Теория «социального действия» м. Вебера и его роль в развитии социологической науки

М. Вебер (1864—1920) принадлежит к числу тех универсально образованных ученых, которых, к сожалению, становится все меньше по мере усиления дифференциации социальных наук. Вебер был крупнейшим специалистом в области политической экономии, права, социологии, философии. Он выступал как историк хозяйства, политических институтов и политических теорий, религии и науки и, что особенно важно, как логик и методолог, который разрабатывал принципы познания социальных наук.

М. Вебер испытал на себе влияние ряда мыслителей, во многом определивших как его методологические установки, так и мировоззрение.

В методологическом плане, в сфере теории познания огромное воздействие на него оказали идеи неокантианства, и прежде всего — Г. Риккерта. ®^е^^еР По собственному признанию Вебера, большое значение в формировании его мышления имели работы К. Маркса, побудившие к исследованию проблем возникновения и развития капитализма. Он относил Маркса к тем мыслителям, которые оказали наиболее сильное воздействие на социально-историческую мысль XIX—XX вв.

Что касается общефилософского, мировоззренческого плана, то Вебер испытал на себе два различных, а во многих отношениях и взаимоисключающих влияния: с одной стороны, философии И. Канта, особенно в юности; с другой, почти в тот же период, он был большим почитателем Н. Макиавелли, Т. Гоббса и Ф. Ницше.

Для понимания смысла его взглядов и поступков следует отметить, что Кант привлекал Вебера прежде всего своим этическим пафосом.

Кантовскому же нравственному требованию честности и добросовестности в научных исследованиях он оставался верным до конца жизни.

Т. Гоббс и, особенно, Н. Макиавелли произвели на него сильное впечатление своим политическим реализмом. Как отмечают исследователи творчества М. Вебера, именно тяготение к этим двум взаимоисключающим полюсам (с одной стороны кантианскому этическому идеализму с его пафосом «истины», с другой — политическому реализму с установкой на «трезвость и силу») определило своеобразную раздвоенность мировоззрения М. Вебера.

Первые работы М. Вебера — «К истории торговых обществ в средние века» (1889), «Римская аграрная история и ее значение для государственного и частного права» (1891) — сразу выдвинули его в ряды крупных ученых.

В этих трудах он проанализировал связь государственно-правовых образований с экономической структурой общества. В них, особенно в «Римской аграрной истории», были намечены общие контуры его «эмпирической социологии» (веберовское выражение), которая теснейшим образом связывалась с историей. В соответствии с требованиями исторической школы, которая господствовала в немецкой политэкономии, он рассматривал эволюцию античного земледелия в связи с социальным и политическим развитием, анализом форм семейного уклада, быта, нравов, религиозных культов. В 1894 г. Вебер занял должность профессора Фрайбургского университета, а с 1896-го — профессора Гейдельбергского университета. Однако по состоянию здоровья вскоре отказался от преподавательской деятельности и вернулся к ней только в 1919 г.

Большое влияние на формирование М. Вебера как социолога оказала его поездка в 1904 г. в США, куда он был приглашен для чтения курса лекций. В 1904 г. Вебер становится редактором немецкого социологического журнала «Архив социальной науки и социальной политики». Здесь выходят его наиболее важные труды, в том числе и программное исследование «Протестантская этика и дух капитализма» (1905). Этим исследованием начинается серия публикаций Вебера по социологии религии, которой он занимался вплоть до самой смерти. Очень важными с методологической точки зрения являются опубликованные им в 1904 и 1906 гг. статьи: «Объективность социально-научного и социально-политического познания» и «Критические исследования в области наук о культуре». С 1916 по 1919 гг. он печатает одну из своих основных работ «Хозяйственная этика мировых религий». Из последних работ М. Вебера следует отметить доклады «Политика как призвание и профессия» (1919) и «Наука как призвание и профессия». В них нашли свое выражение умонастроения Вебера после первой мировой войны. Они были довольно пессимистическими по отношению к будущему индустриальной цивилизации, а также перспективам осуществления социализма в России. С ним он не связывал никаких особых ожиданий. Он был убежден в том что, если осуществится то, что называют социализмом, то это будет лишь доведенная до конца система бюрократизации общества.

Умер Вебер в 1920 г., не успев осуществить всего задуманного. Посмертно был издан его фундаментальный труд «Хозяйство и общество» (1921), где подводились итоги его социологических исследований, а также сборники статей по методологии и логике социальноисторических наук, по социологии религии, политики, музыки и др.

М. Вебера следует рассматривать в качестве одной из ключевых фигур, обращение к которым во многом открывает перспективу плодотворного обсуждения вопросов, направленных на укрепление позиций социологической науки. Это особенно актуально в связи с затянувшимся кризисом, затрагивающим в итоге ее статус в современном мире. При всей фундаментальности позиции М. Вебера в социологии, его отношения с научным сообществом социологов никогда не были безоблачными. Его творческая деятельность и научное наследие, как показывает история, практически всегда оставалось предметом постоянных дискуссий «с ним» и «о нем».

Как справедливо отмечает в этой связи Ю. Давыдов, этот нескончаемый спор можно рассматривать как один из немаловажных способов развития современной теоретической социологии, ее саморефлексии, т. е. анализа собственных предпосылок и уточнения дальнейших перспектив своего существования: деятельного «присутствия в сегодняшнем мире»^[1].

