Личная сфера как руководитель активного сосредоточения и смены сочетаний

Личная сфера в известных случаях является руководителем также и реакции сосредоточения как подготовительной реакции к наступлению или обороне. Так как реакция сосредоточения существенно облегчает внешние впечатления и до известной степени определяет приспособление к ним внешних воспринимающих органов, то отсюда является возможным для организма целесообразный соответственно его потребностям выбор внеш-' них впечатлений.

Но реакция сосредоточения, как показывает опыт, может быть направляема не только на внешние раздражения, но в форме внутреннего сосредоточения и на следы прежних раздражений, чем объясняется регулирование сочетательной деятельности топ же сферой личности.

Этим объясняется и та планомерная смена следов, стоящая в связи со сферой личности, которая внешним образом выражается логической связной речью.

Подобно выбору движений для определенной цели, основанному на оживлении соответствующих двигательных следов, личность оказывает влияние и на оживление словесных следов, благодаря чему под руководством и в тесной связи с личностью оживляются следы определенных символических рефлексов и подавляются другие.

В результате мы имеем ряд оживляющихся словесных сочетаний, находящихся в правильном соподчинении друг с другом, известном под названием суждения.

На этом же участии личной сферы в оживлении сочетаний основывается и комбинирующая или синтетическая способность невронсихики, которая также предполагает определенное направление сочетаний, развивающееся под руководством личной сферы. Чтобы из двух величин составить третью, нужно иметь ряд соподчиненных сочетаний, которые находятся в зависимости от личности. То же имеет значение и по отношению к анализу, который также стоит в теснейшей связи с личной сферой.

Таким образом то, что известно вообще под названием умственной работы, основано на словесных сочетаниях с ближайшим участием личной сферы.

Индивидуальные особенности личности известны под названием характеров, но отношению к которым имеются уже многочисленные классификации^[1].

Мы не войдем здесь в рассмотрение этих классификаций, но со своей стороны укажем, что основным делением индивидуальных особенностей личности должно быть относительное развитие органических или социальных психорефлексов, благодаря чему все личности могут быть разделены прежде всего на эгоистов и альтруистов. В дальнейшем выдвигаются те или другие частные особенности личности, которые могут выражаться преобладанием умственной работоспособности и сосредоточения, которое мы имеем у мыслителей, или преобладанием тонкой высоко дифференцированной впечатлительности, как у художников, или преобладанием деятельности, связанной с находчивостью и решимостью, которое мы наблюдаем у деятельных и энергичных лиц, как, например, у полководцев и др.

Еще более частная характеристика личности допускает выделение типов: деятельных, пассивных, аффективных и рассудочных, хотя в этих определениях в значительной мере затрагиваются уже вопросы темперамента.

В субъективной психологии тот род реакций, о которых речь шла в предыдущем изложении, носит название волевых проявлений, а внутренние мотивы, которые лежат в основе* этих реакций, в общей совокупности составляют то, что в субъективной психологии и в философии принято называть волей.

Как в философии, так и в субъективной психологии, как известно, немало было потрачено труда на выяснение вопроса о так называемой свободе воли или свободе действий.

В этом отношении издавна развивалось два противоположных учения, из которых одно в лице эпикурейцев, Эригена, Renouvier и др. признавало в человеке существование абсолютно свободной воли, тогда как другое в лице стоиков, Спинозы, Декарта, Лейбница и многих новейших натуралистов приходило к полнейшему отрицанию свободной воли.

Первое воззрение, основывающееся на результатах самонаблюдения, выставляет как положение, что воля ничем, в сущности, не определяется и что лишь благодаря одной своей воле, без вмешательства посторонних причин человек в состоянии совершить те или другие действия.

По этому учению воля, не будучи ни от чего зависимой, являясь проявлением особой «духовной силы», не подчиненной законам физического мира, сама обусловливает собою новые явления в мире, а следовательно, и служит их причиною.

