Наиболее часто задаваемый вопрос

Осознание современными аналитиками общественного мнения ценности длинных рядов наблюдений четко выражено в мечтательно-грустном замечании Ф. Ньюпорта и К. Джозефа, сделанном во время президентской кампании 2004 года: «К сожалению, у нас нет рейтингов, показывающих, как население оценивает действия президента в большинстве ситуаций, связанных с его участием в новой избирательной кампании. Как было бы чудесно знать рейтинг одобрения Джорджа Вашингтона, когда он боролся за переизбрание в 1792 году, или Джона Адамса, когда он проиграл Томасу Джефферсону в 1800 году, или Авраама Линкольна в 1864-м, или Герберта Гувера в 1932 году, когда он был побежден Рузвельтом! Но у нас нет таких данных» [7].

Уже в первом опросе, проведенном 10−15 сентября 1935 года, Гэллап обозначил интересующую его тему — отношение американцев к действующему президенту. «Спаренный» вопрос № 2 имел формулировку: «Голосовали ли Вы за Франклина Рузвельта в 1932 году? Голосовали бы Вы за него сегодня?» В зондаже, осуществленном 9−14 ноября, ретроспективная часть вопроса отсутствовала, но установка отдать голос Рузвельту «сегодня» вновь измерялась. В середине декабря того же года вопрос был повторен третий раз.

Социально-политические реалии страны, традиции политической жизни, собственный журналистский опыт позволили Гэллапу быстро осознать актуальность абсолютно новой по тем временам научной и практической задачи, которая раньше в принципе не могла формулироваться. Речь идет о регулярном анализе отношения населения к президенту в годы, свободные от выборов. Нечто подобное неявно присутствовало в «вызове» Джеймса Брайса, когда он писал о тенденциях развития общественного мнения в Америке; но Брайс видел в этом задачу неопределенного будущего.

Будучи профессиональным психологом, Гэллап был хорошо знаком с теорией и практикой конструирования тестов, он представлял, насколько трудным является создание валидного измерительного инструментария, и знал, по каким направлениям необходимо двигаться к этой цели. Но вряд ли, задумываясь о регулярных замерах отношения населения к действующему президенту, Гэллап мог предположить, что решение этой задачи затянется на десять лет.

К настоящему времени опубликован ряд работ историко-политической направленности, сфокусированных либо на использовании результатов более чем полувекового измерения отношения американцев к избранному президенту, либо на выявлении факторов, детерминирующих это отношение. Однако вне поля зрения специалистов оказался сам процесс поиска Гэллапом той формулировки вопроса об отношении к действующему президенту, которая показалась ему удовлетворяющей научным требованиям к измерительному инструменту и соответствующей его внутренним представлениям о рабочих свойствах теста. Даже обстоятельная книга Д. Эдвардса и А. Гэллапа, в которой анализируется статистика отношения к президентам за 35 лет — с 1953 по 1988 год, содержит лишь краткую справку, менее двух страниц, об эволюции гэллаповского вопроса [8, р. 185−186].

В 1936 году, когда Гэллап приступил к продумыванию и реализации своего замысла — регулярного измерения того, как американцы воспринимают деятельность президента, он был не только главным действующим лицом этого публичного «представления», его сценаристом и режиссером, но и единственным профессиональным критиком: он должен был создать необходимый измерительный инструментарий и оценить свою работу. Изучение этого уникального аналитического процесса позволяет высказать следующие положения.

Первое: Гэллап активно искал удовлетворяющую его формулировку вопроса, стремясь к максимально точному измерению именно того аспекта электорального сознания, который он стремился зафиксировать. Основная методологическая и методическая сложность этих поисков была связана с особенностями организации власти в стране. Американский президент одновременно является выборным главой государства и руководителем правительства, и в разные периоды жизни общества две эти функции, роли обладают разными «весами».

Второе: Гэллап понимал, что в обществе существуют некие общие представления о деятельности президента страны, то есть социального актора, или функционера, наделенного конституцией определенными властными полномочиями. Вместе с тем ясно, что люди наблюдают не поведение президента вообще, а политику конкретного человека, наделенного президентскими функциями. Это обстоятельство нужно было учесть при формулировке вопроса, чтобы выявить отношение населения именно к конкретному исполнителю данной роли — действующему президенту, осуществляющему определенную внутреннюю и внешнюю политику.