Очень сложным и длительным как с научной, так и с политической точек зрения оказалось движение «к аутентичному М. Веберу» для отечественной социально-философской мысли. Первый перевод работы М. Вебера в России датируется 1897 г., когда одновременно в Одессе и Санкт-Петербурге под разным названием были выпущены брошюры «Биржа и биржевые сделки» и «Биржа и ее значение». В начале XX столетия появились новые переводы работ Вебера: «Социальные принципы падения античной культуры» (1904) и «Исторический очерк освободительного движения в России и положение буржуазной демократии» (1906). Последняя книга очень примечательна своими последствиями, причем не только в связи с отношением к научному творчеству М. Вебера в России, но и в политическом плане. Небезынтересно то, что переводить книгу на русский язык Веберу помогала жена известного русского социолога-неокантианца Б. Кистяковского. Кистяковский, получивший высшее образование в Германии, близко сошелся с Вебером, они переписывались и неоднократно встречались. Именно с помощью Кистяковского Вебер стал изучать русский язык, он же помог ему материалами и советами относительно спектра политических движений в России. Эта книга в России была категорически запрещена цензурой, а поступившие в продажу экземпляры были изъяты и подвергнуты сожжению¹. В дальнейшем — в советский период — Веберу не могли забыть критику ленинского экстремизма в период революции 1905 г., и это надолго прервало наметившийся научный диалог.

Молчанием обошли статьи М. Вебера по поводу русской революции 1905 г. и представители русской либеральной интеллигенции, вчерашние участники революционных событий: П. Струве, С. Булгаков и другие, поскольку они все дальше и дальше отходили от своего раннего либерально-демократического революционизма уже в ходе революции. Они не приняли слишком либеральной веберовской оценки революции и вообще революционной перспективы развития России.

Сочинения Вебера в России были известны, но к их анализу в печати не прибегали. Вместе с тем, российские философы, экономисты, историки и социологи знали и внимательно следили за западными профессиональными журналами, в том числе и за «Архивом социальной науки и социальной политики», издававшегося М. Вебером^[2][3].

Нельзя не отметить и один очень важный момент в «актуализации» идей М. Вебера в России и востребованности их в отечественной социально-гуманитарной науке. Речь идет о статье С. Булгакова «Героизм и подвижничество», демонстрирующей глубокое впечатление, которое произвели на ее автора веберовские идеи о протестантской хозяйственной этике и «духе капитализма». Тем более что статья Булгакова была опубликована в сборнике «Вехи», имевшим очень широкий резонанс в России. Именно в процессе поиска «нового духа» для реформирующейся отечественной хозяйственной деятельности была инициирована и произошла «вторичная» встреча с идеями М. Вебера, изложенными в «Протестантской этике».

В условиях первой мировой войны работы М. Вебера, безусловно, не могли рассчитывать на внимание к себе со стороны русского общества. Вебер, как и многие немецкие интеллектуалы, мягко говоря, были далеки от пацифизма. Они признавали справедливой войну со стороны Германии. Более того, главным врагом в этой войне рассматривалась Россия, в ней видели (в том числе и Вебер) основную угрозу существования европейской цивилизации.

Положение изменилось с начала 20-х годов XX в., когда Россия и Германия стали восстанавливать и развивать экономические, политические и научно-культурные связи. В 1923—1924 гг. в Москве и Петрограде выходят сразу три книги М. Вебера: «Город», «История хозяйства: Очерк всеобщей социальной и экономической истории», «Аграрная история древнего мира». На заседаниях в «Научном обществе марксистов» организуются дискуссии по поводу творчества М. Вебера, а также появляется ряд серьезных для того времени публикаций. Среди них особо следует назвать работу А. И. Неусыхина «Эмпирическая социология Макса Вебера и логика исторической науки». Она была опубликована в журнале «Под знаменем марксизма» в 1927 г., № 9 и 12¹.

В дальнейшем вплоть до конца 80-х годов XX столетия идеи М. Вебера в нашей стране разделили общую судьбу социологии в целом, находясь под идеологическим прессом и будучи невостребованными.

После длительного забвения «второе открытие» М. Вебера для научной общественности России состоялось с выходом в свет первой действительно профессиональной работы о немецком мыслителе — работы П. П. Гайденко и Ю. Н. Давыдова «История и рациональность. Социология Макса Вебера и веберовский ренессанс» (М., 1991). Она позволила не только понять исходные принципы социологии М. Вебера с новых теоретико-методологических позиций, но и получить о нем представление в контексте социологической науки в целом. Этот замысел получил свое дальнейшее развитие в фундаментальной монографии Ю. Н. Давыдова: «Макс Вебер и современная теоретическая социология. Актуальные проблемы веберовского социологического учения» (М., 1998). Не будет преувеличением сказать, что данное исследование можно рассматривать как энциклопедию идей и проблем, связанных с изучением роли М. Вебера в современной социологической науке.

Важный вклад в понимание «аутентичного» М. Вебера внесла исследовательница его творческого наследия Р. П. Шпакова^[4][5]. Практическая сторона социологической деятельности М. Вебера и того, что связано с его ролью в становлении индустриальной социологии, обобщена в работе А. И. Кравченко «Социология Макса Вебера. Труд и экономика» (М., 1997). Эти работы позволяют по новому взглянуть на многогранное творческое наследие М. Вебера и «вписать» их в контекст различных проблем как теоретико-методологического плана, так и эмпирических социологических исследований.

• [1] Ю. Давыдов. Макс Вебер и современная теоретическая социология. М., 1998. С. 14.
• [2] См.: И. А. Голосенко. Идеи Вебера в России 20-х годов // Макс Вебер, прочитанныйсегодня. Изд-во СПбГУ, 1997. С. 35.
• [3] См.: Н. И. Кареев. Основы русской социологии. СПб., 1996. — С. 52, 182, 184.
• [4] См. работу в: Макс Вебер. Избранное. Образ общества. М., 1994. С. 589—654.
• [5] См.: Макс Вебер, прочитанный сегодня: Сб. статей / Под ред. Проф. Р. П. Шлаковой / СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997.