Нетрудно, однако, видеть, что это воззрение вступает в полное противоречие с общим законом сохранения энергий и с понятием о причинности всего существующего во вселенной, так как в мире, доступном нашему наблюдению и исследованию, мы не знаем ничего такого, что бы не обусловливалось чем-либо другим.

Ввиду этого другие умы развивали по отношению к воле человека совершенно противоположное учение, допускающее всеобщность закона сохранения энергии и отсутствие свободы воли.

Последняя, по этому воззрению, является лишь миражем, существующим в самонаблюдении, в действительности же все поступки и действия человека ничуть не свободны, а вытекают неизбежно из условий его организации и данных обстоятельств.

В подтверждение этого взгляда приводили многочисленные статистические данные, из которых вытекает самым несомненным образом, что, например, число преступлений в той или другой местности находится в прямой зависимости от развития пьянства и социальных бедствий, как, например, голода, наводнения и др.

Даже такие, по-видимому, случайные поступки человека, как описки на конвертах почтовых писем, подчиняются правильным колебаниям в зависимости от тех или других общественных явлений (Кетле).

Неоспоримо также и влияние наследственности на характеры, а следовательно, и на действия и поступки человека.

Как ни документальны эти доводы, однако они не могли привлечь на свою сторону всех мыслителей в силу очевидного противоречия этого учения с установившимися нравственными воззрениями. Для человека невозможно допустить, что его действия обусловлены не его личными решениями, а законами статистики или наследственности и что в силу этих законов, а не от себя самого, он может сделаться вором, убийцей, вообще тяжким преступником.

Вот почему, начиная с Аристотеля и до позднейшего времени, не прекращались попытки выйти из вышеуказанных противоречий и найти пути для согласования учения о свободе воли и подчинении действий и поступков человека законам, управляющим окружающим миром. Эти попытки клонились к тому, чтобы доказать, что свобода воли и неизбежная причинность явлений не исключают друг друга. Но эти попытки, повторяющиеся до сего времени, пока не могут считаться удачными, и такие видные умы, как Dubois Reymond, признавая одинаково непреложными и понятие о свободе воли, и закон сохранения энергии во вселенной, высказывались за полную невозможность согласования этих двух понятий для человеческого ума.

В этом ярким образом сказалась недостаточность субъективной психологии, опирающаяся на одно самонаблюдение.

С точки зрения объективной психологии не может быть даже и вопроса об абсолютно свободном определении своих действий и поступков. Так как все эти действия и поступки человека находятся в зависимости от личной сферы, то очевидно, что они определяются прежде всего характером тех психорефлексов и их следов, которые образуют личность в человеке.

Не нужно и доказывать, что человек в своих поступках и действиях не может быть выразителем какой-либо иной, а не своей личности.

С другой стороны, и взгляды тех, которые, отрицая совершенно свободу воли, признают в человеке автомата, подчиняющегося внешним условиям и являющегося игрушкой последних, не могут быть оправданы соответствующими фактами, так как статистика, хотя и доказывает нам непреложным образом влияние известных условий на поступки и действия человека, тем не менее не может исключать и целесообразности в действиях отдельных лиц, не подводимой под общие цифры статистики. По поводу данных статистики можно вообще заметить, что различные влияния подчиняют себе слабые натуры; сильные же натуры противостоят внешним влияниям, а потому в зависимости от характеров отдельных личностей, входящих в данное сообщество, цифры, выражающие отношение внешних влияний к поступкам тех и других лиц, могут оказаться совершенно различи ыми.

Однако в чем же может заключаться источник самоопределения действий и поступков?

Уже из предыдущего должно быть ясно, что руководителем действий является личная сфера, развитие которой находится в связи с постоянным оживлением следов от внутренних или органических раздражений.