Третье: в течение многолетних поисков валидной формулировки Гэллап постоянно сомневался в том, должна ли шкала отношения к президенту содержать точную локализацию времени («сегодня»); он понимал, что это может затруднить восприятие вопроса и стать причиной ложных ответов.

Гэллап продолжил эксперименты по изучению отношения населения к президенту. В марте 1937 года был задан вопрос: «Голосовали бы Вы за Франклина Рузвельта сегодня?» В июне вопрос звучал несколько иначе: «Если бы выборы состоялись сегодня, голосовали бы Вы за президента Рузвельта? «.

Формулировка вопроса об отношении к президенту, которая испытывалась 2 августа 1937 года, впервые оказалась свободной от привязки к выборам: «Сегодня Вы за или против Рузвельта?» Главное, что здесь заслуживает внимания, это не лексика вопроса, а его логика. Видимо, именно тогда у Гэллапа начало складываться, выкристаллизовываться понимание принципиального отличия того, что он предполагал измерить, от того, что он уже измерял. Новая поисковая задача стала формировать свое собственное логическое и вербальное пространство. Фокус поисков смещался с темы выборов следующего президента к оценке избранного, действующего. Цель научного анализа приближалась: будущее, то есть следующие выборы, заменялось настоящим. Проблема прогнозирования исхода выборов, по сути — прогнозирования электорального поведения, трансформировалась в проблему диагностики общественного мнения. Высокая степень неопределенности, в которую погружался респондент вопросом о выборах, сменялась значительно более конкретной, более определенной для него ситуацией.

В январе 1938 года еще использовалась сентябрьская (1937 года) «находка»: «Вы за или против?..»; затем формулировка вопроса изменилась. Гэллап вновь обозначил привязку ко времени, но одновременно, и это принципиально, начал измерять отношение к Рузвельту не как к носителю высшей государственной власти, то есть к роли-функции, а как к человеку: «Вы за или против Франклина Рузвельта сегодня? «.

Что-то и здесь не отвечало внутренним механизмам поиска и/ или внешним требованиям к исследованиям, и в июне в формулировке вопроса появился новый нюанс — респонденту впервые предлагалось оценить деятельность человека, выполняющего обязанности президента: «Как бы Вы оценили (rate) деятельность Франклина Рузвельта как президента?» В предыдущем случае было указано лишь имя президента, критерии отношения к нему каждый респондент мог выбирать самостоятельно. В последнем же варианте четко прописан критерий оценки Рузвельта — его деятельность на посту президента. Таким образом, в самой концепции измерения и в формулировке суждения наметилось явное разделение социальной роли (президент) и исполнителя этой роли (в данном случае — Франклин Рузвельт). Осенью та же логическая задача решалась несколько иначе: «Если бы Франклин Рузвельт участвовал в президентских выборах сегодня, голосовали бы Вы за или против него?» Эта формулировка, если ее рассматривать в новом поисковом пространстве, была регрессивной: текущую деятельность избранного президента неявно предлагалось проецировать на электоральную шкалу. Видимо, Гэллап сразу обратил на это внимание и уже в следующем опросе устранил привязку к выборам: «Как Вы относитесь к президенту Рузвельту?» Безусловный прогресс, но автора явно не устраивал тот факт, что опрашиваемым предлагалось высказаться о выбранном (признанном большинством) президенте.

В конце первой декады ноября 1938 года измерение отношения к президенту впервые стало проводиться в терминах «одобрения»: «В целом Вы одобряете или не одобряете Франклина Рузвельта как президента?» Эта шкала, видимо, поначалу представлялась Гэллапу валидной; через неделю он попробовал синтезировать ее с временным континуумом: «В целом Вы одобряете или не одобряете сегодня Франклина Рузвельта как президента?».

