Корпоративное гражданство

• ВВЕДЕНИЕ
• ГЛАВА I КОРПОРАТИВНОЕ ГРАЖДАНСТВО: СТАНОВЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ
• I.1 Корпорации как субъект общественных отношений
• I.2 Американская корпорация: между филантропией и корпоративным гражданством
• I.3 Европейская модель: на пути к институционализации
• ГЛАВА II ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ МОДЕЛИ СОЦИАЛЬНО ОТВЕТСТВЕННОГО БИЗНЕСА
• II.1 Плюсы и минусы применения корпоративного гражданства
• II.2 Японская корпорация Canon — Киосей: «Жить и работать вместе для общего блага»
• ГЛАВА III СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОЙ МОДЕЛИ КОРПОРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ
• III.1 Корпоративное гражданство: через классику — к российским реалиям
• III.2 Перспективы становления
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ
• СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

В самом общем плане корпоративное гражданство — это стратегия бизнеса по взаимодействию с обществом в целях обеспечения эффективного и устойчивого развития и формирования собственной репутации как ответственного «корпоративного гражданина», полноправного участника такого развития. В рамках этого подхода бизнес рассматривается как ключевой участник не только рыночных, но и иных общественных отношений. Модель корпоративного гражданства ориентирует на трезвую и ответственную оценку влияния предпринимательской деятельности на общественное развитие и на окружающую среду, причем как в пределах национальных сообществ, так и на глобальном уровне. Помимо самих корпораций ключевую роль в выстраивании системы корпоративного гражданства играют институты государства, а также международные организации, в том числе сетевые НКО. В развитии системных и долгосрочных связей с корпоративными игроками заинтересованы субнациональные и наднациональные сообщества. Непосредственными участниками корпоративных отношений выступают местные сообщества и ассоциации граждан, потребители, инвесторы, акционеры и поставщики («внешние» стейкхолдеры), а также наемный персонал и менеджмент («внутренние» стейкхолдеры). Некоторые группы оказываются «стейкхолдерами поневоле» — из-за того ущерба, который им наносит или может нанести деловая активность компании.

Оценка социальной роли бизнеса и социальных издержек рыночной экономики — одна из ключевых тем политической повестки истекшего столетия и важнейший фактор размежевания политических сил. Как известно, развитый мир «с трудом и медленно приходил к пониманию простой закономерности: чтобы успешно и без сбоев развиваться, рыночные отношения должны быть укоренены в широком контексте социальных ценностей и ориентиров развития. Когда это понимание пришло, оно приняло формы Нового курса и социальной рыночной экономики».

Корпоративное гражданство стало одной из узловых тем дискуссии об устойчивом развитии. В центре полемики — вопрос о критериях оценки экономической эффективности социально ответственной предпринимательской деятельности. Кроме того, в условиях нарастающего недовольства последствиями глобализации и деятельностью ее флагманов — крупных транснациональных компаний корпоративное сообщество весьма озабочено поддержанием собственного имиджа. Давление со стороны организованного общественного мнения испытывает и государство. Идет активный поиск каналов и форм взаимодействия между бизнесом, властью и социальными группами интересов как важнейшей предпосылки устойчивости и предсказуемости мира.

Цель данной курсовой работы — раскрытие понятия корпоративного гражданства и тенденций его развития в мире и России.

2005 г. был объявлен в Европе годом «корпоративной социальной ответственности» (КСО).

ГЛАВА I. КОРПОРАТИВНОЕ ГРАЖДАНСТВО: СТАНОВЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ

I.1 Корпорации как субъект общественных отношений

Утверждение корпораций в качестве ведущих субъектов мировой политики активизировало дискуссию о корпоративном гражданстве. Данный термин часто используется как синоним КСО. Однако такая трактовка не совсем правомерна. Корпоративное гражданство — это концептуальный подход, описывающий стратегию бизнеса по взаимодействию с обществом в целях обеспечения эффективного и устойчивого развития. Помимо корпораций как выразителей специфических коллективных интересов ключевую роль в системе корпоративного гражданства играют государственные структуры, а также международные организации и другие субъекты мировой политики, в т. ч. действующие на глобальном уровне НКО Перегудов С. П. От социальной ответственности бизнеса к корпоративно-му гражданству. — Корпоративное гражданство: концепции, мировая практика, рос-сийские перспективы. — М.: ПОЛИС, 2005.

В выстраивании системных и долгосрочных связей с корпоративными игроками заинтересованы НКО и международные неправительственные организации, национальные государства, субнациональные (регионы) и наднациональные сообщества. Особым направлением корпоративной стратегии являются взаимоотношения с органами власти различного уровня (government relations). Вместе с тем непосредственными участниками корпоративных отношений выступают местные сообщества и организации граждан, потребители, инвесторы, акционеры и поставщики («внешние» стейкхолдеры), а также наемный персонал и менеджмент («внутренние» стейкхолдеры) В целом к категории «стейкхолдеров» (букв, держателей интереса) относятся граждане, со-общества или организации, которые влияют на деятельность корпорации или сами находят-ся в сфере ее влияния.

Последние исследования моделей корпоративного гражданства ставят во главу угла ценностный характер мотивации компании как морально ответственного сообщества, носителя определенных ценностных установок. Компания формулирует философию корпоративного гражданства и трансформирует ее в систему деятельности, которая приносит прибыль акционерам при соблюдении обязательств перед стейкхолдерами. Такой подход в идеале нацеливает корпорацию на развитие производства не только ради прибыли, но и для обеспечения необходимых обществу товаров и услуг. Это подготавливает почву для заключения своего рода «общественного договора» между корпорацией и социумом.

