Мотивационное и воспитательное действие нравственных и правовых переживаний

Существенное значение этических переживаний и нравственного, и правового типа в человеческой жизни состоит в том, что они: 1) действуют в качестве мотивов поведения, побуждают к совершению одних действий, к воздержанию от других (мотивационное действие этических переживаний); 2) производят известные изменения в самой (диспозитивной) психике индивидов и масс, развивают и усиливают одни привычки и склонности, ослабляют и искореняют другие (педагогическое, воспитательное действие этических переживаний).

В качестве абстрактных, бланкетных импульсий нравственные и правовые эмоции не предопределяют сами по себе характера и направления поведения и могут, смотря по содержанию соединенных с ними акционных и иных представлений, служить импульсами к самым разнообразным, в том числе социально вредным, поступкам и оказывать воспитательное воздействие в самых разнообразных, в том числе социально вредных направлениях.

Но в силу действия тех (подлежащих выяснению впоследствии) социально-психических процессов, которые вызывают появление и определяют направление развития этических эмоционально-интеллектуальных сочетаний, последние получают, вообще говоря, такое содержание, которое соответствует общественному благу в мотивационном и воспитательном отношении; они действуют вообще в пользу социально желательного и против социально вредного поведения и воспитывают в направлении развития и усиления социально желательных привычек и эмоциональных склонностей и ослабления и искоренения социально вредных привычек и склонностей.

При этом право сообразно своей императивно-атрибутивной природе действует на человеческое поведение и развитие человеческой психики иначе, нежели нравственность, чисто императивная этика. Главнейшие различия состоят в следующем':

1) Атрибутивная природа сознания правового долга, то специфическое свойство этого сознания, что здесь сознается не простое только, свободное по отношению к другим долженствование, а, напротив,.

' Впервые высказаны в печати и развиты подробнее излагаемые ниже положения в брошюре «О мотивах человеческих поступков, в особенности об этических мотивах и их разновидностях*, 1904.

такое долженствование, по которому то, к чему мы обязаны, вместе с тем причитается другому как ему должное, придает этому сознанию особую мотивационную силу, создает добавочное давление в пользу соответственного поведения, отсутствующее в области нравственности, где того, к чему мы обязаны, мы не считаем причитающимся от нас другим.

При прочих равных условиях атрибутивное сознание долга, сознание правового долга, т. е. вместе с тем и права другого, оказывает более сильное давление на поведение, вызывает более неуклонно соответственное поведение, нежели чисто императивное сознание долга, сознание чисто нравственного, без права для другого, долга.

Исполнение по отношению к другим того, что им причитается, есть нормальное, обыденное явление и представляется само собой разумеющимся. Даже такое поведение, как готовое перенесение ударов без ропота, возмущения и сопротивления при телесном наказании, считается само собой разумеющимся со стороны тех, кто приписывает другим соответствующее право, например, со стороны рабов, детей, жен на известной ступени культуры по отношению к домовладельцам. Напротив, совершение по отношению к ближним таких нравственно рекомендуемых поступков, на какие они по существующим этическим воззрениям не могли бы претендовать, представляется вообще особой заслугой, а не чем-то обыденным и само собой разумеющимся. А соблюдение, например, такой нравственной заповеди, как «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую», предполагает чрезвычайный христианский энтузиазм и представляется исключительным этическим героизмом.