Последнюю формулировку вопроса — иногда с уточнением «сегодня», иногда без него — Гэллап использовал до начала 1941 года. Но, видимо, он все четче осознавал неодномерность, семантическую многозначность найденной формы. Во-первых, логика вопроса не до конца отражала баланс двух ролей американского президента, несколько акцентировалась выборная природа его власти. Во-вторых, вопрос слабо отделял самого актора от его социальной роли. Логический скачок в нужном направлении произошел в середине февраля. Была найдена формулировка, в которой явно были разделены функция президента и деятельность конкретного актора: «В целом Вы одобряете или не одобряете то, как Франклин Рузвельт сегодня выполняет работу президента? «В марте Гэллап вернулся к старой формулировке: «В целом Вы одобряете или не одобряете сегодня Франклина Рузвельта как президента?», но в июне вновь спрашивал об одобрении работы Рузвельта в качестве президента, то есть опять перенес акцент с оценки человека на оценку его работы. Только летом 1945 года он нашел устраивающую его формулировку: «Вы одобряете или не одобряете то, как (имярек) выполняет свою работу президента?».

20 января 1955 года, фактически после десяти лет регулярного использования рассматриваемого вопроса, Дэвид Лоренс (David Lawrence, 1888−1973), известный журналист и издатель, в письме спрашивал Гэллапа о природе этого вопроса и о возможной коррекции существующей формулировки. Ответ Гэллапа (от 24 января) очень важен; приведу текст его письма полностью.

«Вы совершенно правы. Популярность президента может измеряться двумя способами: выяснением того, как люди оценивают выполняемую им «работу», и итогами голосования.

Второй способ значительно более привлекателен; он учитывает факт партийной принадлежности. К примеру, мы однажды выяснили, что популярность Трумэна достигла очень низкого уровня, даже демократы в большинстве своем считали, что он плохо выполнял свою работу. Однако очевидно, что большинство этих людей голосовало бы за него на президентских выборах, так как установки на партию глубоко укоренились в них.

Мы можем проводить и иногда проводим опросы, спрашивая, как люди голосовали бы, если бы президентские выборы проводились сегодня. Именно такой опрос мы проводим сейчас. Вопрос, о котором идет речь, измеряет популярность действующего президента и одновременно — силу партии. Это одна из причин его чувствительности" [9].

Скорее всего, многие спрашивали Гэллапа примерно о том же, что и Лоренс. Некоторые, явно желая помочь, старались показать Гэллапу те грани вопроса, которые он, по их мнению, не видел. Но десять лет экспериментов внушили Гэллапу уверенность в надежности его шкалы, и он сохранил вопрос в неизменном виде.

Однако не является ли указанный вопрос лишь реликтом, интересным исключительно историкам и методологам опросной технологии? Есть ли у него настоящее? Безусловно. За годы правления семи президентов, начиная с Эйзенхауэра и кончая Рейганом, обсуждаемый вопрос задавался 600 раз. В том числе в период двух президентских сроков Эйзенхауэра — 119 раз, двух сроков Рейгана — 135 раз [8, р. 1]. Еще чаще зондировалось мнение американцев относительно деятельности президента Клинтона: с января 1993;го по декабрь 2000 года было проведено 226 замеров [10]. Отношение к деятельности Джорджа Буша-младшего измерялось в среднем около 40 раз в год, таким образом, за восемь лет — около 300 раз. Принимая во внимание также опросы, в которых изучалось отношение к президентам Трумэну и Бушу-старшему, можно заключить, что к середине первого десятилетия XXI века индекс одобрения деятельности президента определялся Институтом Гэллапа около полутора тысяч раз.

Таблица 2

Критериальные характеристики индекса одобрения деятельности президентов, 1945;2007 гг.

Шестидесятилетний массив данных (таблица 2), которые характеризуют отношение населения к одиннадцати президентам, действовавшим в различных исторических обстоятельствах и проводившим несхожую внутреннюю и внешнюю политику, представляет огромную ценность для обществоведов.

К концу 1960;х годов, когда был накоплен значительный объем эмпирической информации, стали возможны глубокие исследования динамики рейтинга одобрения. Сначала они фокусировались на поиске и анализе различных элементов в траекториях изменений рейтинга и на выявлении и определении силы факторов, влияющих на изменчивость отношения населения к президентам; по сути, это была разработка теоретико-эмпирической модели динамики общественного мнения.

