Концепции, вырастающие из социальной практики

Принимающая участие в политике левая интеллигенция также пыталась осмыслить современные общественные процессы и движения. Журналисты Барбара и Джои Эреирайхи решили исследовать роль интеллигенции. Смешав низшие и средние слои бюрократов и интеллигенцию в одном «новом» «профессионально-менеджериальном классе» (ПМК), в который включили учёных, инженеров, учителей, социальных работников, писателей, бухгалтеров, низших и среднего уровня менеджеров и администраторов и другие группы интеллигенции и мелкой бюрократии, они пришли к парадоксальному выводу, что они не обладают средствами производства и живут на зарплату, но воспроизводят капиталистические классовые отношения и культуру, включающую соответстующие капитализму поведение и решения. В силу двойственности составляющие ПМК менеджеры и инженеры, с одной стороны, — либеральные «соглашатели», с другой, — «антагонисты капитала», и их сознание двойственно, потому что им свойственны элитизм и аитикапитализм. ПМК и рабочие — союзники, но интересы их различны [298, с. 13, 27−28; 299, с. 7, 10; 324, с. 75]. Если бы Эренрайхам удалось применить классовый анализ, то стало бы ясно, что этатизм и приверженность к капиталистическим отношениям свойственны классу бюрократов, а антикапитализм — демократической интеллигенции, не занимающей бюрократических позиций.

Любопытно, что для Социалистической партии США социализм это — «государственная собственность на средства производства» и «расширение государственных социальных услуг» [298, с. 24], т. е. фактически государственный капитализм и социальное государство.

Своеобразные концепции будущего общества принесли новые демократические движения. Особенно много нового привнесли участники зелёного движения. Рисуя картину будущего общества известный немецкий социолог и футуролог Оссип Флехтхайм в значительной степени основывался на новых социальных явлениях, привнесённых новыми социальными движениями. Вместе с тем, к чести Флехтхайма нужно отметить его внимательное отношение к опыту человечества, стремившегося проводить революционные изменения общественных структур и отношений. Он основывался на преобразованиях 1936;1939 гг. в Испании, 1945;1948 гг. в Чехословакии, 1970;1973 гг. в Чили, в современной ему Исландии и т. д. [303, с. 217−221].

По его мнению, в современном обществе необходимо Министерство будущего, которое проверяло бы влияние политических решений на будущее, и Палату или Совет будущего, который ставил бы на обсуждение наиболее долгосрочные актуальные проблемы. Исходя из необходимости консервации ресурсов и санации среды, он считал необходимым планировать удовлетворение основных потребностей человечества в мировом масштабе, предлагая планировать производство пищи, одежды и жилища. При этом планирование должно обеспечивать экономическое равенство и индивидуальную свободу, особенно в частной жизни, искусстве и науке, которые для своего функционирования требуют определённых материальных предпосылок. Обеспечение запланированных потребностей должно контролироваться местными, региональными, национальными организациями во взаимодействии и в масштабах мировой федерации, чтобы достичь ликвидации насилия и господства, расширения самоопределения и солидарности в функционировании руководства. Что касается витальных потребностей, то все необходимые для жизни блага и услуги: хлеб, молоко и другие продукты первой необходимости, а также жизненно важные потребности должны быть бесплатными [303, с. 84−85, 212, 253−254].

Однако Флехтхайм не считал необходимым менять в корне существующие отношения, которые должны включать как частное, так и общественное хозяйство, как планирование, так и конкуренцию, как глобальное «целеполагание», так и местную «функциональную децентрализацию». Вместе с тем, он полагал, что нужно в будущем создавать такое хозяйство и общество, где власть и богатство будут распределены наиболее равномерно, а предлагаемый им новый хозяйственный и общественный порядок можно было бы обозначить как «эко-социалистический и эко-гуманистический». Флехтхайм не видел необходимости в обобществлении крупных предприятий. Обобществление, с его точки зрения, означает переход собственности к государству, т. е. к товариществам производителей, гильдиям, профсоюзам и учреждениям, и главным там становится самоуправление. Однако его важнейшим требованием было введение «социальных инноваций», которые не должны отставать от технологических нововведений, для чего нужна радикальная реформа мировой политики [303, с. 83, 89, 156, 167, 225].