Способность правовой, императивно-атрибутивной психики вызывать относительную общность и неуклонность соблюдения соответствующих правил социального поведения следует признать великим достоинством и преимуществом этой ветви этической психики перед чисто императивной, нравственной психикой, которая такой мотивационной силы не имеет. Если известное социально разумное поведение, представление которого в данной среде, например, в психике какого-либо народа или совокупности народов, например, христианских, первоначально сочеталось с чисто императивными эмоциями, с сознанием, что так поступать хорошо и следует, но без сознания того, что противное было бы лишением другого того, что ему следует, причитается от нас, и если затем эти эмоционально-интеллектуальные сочетания (чисто императивное, нравственное сознание) превращаются в правосознание, т. е. в данной среде распространяются ассоциации того же поведения уже с императивно-атрибутивными эмоциями, то это — существенный шаг вперед, социальный прогресс: то социально разумное и желательное в качестве всеобщего поведение, которое раньше было лишь спорадическим, соблюдалось лишь этически более выдающимися людьми, признавалось особой заслугой и вызывало похвалу, а может быть, и удивление, теперь становится эпидемическим, превращается в общее социальное явление. История правосознания и социальной жизни новых европейских народов дает многочисленные примеры такого развития. Воспринятая ими величественная христианская, чисто императивная этика заключала и заключает в себе обильный источник и материал для образования соответствующих императивно-атрибутивных принципов поведения. И немало таких первоначально чисто императивных начал поведения по отношению к ближним, в узком и в широком смысле, в том числе по отношению к чужим по происхождению народам и индивидам, которые вытекают из общих принципов христианской морали, постепенно, действием многовекового культурно-воспитательного процесса, превратились в твердые императивно-атрибутивные психические кристаллизации, в прочный капитал правосознания. Несомненно, развитие в том же направлении будет происходить и в будущем, доставляя индивидам и народам со стороны других индивидов, общества, государства или других народов и государств постоянно и прочно, как предметы их права, то, чем они теперь, несмотря на наличие соответствующих нравственных начал, не пользуются или пользуются лишь спорадически в виде особых милостей и благодеяний.

Оказывая более сильное и решительное давление на поведение, вызывая социально желательное поведение и не допуская злостного и вообще противообщественного поведения более успешно и неуклонно, чем нравственность, право тем самым более успешно укрепляет социально желательные привычки и склонности и искореняет противоположные элементы характера; вообще оно оказывает соответственно более неуклонное и сильное воспитательное действие на индивидуальную и массовую психику, чем нравственность.

2) Императивно-атрибутивное, правовое сознание оказывает специфическое и непосредственное влияние на наше поведение не только в тех случаях, когда мы его переживаем в качестве сознания нашего долженствования — права другого, но и в тех случаях, когда мы его переживаем в качестве сознания долженствования другого по отношению к нам — нашей управомоченности по отношению к другому. Моторное действие императивно-атрибутивной эмоции имеет в этих случаях характер поощряющего и авторитетно санкционирующего побуждения к такому поведению, какое соответствует содержанию нашего права; соответствующее поведение представляется нам санкционированным высшим авторитетом атрибутивной нормы. И чем интенсивнее действие соответствующей эмоции, чем сильнее мистически-авторитетный характер атрибуции, чем «святее» и несомненнее представляется нам наше право, тем сильнее эта мотивация, тем бодрее, увереннее и решительнее наш образ действий.

Самонаблюдение и наблюдение поведения других подтверждает высказанное положение на каждом шагу; при внимательном наблюдении можно подметить также своеобразное влияние соответствующих эмоций на осанку, походку, голос, выражение лица: прямая осанка, голова поднята, голос звучит твердо и т. д. Есть основание также предполагать, что имеет место повышение деятельности сердца и легких, усиление пульса и оживление кровообращения, углубление дыхания и т. д. Более обстоятельное, в том числе лабораторно-экспериментальное, исследование физиологического действия актавноправовых эмоций — одна из интересных задач будущей психологической теории права.

Мотивацию, исходящую из сознания нашего права — долга другого, мы можем назвать активной правовой мотивацией, в отличие от мотивации, исходящей от сознания нашего правового и нравственного долга, которую можно назвать пассивной этической, правовой и нравственной мотивацией. Активная этическая мотивация, очевидно, в области нравственности не существует, она представляет вообще специфическую особенность права в установленном нами смысле.

Наиболее явное и выдающееся значение имеет актавная правовая мотивация в тех областях права, где дело идет о правомочиях в установленном выше смысле, о правах делать что-либо — обязанностях других терпеть соответствующие действия; ибо здесь главным действующим лицом является субъект права, управомоченный.

Но и в области положительных и отрицательных правопритязаний, где главными действующими лицами при осуществлении прав являются пассивные субъекты, обязанные делать что-либо или воздерживаться от чего-либо в пользу управомоченных, активная правовая мотивация далеко не лишена значения. Она состоит здесь, прежде всего, в поощрении и этическом санкционировании спокойного и уверенного (пассивного) пользования соответствующими положительными услугами и иными действиями и воздержаниями других, как чем-то нам причитающимся, в отличие, например, от особых милостей и благодеяний, совершаемых по чисто нравственным или иным побуждениям. Затем, поскольку осуществление притязаний требует известных положительных действий со стороны управомоченного, например, явки к обязанному за получением, напоминания и т. п., активная правовая мотивация состоит в поощрении и санкционировании этих действий.