Обозначим индекс одобрения буквой I и отразим тот факт, что индекс трактуется как процесс: I = Pf_:(t), где Pu (t) задает характер отношения населения к k-му президенту. Любой математический анализ начинается с выделения области задания функции (границ изменения аргумента t), обозначим ее буквой Т, и области изменения функции — P (t). Теоретические границы области Т задаются Конституцией США: президент избирается сроком на четыре года и имеет право быть избранным не более двух раз. Таким образом, существует два основных вида областей изменения t: 0< t <4 (года) и 0.

Если рассматривать всю историю американского президентства, то следует назвать три уникальных случая. Самым непродолжительным является период исполнения обязанностей президента Вильямом Харрисоном. Он был избран в 1840 году; в марте 1841 года в ходе инаугурации он простудился и умер через 32 дня после вступления в должность. Ненамного дольше руководил страной 20-й президент США Джеймс Гарфилд; он был убит через 100 дней после начала его президентского срока. В XX веке наименее продолжительным было президентство Джона Кеннеди; оно началось в 1961 году и трагически завершилось в ноябре 1963 года. Самым продолжительным было президентство Франклина Рузвельта. Первый раз он был избран в ноябре 1932 года и в 1933 приступил к выполнению своих обязанностей. В четвертый раз американские избиратели оказали Рузвельту доверие осенью 1944 года, а 12 апреля следующего года он умер.

Теоретическая область изменения функций Pk (t) однозначно задается природой рассматриваемого индекса. Поскольку речь идет о процентной доле одобряющих деятельность президента, постольку 0%<�Р^(t)<100%.

Пионером процессного изучения индекса одобрения считается Джон Мюллер, предложивший в начале 1970;х четырехфакторную динамическую модель:

где F_у(t) — динамические факторы, детерминирующие уровень общественного одобрения политики действующего президента.

Им были введены следующие факторы: «коалиция меньшинств», «объединение вокруг флага», «экономическая пропасть» и «война».

Первая переменная (фактор) измеряется количеством лет, прошедших после инаугурации президента (при первом сроке) или его переизбрания. Президент как бы накапливает общественное недовольство, распределенное среди различных относительно небольших групп, и его рейтинг снижается. По Мюллеру, действие этого фактора линейно; если президент теряет в год 2%, то за четыре года — 8%. Коэффициент корреляции между значением рейтинга и переменной «коалиция меньшинств», рассчитанный по данным 24 лет наблюдений (период Трумэна-Джонсона) равен -0,48. В отдельных случаях характер обсуждаемой зависимости не является линейным.

Вторая переменная связана с тем фактом, что в острые периоды истории, связанные с экстраординарными международными или внутренними событиями, нация объединяется вокруг президента, энергично выражая ему поддержку, выдавая ему особый кредит доверия. Мюллер насчитал 34 подобных события в истории США в периоды Трумэна-Джонсона (часть из них указана в табл. 3). Затем рейтинг начинает падать. Сама переменная измеряется количеством лет между двумя «скачками». В теории — от нуля до четырех лет, на практике -1,9 лет. Чем больше времени прошло после «скачка», тем ниже рейтинг, поэтому коэффициент корреляции здесь отрицательный. По оценкам автора модели он был относительно небольшим: 0,16.

Для описания экономической ситуации в стране (третий фактор) рассматривался уровень безработицы в момент опроса. Влияние этого показателя оказалось неоднозначным, корреляция.

Таблица 3

События, вызвавшие положительные скачки индекса одобрения, превышающие 10%: 1941;2001 гг.

между уровнем безработицы и рейтингом в разные периоды может быть прямой (положительной) или обратной (негативной). В целом, если экономика плохая, то рейтинг — низкий, но улучшение экономического положения не ведет к росту рейтинга. Мюллер пишет: «Существует наказание, но не бывает награды» [11, р. 215].

Последняя переменная — дихотомическая: ее значение равно единице, если страна воюет, и нулю — в противном случае. Как правило, участие страны в войне снижает рейтинг президента.

Собственно модель задается регрессионным уравнением, в котором рейтинг президента — зависимая переменная, а указанные четыре фактора — независимые. Качество модели проверялось при анализе трендов рейтингов Трумэна, Эйзенхауэра, Кеннеди и Джонсона.

