Турецкая модель демократии

В рассматриваемом контексте представляет интерес следующий факт. В 60-х гг. XX в. был популярен тезис, согласно которому конфуцианская этика была объявлена главной помехой модернизации и экономического развития стран Восточной Азии. В 1980;х гг. именно ее стали рассматривать в качестве чуть ли не главного фактора бурного экономического взлета новых индустриальных стран этого региона.

Точно так же в наши дни стереотипным остается утверждение, что исламская культурная традиция составляет главное препятствие на пути установления демократических режимов в мусульманских странах. И это несмотря на позитивный пример Турции, Египта, Марокко, Малайзии. Здесь нельзя не отмстить тот факт, что в исламе наряду со страхом перед фитиой — подрывом единства и подчеркиванием роли уммы —

общины, важное место занимает постулат о бидаате — обновлении. Но в каком смысле трактовать это «обновление» — дело самого трактующего.

Для обоснования данного тезиса представляется целесообразным рассмотреть турецкую модель демократии.

По важнейшим параметрам турецкую модель политической системы, как она сложилась к настоящему времени, весьма трудно характеризовать в соответствии с общепринятыми на Западе принципами, ценностями и установками политической демократии и правового государства. Как утверждал сам Кемаль Ататюрк, созданная им система не похожа ни на одну из существующих политических систем, она похожа на саму себя.

Для Турции, которая уже в период кемалистской революции провозгласила своей задачей разработку и формирование национальной идеологии как основы новой светской государственности, эта проблема сохраняет актуальность и в наши дни. Она занимает одно из центральных мест в турецкой историко-философской и политической мысли. Неспособность в полной мере сформулировать основные параметры этой идеологии турецкие исследователи называют культурным кризисом, кризисом самоидентификации. Как писал Бозкурт Гювенч, на протяжении двух последних веков «попытки осмысления культурной принадлежности предпринимались то в форме реформизма, то османизма, то освободительного движения, то тюркизма, го анатолизма, то революционности, то модернизации, то республиканизма, то туранизма, то демократизма, то прогрессизма, то национального согласия, то вестернизации, то исламизма, то лаицизма»^[1].

Сущностная характеристика турецкой модели демократии, как и западных ее моделей, состоит в том, что она основывается на светских принципах. Уже в преамбуле первой Конституции Турции было провозглашено, что она руководствуется «концепцией национализма, выдвинутого основателем Республики Турция, вечным руководителем и непревзойденным героем Ататюрком, а также революцией и введенными им фундаментальными принципами»^[2]. В ст. 2 Конституции 1982 г. Турция объявляется «демократическим, секуляристским и социальным государством, управляемым законом,… приверженным национализму Ататюрка».

Немаловажное место в кемалистской идеологии занимают так называемые «Шесть стрел кемализма», которые были приняты в 1931 г. в качестве официальной государственной идеологии и включены как составная часть в той или иной форме в последующие конституции. «Шесть стрел» включают верность следующим принципам: республиканизм, секуляризм, национализм, народность, этатизм и реформизм. Сам термин «кемализм» иногда переводится как «реформизм» или «революционизм», что по сути одно и то же.

Но нельзя не признать тот факт, что принципы кемализма со времени своего возникновения до наших дней, во всяком случае со времени принятия мпогопартийной системы в 1946 г., несомненно, подвергался изменениям. Разные люди трактуют кемализм по разному. Его интерпретация может быть изменена в угоду политической целесообразности или же изменена в соответствии с изменившимися реальностями. Эта проблема осложняется тем фактом, что кемализм, как говорится, никогда не был систематизирован и кодифицирован в качестве сколько-нибудь четко и ясно сформулированных принципов и правил.

В данной связи нельзя не отметить тот факт, что центры власти в армии, высшей бюрократии, бизнесе, средствах массовой информации и университетах находятся в руках сторонников секулярных ценностей, принципов и установок.

В этом отношении отличие Турции от большинства мусульманских стран состоит в том, что здесь место государственной идеологии, которое в османские времена занимал ислам, перешло к турецкому национализму. Турецкий национализм, тюркизм, заявил о себе еще при младотурках, после победы кемалистской революции становится новой идеологией турецкой государственности. Этот новый национализм, основанный на секулярных принципах, не препятствовал европеизации страны. «Турки, как и многие другие исламские народы, — писал А. Тойнби, — восприняли наряду с остальными западными понятиями и идеями — полезными ли, вредными ли — и заразу национализма»^[3].