Для реализации модели корпоративного гражданства корпорация разрабатывает и осуществляет программы социально ответственных инициатив адресованные тем или иным участникам взаимодействия. Подобную деятельность определяют, как корпоративную социальную ответственность. Она реализуется по трем взаимосвязанным направлениям — экономическое развитие, обеспечение занятости и охрана окружающей среды. Основное внимание уделяется трудовым стандартам и нормам, работе с персоналом, средоохранным мероприятиям и защите прав человека Крупный российский бизнес: социальная роль и социальная ответственность. — М.: Коммерсантъ, 2004.

В рамках модели корпоративного гражданства социально ответственные направления деятельности рассматриваются как ресурсы повышения экономической эффективности и конкурентоспособности. При этом ключевая проблема дискуссии вокруг КСО — оценка тех дивидендов, которые данная стратегия приносит (или может принести) компании. К потенциальным сферам отдачи принято относить: формирование репутации компании; управление рисками; работу с персоналом (при найме и поддержании трудовой мотивации); обеспечение каналов доступа к капиталу; обучение и внедрение инновационных практик; позиционирование на рынке; эффективный менеджмент. Вместе с тем невозможность достоверно подсчитать экономический эффект корпоративного гражданства — важнейший аргумент противников этой модели.

Присоединение к данной системе носит добровольный характер. Многие публикующие социальные отчеты компании ориентируются на учрежденную в 1997 г. Глобальную инициативу отчетности (GRI), которая включает 50 основных и 46 вспомогательных показателей результативности (главным образом количественных) по трем уже упоминавшимся направлениям — экономическому, средоохранному и социальному. По состоянию на июнь 2005 г. этой схемой, нацеленной на вовлечение в диалог инвесторов, экологических и правозащитных организаций, представителей бизнеса и профсоюзов и т. д., пользовались 678 корпораций Дробоздина Л. А., Окунева Л. П. Модели корпоративного гражданства. — М.: 2007.

Среди других инициатив такого рода — Глобальный договор ООН (UN Global Compact). Его приоритетная задача — распространять информацию о передовых формах реализации КСО и стимулировать (но не регулировать) их использование.

I.2 Американская корпорация: между филантропией и корпоративным гражданством

Американские компании имеют давние и прочные традиции взаимодействия с гражданским обществом. Широкое распространение здесь получила практика филантропии. Хотя некоторые исследователи отмечают сокращение объема пожертвований в структуре расходов американских компаний, корпоративная благотворительность остается для них самым заметным ресурсом реализации социально ответственной деятельности. Быстрыми темпами растут расходы на спонсорскую деятельность в сфере искусства — традиционную составляющую имиджа успешной американской компании.

Еще в начале 1970;х годов М. Фридмэн определил социальное кредо бизнеса как увеличение прибылей и добросовестную уплату налогов. В условиях пересмотра европейской стратегии «государства благосостояния» его знаменитый постулат «дело бизнеса — бизнес» стал лозунгом неолиберальной экономической политики. В рамках такого подхода филантропия предстает личным делом индивидуального жертвователя и не интегрирована в стратегию корпоративного управления. Впрочем, реализация проектов, не связанных напрямую с экономической деятельностью компании, может быть рассчитана и на получение экономических и социальных Дивидендов с прогнозируемым для имиджа корпорации эффектом. Речь идет, в частности, о программах социального инвестирования в развитие местных сообществ, принимающих корпорацию на своей территории. Так, Действующая с конца 1960;х годов программа «Процент для искусства» стимулирует инвесторов и заказчиков включать в строительные сметы дополнительную сумму на повышение качества среды обитания. В конце 1990;х годов эта программа осуществлялась более чем в 30 штатах и 300 городах США Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, власть и общество. — М.: СИНТЕГ, 2006.

Подобные направления деятельности, выходящие за рамки традиционной благотворительности, американские исследователи оценивают как «стратегическую филантропию», нацеленную на создание взаимовыгодных и устойчивых отношений между жертвователями средств и их адресатами. В более широком плане имеется в виду стратегия обеспечения отдачи от корпоративной благотворительности для бизнеса.

Координацией деятельности в области стратегической филантропии занимается форум руководителей американских компаний — Комитет по развитию корпоративной филантропии. Предлагаемые инициативы носят добровольный характер. Государственное участие сводится к рамочному правовому регулированию в таких приоритетных для США сферах, как, например, лоббистская деятельность. Социальные ожидания общества по отношению к государству также в основном не выходят за пределы законодательно регулируемого минимума (если исключить комплекс проблем, связанных с обеспечением общественной и личной безопасности). Это открывает простор для перераспределения функций государства и корпоративного сектора, причем выбор сфер приложения сил и средств остается за бизнесом. Так, в сфере образования действуют сотни тысяч партнерских программ; наибольший размах получила программа IBM по реформе образования через инновационное использование собственных разработок и создание новых рабочих мест. Реализуются целевые программы развития местных сообществ, малого бизнеса и т. д. Другое, «внутреннее», направление — социальная поддержка персонала самих корпораций.

Американские компании работают в той зоне ответственности, которая в Европе по большей части закреплена за государством. В инновационных отраслях высокий уровень «внутренних» социальных издержек вполне окупается за счет накопления человеческого капитала.

При анализе распространенных в США форм социально ответственной деятельности обращает на себя внимание преобладание ориентации, уходящих корнями в традиции американской политической культуры. В частности, это касается филантропии и волонтерской активности. Круг вовлеченных во взаимодействие с корпорациями стейкхолдеров относительно узок и избирателен, доминирующие позиции здесь занимают акционеры, наемный персонал и местные сообщества. Институциональные механизмы отсутствуют. Правда, уже разрабатываются программы интеграции КСО в перспективные планы экономического развития корпорации и отрасли, но этот процесс только начинает набирать ход. Претендуя на роль лидеров мирового рынка, американские корпорации часто игнорируют систему международных договоренностей (например, Глобальный договор ООН), активно лоббируют против многосторонних международных инициатив (таких, как Киотский протокол). Более низким, чем в Европе, остается уровень охвата компаний социальной отчетностью.

