Доктрина causa. 
Синаллагма. 
Возмездность

Правовые цели, на достижение которых непосредственно направлены устанавливаемые сделкой имущественные обязанности, называют основанием (causa) этих обязанностей. Основанием (causa) обязанности называют также предоставление одной стороной другой какоголибо имущества при совершении сделки.

Буржуазная юридическая литература различает, главным образом, три вида оснований: causa credendi (или causa aquirendi), causa solvendi, causa donandi. Causa credendi или causa aquirendi имеет место тогда, когда одно лицо обязывается для того, чтобы со своей стороны приобрести какое-либо право в отношении другого. Так, продавец обязуется передать покупателю вещь в собственность для того, чтобы приобрести право требовать от покупателя уплаты цены, и обратно, покупатель обязуется уплатить цену, чтобы приобрести право требовать вещь. Causa solvendi имеет место, если сделка совершается с целью исполнения по обязательству, например, кто-либо принимает на себя обязательство с целью погасить другое обязательство (так называемая новация). Causa donandi заключается в намерении одарить, т. е. безвозмездно создать в лице другого какое-либо имущественное право.

Основание (causa) необходимо отличать как непосредственную правовую цель обязанностей от других более отдаленнъсх целей или мотивов, лежащих вне самой сделки. Например, кто-либо покупает дом в сельской местности, чтобы проводить в нем летом свободное время. Основанием его обязанности уплатить покупную цену долга является приобретение права собственности на дом. Намерение же жить в нем летом не является основанием названной обязанности, а лишь ее мотивом.

В связи с вопросом об основании (causa) необходимо различать два вида сделок. Одни сделки отличаются тем, что основание (causa) устанавливаемых ими обязанностей видно из самого содержания сделки. Такие сделки называются каузальными. К числу таких сделок принадлежит продажа, имущественный наем, подряд, заем и др. Для других сделок характерно, что основание устанавливаемых ими обязанностей нельзя обнаружить из самого содержания сделки. Такие сделки называются абстрактными. Например, содержание векселя ничего не говорит о том, по какому основанию обязано оплатить лицо, выдавшее этот вексель или акцептовавшее его (см. [§§ 2 и 3 гл. 15 (кн. 3) наст, издания] о векселе и чеке).

Вопрос о значении основания для обязательственных договоров разрешается по-разному в различных системах буржуазного гражданского права.

ФГК в ст. 1108t°⁸⁵¹1 указывает, что дозволенное основание (cause licite) является существенным условием действительности договора. Кроме того, ФГК содержит по данному вопросу три следующих правила. Обязательство без основания, либо с ложным основанием, либо с недозволенным основанием не может иметь никакого действия (ст. 1131). Однако договор действителен, хотя основание в нем не выражено (ст. 1132). Основание является недозволенным, когда оно запрещено законом, когда оно противно добрым нравам или публичному порядку (ст. 1133). Эти три статьи^[0852] породили во Франции немало споров и затруднений.

Традиционная буржуазная точка зрения различает три главных вида основания (cause): 1) в случае двустороннего договора (продажа, имущественный наем и т. д.) основанием обязательства одной стороны является исполнение встречного обязательства другой стороной;

• 2) в случае одностороннего договора (заем, ссуда и т. д.) основанием обязательства является по общему правилу денежная сумма либо другая имущественная ценность, полученная должником от кредитора;
• 3) в случае безвозмездного договора основанием обязанности дарителя является намерение одарить другую сторону (animus donandi). Во всех этих случаях основание должно быть действительным и дозволенным. Не порождает, например, обязательства договор, по которому одна сторона обязуется уплатить определенную сумму денег за то, что другая сторона совершит действие, запрещенное законом под страхом уголовного наказания. Французская судебная практика иногда ставит действительность обязательства в зависимость от мотива стороны или сторон, участвующих в договоре. А именно, мотив, известный другой стороне, приравнивается практикой к основанию (cause) обязательства!⁰⁸⁵³). Поэтому судебная практика считает недействительным договор найма, в котором оговорено, что нанимаемое помещение будет использовано для открытия притона азартных игр.