Предложения Флехтхайма относительно изменений в экономике включали такие требования зелёных как переоценка природных ресурсов, исследование новых технологий и новых продуктов на выносливость среды, санация природы, уменьшение втрое производственного забора воды, создание рециклической экономики или хозяйства экологического кругооборота, уменьшение экономического роста, децентрализация (включающая децентрализацию энергетического хозяйства), отказ от атомного производства, более безопасное химическое производство, отказ от использования химикалиев в почве (включая азотные удобрения), запрет на производство вредных продуктов, выпуск продукции, исходя из потребительной ценности, систематическое сокращение рабочего времени при сохранении тех же доходов, меньшие затраты времени на работу за заработок, больше — на товарищескую работу в альтернативном секторе [303, с. 141−142, 156−157].

С точки зрения Флехтхайма, альтернативные предприятия являются передовыми формами социалистического покрытия потребностей хозяйства. Он отмечает, что, если в 60-х гг. в Европе насчитывалось около сотни альтернативных предприятий, то в середине 80-х гг. только в ФРГ в разных группах взаимопомощи, включая промышленность, ремесло, сельское хозяйство и «услуги» занято 500 тысяч человек. Среди них товарищества производителей и потребителей, альтернативные производственные, строительные и транспортные предприятия, страховые компании, книжные товарищества, издательства, банки и даже велосипедные фабрики. Создавая демократические формы хозяйствования, они, по мнению Флехтхайма, могут выйти из рыночной и денежной капиталистической экономики [303, с. 227−228].

Некоторые из его предложений явно вызывают большие сомнения. Таково, например, гуманное предложение запрета на убийство и употребление в пищу животных, потому что разведение животных отнимает массу необходимых людям растительных калорий. Вместе с тем, в духе требований зелёных он предлагает обобществить гигантские концерны, выведя их из-под власти суперкапиталистов и менеждеров, и передать их в собственность людям, а их управление отдать квалифицированным производителям и потребителям и уполномоченным супернациональных организаций и органов власти [303, с. 84, 221].

Совершенно необходимым он считает обеспечение участия трудящихся, потребителей и представителей социальных общностей на всех уровнях в управлении производством и инвестициями и в планировании основных показателей, а также обеспечить самоуправление. Таким образом Флехтхайм выступает за самоуправление на производстве и на местах и поступенчатое объединение самоуправляющихся сообществ в «мировую федерацию», обеспечивающую их хозяйственное равенство и равенство региональных культур и полную автономию граждан в сообществах. Единство человечества в мировой федерации потребует, по его мнению, использования мировой валюты, знания мирового языка, облегчающее необходимые коммуникации для совершенствования мировой культуры. Выступая за самоуправление, Флехтхайм фактически выступает за ликвидацию власти и замену её администрацией, поясняя, что разница между властью и рационально-функциональным руководством примерно такова, как разница между предписанием чиновника и регулировкой движения полицейским. Отрицая государственную власть, он отрицает и атрибуты государства, поясняя, что в обществе будущего не нужно ни войск, ни вооружённой полиции, ни смертной казни, ни заключения, но нужно стабильное общество с мероприятиями по ресоциализации [303, с. 156, 209−211].

В будущем, по его мнению, должны измениться не только общественные отношения, но и мировоззрение людей, которые будут жить не ради заслуг и сокровищ, а ради продуктивного труда и свободного времени. Рассматривая носителей прогрессивных изменений в обществе, Флехтхайм считает иллюзией надежду на рабочий класс, который с его точки зрения, давно интегрирован в потребительское общество, держится за рабочие места и стал консервативен. Наоборот, представители интеллектуальных слоёв: учителя, врачи, социальные служащие, учёные и деятели искусства, а также молодёжь и женщины, — политически активны [303, с. 212, 221−222].

Довольно прост и универсален по отношению к трём основным течениям среди зелёных подход экологического социалиста Ивана Д. Иллича. Он также, как и другие сторонники постиндустриального общества, стоял за трансформацию находящегося в глубоком кризисе индустриального общества, представляющего собой «товарный мир» с «монополией промышленности», с «технократическим бедствием», с «вездесущим» вмешательством многонациональных корпораций, чрезмерной властью, бюрократическим «менеджериальным фашизмом», с «институализацией знания» и «индустриальных ценностей». Он был против такого общества, которое сохраняет привилегии и ограничивает доступ к ресурсам, классифицируя людей по уровню потребления, лишая способности удовлетворять личные нужды личным образом, и делает их «зависимыми» [314, с. 12, 43, 54, 73, 85, 101, 107, 122; 315, с. 113].