Исследователи склоняются к выводу, что американский корпоративный сектор находится на ранних подходах к модели корпоративного гражданства.

I.3 Европейская модель: на пути к институционализации

В континентальной Европе за членами корпоративного сообщества, включая наемный персонал, закреплено право на представительство в наблюдательных советах и/или в институтах регулирования трудовых отношений. Разработаны эффективные юридические механизмы защиты прав потребителей. Экологические и природоохранные требования давно уже стали не только частью политической повестки дня, но и важным направлением образовательных программ. Бизнес вовлечен в обсуждение и решение общественно значимых проблем.

Модель «компании участников» (stakeholders' company) ориентирует корпорации на взаимодействие с многочисленными стейкхолдерами — от местных сообществ до организаций, отражающих различные общественно значимые интересы (экологические, правозащитные, потребительские и др.). Такое взаимодействие может давать прямые экономические результаты. Оно выявляет и сферы потенциального конфликта, и направления перспективного развития бизнеса, где появляются новые общественные потребности. Эти потребности удовлетворяются не только за счет реализации инновационных технологий, но и через инновации в сфере трудовых отношений и взаимодействии с окружающей средой, которые становятся неотъемлемой частью маркетинговой стратегии бизнеса. Не случайно признанными лидерами в реализации практик КСО являются компании, представляющие непосредственно ориентированные на потребителей отрасли — пищевую и фармацевтическую промышленность, розничную торговлю (британские «Бутс», «Маркс энд Спенсер», «Кэдбери» и др.).

В сфере трудовых отношений практики КСО нашли наиболее полное воплощение в модели «рейнского капитализма». Как отмечает канцлер ФРГ Г. Шредер, «если американская модель отдает предпочтение экономике, то наша основывается на приобщении подавляющего большинства трудящихся к процветанию через процесс принятия решений, в частности — через участие в управлении предприятием… Участие есть сердцевина германской модели Перегудов С. П. На путях к новой идентичности. — Социал-демократия За-пада перед вызовами современности. — М.: 2008.

Европейская модель КСО, в отличие от американской, предусматривает институционализацию отношений со стейкхолдерами. Такая практика сложилась в недрах социального государства. В регулировании отношений на рынке труда участвовали институты социального партнерства. В рамках этих институтов при посредничестве уполномоченных представителей гоcударства велись переговоры между предпринимателями и профсоюзами Отсюда второе название механизмов социального партнерства — институты трипартизма, хотя иногда переговоры были не трех-, а двусторонними. Соответствующие механизмы функционируют в Австрии, в Швеции (вплоть до 1990;х годов — на общенациональном уровне), в Италии. Переговорные процессы сыграли немалую роль в преодолении кризисного развития в 1970;е годы («линия ЭУР» в Италии, «концертированные действия» в ФРГ, «пакты Монклоа» в Испании и др.).

Практика социального партнерства развивается и на уровне ЕС. Здесь функционирует Экономический и социальный комитет (ЭСК), в какой-то мере институционализировавший обмен мнениями между бизнесом в лице европейских ассоциаций национальных и отраслевых предпринимательских союзов, наемным трудом (профсоюзами) и «разными» интересами (организациями потребителей, фермеров, лиц свободных профессий и т. д.). Несмотря на невысокую результативность ЭСК (наделенного лишь совещательными функциями), он и подобные ему комитеты создают пространство взаимодействия разнообразных групп интересов. Корпоративный капитал имеет собственные неформальные структуры, среди которых выделяется созданный в 1983 г. Европейский круглый стол промышленников, куда входят около 50 менеджеров высшего звена, представляющих ведущие европейские компании. В 1995 г. по инициативе председателя Европейской Комиссии Ж. Делора крупные компании образовали сетевую структуру для продвижения принципов КСО и опыта их реализации, получившую название «КСО Европа» (Corporate Social Responsibility Europe).

Европейская модель КСО в идеале ориентирована на превращение компаний в полноправных членов национальных сообществ, а стратегии социальной ответственности — в важный ресурс европейского строительства. Такая ориентация нашла отражение в самом определении КСО, сформулированном в «Зеленом докладе» Европейской Комиссии. КСО трактуется в этом документе как «подход, предполагающий интеграцию компанией на добровольной основе социальных и средоохранных целей как в сферу непосредственно предпринимательской деятельности, так и в практику взаимодействия со стейкхолдерами».

Таким образом, в центре европейской практики КСО оказывается диалог со стейкхолдерами. При этом налицо тенденция к его институционализации на уровне ЕС.

В 2003 г. под эгидой Европейской Комиссии был организован Европейский многосторонний форум по КСО (European Multi-Stakeholder Forum on CSR), куда вошли формальные и неформальные предпринимательские объединения, профсоюзы, а также экологические, потребительские и другие НКО. Задачей Форума стало распространение информации об успешных практиках КСО, поддержание взаимодействия между заинтересованными группами и выявление тех «болевых точек», где требуются инициативы общеевропейского уровня.

