Изменения и переходы в языке. 
Чередования (альтернации)

§ 96. Не только в одобренных «Ученым комитетом пар. проев.» учебниках, но и в сочинениях, претендующих на научность, мы находим утверждение, что та или другая часть одного слова «изменяется» или «переходит» в такую-то часть другого слова. Эти «изменяющиеся» или «переходящие» друг в друга части могут быть или частями фонетическими («звуками»), или же частями, относящимися к словоизмепению и словообразованию 'по нашему — «морфемами»).

Так, например:

г слов друг, нога «изменяется» де в ж слов друж-ба, нож-ка;

к слов рук-а, пек-у «переходит» де в ч слов ручка, печ-егиь.. .

е слов вез-у ,*бер-у «изменяется» де в о слов воз, бор (па-бор, с-бор),

о слов носить, ходить «переходит» де в, а слов нашивать, хаживать.. .

о, е слов лоб, день «выпадаот» де в лб-а, дня.. .

д, т слов веду, цвету «выпадает» де перед л слов вел, цвел.. .

Точно так же:

«имена на —аник, -янин (!), -ин теряют» де «во множ. числе звукикм»;

«названия молодых животпых на -енок (!) переменяют» де «во множ. ч. окончание на —ята» (!) «или ата»;

«иные имена во множ. ч. прибавляют к основе ъ или ов-ь, св-ь (друзья, мужья, кумовья, зятья)»;

слова чуд-о, неб-о принимают де «наращение» во множ. ч., слова же мать, дочь «принимают наращение» уже «начиная с род. над. ед. числа» и т. п.

§ 97. Все подобные «переходы» и «изменения» являются досужими измышлениями грамматиков. Ничего подобного в действительности не имеется. Никто никогда не видал, как g (г) слова нога «переходило» в z (ж) слов ножек, ножка. Никому пикогда не удалось подметить «выпадения» или «исчезновения» гласного о слова лоб в словах лб-а, лбу и т. п. Никто не посмеет утверждать, что присутствовал при том, как па слове mat' (мать) «парастало» ег (ер), для того чтобы могли возникнуть слова m^t'er'-i (матери), mat’er’ju (матерью) и т. д. Каждый новый член данного языкового общения, в настоящем случае каждый повый индивид, подверг гающийся оязыковлению на русский лад, получал готовыми все эти слова. В его голову проникала не только нога, но и ножка, ножек; не только нога, но и ноги, ноге и т. д.; не только лоб, но и лба, па лбу; не только несу, но и несет, и пес, и носить; не только.

мать, но и матери, и с матерью, и матерей; не только жеребенок, жеребенка, но и жеребята, жеребят и т. д., точно так же как проникал туда omeif независимо от матери, ходить независимо от сидеть, пить независимо от есть, я независимо от ты, там независимо от здесь и т. д. И даже часто случалось, что мнимое производное (напр., ножка, на лбу, матери и т. п.) проникала в психический мир данпого индивида раньше, нежели мнимое первобытное (нога, лоб, мать и т. п.).

Только после усвоения данною головою известного запаса параллельных форм совершается в ней, благодаря ассоциации по сходству, упорядочение этого богатства и установление произносительно-слуховых групп и морфологических типов.

Утверждать, что, например, I (ж) слов mozat (может) развилось из g (г) слова тйдй (могу), это почти то же, что, заметив в кухне глиняный горшок и котел или же глиняный горшок и кастрюлю, считать дапный котел или данную кастрюлю происшедшими из данного горшка. Правда, исторически, в истории культуры имеется связь между горшком и кастрюлей и между горшком и котлом вообще; но о переходе наличного горшка в паличпую кастрюлю или в наличный котел речи быть, но может.

§ 98. Само собой разумеется, что, говоря, например, о «переходах» или «изменениях» «звуков», мы, с нашей точки зрения, должны вместо «звуков» подставлять их психические эквиваленты, т. е. фонемы. Звук, как переходящее акустическое впечатление, продолжаться и существовать не может; поэтому мы никак не в праве говорить об изменениях и переходах звуков, а могли бы только допускать изменения и переходы фопем в фонемы. Но и это в обыкновенном понимании не допустимо. Слово может существует в нашем языковом мышлении рядом с словом могу. Эти слова сосуществуют там как неделимые целые и как целые, состоящие из частей. Следовательно, сосуществуют соответствующие друг другу морфемы: mag- (мог-) || mol e (мож-е-); -и (у) || -э-t (ет); да кроме того сосуществуют входящие в состав морфем фонемы: т || т; а || о; g || 2.