Несмотря на строгие запреты, почти все правоцентристские партии апеллируют к религиозным чувствам простых граждан. И это при всем том, что ст. 87 Закона о политических партиях запрещает «использование религии и освященные религией предметы». Тем не менее, время от времени социально-политические силы, исповедующие исламские ценности, выходят на передний план и завоевывают высшие позиции во властной иерархии. Однако, как показывает опыт, было бы не совсем корректно полагать, что в таких случаях турецкое общество возвращается вспять к исламским ценностям и принципам политической самоорганизации. Обоснованность данного тезиса воочию обнаружилась на примере прихода к власти исламистов во главе с Н. Эрбаканом, которые по сути дела не затронули основы государственного устройства.

Несколько иное положение сложилось в последние годы, когда к власти пришла партия исламской ориентации во главе с Р. Т. Эрдоганом.

В результате комплекса реформ, проведенных на всем протяжении истории национального турецкого государства, были запрещены все виды религиозного обучения в школе, ликвидированы дервишские ордена и монастыри, запрещено ношение чалмы и фески, а женщинам — носить чадру. Итогом слияния на турецкой основе западного и самого турецкого начал стало то, что современная Турция — не только азиатская, но и европейская страна, где 99% населения исповедуют ислам, но которая, тем не менее, является светским государством.

В действительности в Турции никогда не прекращалось тайное обучение Корану и принципам ислама. По данным ряда исследователей, в сельской местности это явление носило почти массовый характер. Этим объясняется тот факт, что при всех происшедших в стране довольно широкомасштабных и глубоких изменениях, в том числе в направлении европеизации тех или иных сфер общественной жизни, в целом, комплекс духовных ценностей и установок значительной части населения современной Турции не совпадает с европейскими критериями.

Нередко следование западным стандартам культуры и образу жизни есть не более чем внешняя видимость, за которой можно найти традиционное сознание, патерналистское, патриархальное содержание. В силу этих факторов Турция представляет собой одновременно старую и новую страну, населенную народом, придерживающимся как старых, так и новых ценностей и установок.

Отцы-основатели Турецкой Республики отнюдь не копировали европейские образцы. Придерживаясь некоторых общепринятых основополагающих принципов, институтов и ценностей Запада, турецкое руководство с самого начала взяло курс на приспособление западных заимствований к социально-экономическим и политическим реалиям Турции и особенностям турецкого национального сознания, вкладывая в них новое содержание.

Поэтому по целому ряду признаков турецкая модель отличается как от западной модели, так новых азиатских моделей демократии. Как известно, в западных демократических странах предпочтение отдается защите и гарантии прав и свобод отдельно взятого человека как гражданина данного государства. Здесь господствующее положение занимает так называемая политическая или гражданская теория нации, согласно которой понятие гражданина определяется независимо от этнонациональной и расовой принадлежности, вероисповедания, социального статуса и т. д.

Особо важное значение, с данной точки зрения имеет то, что в большинстве многонациональных стран государство официально не ставит своей целью насильственную ассимиляцию этнонациональных меньшинств. Даже в США, которые иногда называют «плавильным котлом», где иммигранты — представители всех народов как бы расплавляются в единую американскую нацию, сохраняются меньшинства афроамериканцев, индейцев, эскимосов и т. д. Четко выделяется группа чиканос, выходцев из стран Центральной и Южной Америки, численность которых с каждым годом стремительно растет. Интересно, что представители тех европейских народов, которые полностью интегрировались в американское общество, порой предпочитают называть себя «итало-американцами», «ирландо-американцами» и т. д.

В Канаде две основные этнонациональиые общины — англоязычных канадцев, или англофоиов, и франкоязычных канадцев, или франкофонов, уже в течение многих поколений живут вместе, при этом во всяком случае в открытой форме не навязывая друг другу свои ценности, культуру, образ жизни. Здесь совершенно справедливо говорят о единой канадской нации, состоящей из двух этнонациональных общностей, каждая из которых придерживается собственной культуры, языка, обычаев и т. д.

Показателен опыт Российской Федерации, где национальные меньшинства составляют интегральную часть народа страны и занимают соответствующие места в государственно-политической структуре, внося свой вклад в социальное, экономическое, культурное развитие страны. Их права и обязанности признаются не только в реальной жизненной практике, но и четко фиксированы в Конституции, законодательных и нормативно-правовых актах.