Статья 1132 ФГК объявляет договор действительным, хотя основание в нем и не выражено. По взгляду французской судебной практики в этой статье дело идет о договорах, совершенных в письменной форме, содержащих обязательство уплатить какую-либо сумму или совершить иное действие без указания основания этого обязательства. Такой документ может быть формулирован как признание существующего договора (например, «признаю, что я должен такому-то столько-то франков»), либо как принятие на себя нового обязательства (например, «обязуюсь уплатить такому-то столько франков»)!⁰⁸⁵⁴). Сила такого документа (так называемой billet non cause) возбудила во Франции большие споры. Старые французские цивилисты полагали, что billet non cause не избавлял кредитора от необходимости доказывать наличие основания обязательства. Однако в судебной практике принята другая точка зрения, которая в настоящее время господствует в литературе. С этой точки зрения документ, который удостоверяет долг, но не указывает его основание, перелагает бремя доказывания с кредитора на должника. Кредитору незачем доказывать наличие основания. Напротив, должнику, возражающему против иска, надлежит доказывать, что обязательство лишено основания!⁰⁸⁵⁵).

ГГУ не указывает на основание (causa) как на условие действительности обязательственного договора. Однако это не значит, что основание (causa) с точки зрения германского права не имеет значения для договорных обязательствС°856]_ Во-первых, ГГУ устанавливает для договоров, не указывающих основания, письменную форму. Такой договор может быть либо договором о принятии на себя обязательства (Schuldverspechen — § 780Г°^857]), либо договором о признании существующего долга (Schuldanerkenntnis — § 78f°⁸⁵⁸J). Практически оба вида ничем друг от друга не отличаются. Во-вторых, признавая договор, не указывающий основания и заключенный в письменной форме, действительным, ГГУ не устраняет для должника возможности защищаться ссылкой на отсутствие основания. Правда, должник не может ссылаться (как по французскому праву) на недействительность договора за отсутствием основания. Но он может ссылаться на то, что принятые им на себя обязательства явились неосновательным обогащением кредитора. В таком случае должник может освободить себя от обязательства. Однако в силу § 814 должник не может защищаться ссылкой на отсутствие основания, если, выдавая обязательство, он знал об отсутствии основания^⁸⁵⁹] (случай практически редкий).

Таким образом различие между французским правом и германским заключается в следующем. По французскому праву основание cause является условием действительности обязательственного договора. Если в документе, удостоверяющем существование обязательства, основание не указано, то кредитор свободен от доказывания наличия основания, но должник может доказывать недействительность договора, ввиду отсутствия основания. По германскому праву основание не является условием действительности обязательственного договора. Но в случае обязательства, не указывающего основания (§§ 780 и 781 ГГУ), должник может ссылаться на отсутствие основания согласно правилам о неосновательном обогащении (§§ 812—822 ГГУ). Возражение должника об отсутствии основания не ведет к признанию договора недействительным, но парализует требование кредитора. Практически различие в этом вопросе между французским и германским правом незначительно. Различие заключается не столько в практическом результате, сколько в юридической технике.

На тех же основаниях как и по германскому праву разрешается вопрос по швейцарскому праву (см. ст. 17 и ст. ст. 62—67 ШОП (°⁸⁶⁰0.

Итальянское право так же, как и французское, считает основание условием действительности договора (ст. ст. 155 и 172—174 книги об обязательствах ИГЮ⁰⁸⁶¹0. Обещание платежа или признание долга избавляет кредиторов от бремени доказывания основания. Наличие основания предполагается, поскольку обратное не будет доказано. Следует отметить, что ИГК рассматривает обещание платежа и признание долга как односторонние сделки (ст. 828 книги об обязательствах ИГК№ 862]).