§ 99. Откуда взялось это учение о подобных «переходах» и «изменениях» «звуков» в «звуки», форм в формы и т. д.

Оно является следствием свойственного нашему мышлениюи мировоззрению субъективизма и смешения понятий. С одной стороны, наше грамматическое мировоззрение является продолжением грамматического мировоззрения греческого и римского. У греков и римлян грамматика была порабощена логикой, в грамматике рассматривались прежде всего синтаксические связи, и самое главпое в синтаксическом построении являлось тоже основным для морфологических сопоставлений и выводов. Формальным центром предложения было подлежащее, т. е. в большинстве случаев именительный падеж; и вот почему именительный падеж стал основною формой, из которой выводятся всо остальные. «Звуки», свойственные форме именительного падежа, первичны, и «переходят» в соответственные «звуки», встречающиеся в других падежах. Из трех грамматических родов род мужеский считается господствующим; поэтому при прилагательных и местоимениях принимают основною исходною формой форму именит, над. ед. ч. муж. рода и с помощью разных «переходов» и «изменений» выводят из нее все остальные формы. Во всем этом сказывается смешение синтаксиса с морфологией, т. е. вторжение синтаксиса в область морфологии в тесном смысле этого слова.

С другой стороны, благодаря эгоцентризму, свойственному каждому человеческому мышлению вообще и языковому мышлению в частности, основною формой в глагольных системах считается 1-е лицо единственного числа, и из этой якобы основной формы выводятся все остальные как в своем целом, так и по отдельным частям. Поэтому не мудрено, что g (г) формы могу переходит в z (ж) форм можешь, можем, можете, а к формы секу «переходит» в с (ч) форм сечешь, сечет, сечем, сечете.

§ 100. Имеются ли однако ж в языке какие-либо действительные переходы и изменения?

Строго говоря, переходы в собственном смысле могут быть свойственны только беспрерывному ряду явлений, без всяких перерывов и пробелов. В языковой области субстратом таких беспрерывных явлений может быть только индивидуальное языковое мышление. Между одним и другим индивидуальным языковым мышлением нет вовсе непосредственной связи, а взаимное понимание и общение обусловлено утилизацией (использованием) окружающей нас физической среды, до нашего собственного тела включительно. Следовательно, в области племенного или национального языка, составляющегося в нашем теоретическом лингвистическом мышлении как гипотетическая (предположительная) равнодействующая (точнее, слагаемая) отдельных индивидуальных языковых мышлений, не может быть речи о переходах и постепенных изменениях в строгом смысле этого слова. Здесь могут быть только исторические последовательности, т. е. появление в языковом мышлении лингвистических предков.

Итак, какие же бывают переходы и изменения в области языка вообще?

§ 101. 1) Переходы в текущей речи, во время мышления вообще, сопутствуемого особыми рядами языкового мышления. Тут предшествующие представления сменяются следующими: первые «переходят» во вторые. Это относится как к произносительно-слуховым, так и к морфологическим представлениям: фонема предшествующая «переходит» в следующую: морфема предшествующая «переходит» в следующую; сиптагма предшествующая «переходит» в следующую.

(То же сгмое mutatis mutandis имеет место в области писаннозрительного или графически-оптического языка).

Конечно, если при этом мобилизуются тожо исполнительные органы и мы «произносим», смена произносительно-слуховых представлений сопровождается тоже сменою их (этих пред ста влений) впешпих знаков или действующих на наши чувства выразителей: сменою групп мускульных работ и мускульных ощущений; сменою соответственных слуховых впечатлений.