Для историко-методологического исследования важны не столько рабочие свойства модели Мюллера, сколько тот факт, что результаты его построений вызвали интерес специалистов к процессному анализу рассматриваемого социологического показателя и стимулировали возникновение новых теоретико-эмпирических моделей. Эти исследования включали: поиск факторов, детерминирующих динамику рейтинга, и углубление представлений о типах их влияния, разработку и применение новых математических приемов моделирования, определение сферы приложения создаваемых моделей. В порядке иллюстрации сказанного обсудим несколько подходов, предложенных в первой половине 1970;х годов и цитируемых в настоящее время.

Используя данные Мюллера и результаты более поздних зондажей, Д. Стимсон [12] в 1976 году предложил модель, в которой отношение населения к президенту в течение всего срока исполнения им своих обязанностей задавалось квадратичной параболой, выгнутой вниз:

где b > 0, 2< focus < 4 и t — время в годах. Аргументы, приводившиеся автором, сводились к двум утверждениям. Во-первых, построенное на основе метода наименьших квадратов уравнение хорошо описывало всю совокупность наблюдений. Во-вторых, расширение модели за счет включения в нее трех из четырех факторов Мюллера фактически не улучшало качество аппроксимации эмпирических данных. Коэффициент корреляции между вычисленными «по чистой параболе» и эмпирическими значениями индекса равнялся 0,644, а с добавлением содержательных переменных Мюллера — 0,666.

Принципиально то, что в этой конструкции значение индекса является лишь функцией времени, то есть модель выглядит как.

физическая, а не социологическая. В действительности же это глубокая социологическая модель, ибо время оказывается в ней социальной переменной. Модель акцентирует главное свойство отношения населения к своему лидеру: сначала он получает высокое доверие, затем его популярность снижается, а позже, после «фокусного» времени, начинает вновь расти, но все же рейтинг не достигает исходного уровня. Автор назвал свою модель циклической, фиксирующей принципиальную сторону массового сознания, его детерминированность продолжительностью президентства одного человека.

В модели Г. Кенски (1977) в качестве характеристики экономической ситуации в стране использовался не уровень безработицы, а показатели инфляции в целом и на продукты питания в частности [13]. По его мнению, безработица задевает интересы меньшей части населения, чем инфляция. Хотя теоретически его построение было оправданным, ему не удалось найти значимой связи между президентским рейтингом и уровнем инфляции в стране. Это он объяснял тем, что в силу динамики инфляции и особенностей ее влияния на поведение и сознание людей инфляция отражается на величине индекса одобрения лишь в отдельные промежутки президентского срока, а не на протяжении всего периода.

Итак, по Стимсону, одобрение деятельности президента не зависело от экономических факторов, Мюллеру не удалось найти четкой связи отношения к президенту и динамики безработицы, а модель Кенски — не выявила заметных коррелят рейтинга и инфляции. Таким образом, возникало два допущения: первое: экономическая политика президента не отражается существенно на его популярности; второе — применявшиеся исследователями приемы были неэффективными и не могли зафиксировать существующей связи.

Отчасти разрешить эту дилемму смогла К. Монро (1978), изучившая тренд президентского рейтинга как функцию изменений в экономике [14]. В качестве независимых переменных рассматривались: показатели безработицы, инфляции, личного дохода, индекс акций «Standard & Poor Market» и размеры военных расходов. Расширение числа факторов было дополнено использованием эконометрической схемы анализа, позволившей одновременно учитывать влияние на индекс популярности текущего состояния экономики и изменений, ежемесячно происходивших в ней в течение двух лет, предшествовавших моменту измерения рейтинга.

Автору удалось зафиксировать существенное влияние инфляции и размеров военных расходов на величину президентского рейтинга, но не было найдено зависимости между уровнем безработицы, реальным доходом семьи респондента, состоянием рынка акций и оценкой населением деятельности президента. Оказалось, что инфляция ведет к снижению рейтинга, но этот эффект обнаруживается примерно через год после ее начала. Увеличение инфляции на один процент в год снижает рейтинг на 3,75%. Безусловно, такое падение популярности президента может иметь серьезные политические последствия. Военные расходы государства увеличивают занятость населения и порождают заметный рост президентской популярности. Инвестиции в один миллиард долларов (в расчете на месяц) ежемесячно повышали рейтинг президента на 1,08%; за год — почти на 13%.

