования ее терминологического аппарата до настоящего времени не завершен.

Современная психодиагностика также отстает от теории. Если на теоретическом уровне, на уровне фундаментальных исследований продолжают развиваться принципы и методы системного подхода, целостного многостороннего и многоуровневого анализа, то практическая психодиагностика пока лучше приспособлена к работе с отдельными функциями, «выборками», нормами, чем с человеком как с целостной личностью.

Важной ступенью в развитии психологического диагноза является этиологический диагноз, учитывающий не только наличие определенных особенностей, но и причины их возникновения. По словам Л. С. Выготского, диагноз всегда должен иметь в виду сложную структуру личности.

Диагноз неразрывно связан с прогнозом. Нельзя не согласиться с К. К. Платоновым в том, что психодиагностика своей неотъемлемой частью имеет психопрогностику как прогнозирование особенностей деятельности психодиагностированных личностей¹. По Л. С. Выготскому, содержание прогноза и диагноза совпадает, но прогноз строится на умении настолько понять внутреннюю логику самодвижения процесса развития, что на основе прошлого и настоящего намечает путь развития. Прогноз, как и психодиагностика, по возможности должен оценивать не только отдельные психические функции, но и личность политика в целом. Психодиагностика в ее единстве с психопрогностикой — это основной выход любой теории личности в практику большого числа наук: педагогики, медицины, юридических, военных наук, а в нашем случае политической психологии и политологии.

Развитие теории и практики психологического диагноза в настоящее время является одной из наиболее важных задач политической психологии. Перспективным направлением ее развития является дальнейшее совершенствование функционально-динамического системного подхода к личности, выражающегося в необходимости исследовать ее в реальных условиях жизни и деятельности.

Продолжая метафору английского философа-утилитариста И. Бснтама о том, что логика является королевой, а методология ее — премьер-министром^[6][7], можно было бы сказать, что метод является министром, ответственным исполнителем исследовательской стратегии. Говоря о значении метода для результата исследования, можно вспомнить слова И. П. Павлова, сказанные им в 1911 году о том, что метод — это самая первая, основная вещь. От метода, от способа действия зависит вся серьезность исследования. Все дело в хорошем методе. При хорошем методе и не очень талантливый человек может сделать много. А при плохом методе и гениальный человек будет работать впустую и не получит ценных, точных данных^[8].

К сожалению, в настоящее время невозможно с исчерпывающей определенностью просто взять и сказать: «Вот они — методы построения достоверного психологического портрета политического деятеля». Политическая психология большинство своих методов выстраивает на базе классического подхода к проверке научных гипотез, применяемых в психологии, политологии, социологии, истории и других науках. Так, Б. Д. Парыгин пишет, что методы исследования, в частности в социальной психологии, связаны первоначально с опытом философского, теоретического, а затем и эмпирического, в частности экспериментального исследования. Как правило, они сводятся к наблюдению, изучению документов, опросу, тестированию и эксперименту. При этом формы каждого из названных методов весьма многообразны. Система методов психологии продолжает обогащаться и сейчас^[9].

В политической психологии мы видим примерно ту же картину с той лишь разницей, что возможности применения метода эксперимента в интересующем нас аспекте весьма ограничены. Это связано с тем, что любой вид психологического эксперимента обычно понимается как искусственно сформированная деятельность, что по отношению к действующему политику трудно себе представить.

Поскольку данная часть дает краткий аналитический обзор современного состояния, а также общего развития методов построения психологического портрета политика, именно эти аспекты стоят в центре внимания настоящей части и большинства цитируемых исследовательских работ.

• [1] См.: Rorschach М. Psychodiagnostik. — Bern, Leipzig, 1921.
• [2] См.: Платонов К. К. Структура и развитие личности. — М.: Наука, 1984. — С. 183−186.
• [3] См.: Кочунас Р. Основы психологического консультирования. — М.: Академический проект, 1999.-С. 15−18.
• [4] См.: Бондаренко А. Ф. Личностное и профессиональное самоопределение отечественногопсихолога-практика // Московский психотерапевтический журнал. 1993. № 1; Меновщиков В. ЮВведение в психологическое консультирование. — М.: Смысл, 1998. — С. 22−24.
• [5] См.: например: Егорова-Гантман Е В. Игры в солдатики. Политическая психология президентов. — М.: Группа компаний «Никколо М», 2003; Ракитянский Н. М. Семнадцать мгновений демократии. Лидеры России глазами политического психолога. — М.: Стольный град, 2001.
• [6] Платонов К. К. Структура и развитие личности. С. 182.
• [7] См.: Buckler J. The Concept of Method. New York — London, 1961. P. 11.
• [8] Павлов И. П. Сочинения. — M., 1952. Т. 5. — С. 262.
• [9] См.: Парыгин БД. Социальная психология. — СПб., 2003. — С. 59−66.