Так, например, в мыслимой фразе «сама себя раба бьет»: представления отдельных работ в полости рта, в полости гортани' и т. д. следуют друг за другом по очереди; точно так же следуют друг за другом соответствующие этим представлениям представления частных акустических (слуховых) оттенков; фопема s переходит в фонему а, фонема а в фонему т, фонема т в фонему й_у фонема а в фонему s' и т. д.; представление слога sa сменяется представлением слога та, это последнее представлением слога $*& и т. д.; морфема sam переходит в морфему а, морфема а в морфему s*-, морфема s'- в морфему —eb*-, -eb'- в —6, -а в rab-, rab- ва, -а в b’j, b’j вб-, -бв t; синтагма (слово) sama сменяется синтагмой Б’ёЬ’а, синтагма э’ёЬ’а синтагмой гёЬа, а эта последняя синтагмой b’j6t.

Б произносительно-слуховом исполнении названной фразы мы получим действительно переходы предшествующих звуков в следующие: они будут следовать друг за другом в том жв порядке, как соответствующие им фонемы.

§ 102. 2) Мы можем вызывать в своем языковом мышлении произвольную очередь фонетических (произносительно-слуховых) представлений, т. е. производить, так сказать, произвольные «опыты» в этой области. При этом мы можем: а) или соблюдать постепенность, подставляя, например, при фонемах только по одному частному представлению вместо другого (р р' Ь' т' п^у d' d g к х s s' z' z… ряд фонем ближайше «родственных» по исполнению и по акустическому результату); б) или же, не стесняясь вовсе постепенностью, подставлять без ограничений любое представление вместо другого. Это последнее имеет местонезависимо от пашего сознательного руководства во время текущей речи, что и было рассмотрено под № 1 в § 101.

Нечто подобное происходит тоже в головах «ученых» и менее ученых, которым кажется, что, например, g слова могу переходит в z слова можешь: подумал сначала могу с фонемою g_y затем можешь с фонемою z, и вот g перешло у него в z.

Точно так же в некритических головах «звуки» разных языков могут переходить друг в друга: церковпослав. жд переходит в русское ж; церковнослав. ра, ла в русское оро, оло; греческое (р в латинское /, в славянское б и т. д. При этом, конечно, эти некритические головы грешат постоянно смешением букв со звуками, графем с фонемами.

§ 103. 3) Гораздо более важным является переход фонационного (произносительного) намерения в исполнение, т. е. несовпадение: намерения с исполнением, фонационной (произносительной) мобилизации с ее осуществлением, т. е. фонационным (произносительным) действием. Фонационное намерение ограничивается или даже совсем парализуется как непреодолимою силой (vis major) — строения органов речи и механики их движений, так и привычками к известному построению фонетического целого (фонетического слова, фонетической фразы). Это подходит под общее понятие свойственной нашему организму автоматизации и непроизвольных рефлексов.

Так, например, одинаковая фонема <�Г мыслимых слов день и дня ипаче исполняется в одном (день), иначе в другом (дня). Фонема d, упрочившаяся в нашей психике в ряде форм года, году, годом, года.. ., холода, холодом. . ., должпа. в исполнении слов год, холод. . . дать и видоизмененный комплекс работ, и другое акустическое впечатление. Мыслимая звонкая фонема г в словах министр, Петр, смотр. .. становится глухою. Глухая среднеязычная фонема s', проявляющаяся в исполнении в независимых (минимально-зависимых) положениях в таких словах, как просить, просит, просят, в слове просьба волей-неволей становится звонкою. В словах, с одной стороны, косточка, костоправ и т. п., с другой же стороны, кости,.кость и т. д., в сочетаниях st, s’t^r только вторые фонемы мыслятся самостоятельно, или как несреднеязычная («твердая», в st), или же как среднеязычная («мягкая», в sT), произношение же предшествующих им фонем со стороны работы средней части языка определяется сочетанием.

Как ужо замечено в § 74 под № 35, распадение одинаковых психически фонем на. разновидности со стороны исполнения может сначала даже-вовсе не замечаться, затем, при передаче языковых представлений путем междучеловеческого общения от предшествующих поколений к поколениям следующим, замечаться, со стороны воспринимания, как обособившиеся акустически фонемы, но обособившиеся пока только акустически, и, наконец, завершиться упрочением в языковом мышлении тоже обособленности со стороны фонационной (произносительной). И это ведет к созданию новых вполне определенных психически единиц в языковом мышлепии данного племени со стороны произносится ьпослухового состава этого мышления.

