Концептуализация, конкретизация и операционализация

Если категории, понятия и термины образуют то, что можно именовать строительным материалом, из которого создается структура ТМПИ, то концептуализация, конкретизация и операционализация составляют строительный процесс, точнее сказать, механизм строительного процесса.

Построение ТМПИ происходит во многом при помощи такой операции, как концептуализация. Концептуализация — наделение или определение теоретического смысла слов и превращение их тем самым в ионятия. Так, «автомобиль» можно теоретически обобщить в «транспортное средство». Экономист превратит его в «потребительский товар», психолог — в «фигуру отца», социолог — в «статусный символ». Таким образом, концептуализация — это подведение частного под общее, но в рамках и средствами конкретной науки.

Концептуализировать означает нагрузить исходные понятия теоретическими признаками, которые согласуются с общепризнанной научной теорией, а не с чьими-то субъективными взглядами.

Под концептуальным определением переменной (либо понятия) подразумевают словесную расшифровку или дефиницию, позаимствованную, как правило, из словаря. Концептуальное означает теоретическое определение.

Итак, концептуализация означает восхождение от конкретного к абстрактному. Обратная операция — нисхождение от общего к особенному — принимает две формы — конкретизацию и операционализацию. Конкретизация — это общенаучный метод уточнения смысла общих понятий, пришедших к нам из философии. В социологии чаще употребляется специфическая для этой и ряда других социальных наук процедура — операционализация. Она предполагает сведение общего понятия не к сумме конкретных признаков, а к цифровому ряду, позволяющему измерить его и благодаря этому измерению придать понятию иной статус — статус переменной.

Как правило, в программе социологического исследования самые общие понятия, называемые в философии категориями, вначале конкретизируют, т. е. сводят к сумме частных понятий, а затем — вторым шагом — проводят операционализацию вторых, т. е. подбирают им способ количественного измерения типа измерительных шкал.

Перевод общих категорий (например, социальная мобильность) в систему частных понятий (восходящая и нисходящая мобильность, масштаб, шаг, объем мобильности и ряд других) называют конкретизацией (эмпирической интерпретацией), а перевод частных понятий в термины, имеющие техническое или инструментальное содержание, либо наделенные эмпирическими признаками, в том числе выражаемые цифрами, — операционализацией.

Общие категории чаще всего представляют очень сложное, теоретически сконструированное образование, которое не поддается эмпирическому наблюдению. К примеру, общество, личность, цивилизацию, прогресс, социальную стратификацию и многое другое увидеть или измерить невозможно. Никто никогда не видел капитализм, но с его конкретными проявлениями мы сталкиваемся каждый день. Вот почему требуются помощники, которые конкретизируют их и помогают измерить. Но измеряют именно этих помощников-посредников, а не исходные категории. Еще вопрос: «Насколько аутентичны эти посредники исходному понятию?»

Когда мы имеем дело с операционализацией, то первый и основной вопрос, который встает перед каждым из нас, выражается так: «Те ли части мы признаем за критерии целого?» Может быть, наблюдаемые нами элементы свидетельствуют о другом явлении?

Правда, на практике социологу чаще всего попадаются несложные понятия, например «электоральная установка», которые легко перевести в переменные, измеряемые всего одним анкетным вопросом, в частности: «За кого вы собираетесь голосовать?» — и тем самым опсрационализировать его.

Например, в 1990;е гг., когда Россия развернулась полным ходом от социализма к капитализму, мы столкнулись с такими дикими проявлениями нового строя, что задумались, а капитализм ли эго вообще. Рост преступности, криминальный бизнес, мошенничество, коррупция, падение материального уровня жизни, рост смертности и т. д. служили эмпирически наблюдаемыми признаками чего-то, что объединяло их в одно целое. Но чего именно? На цивилизованный капитализм, который существовал в этот момент на Западе и к которому стремились паши демократы, такие признаки явно не подходили. Тогда что это такое?

Ученые предлагали разные наименования — дикий капитализм, нецивилизованный рынок, советский капитализм, капитализм с российской спецификой, период первоначального накопления, капитализм в отсталой стране и др. Но не выбрали ни одного. Почему так труден выбор подходящего наименования? А потому что за словом скрывается социальная реальность. Прежде чем применить к реальности 1990;х гг. понятие «советский капитализм», надо прежде описать его теоретически. Иными словами, установить сущность явления, его структуру, законы функционирования, формы проявления. И если окажется, что под них подходят те самые эмпирические признаки, которые мы с вами наблюдаем в быту, ученые вправе соединить то и другое в одно целое — теоретическое понятие и его эмпирические признаки. Но просто так изобретать названия в науке нельзя.

При построении теоретической модели исследования инвестиционного поведения мы выделили пять главных элементов: субъект, средства, мотивы, объект, результат. Они чрезмерно абстрактны. Не понятно, о каких именно субъектах, т. е. категориях населения, идет речь. В инвестиционном поведении субъектами действия выступают одни группы населения, а в девиантном или театральном совсем другие. Уточнение того, какие именно категории населения входят в состав субъекта в инвестиционной деятельности, — пример конкретизации. Вслед за тем мы конкретизируем оставшиеся четыре элемента теоретической модели предмета исследования.