Как показали дискуссии, развернувшиеся в ходе четырех проведенных им круглых столов, главным источником разногласий выступает вопрос о характере применения стандартов КСО. Представители «социальных» групп интересов, в частности потребительские организации, ратуют за более жесткое внедрение этих стандартов, тогда как бизнес настаивает на сохранении принципа добровольности. Предпринимательское сообщество, в свою очередь, не удовлетворено уровнем ответственности некоторых участников взаимодействия. Протестуя против попыток свести КСО к системе обязательств исключительно бизнеса, оно указывает на необходимость согласования приоритетов всех задействованных сторон. Дискуссионным остается и вопрос о формах участия государства в продвижении практик КСО. Предпринимательское сообщество выступает против государственного регулирования КСО и видит задачу государства в распространении успешного опыта и создании благоприятного климата для взаимодействия стейкхолдеров. Еще одна проблема — отчетность по КСО. Прозрачность такой отчетности необходима для оценки всей совокупности социальных практик корпораций, однако чрезмерная детализация и жесткие критерии увеличивают опасность превращения ее в сугубо бюрократическую процедуру.

В Англии координация осуществляется на государственном уровне: в 2000 г. был введен пост министра по координации деятельности в сфере КСО, регулируется взаимодействие между государственными ведомствами, принимаются правительственные программы стимулирования КСО.

Новый вариант социал-реформизма в Англии исходит из концепции «третьего», или «срединного», пути, предполагающей соединение рыночной системы с социально ответственным поведением государства, бизнеса и других стейкхолдеров. Модели «компании стейкхолдеров» и «общества участников» родились в недрах этой концепции. Эти модели нацеливают на создание «включенного общества», задействующего механизмы участия групп интересов, коллективов и интегрированных в систему правовых, экономических и социальных институтов индивидов Перегудов С. П. На путях к новой идентичности. — Социал-демократия За-пада перед вызовами современности. — М.: 2008.

В целом для Европы характерна тенденция к системному видению проблемы взаимодействия корпорации и общества. Поэтому неудивительно, что концепция корпоративного гражданства получила там не только научное, но и практическое развитие. Разумеется, это не означает безоговорочного признания практики КСО как неотъемлемой составляющей стратегии повышения конкурентоспособности. Но она эффективно используется в качестве механизма вовлечения компании в публичную сферу, площадки взаимодействия с органами управления вне и помимо налоговой сферы и регулирования рынка труда, инструмента обратной связи с потребителями, инвесторами, местными сообществами, другими группами интересов. Сами европейские компании рассматривают ее как непрерывный «процесс обучения и компаний, и заинтересованных во взаимодействии с ними партнеров».

Проблематика корпоративного гражданства оказывается и частью повестки дня институтов ЕС и европейского бизнеса, хотя в этой сфере вопросов пока еще больше, чем ответов.

ГЛАВА II. ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ МОДЕЛИ СОЦИАЛЬНО ОТВЕТСТВЕННОГО БИЗНЕСА

II.1 Плюсы и минусы применения корпоративного гражданства Философия социально ответственного корпоративного управления призвана минимизировать риски глобального развития и ответить на вызовы со стороны гражданского общества. Давление гражданских институтов нередко вносит коррективы в предпринимательские практики и корпоративные социальные программы. Особенно показательна в этом плане деятельность международных сетевых НКО, которые выявляют факты нарушений прав человека или экологической безопасности в принимающих ТНК странах и мобилизуют общественное мнение. Среди случаев такого рода — бойкот товаров, выпускаемых на предприятиях подрядчиков корпораций «Nike», «Disney», «McDonald's», в странах Азии и Латинской Америки. Здесь же можно упомянуть громкие акции «Greenpeace» против компании «Shell», чьи планы по затоплению в Атлантике отработавшей нефтяной платформы стали достоянием гласности, и протестные акции против деятельности этой же компании в Нигерии.

Подобные разоблачения, больно бьющие по имиджу компаний, стимулируют становление «прозрачной» социальной отчетности, пересмотр корпоративных кодексов поведения и открывают для стейкхолдеров дополнительные каналы влияния. Так, под давлением акционеров крупнейшие ТНК опубликовали отчет об экологических последствиях бурения нефтяных и газовых скважин в Национальном арктическом заповеднике на Аляске. Инициативы последних лет со стороны НКО ориентированы на систематическое отслеживание негативных практик в деятельности корпоративного сектора и предание таких фактов огласке в целях, как декларирует известная сетевая экспертно-аналитическая организация «Corporate Watch», «обуздать корпоративный произвол». Согласно данным опроса тысячи руководителей компаний из 33 стран мира, «первейшим стимулятором КСО оказываются негативные последствия, которые может вызвать пренебрежение репутацией фирмы».

Пик скандалов вокруг злоупотреблений ТНК пришелся на 1990;е годы; тогда же явственно обнаружились пределы влияния гражданского общества и готовности корпоративного сектора к добровольному самоограничению. В частности, уже много лет НКО добиваются принятия Рамочной конвенции об ответственности корпораций, но, хотя насчитывается уже около четырех десятков соответствующих проектов, бизнес и большинство национальных правительств высказываются против введения обязательного регулирования на международном уровне. Фактически сложился консенсус по поводу того, что приоритеты социальной ответственности и механизмы ее реализации не могут быть абсолютно одинаковыми для компаний, действующих в разной социальной и институциональной среде. В то же время нет принципиального согласия по поводу параметров участия государства в системе международного регулирования. Тем более, что в ряде стран элементы КГ и КСО закреплены в законодательных актах, в то время как в нормах международного права, за некоторыми исключениями, они пока не получили отражения.

Законодательные меры, повышающие ответственность бизнеса за социальные последствия своей деятельности, если и принимаются, то на уровне национальном. Соотношение «мягкого» (рекомендательного) и «жесткого» (обязательного) регулирования зависит от традиций отношений бизнеса и власти и от активности некоммерческого сектора. Но для того, чтобы быть эффективным, регулирование должно опираться на широкую общественную поддержку и на понимание сферы ответственности каждого из участников, в том числе и на готовность самих корпоративных акторов «играть по правилам», независимо от того, какой мотивацией они руководствуются. В дискуссии о регулировании лоббистской деятельности и о перспективах корпоративного гражданства в России едва ли можно найти более весомые аргументы, тем более что у нас обращенные к бизнесу общественные ожидания связаны с решением острых социальных проблем.