§ 104. 4) Подобные появления в языковом мышлении потомков того, чего не было в языковом мышлении предков, подходят под понятие исторических изменений, исторических последовательностей, переходов в истории языка.

Так, например, в словах v’oz (вез), Гос! (лед)… точнее, со стороны восиринимательной, v’os, Го1…, мы имеем:

Новейшее исторически явление конечных глухих согласных s, t.., может быть, у некоторых носителей русского языкового мышления уже отделившихся как всесторонне самостоятельные.

«фонемы от фонем 2, d … форм v’ez-1-a (везла), v’ez-u (везу)… Гс1-а (льда), l’d-6m (льдом)…

В форме v’os отсутствие в конце слова после s всякого рода согласпого (нуль согласного), восходящее однако ж к предшествовавшей стадии глухого согласного Z:*v'osl^[1].

Отсутствие в конце обеих этих форм всякой гласной фонемы (нуль гласного) восходит исторически к ослабленной гласной фопеме й (в нервоначальной церковнославянской письменности с нею ассоциировалась графема ъ, «ер»). Подобные слабеющие при передаче от поколения к поколению фонемы сначала еще всегда произносятся, т. е. исполняются согласно намерению, затем становятся факультативными, т. е. только всегда мыслимыми, но не всегда исполняемыми, и наконец, все более слабея, исчезают окончательно и из языкового центра как вместилища произносительно-слуховых представлений.

Начальные согласные фонемы этих слов v’os, l’ot теперь самостоятельно среднеязычны, или «мягки», но эта их самостоятельная среднеязычиость в истории племенного языка, т. е. при передаче произносительно-слуховых представлений от предков к потомкам, обязана своим происхождением произносительному соседству со свойственною историческим предшественникам этих слов среднеязычною гласною фонемою е.

Вызвав среднеязычиость или «мягкость» в своем непосредственно предшествующем соседе, т. е. в начальной согласной фонеме слова, заразив, так сказать, своего предшествующего соседа среднеязычностью, сама эта гласная среднеязычная фонема е стала подвергаться постепенно воздействию своего следующего соседа, т. е. следовавшей за нею песреднеязычпой фонемы, z или d. Благодаря этому вместо прежней фонемы е появилась со временем в таких сочетаниях фонема о, т. е. совершился исторический «переход» фонемы е подобных слов в фонему о.

§ 105. Точно так же совершился исторический переход фонем к_у g… y подвергшихся осреднеязычению («смягчению») со стороны следовавших за ними среднеязычных фопем, сначала в самостоятельно среднеязычные к g. и затем историческое перерождение этих к g'…, поведшее в окончательном результате то К С, 3, ТО К С, J, ТО К С, I, ТО К С, 2, ТО К S, Z, ТО К 5, 2 и т. п.

«Осреднеязычненные» («смягченные») переднеязычные формы t d s’у z’y тоже перерождаются исторически по направлению к с з' … или т. п.

Латинская фонема / переродилась исторически в разных романских языковых областях в разные другие фонемы.

Точно так же различно перерождалась и переродилась латинская фонема к в сочетании ка при постепенном переходе в новороманские языковые состояния. Ср. хотя бы французские chambre, chandelle, chanson, chose (лат. causa), chien (лат. canis)... и соответствующие им слова в других романских языковых областях: ладинской (фурлано-гриджонской), итальянской, провеисальской, испанской, румынской и т. д.

§ 106. Покажем эти различные изменения, т. е., с одной стороны, переходы намерений в исполнение в данный момент истории языка, точнее говоря, у одного и того же носителя данного языкового мышления, с другой же стороны, исторические переходы при передаче языковых представлений от предков к потомкам на словах или же формах одного и того же слова день (дён) дня.. ., в транскрипционной условной символизации произносительнослуховых представлений: d’en', d’on, dn’a.. ., а с соблюдением деления на морфемы: d’en', d’on, dn'-a.

Переход произносительных (фонационных) намерений в действительные исполнения касается: распадения фопемы d' па две разновидности, одну в d’en', d’on, другую в dn’a; исполнения фонемы е слова d’en' приноровительно к следующей фонеме среднеязычной («мягкой»), т. е. со сужением (см. § 80, № 8).