Здесь внешние раздражения играют роль толчка, который дает повод к оживлению внутренних следов, причем импульс к движению или к его задержке является результатом сложной ассоциативной работы, возбужденной внешним воздействием и состоящей в оживлении прошлых следов главным образом от внутренних реакций. Так как эта внутренняя работа в зависимости от разнообразных прошлых влияний может быть в отдельных случаях далеко не одинаковою, то вместе с этим в личной реакции обыкновенно не наблюдается и столь простого соотношения между внешним раздражением и следующим за ним действием или поступком.

С другой стороны, в личной реакции нередко сила и размеры самого действия далеко не соответствуют силе внешнего раздражения, послужившего поводом к его развитию. Как мы уже говорили выше, внешнее влияние может быть слабо, а личная реакция, для которой оно послужило внешним поводом, может быть очень сильной и многосторонней, или, наоборот, внешнее влияние может быть очень сильным, а личная реакция, следующая за ним, может быть очень слабой, или даже может быть и вовсе задержано всякое проявление движения.

Это несоответствие объясняется тем, что реакция является результатом оживления иод влиянием внешнего импульса следов от прошлых внутренних раздражений, причем результатом этого оживления в первом случае является развитие движения за счет внутренних импульсов; во втором же случае реакция является более слабой, чем можно было бы ожидать, или даже и вовсе задержана в силу того, что оживляемые внутренние следы противодействуют развитию реакции.

Допустим, что раздражение по своему характеру должно бы возбуждать наступательную реакцию, а оживляемые при этом следы прошлых внутренних реакций при данном состоянии организма возбуждают астеническую реакцию и в результате получится задержка движения.

Представим для примера, что мы имеем внешним раздражением какое-либо лакомство, которое обычно приводит к возбуждению наступательной реакции, но прошлый опыт установил соотношение этого возбудителя с неблагоприятным влиянием его на состояние желудка при данных условиях, и этого достаточно, чтобы наступательная реакция не обнаружилась вовсе или же она проявится лишь в крайне умеренной степени.

В некоторых случаях соотношение внешнего раздражения со следами от прошлых внутренних раздражений приводит лишь к временной задержке реакции. Допустим, что в приведенном примере человек, воздержавшись от лакомства, прибережет его до лучшего состояния своего желудка. Здесь известная реакция задержана, но лишь на время, причем возбуждается иная реакция, связанная с временной задержкой обычной реакции.

Благодаря тому, что личные движения определяются преимущественно следами внутренних реакций из прошлого опыта, представляется очевидным, что одинаковые внешние воздействия у различных лиц вследствие различного характера прошлых влияний и различного общего состояния организма в данное время будут вызывать неодинаковую, но характеру внешнюю реакцию.

С другой стороны, при массе внешних раздражений личная реакция проявляется обычно ничуть не, но отношению к тем, которые с внешней стороны представляются более значительными, а лишь, но отношению к тем, которые оживляют в большей мере следы от прошлых органических реакций того или иного рода.

На этом основан выбор места действия, равно как и способа действия в личных рефлексах.

Тем не менее личные движения выполняются не без влияния внешних раздражений, с которыми первые должны всегда сообразоваться, иначе они потеряли бы характер целесообразности.

Наконец, время", протекающее между внешним воздействием, служащим поводом к развитию личной реакции и осуществлением последней благодаря возможности развития временной задержки и затем новому оживлению следов от внутренних раздражений при соответствующем случае, может быть весьма разнообразным и ничуть не выражается определенной скоростью, как это мы видим в других рефлекторных реакциях. Иногда внешнее воздействие, служащее поводом к развитию движения, отделяется от последнего промежутком времени в несколько дней, недель, месяцев и даже лет, и тем не менее личная реакция также является более или менее предопределенною, но не одними только условиями данных внешних воздействий, но и прошлыми воздействиями и характером личной сферы человека.

Отсюда очевидно, что личная реакция, несмотря на всю ее сложность, подчинена определенной закономерности, а потому может быть предсказываема при знании внешних обстоятельств и при полном знакомстве с прошлым и личными особенностями данного человека.

• [1] См.: Лазурский А. Ф. Очерк науки о характерах. 2-е изд. СПб., 1906.