После того как все пять элементов приведены к одному уровню конкретности, мы приступаем к следующему шагу — операционализации. Так, в инвестиционном поведении у нас участвовали бедные, средние и богатые слои населения. Но что такое богатые? Каким должен быть семейный или индивидуальный доход, чтобы человека причислили к классу богатых — 2, 20 или 200 тыс. долл. США? В ходе операционализации социолог устанавливает количественные контуры изучаемых явлений, выраженные в цифрах или наблюдаемых признаках. Мы говорим: «Высоким считается человек, имеющий рост свыше 180 см». Здесь заведены совершенно конкретные признаки. Их можно наблюдать и измерять. Как только социолог довел свои рассуждения именно до такого — самого низкого — уровня конкретности, можно говорить, что он прошел этап операционализации.

Слово «операционализация» подразумевает, что с тем или иным явлением или вещью вы способны совершать операции измерения. Подошли к мужчине с сантиметром, измерили рост и заключили, что это высокий человек, поскольку его рост составляет 193 см.

Социологическая теория спускается до эмпирии при помощи двух процедур — конкретизации и оиерационализации. Выяснилось, что чем более конкретным является элемент теории, тем их большее в ней (рис. 2.7).

Рис. 2.7. Взаимосвязь конкретизации и оиерационализации

На рис. 2.7 отмечены две особенности построения ТМПИ. Первая свидетельствует об обязательности прохождения двух этапов построения: конкретизации и операционализации. Вторая фиксирует количество полученных на каждом этапе элементов в составе теории. Наиболее абстрактных элементов в теории всегда меньше, чем конкретных понятий, и еще меньше, чем эмпирически фиксируемых признаков, описываемых терминами.

Действительно, в нашем случае всего пять абстрактных понятий (субъект, мотивы, средства, объект, результат). Зато в несколько раз больше конкретных понятий, на которые распадаются абстрактные категории. Субъект инвестиционного поведения включал бедные, средние и зажиточные слои. На совокупности более конкретных понятий распались также оставшиеся четыре категории. В свою очередь каждое конкретное понятие включало по несколько эмпирических признаков. Например, к богатым следовало относить людей с семейным доходом свыше 200 тыс. долл. США, обладающих собственностью и имеющих иностранные счета. При этом можно уточнять и уточнять, что есть иностранный счет, какая собственность находится во владении, в каком виде (годовой или месячный доход, накопления в наличных, акции и т. п.) мы должны принимать в расчет 200 тыс. долл. Таков непростой путь от категорий — через конкретизацию и операционализацию — к переменным.

Каждому эмпирическому признаку следует поставить в соответствие хотя бы по одному вопросу анкеты. Так, в ней должен быть вопрос о размерах дохода, вопрос о владении собственностью, вопрос об иностранном счете. Если какие-либо эмпирические признаки можно обнаружить не через анкетный опрос, а на основе юридической документации или статистической информации, то его не надо переводить в термины анкетного вопроса. Он вводится самостоятельной строкой в статистическом документе.

Эмпирические признаки указывают на то, к каким методам сбора информации надо прибегнуть социологу. К примеру, как определить деньги у богатых: спросить респондента прямо, получить доступ к банковскому счету, опросить соседей или конкурентов? А как узнать о результатах инвестиционного поведения? Скажет ли пенсионер или инженер о том, что он положил деньги в банк, надеясь на «халявные» проценты, и прогорел? Другая подсказка для выбора методов исследования — структура субъекта социального действия. Как только вы установили, что в нее входят бедные, средние и богатые слои, вы определились с генеральной совокупностью, из которой выводится выборочная совокупность. Во всяком случае, вам стало ясно, кого именно опрашивать. Неизвестно только где именно — на дому или в банке?

Историческая справка. Понятие операционального определения первым предложил в своей книге «Логика современной физики» (1927) Перси У. Бриджмен. Страстным поборником онерационализации в социологии выступил Джорж А. Ландберг в книге «Основания социологии» (1939). Он полагал, что измерение является способом определения вещей. У. Бриджмен считал, что понятие должно быть определено не через свойства объекта, а через операции, производимые с ним учеными. Правда, здесь возникает известная трудность: как быть в том случае, когда один объект можно измерить несколькими разными способами, методами и операциями (в социологии — разными шкалами)? У. Бриджмен утверждал, что в таком случае ученый получает разные понятия. Или, меняя операцию, мы в сущности меняем само понятие.

Наиболее острые и плодотворные дискуссии в американской литературе по поводу проблемы операционализации проходили в 1930—1940;е гг. Они позволили поставить ряд важных вопросов, связанных с процессом измерения и его влиянием на научную теорию. В частности, резкой критике были подвергнуты любые попытки построения теории, лишенной проверяемых гипотез и операционализированных понятий^[1]. Именно с этого момента начинается эра эмпирической социологии как фундаментальной дисциплины, ориентированной на строгие каноны научного метода. Ключевым требованием метода выступает построение программы исследования.

• [1] См.: Blalock II. Methodology in Social Research. N. Y., 1968. P. 3.