Исторические «переходы», касающиеся этих слов, можно представить наглядно следующим образом:

*dln-i > *d*InM > d’en* (d'6n*) *d!n-u > *d'In-ii > *d*en > d’on.

(*d^,!n^,-e > dn’e).

*din-e > *d^,In*-e > { } dn’a.

l *d'Ini > dn’i J.

Что же при этом произошло?

• 1) Осреднеязычение («смягчение») согласных фонем в сочетании со следующими среднеязычными (палатальными) гласными фонемами i и е;
• 2) устранение из языкового мышления особых гласных фонем I и й; они или совершенно исчезли, или же слились с другими: вместо й появились или 0 (нуль), или о, вм. i — или 0 (пуль), или е;
• 3) вследствие этого слова, в состав которых входили раньше эти гласные фонемы I, й, сократились на один слог:

. d’in’i > d’en'; d’in-d>d'en; d’In'-e > dn'-e;

4) гласная фонема е в сочетании со следующею несреднеязычною гласною фонемой «перешла» исторически в 0.

§ 107. До сих пор все в порядке, все сводится к историческим заменам прежних фонем, как фонем, новыми фонемами*.

Но как быть с переходом d’in'-e в d’In'-i и затем с переходом как dn'-e, так и dn'-i в dn'-a? Неужели здесь конечная гласная фонема е «перешла» в i_y а обе эти фонемы ей i в а? Никоим образом. Здесь имеем дело пе с заменой фонемы фонемой, а с заменой морфемы морфемой. Тут представитель редкого, пережиточного, исчезающего типа склонения уподобился типу сильному, типу живому, типу господствующему: при замене формы d’ln'-e формою d’in'-i произошло уподобление более сильному типу, с конечной морфемой i в род. ед. (ср. put'-i, *gost'-i, *golub'-i …); при появлении же формы dn'-a, вместо как dn'-e, так и dn'-i, произошло уподобление самому сильному типу существительных муж. р., с конечною морфемою а в род. ед. (vdz-a, rod-a, stol-a, kon'-a…).

Точно так же вместо прежних g6sb'-i, g61ub'-i, kam’en'-i (и раньше kam’en'-e…) появились gost'-a, golub'-a, kam’en'-a и kamn'-a (с подведением основы склонения под другой тип). В gost'-a, golub'-a окончание -а не может быть исконным; если бы оно было таковым, тогда мы бы имели *g6S6-a, g6lubl'-a.

Подобные замены не фонем фонемами, а морфем морфемами носят название изменений по «аналогии». Более подходящим надо считать термин: морфологическая ассимиляция, морфологическое' уподобление, морфологическое уодпоображепие.

§ 108. Из предшествующего явствует, что мы никак не можем называть звуковыми изменениями или переходами то, что обыкновенно окрещивается этим именем.

Изменений или переходов следует искать в других областях (§ 103, 104). То, что некритические поверхностные умы понимают как «переход» или «изменение», подходит под понятие сосуществования, совместного нахождения, нахождения рядом в одном и том же языковом мышлении. Такого рода сосуществование разновидностей мы называем чередованием, или альтернацией.

Чередования илп альтернации бывают разных видов и степеней. Здесь мы укажем только на два главных вида:

• 1) Одни альтернации объясняются настоящим данного племенного языка, точнее: объясняются тем, что по необходимости происходит в каждом посителе данного языкового мышления. Источником подобных альтернаций является несовпадение фонационного (произносительного) намерения с исполнением (§ 103). Ср. тоже то, что сказано о фонеме i_my ассоциируемой с русскими графемами или ы или же и, i (§ 60, 80, № 7).
• 2) Другие альтернации объясняются только исторически, как разветвления первоначально единого на два или более видоизменений, совершившиеся с течением времени, при передаче языкового мышления от лингвистических предков к лингвистическим потомкам (§ 104).

Исходною точкой или базисом первого рода альтернаций следует считать однородную фонему, исполнение которой приспособляется к условиям сочетания фонем, к условиям фонетического построения слова и к условиям произношения вообще. Исходною же точкою или базисом альтернаций второго рода следует считать не единую, однородную фонему, а морфему, определяемую, с одной стороны, своим произносительпо-слуховым составом (т. е. составом из произносительно-слуховых представлений), с другой же стороны, ассоциацией как с представлениями внеязыковыми, семасиологическими, так и с представлениями морфологического характера.