В Турции же, которая является фактически многонациональной страной, где численность курдов составляет почти 15 млн человек, нет ни культурно-национальной, ни территориально-политической, ни какойлибо иной формы автономии. Немыслима там и официально признанная форма мультикультурализма и мультикультурной политики, практикуемой в многонациональных и многосоставных обществах. Потому что здесь не признается сам факт существования национальных, культурных, языковых меньшинств, в отношении которых следовало бы провести соответствующую политику. Единственным исключением из этого правила стали греки, евреи и армяне, которые получили особые языковые и культурные права по Лозаннскому договору 1923 г.

Турецкая модель отличается и от тех восточных стран и народов, где предпочтение отдается коллективным правам перед правами и свободами человека. Под коллективными правами, как правило, подразумеваются права национальных, культурных и языковых меньшинств. В Турции эти права сами по себе отвергаются по той простой причине, что считается, что в стране нет носителей этих прав в лице национальных, культурных и языковых меньшинств.

В турецкой модели весьма сильны роль и влияние государства в важнейших сферах общественной жизни. Показательно, что до некоторых изменений, внесенных в преамбулу конституции 1982 г. в 1995 г., в ней даже говорилось о «священном государстве» (Kutsal Devlet). Государство настолько ревниво защищает себя, что рассматривает негосударственных акторов как разрушительных конкурентов.

При официальном признании международных законов и правовых норм в Турции действуют множество законов, предусматривающих наказание за свободное выражение убеждений. Многие из них настолько растяжимы и так широко используются, что явно нарушает принципы ст. 10 Европейской конвенции по защите прав человека.

При всем том следует признать тот факт, что на характер и тенденции эволюции турецкой модели демократии более или менее существенное влияние оказывают страны Запада, прежде всего Евросоюза, вступление в который руководство этой страны обозначило в качестве своей стратегической цели. Необходимо отметить и то, что Турция уже с конца 1940;х гг. участвует в различных структурах западных стран (НАТО, ОЭСР, Совет Европы). Именно в силу этого социально-политические силы исламской ориентации, которым время от времени удается завоевать вершины власти, не могут решиться сколько-нибудь серьезно посягать на светские основы государственного устройства.

Правда, в последние года с приходом к власти Партии справедливости и развития во главе с Р. Т. Эрдоганом в 2002 г. наблюдаются тенденции к исламизации политической системы Турции.

Очевидно, что важной особенностью политической системы этих стран является приверженность групповым, коллективистским и иерархическим нормам и ценностям. В отличие от западной модели демократии с ее ударением на защите индивидуума от давления общества и государства, японская модель делает акцент «на самоограничении личности», стремлении контролировать ее порывы, встраивать их в систему общественных и государственных интересов.

Все это имеет мало общего с индивидуалистическими ценностями, установками и ориентациями, которые, как правило, ассоциируются с западной демократией. В целом в Японии и некоторых других странах АТР достигнут своеобразный синтез традиции и современности. Модернизация осуществлена при сохранении важнейших традиционных начал в социокультурной и политико-культурной сферах. В частности, сохраняется важное значение таких ценностей, как иерархия, долг, обязанность, консенсус, приверженность группе, подчинение интересов личности интересам группы, приверженность принципам корпоративизма, коммунитаризма в отношениях между фирмой и наемными работниками.

При решении конфликтов часто используются неформальные механизмы принятия решений в духе патернализма, сохраняются половозрастная дифференциация и неравенство в социальной и профессиональной иерархии. Все сказанное позволяет сделать вывод о неправомерности отождествления демократии преимущественно или даже исключительно с индивидуальной свободой. Тем более, не правомерны построенные на этом постулате позиции тех авторов, которые, но сути дела, говорят о вестернизации восточных обществ путем механической трансплантации сюда западных ценностей, норм, установок, прежде всего индивидуализма, рационализма и свободной конкуренции.

Вопросы и задания для самоконтроля

• 1. Существует ли единая модель демократии, одинаково пригодная для всех стран и народов?
• 2. Дайте характеристику демократии как форме народовластия.
• 3. Существуют ли в незападных культурах элементы, совместимые с демократией?
• 4. Можно ли считать распространение демократии на Востоке простым перенесением западных институтов в чистом виде?
• 5. Что вы понимаете по восточноазиатской моделью демократии?
• 6. В чем состоят особенности японской модели демократии?
• 7. Дайте общую характеристику индийской модели демократии.
• 8. Назовите особенности и основные составляющие турецкой модели демократии.

• [1] Guveng В. Turk kimligi. Istanbul, 1996. S. 15.
• [2] 1924 Anayasasi. Istanbul, 1960. S. 3—4.
• [3] Тойнби А. Цивилизация перед судом истории. М.: СПб., 1995. С. 167.