Двусторонним (синаллагматическим) договором называется договор, по которому обе стороны взаимно принимают на себя обязатель-

cmea^[0863]. Особенность двустороннего договора заключается в том, что он порождает права и обязанности для каждой из сторон, причем эти права и обязанности взаимно обусловлены. Взаимная обусловленность встречных прав и обязанностей проявляется в трех вопросах:

• 1) в вопросе о зависимости исполнения каждой стороной ее обязательства от исполнения другой стороной встречного обязательства;
• 2) в вопросе о несении сторонами риска, создаваемого невозможностью исполнения одного из встречных обязательств (например, в случае случайной гибели проданной вещи); 3) в вопросе о праве стороны требовать расторжения договора в случае неисполнения другой стороной [0864] _

Все капиталистические правовые системы признают, что, поскольку из договора не вытекает иное, обязательство из двустороннего договора должно быть исполнено против исполнения встречного обязательства (т.е. одновременно с ним)!⁰⁸⁶⁵]. Поэтому каждая из сторон может воздержаться от исполнения своего обязательства до тех пор, пока другая сторона не исполнит встречного обязательства [или не предложит его исполнения]. Сторона, от которой другая сторона требует исполнения, может воздержаться от исполнения до момента встречного исполнения [либо его предложения]. Соответствующее возражение называют exceptio non adimpleti contractus.

Принцип одновременности исполнения, а также exceptio поп adimpleti contractus признан французским правом. Однако он в общей форме не получил выражения в ФГК. Он дан в этом кодексе лишь применительно к частным случаям (см. ст. ст. 1612, 1613, 1651 ^[08661). ГГУ обобщенно формулирует этот принцип (по-немецки Leistung Zug um Zug) в §§ 320—322t°⁸⁶⁷l. ГГУ детально регулирует принцип одновременности исполнения и exceptio non adimpleti contractus. Английское право равным образом признает взаимную обусловленность обязательств. Если по смыслу договора такая обусловленность имеется, то ни одна из сторон не может требовать от другой исполнения, не предложив исполнения со своей стороны!⁰⁸⁶⁸!.

Из смысла договора может вытекать, что одна из сторон должна исполнять ранее другой. Это всегда имеет место в случае договоров, предусматривающих длящееся исполнение (например, договор имущественного найма). В таком случае exceptio non adimpleti contractus будет принадлежать той стороне, которая должна чинить исполнение после другой. Например, если по договору имущественного найма арендатор обязан платить по истечении определенных сроков пользования вещью, то ему может принадлежать возражение о том, что арендованная вещь не была ему предоставлена.

В связи с двусторонними договорами, по которым обе стороны взаимно принимают на себя обязательства, возникает вопрос о том, должны ли эти взаимные обязательства быть эквивалентными. В Германии в периоды особенно острой инфляции (начиная с 1923 г.

и до 1945 г.) суды проводили в жизнь точку зрения, согласно которой суд имеет право изменить условия договора, если вследствие резкого обесценения денег, последовавшего после заключения договора, исполнение (Leistung) и плата за исполнение (Gegenleistung) стали неравноценными. Но эта «теория» использовалась судами тогда, когда нужно было переложить бремя обесценения денег с крупных капиталистических организаций на плечи их клиентуры.

Вообще говоря, равноценность исполнения и платы за исполнение нельзя считать требованием какой-либо из буржуазных правовых систем; капиталистический оборот основан на противоположном начале. «Деньги обмениваются на товар для того, чтобы этот же товар снова обменять на большее количество денег, так что {в формуле Д — Т—Д'} (Слова, взятые в фигурные скобки, вставлены редакцией учебника) крайние члены Д и Д' различаются, если не качественно, то количественно. Такая количественная разница предполагает обмен не эквивалентов…» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XII, ч. I, стр. 108). Все разговоры об обмене эквивалентов в капиталистических условиях — крайняя степень лицемерия.