Вообще активная правовая мотивация является наряду с пассивной существенным и необходимым фактором социальной жизни и социального строя. При отсутствии этого фактора социальный строй в том виде, как он существует, не мог бы существовать.

Существующее распределение имуществ и соответствующий экономический строй и экономическая жизнь зиждутся не только на том, что члены общества уважают и соблюдают имущественные права других, но и на том, что эти другие приписывают себе соответствующие права и поступают сообразно с этим.

Прежде, в эпоху рабства, люди приписывали себе право владеть, пользоваться и распоряжаться другими людьми, рабами как предметами собственности и хозяйственной эксплуатации, и считали это право вполне естественным и священным, установленными самими богами. Но теперь восстановление рабства, крепостного права и т. п. было бы немыслимо не только потому, что нельзя было бы достигнуть соответствующей пассивно-правовой мотивации на стороне числящихся подчиненными, но и потому, что на стороне господ не было бы сознания правоты их положения и активно-этической санкции и мотивации рабовладельческого поведения.

Точно так же существующий государственный строй и вообще всякое государство зиждется не только на том, что одни подчиняются законным предписаниям других, но и на том, что другие приписывают себе право повелевать, распоряжаться общими делами и т. д. и поступают сообразно с этим (ср. ниже).

В некоторых случаях и областях правовой жизни реализация права определяется всецело активной правовой мотивацией, соответствующая же пассивная правовая мотивация не существует. Сюда относятся те случаи и области, в которых на пассивной стороне, из сторон обязанности, имеются только воображаемые существа, например, разные божества или такие существа, которые чужды знания и сознания права вообще, например, животные, младенцы, или сознания данного конкретного права (причем предполагается отсутствие представительства обязанных со стороны других, ср. ниже).

Точно так же имеются случаи и области исключительного действия пассивного правосознания и пассивной мотивации. Но вообще социальный правовой порядок зиждется на соответствии, координации, пассивной и активной правовой мотивации и подлежащих двух родов поведения. И в тех случаях, где субъектами обязанностей или прав являются существа, неспособные активно участвовать в правовой жизни, координация пассивного и активного правового поведения достигается обыкновенно путем учреждения представительства, путем совершения подлежащих актов за неспособных другими (ср. ниже).

Активное правосознание так же, как и пассивное, имеет наряду с мотивационным и важное воспитательное значение.

Влияние активного правосознания на развитие привычек и склонностей отчасти имеет различное направление в зависимости от специального характера и содержания сознаваемых и осуществляемых прав. Но некоторые элементы влияния активного правосознания на развитие индивидуального и массового характера общим различным актам активного правосознания, независимо от их специального содержания.

Сознание своего права ставит человека в подлежащей сфере наравне или выше и таких лиц, которые в других областях представляются данному субъекту выше его стоящими. И «барин» — не барин даже для лакея, где дело идет о его (лакея) правах, если у него здоровое и сильное правосознание. Право «не взирает на лица», поднимает «малых» до высоты «великих» мира сего.

Поэтому, между прочим, эмоционально здоровое и достаточно интенсивное сознание своих прав оказывает на человека то важное воспитательное влияние, что оно делает его «гражданином» по характеру, сообщает ему сознание собственного достоинства и предохраняет его от развития разных недостатков характера и поведения, связанных с отсутствием надлежащего сознания собственного достоинства и уважения к самому себе.

Между прочим, совокупность тех темных черт характера, которые мы имеем в виду, и отсугствие тех желательных черт характера, которые связаны с сознанием собственного достоинства и должной мерой самоуважения, — традиционно обозначаются выражениями «рабская, холопская душа» (ср. также выражение «сервилизм» от servus — раб) и т. п. Эти выражения — своего рода исторические документы, которые очень много говорят, очень важное сообщают и выясняют. Специфическая особенность рабства и отличие его от иных, с первого взгляда сходных явлений, например, от семейной и родовой подвластности (patria potestas, manus mariti, отеческой власти, власти мужа, имевших в прежнее время весьма абсолютный характер, включая право жизни и смерти властителя по отношению к подвластным), состоит в том, что рабы были бесправными существами. Сообразно с этим рабская психология, например, в Греции, Риме и т. д. отличалась особыми чертами, особым характером, не похожим на харакгер психики полноправных граждан (в том числе и тех, которые были подвержены весьма абсолютной власти римских «патриархов», patres familias, так называемых «сынов семейства» и «дочерей семейства», куда относились и жены, хотя бы очень почтенные «матроны»). Знаменитое римское «Civis romanus sum!» (Я — полноправный римский гражданин! civitas означает полноправие) указывает на особый тип характера и обычный habitus поведения; «рабская душа» (anima servilis), «холопская душа» означают противоположный тип характера. Сохранение этих выражений из истории рабства до настоящего времени для обозначения особой совокупности темных черт характера показывает, сколь вредно для воспитания характера отсутствие сознания своих прав, сколь важны для здорового развития характера наличие и действие этого сознания.