Результаты, полученные во второй половине 1990;х, частично объясняют сложности определения влияния экономики на рейтинг доверия президенту. Дело в том, что в разные годы общество по-разному ранжирует остроту стоящих перед ним проблем: в частности, вопросы экономического развития могут отходить на задний план, уступая первенство проблемам внешней политики [15]. В целом эконометрические модели, элементом которых является индекс президентской популярности, имеют сложную структуру [16].

Лии Сигелман (1979) [17], возможно, одним из первых усомнился в выводе Мюллера относительно отсутствия связи между значением индекса одобрения и перспективами переизбрания президента. В частности, Мюллер отмечал, что гэллаповский вопрос «вероятно, не является достаточно совершенным показателем электорального успеха или провала для президента, ориентирующегося на переизбрание… Индекс президентской популярности имеет относительно небольшую корреляцию с результатом выборов» [11, р. 197−202]. И этот вывод был усилен замечанием о том, что Гэллап прекращал задавать вопрос задолго до президентских выборов. Факт верный, но объяснение — ложное. Гэллап делал это, прежде всего, из политических и этических соображений, а не изза неверия в прогностическую способность вопроса.

Сигелман построил уравнение регрессии, связывающее итог президентских голосований с величиной рейтинга, зафиксированной в последнем гэллаповском опросе, и получил высокий коэффициент корреляции (0,737) между предсказанным значением и истинным. Тем самым было положено начало использованию индекса одобрения деятельности президента для прогноза вероятности его переизбрания.

Этот подход получил развитие в работах М. Льюис-Бека. В 1981 году он предложил так называемую «июньскую модель» [18], в которой предсказание исхода выборов делалось по результатам июньского (не последнего) зондажа общественного мнения. Июнь — месяц, когда завершены первичные выборы, но еще не состоялись конвенты, на которых партии выдвигают своих кандидатов. Позже его модель стала учитывать не только характеристики сознания, но и состояние макроэкономической среды. В 1996 году на основе своих расчетов он точнее всех (54.8% голосов против полученных в действительности 54,7%) предсказал победу Клинтона [19].

В 1982 году Л. Сигелман обобщил свою модель: он показал, что значение рейтинга действующего президента может успешно использоваться и для предсказания шансов на победу кандидата от президентской партии, когда сам президент не переизбирается [20]. Через полтора десятилетия М. Льюис-Бек, суммируя статистику президентских выборов в период от Трумэна до Клинтона, обнаружил высокую корреляцию (0.87) между одобрением деятельности президента и процентом голосов, которые получит кандидат от его партии [21].

В модели Льюис-Бека и Ч. Тина [22], использованной для прогноза исхода президентских выборов 2000 года, учитывались: изменения в показателе валового национального продукта (Gross National Product) за период с четвертого квартала 1999 до середины 2000 года, ряд важнейших экономических показателей за первые два квартала 2000 года, например, индекс Доу-Джонса, рейтинг популярности Билла Клинтона, результаты гэллаповских опросов относительно поддержки сторонниками двух ведущих американских партий усилий Клинтона по сохранению мира и успешному развитию страны и мнение тех же групп избирателей по поводу решения президентом важнейших для страны проблем. Прогноз предвещал победу Альберту Гору с 56,9% голосов избирателей, поданных за кандидатов от двух ведущих партий, но набрал он — 50,2%. Пересчет голосов во Флориде вывел в президенты Джорджа Буша-младшего, но ни сам факт ошибки прогноза, ни итоги направленного изучения валидности прогнозирования не подорвали доверие специалистов к трендовым моделям.

В целом, за последние четверть века произошло изменение в понимании статуса, природы результатов измерения общественного мнения. Если в предвоенные годы и в последующие два-три десятилетия зондажи общественного мнения трактовались как производство «моментных» фотографий массового сознания, а результаты — как иллюстративный материал для журналистов и определенный инструмент для идеологов, то к концу века стало очевидно, что совокупность измерений общественного мнения — это ценнейшая информация для глубоких социальных исследований и обобщений. Помещенные в событийный ряд эпохи и рассмотренные в динамике совместно с трендами макроэкономических и прочих показателей, данные об общественном мнении трансформируются в предмет многоаспектного социологического анализа. Тускнет давний вопрос о существовании общественного мнения, и одновременно актуализируется вопрос о формулировке новых познавательных задач, которые ранее не осознавались научным сообществом.