Так, например, чередование или альтернация двух разновидностей фонемы (I* в словах d’en' и dn’a имеет своим основанием (базисом) и исходною точкой отвлеченпое едипство именно этой фонемы. Но рядом с этим мы имеем историческую альтернацию или историческое чередование морфем сТеп* || сГоп || dri*^[2]. Атак как морфема состоит по необходимости из фонем и вообще из нроизносительно-слуховых представлений, то альтернация морфем разлагается на альтернации фонем. В данном случае мы имеем альтернации: е || о || 0 (нуль); п* || п.

Точно так же в словах v’os (вез), v’ez-1-a (везла), v^z-T-i (везли), v*6z-u (везу), v'6z*-6t (везет), vos (воз), v6z-a (воза), vtiz'-i-t* (возить)… мы констатируем альтернации первого рода: -$ || -Z-, -о-1| да, кроме того, альтерпации второго рода: v* || v; О (нуль) || е; о || е; 11| Г; z || z .

§ 109. Некоторые из альтернирующих особенностей «морфолог и з у ю т с я», т. е. становятся признаком известных форм, иначе: ассоциируются с представлением той или другой формы. Об этом я^уже говорил при обозрении произносительно-слухового состава русского языкового мышления (§ 62, 63, 64, 76, 79 № 5).

Например, среднеязычность н несреднеязычность согласных фонем в склонении существительных (stol || stoT-; st’en- || st’en'-), в спряжении глаголов (n'es-1| n*es v’ed || v*ed.), в словообразовании (vod- || vod-', nos || nos*…); к || 6, g || z в словообразовании (tok- || to6-, rok-1| гоб-, mnog- || mnoz-, ruk- || гиб-, nog- || noz-), в спряжении' (p'ek- || р’еб-, t’ek-1| t’e6-, b’er’eg- |j b’er’ez-); ударяемость (b'er'eg-a, kolokol-a…, na b’er’eg-u, v xad-u…, xaz-i_mv-a-t tr’ax'-imV-a-t') и т. д.

Благодаря «морфологизации» фонем и произносительно-слуховых представлений вообще совершаются, путем личного языкового творчества, подстановки одних видов морфем вместо других, унаследованных путем исторического предания.

§ 117. Психическим субстратом или реальным носителем как альтернаций (чередований), так и корреспонденций (разноязычных соответствий) может быть в каждом отдельном случае только одна человеческая голова. Прежде всего таковою является голова каждого исследователя, сопоставляющего и сравнивающего как факты одного однородного языкового мышления, так и соответствующие друг другу факты в разных языковых мышлениях.

Кроме того, носителем не только альтернаций, но и корреспонденций может быть, с объективной точки зрения, каждая человеческая голода, насыщенная различным языковым мышлением. Раз в одну и ту же голову введены, например, русское и польское языковое мышление, целые ряды одинаковостей и фопетическиморфологических соответствий создают объективно живые корреспонденции и могут вызывать фонетически-морфологические переложения с одного языкового мышления на другое. [Ср., напр., польские furtoczka, przestudri6, zqbrzyc и т. п., созданные по образцу русских форточка, простудить, зубрить и т. п.].

Точно также могут образоваться подобные связи и происходить подобные фонетически-морфологические переложепия в головах, насыщенных, например: литовским языковым мышлением и одним из славянских языковых мышлений (или даже не одним, а несколькими); в головах, начиненных языковым мышлением немецким и одним из славянских (напр., лужицким, польским, чешским и т. п.) и т. д.

Благодаря насаждению в одних и тех же головах двух и даже больше языковых мышлений происходит так называемое смешение языков, т. е. их взаимодействие и влияние друг на друга. Надо же ведь согласиться, что как все языковое, как все, относящееся к речи человеческой, так п смешение языков вершится не где-то в воздухе, а только путем языкового общения и в отдельных человеческих головах.

• [1] С помощью звездочки перед письмешюю передачей известного слова, известной морфемы, известной фонемы... принято указывать на их гипотетичность или предположительность.
• [2] 8 Знак || служит символом чередования или альтернации.