Родители и воспитатели должны вообще обращать серьезнейшее внимание на развитие в детях сильной и живой правовой психологии: им следует заботиться о внушении детям не только нравственности, но и права; притом важно развитие, так сказать, обеих сторон права, внушение прав других и их святости, сильного уважения к ним, но точно так же и собственных (воспитываемого) прав и уважения к ним. Надлежащее развитие сознания и уважения чужих прав дает твердую опору для надлежащего, отдающего должное, отношения к ближним (в том числе для надлежащего уважения к личности других); развитие сознания собственных прав сообщает воспитаннику надлежащее личное достоинство и связанные с этим черты характера (открытость, прямоту…). Воспитание «без права» дает в результате отсутствие прочной этической почвы и гарантии против житейских искушений, а что касается специально отношения к человеческой личности, чужой и своей, то естественный продукт такого воспитания — «рабская душа» и вместе с тем неуважение чужой личности, деспотизм и самодурство.

Развитие надлежащего активного правосознания, сознания собственных прав важно в педагогике и с точки зрения развития житейской (хозяйственной и т. д.) дельности. Оно сообщает необходимую для жизни твердость и уверенность, энергию и предприимчивость. Если ребенок воспитывается в атмосфере произвола, хотя бы и очень благожелательного и милостивого, если ему не выделяется известная сфера прав (хотя бы скромного, детского характера), на незыблемость которых он может надеяться, то он не приучится строить и выполнять с уверенностью житейские планы. В частности, в экономической области не будет надлежащей уверенности, смелости и предприимчивости, а будет скорее апатия, действие на авось, ожидание благоприятных «случаев», помощи со стороны, милостей, подачек и т. п.

Сказанное о воспитании детей относится и к воспитанию народа и к могучему средству этого воспитания — к политике права, к законодательной политике.

От структуры права и направления законодательной политики, в частости, и в особенности от проведения принципа законности, от надлежащего развития системы субъективных прав вместо ожидания милостивого усмотрения, от твердости и незыблемости прав, гарантии против произвола и т. д. — в высокой степени зависит развитие типа «гражданина» как особого идеального характера, экономической дельности, энергии и предприимчивости в народных массах и т. д.

Весьма поверхностно и ненаучно было бы думать, что экономическое недомогание или процветание страны зависит от того или иного направления «покровительственной» или иной экономической политики, например, от того, кому оказываются «покровительство» и разные «воспособления» в сфере таможенной, податной политики, в сфере разных технических и специальных мер по адресу той или иной отрасли народного труда и т. п.

Экономическое недомогание и процветание зависит от характера миллионов субъектов хозяйственной деятельности, от типа «хозяев», от их энергии, предприимчивости, умения смело и уверенно задумывать и исполнять хозяйственные планы, полагаться на себя, а не на «авось» и проч. А для воспитания этих черт характера существенным условием является законность, пропитание всех областей социальной жизни, в том числе и экономической, правом.

Чисто моральная, беспритязательная психика — очень высокая и идеальная психика, но она требует для нормального и здорового развития характера еще другой, притязательной правовой психики. Без такого дополнения или, правильнее, без такого (императивно-атрибутивного) фундамента нет здоровой этики, а существует почва для разных, подчас отвратительных уродств.

В обществе принято относиться к праву как к чему-то низшему по сравнению с нравственностью, менее ценному, менее достойному уважения. А есть учения (например, учение Л. Толстого, разные анархические учения), которые относятся к праву прямо отрицательно. В основе этих воззрений, как видно из всего выше изложенного, лежит незнание природы и значения той и другой ветви человеческой этики.