Сама терминология и принципы, вокруг которых сегодня ведется дискуссия, в основном ориентированы на европейскую модель «компании участников», рассматриваемую как универсальная. Это, безусловно, затрудняет формирование общей повестки дня за пределами деклараций о намерениях, поскольку корпоративная философия во многом продолжает поддерживаться национальными традициями страны происхождения компании. Таково одно из ярких подтверждений противоречивости глобализации.

II.2 Японская корпорация - Киосей: «Жить и работать вместе для общего блага»

Японские корпорации имеют прочную «солидаристскую» репутацию. Они традиционно строят свои стратегии на тесном взаимодействии с органами власти и персоналом. Японская модель опирается в первую очередь на ресурсы, которые обеспечили экономический подъем послевоенных десятилетий. В их числе — «дух сотрудничества», лояльность работников по отношению к своей компании, готовность работать ради общих целей. На этой основе создается особого рода социальный капитал, который напрямую трансформирует человеческий потенциал в фактор инновационного развития.

Но в условиях заметного сокращения темпов экономического роста, ухудшения экологической ситуации и стагнации рынка труда ресурс внутрикорпоративной солидарности обнаружил свою ограниченность. Соответственно, перед корпоративным сектором остро встал вопрос о новых источниках повышения конкурентоспособности. Пересматриваются традиционные приоритеты. Большее внимание уделяется проблемам защиты окружающей среды и взаимодействию с местными сообществами. Японские корпорации ищут собственные ответы на глобальные вызовы.

Одним из таких ответов является модель «киосей» (kyosei) — авторская разработка компании «Кэнон», нацеленная на последовательное продвижение корпорации к полномасштабному корпоративному гражданству. В русле уже упоминавшихся подходов она рассматривает корпорацию как сообщество ответственных индивидов и носителя этически мотивированного выбора. Это корпоративная философия, которой сам «Кэнон» придерживается в течение последних 10−15 лет и которую он предлагает для решения проблем неравенства и неравномерности развития в условиях глобализации. В центре внимания теоретиков «киосей» противоречия между странами с торговым дефицитом и теми, кто имеет положительное сальдо торгового баланса, а также между нынешним поколением и грядущими, которым придется жить в условиях истощения естественных ресурсов и надвигающейся экологической катастрофы.

Обеспечить устойчивое развитие должна пятиступенчатая модель восхождения к цели. 1-я ступень — завоевание компанией прочных экономических позиций. Это позволит расширить сотрудничество между работодателями и персоналом и превратить его в неотъемлемую часть индивидуального кодекса поведения каждого члена коллектива (2-я ступень). Затем (3-я ступень) механизмы сотрудничества распространяются на «внешних» стейкхолдеров. Выход на глобальные рынки знаменует начало 4-ого этапа — развития отношений с принимающей стороной и создания глобальной сети экономических и социальных партнеров. Достигнув 5-й ступени (что бывает крайне редко), компания выстраивает сетевое взаимодействие со стратегическими партнерами и создает каналы давления на собственное правительство, побуждая его принимать меры по преодолению негативных последствий глобализации. Такое давление не связано с экономическими интересами отдельной корпорации. Оно выходит за рамки традиционных для Японии форм сращивания власти и бизнеса, порождающих отношения фаворитизма и зависимости и подпитывающих коррупционные практики.

Отвергая обвинения в идеализации системы корпоративного управления, «Кэнон», транснациональная корпорация, на предприятиях которой занято порядка 72 тыс. чел., старается реализовать эти принципы на практике, и пропагандирует свой опыт осуществления социально ориентированных и средоохранных программ, развития инновационных технологий, взаимодействия с местными сообществами и работы с персоналом. При этом компания подчеркивает, что ни один ее сотрудник в Японии не был уволен или досрочно отправлен на пенсию. Отсюда следует вывод, что в условиях глобального мира именно на корпорации ложится и ответственность, и бремя лидерства.

Поэтому компания обязана добиваться от государства изменения в налогообложении, которое должно стимулировать потребление, а не накопление, как сегодня. Важное направление повышения конкурентоспособности — реформа системы образования с упором на развитие творческих способностей и этической мотивации будущих работников. Конечная цель — разорвать «железный треугольник» власть — бюрократия — крупная корпорация, вывести бизнес из сферы бюрократического диктата государственных чиновников. Корпорация должна стать участником «общественного договора» и переориентироваться на производство тех товаров и услуг, которые необходимы для обеспечения стабильного и устойчивого развития.

ГЛАВА III. СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОЙ МОДЕЛИ КОРПОРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ

III.1 Корпоративное гражданство: через классику - к российским реалиям

Очевидно, что сохранение социального равновесия в обществе невозможно без социально ответственного бизнеса. Во всем мире наблюдается рост интереса к корпоративному гражданству, понимаемому как форма социально ответственного предпринимательства, его добровольного вклада в развитие общества, в социально-экономическую и экологическую сферы, не связанные с прямой деятельностью компании.

Определение корпоративного гражданства можно сформулировать как своего рода партнерский договор между бизнесом и обществом/государством, в котором предпринимательство взамен ответственного отношения к общественным нуждам вправе рассчитывать на определенные преимущества. С практической точки зрения это означает, что для реализации корпоративного управления и этики поведения, добровольной социальной отчетности нужна хорошо взрыхленная благодатная почва.

Концепция корпоративного гражданства зародилась в середине 80-х. В основу ее легло сравнение поведения корпораций с поведением граждан, реализующих свою ответственность перед обществом. Патриарх корпоративного гражданства Крейл Смит писал: «…Обычно компании добавляют „ценности“ в общество неосознанно, а если они идут на это сознательно, это и есть корпоративное гражданство». С таким утверждением можно не согласиться. Любой гражданин наделен правами и обязанностями различного рода, но не обязательством помогать ближнему, тратить часть дохода на сирот, инвалидов и прочих нуждающихся. Скорее, это относится к теории «разумного эгоизма», суть которой выражается в постулате: «Поступай с людьми так, как ты бы хотел, чтобы они обращались с тобой; делай добро людям, и завтра они ответят тебе тем же». При этом главный движущий стимул — не абстрактная вселенская любовь ко всем, а, прежде всего, эгоистические взгляды, диктуемые сугубо прагматическим желанием устроить вокруг себя общество таким образом, чтобы в нем было удобно и комфортно работать и процветать.

Думается, такое поведение логичнее ложится в канву корпоративного гражданства и социальной ответственности, отвечая целям круга заинтересованных в нем сторон, кого в зарубежной литературе называют «stakeholders» (в отличие от теории Милтона Фридмана, считающего, если прибыль — основная цель предприятия, то только через удовлетворение потребностей акционеров проявляется социальная ответственность). Согласно определению Всемирного банка, социально ответственное поведение — есть обязательство бизнеса, взятое на себя самостоятельно, поддерживать устойчивое экономическое развитие через работу с работниками, их семьями, местными сообществами и обществом в целом с целью улучшения качества жизни, путем действий, полезных как для бизнеса, так и для развития общества в целом. Обеспечение социальной ориентации осуществляется через три вида деятельности: благотворительность, корпоративное волонтерство, социальные программы.

Благотворительность, или филантропия. Под ними обычно понимается любой факт выделения средств или безвозмездной передачи продукции, что не связано с сугубо коммерческой деятельностью предприятия. Это материальная помощь и бесплатные услуги работникам, спонсирование средств, финансовая поддержка домов престарелых и приютов для сирот — вплоть до строительства культовых храмов и шоу-бизнеса. В данной роли благотворительность выполняет функцию компенсации перед социально-незащищенными слоям населения, но не является инструментом воздействия на будущее общества. А, исходя из принципов рыночной экономики, это вообще удобный способ для укрытия прибылей, уклонения от положенных отчислений, перевод средств через благотворительные фонды, некоммерческие организации, не облагаемые чрезмерными налогами. Равно, как и отлаженный рычаг для снижения классового антагонизма — противоречий в области расслоения населения, сглаживания рисковой дифференциации между бедными и богатыми. Что, кстати, и дало повод американскому экономисту Мюрею Н. Ротбарду утверждать в книге «Власть», что благотворительность — это «политика поощрения паразитизма»: она развращает получателей и способна привести к «возникновению касты, живущей только на общественный счет».

Не разделяя, столь спорной точки зрения, можно, однако, согласиться с тем, что принудительная благотворительность — действительно, тяжкое бремя для производства, и что государство не должно являться «распределителем услуг эффективных собственников». Забота гражданского общества — стать идейным вдохновителем, инициатором и организатором волеизъявления социальной ответственности при полной свободе выбора экономическими агентами. Для этого в развитых странах используется эффективное планирование благотворительной деятельности, выделение приоритетов и критериев оценки, в соответствии с которыми корпорации перечисляют средства некоммерческим организациям или специализированным благотворительным фондам, публично демонстрируя сопричастность к «благому делу», а не только эгоистическое вложение капитала в прибыльные сферы.

Такая благотворительность, нацеленная на решение общих социальных проблем, вполне согласуется и с коммерческими планами компании, подпадая под определение социальных инвестиций, трактуемых по Американскому толковому словарю, как вложение средств с целью извлечения прибыли или укрепления государственной власти и корпоративного авторитета. Ведь, творя «доброе и вечное», корпорации получают и вожделенный результат, выражаемый в мультипликативном эффекте, росте имиджа на местном и национальном уровне, укреплении авторитета и позиций на рынке, улучшении внутрифирменных взаимоотношений.

Корпоративное волонтерство предполагает участие сотрудников компании в работе на благо местных сообществ — либо на добровольной основе, либо по направлению корпорации, что проявляется в организации сбора пожертвований, учреждении грантов, участии в благотворительных проектах, помощи в развитии компаний-поставщиков, принадлежащих к представителям этнических меньшинств. Более чем в 30 странах для подведения итогов такой работы ежегодно проводится Всемирный день волонтерского труда. К примеру, компания Levi Strauss создает команды участия в делах местных сообществ, H.B. Fuller — рабочие советы. А российская компания «СУАЛ-холдинг» — рабочие группы для решения проблем формирования муниципального бюджета.

Социальные программы — специфическая область управления, представляющая собой разработку, реализацию программ в социальной сфере с целью повышения значимости и статуса компании в деловом сообществе, властных структурах, деловых и общественных кругах. Эта функция осуществляется обычно в партнерстве с местными, региональными и федеральными органами государственной власти, в сотрудничестве с некоммерческими и общественными организациями, профессиональными объединениями.

Зарубежные страны накопили разнообразный опыт, демонстрирующий усилия государства и бизнеса в осознании своей социальной ответственности, а также реализации конкретного партнерства при решении социальных проблем, что можно определить емким термином — «добросовестная деловая этика». Так, в США частный капитал составляет финансовую основу социальных программ, в Германии и Швеции — государственный.

В России сейчас наблюдается ситуация, подобная той, которую Америка пережила в 70-х, когда государство инициировало социально ответственное поведение корпораций, предписывая им осуществлять инвестиции в «подшефные» территории, где они «оперируют бизнесом». Однако, у нас — учитывая, что, согласно социологическим опросам, отношение общества к крупным предпринимателям и крупному бизнесу неоднозначно — вполне реальна опасность использования властью (точнее сказать, «стоящими у власти») недовольства населения для прессинга на бизнес. Причем, не для повышения его социальной ответственности, а в своекорыстных целях — для передела уже поделенной приватизацией собственности. При этом истинные проблемы общества не будут решаться, служа лишь прикрытием для достижения отдельных интересов лоббистских групп. Поэтому возникает угроза дискредитации объективно необходимой идеи корпоративного гражданства и социальной ответственности бизнеса, которые могут развиваться только при прозрачных, понятных и справедливых правилах игры, при обоюдном соблюдении этических норм и свобод — когда государство находится в согласии (а не в конфликте!) с гражданским обществом и способно стать мощным катализатором позитивных социально-экономических процессов.

Почти 95% населения убеждены в необходимости формирования и корректировки минимальных социальных нормативов и их законодательного обеспечения

Предполагается, чем богаче страна, тем «зажиточнее» граждане. На самом деле, высокие показатели экономического роста не ведут автоматически к тому, что возрастающее количество материальных благ становится доступным для всех согласно устоявшимся представлениям о социальной справедливости. Чтобы эти принципы восторжествовали, необходимы целенаправленные усилия, направленные на удовлетворение базовых потребностей человека и поддержание его родовидового существования. Когда результат проводимой политики не совпадает с ожиданиями общества, возникают социальные потрясения.

III. 2 Перспективы становления

корпорация гражданство социальный партнерство

Несмотря на то, что вопрос о применимости понятия «корпоративное гражданство» к деятельности российских корпораций уже не раз ставился на страницах исследований, посвященных отношениям бизнеса, общества и власти в России, анализ перспектив утверждения в нашей стране данной модели находится еще в начальной стадии.

Впрочем, это не означает, что российский корпоративный сектор не волнуют проблемы взаимодействия с обществом и государством в условиях глобального мира. Элементы корпоративного гражданства используются рядом крупных компаний. Развивается практика социального аудита. Ассоциация менеджеров России открыла Депозитарий социальных программ, корпоративных социальных отчетов и моделей социального партнерства, где фиксируются достижения крупных российских компаний в сферах реализации и продвижения социальных проектов. Появились первые кодексы корпоративного поведения. Однако превращение отдельных социально ответственных практик в полноценное целеполагание — дело будущего, и успех на этом пути во многом зависит от политических отношений бизнеса, власти и гражданского общества.

По данным действующего в России филиала британского Объединения благотворительных организаций (Charities Aid Foundation), российский бизнес тратит на благотворительность до 17% чистой прибыли Стоянова Е. С. Социальные технологии российских корпораций. — М.: 2005.. Это выше, чем в среднем на Западе. Но такие расходы, как правило, не афишируются. Благотворительность в узком смысле связывается с индивидуальной активностью владельца конкретного бизнеса. Спонсорство предполагает поддержку проектов в сферах, которые работают на имидж компании. Подобные проекты делают ее «узнаваемой» во властных структурах регионального и федерального уровня. В результате бизнес встраивается в систему взаимодействия с властью и информационным сообществом.

Меценатство — традиционная сфера вложения отечественного капитала — означает поддержку проектов, не относящихся к сфере непосредственных экономических интересов компании. В идеале вся эта деятельность носит добровольный характер и выходит за рамки установленного законом минимума.

Благотворительность и корпоративная социальная ответственность часто трактуются в нашей стране как синонимы. В реализации практик КСО уже выявились лидеры. Среди них ГМК «Норильский никель», ОАО «ЛУКОЙЛ», ФК «Уралсиб», ОАО «Северсталь», группа СУАЛ, АФК «СистемА» и др. По объему от валовых продаж лидируют предприятия химической (11,9%), лесной и деревообрабатывающей (5,5%) промышленности, черной металлургии и электроэнергетики (4,3%); на последних позициях — финансовый сектор (0,1%) Крупный российский бизнес: социальная роль и социальная ответственность. — М.: Коммерсантъ, 2004.

Согласно данным Депозитария социальных программ, предприятия упомянутых отраслей (а также топливного комплекса) дальше других продвинулись и в реализации практик КСО по шести ключевым направлениям:

1) развитие персонала и его профессиональная подготовка;

2) безопасность и охрана труда;

3) природоохранная деятельность и ресурсосбережение;

4) развитие местного сообщества;

5) добросовестная деловая практика;

6) социальная отчетность Друкер П. Ф. Эффективное управление. Экономические задачи и оптимальные решения. — М.: ФАИР-ПРЕСС, 2004.

Предпринимательское сообщество в лице своих влиятельных объединений лоббирует отмену 13% налога на благотворительную деятельность, доказывая, что это позволит вывести благотворительные денежные потоки из «серой» зоны и сделать такие вложения выгодными для самого бизнеса.

Однако развитие практик КСО упирается не только в налоговую проблему. Среди факторов торможения и пробуксовка механизмов законодательного регулирования (только в Налоговый кодекс РФ за последние три года внесено больше 3 тыс. изменений и дополнений), и неэффективность органов исполнительной власти, и непрозрачность корпоративного управления. За сужением поля КСО до благотворительности просматривается прямое давление власти на бизнес, превращение подобной деятельности в квазидобровольную (в первую очередь — на уровне регионов и местных сообществ). Особенностями российской практики КСО остаются центральная роль государства в системе отношений с бизнесом и отсутствие консолидированной позиции самого предпринимательского сообщества.

Согласно данным ИКСИ РАН, граждане ждут от корпораций развития материальной базы здравоохранения, образования, науки, культуры, спорта (56,6%), создания новых рабочих мест (55,8%), помощи наиболее социально уязвимым группам (41,6%) Крупный российский бизнес: социальная роль и социальная ответственность. — М.: Коммерсантъ, 2004. Иначе говоря, общество рассчитывает восполнить за счет бизнеса «провалы» государственной социальной политики.

При этом, хотя целевые корпоративные проекты выборочно компенсируют неэффективность государства, общественные надежды по-прежнему обращены именно к последнему.

Широко распространено представление, что только государственное регулирование способно сделать российский бизнес социально ответственным. В ряду необходимых для этого мер на первом по значимости месте упоминается разработка системы поощрений (27%), далее следуют создание системы социальной отчетности и контроль за ее исполнением (25%), проявление социальной ответственности со стороны самого государства (20%), выведение бизнеса из «тени» и борьба с неплательщиками налогов (17%), разработка этического кодекса поведения бизнеса и стимулирование его исполнения (14%), создание фонда средств для социальных программ (10%), показательные процессы против недобросовестных предпринимателей, освобождение бизнеса от излишнего давления власти (по 6%) Асемененко И. С. Корпоративное гражданство как новая форма отношений бизнеса, общества и власти. — М.: ТРТУ, 2005.

Социальная составляющая развития — это область «перекрестной» ответственности государства, бизнеса и заинтересованного в результатах их деятельности населения.

Подобные инициативы — прерогатива отдельных компаний, чье руководство рассматривает социальную ответственность в качестве ресурса развития и повышения конкурентоспособности. Но и здесь можно говорить скорее о единичных примерах («Норильский никель», «ЛУКОЙЛ Пермь» и др.).

Стимулами к использованию практик КСО для крупных российских компаний сегодня являются выход на мировые рынки и необходимость соблюдения установившихся там «правил игры»" .

Освоение российским бизнесом такого ресурса, как социальный капитал, находится еще в зачаточной стадии. Поэтому, как представляется, перспективы выбора нашей страной модели корпоративного гражданства зависят в первую очередь от разработки и осуществления проекта национального развития, который бы интегрировал стратегии социально ответственного бизнеса и развитого гражданского общества.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ценность стратегических целей концепции корпоративного гражданства трудно оспаривать. Термины «партнерство», «поддержка», «понимание», а также «устойчивое развитие», конечно, ласкают слух. Однако реализация этих идей в России, как мы видим, оказывается сопряжена с серьезными трудностями. Более того, выясняется, что компании, использующие методы, изобретенные идеологами корпоративного гражданства в его западном понимании, преследуют совсем другие цели, определенные пресловутой «российской спецификой».

Говоря об ответственности и этических нормах, мы сегодня опять приходим к разговору о борьбе и переделе зон влияния. Говоря об общественной гармонии и стабильности, мы употребляем термины «выживание» и «подавление». Дискуссия о корпоративном гражданстве в России несет на себе отпечаток восприятия социальной сферы как арены борьбы между полузадушенным бизнес-сообществом и всепроникающим коррумпированным государством.

Когда у нас провозглашается курс на социально ориентированную экономику, тотчас же появляется мысль, что власть решила использовать концепцию корпоративного гражданства в собственных целях. Социальный фактор воспринимается прежде всего как инструмент давления — и на власть, и на бизнес. Поэтому любой шаг в этом направлении — это элемент системы «военных действий».

Поэтому изначальные, подразумеваемые цели развития корпоративного гражданства постепенно вытесняются представлениями о необходимости «организованного противостояния» бизнеса государству — и неважно, на какой основе произойдет консолидация. Изначально предполагается вовлечь в сотрудничество все три сектора (частный, некоммерческий и государственный). В России это может обернуться «союзом» двух первых секторов против третьего. Понятно, что такая атмосфера не способствует появлению организованных инициатив — все предпочитают спасаться в одиночку.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Александер Д. Международные стандарты финансовой отчетности: от теории к практике. — М.: Вершина, 2009.

2. Асемененко И. С. Корпоративное гражданство как новая форма отношений бизнеса, общества и власти. — М.: ТРТУ, 2005.

3. Виленский П. Л. Оценка эффективности инвестиционных проектов: теория и практика. — М.: «Дело», 2007.

4. Друкер П. Ф. Эффективное управление. Экономические задачи и оптимальные решения. — М.: ФАИР-ПРЕСС, 2004.

5. Демидов Р. М. Корпоративная социальная ответственность и конкурентоспособность. — Е.: Рассвет, 2004.

6. Дробоздина Л. А., Окунева Л. П. Модели корпоративного гражданства. — М.: «Инфа», 2007.

7. Крупный российский бизнес: социальная роль и социальная ответственность. — М.: Коммерсантъ, 2004.

8. Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, власть и общество. — М.: СИНТЕГ, 2006.

9. Перегудов С. П. На путях к новой идентичности. — Социал-демократия Запада перед вызовами современности. — М.: Рассвет, 2008.

10. Перегудов С. П. Корпорации, общество, государство: эволюция отношений. — М.: Рассвет, 2006.

11. Перегудов С. П. От социальной ответственности бизнеса к корпоративному гражданству. — Корпоративное гражданство: концепции, мировая практика, российские перспективы. — М.: ПОЛИС, 2005.

12. Попов Ю. И., Яковенко О. В. Управление проектами. — М.: «Инфа», 2007.

13. Росс С. Основы корпоративных финансов. — М.: Лабаратория базовых знаний, 2007.

14. Родионова В. М., Гончаренко Л. И. Финансы и статистика. — М.: «Дело», 2008.

15. Стоянова Е. С. Социальные технологии российских корпораций. — М.: КОСМОС, 2005.