Однако Иллич считал «иллюзией» и создание социалистического общества, в «котором промышленные рабочие составляют большинство» [314, с.56]. По его мнению, свои права у корпораций может отвоевать только активное большинство, осознающее и отстаивающее свои интересы и способное на совместную жизнь, признавая конфликтные интересы. Антигуманному индустриальному обществу он противопоставлял «постиндустриальное общество», понимаемое как «партиципарный (т.е. обеспечивающий участие граждан в решении любых политических проблем — Н.К.) социализм», обеспеченный дружественными человеку и выбранными самими людьми «конвивиальными орудиями»: экономическими, социальными, политическими институтами и институтами образования, техникой, средствами, обеспечивающими не только товары и услуги, но новые формы энергии (без атомных электростанций), создание новых организаций, свободное общение людей, альтернативные формы жизни и взаимопомощь [314, с. 13, 21−24, 99, 101, 106−107, 118].

Согласно представлениям Иллича, в основе нового общества будет лежать «конвивалитет» (совместная жизнь людей в традиционных и добровольных сообществах, обеспечивающих личную свободу каждому члену сообщества), где жизнь будет нацелена на будущее, где все будут стремиться к абстрактному идеалу. Они сами будут определять образы их собственного будущего и принимать свой собственный способ использования среды. Сложность, с точки зрения Иллича, заключается лишь в нахождении через научный подход рационального размера конвивиального сообщества, который позволит конкретным общинам использовать имеющиеся у них средства для осуществления интересов одних членов общины не в ущерб интересам других. Люди должны будут получить публичную собственность над ресурсами и средствами производства, а также публичный контроль над рынком, механизмами передачи власти и над структурой современных базисных «орудий». Члены конвивиальных сообществ получат более хорошее, чем теперь, образование, здоровье, питание, транспорт и даже развлечения. «Социализм» бывшего священника Иллича не лишён некоторых лучших черт, присущих религиозным, а также традиционным крестьянским общинам, которые сохраняют такие положительные общественные черты как стремление беречь окружающую среду, где всем независимо от достатка обеспечен доступ к рекам, лугам и лесам, вспомоществование вдовам, ночлег странникам и помощь слабым [314, с. 12−13, 43, 78, 88; 315, с. 37, 120, 122].

Согласно представлениям Карла Амери (псевдоним известного немецкого писателя и одного из идеологов зелёных Христиана Антона Майера), современная индустриальная система должна быть разрушена и создано «постиндустриальное общество, соответствующее экологии», которому необходимо «расторжение союза с пустыней и примирение с материей, материнской материей, нашей материей — Землёй» [279, с. 220]. С Землей, полагает Амери, необходимо установить соглашение, взяв на себя ответственность за сохранение всех видов живой и неживой материи, наложив на себя ограничения. Единственным прогрессом Амери считает прогресс сознания, который требует, опираясь на традиции, постоянно контролировать процесс взаимодействия человека с природой. Лучшим выходом, по его мнению, был бы полный отказ от производства, переход к образу, напоминающему образ жизни доисторических охотников и собирателей с вегетарианским питанием и охотой на животных, напоминающей охоту хищных зверей, осуществляющих в природе функции «здоровья и селекции» [279, с. 79, 167, 180, 184, 210].

Однако в условиях современного общества, по мнению Амери, требуется опираться на последовательный экологический материализм. «Последовательный материализм означает на практике введение сверхорганического потенциала человека для определения своих возможностей внутри познаваемого экологического кругооборота, для стабилизации своего способа существования внутри познаваемого экологического кругооборота, а это значит, — для новой ориентации своей политикообщественно-хозяйственной деятельности» [279, с. 184]. Жизнь людей должна строиться по принципу жизни в биоценозе. В сообществах люди, согласно, малому хозяйственному проекту, должны осуществлять и контролировать малый кругооборот веществ, а производящие государства и федерации государств, достигающие масштаба европейского континента, и народов, желающих жить сепаратно, должны контролировать этот процесс. Производство жизненно необходимых товаров должно осуществляться на месте на мелком производстве, где не требуется возить товары на большое расстояние от производителя к потребителю и где непосредственные производители и их соседи смогут контролировать качество товаров, предназначенных для долгосрочного их же собственного потребления. Нужно восстанавливать также старые, не обременяющие экологическую среду технологии, например, ремесленные, трудоинтенсивное земледелие, использующее только органические удобрения и тому подобные производства. Гуманизация рабочих мест, конечно, нужна, но человечество должно понимать, что сохранение безмолвной неживой природы и забота о беззащитных растениях и животных, неприспособленных, слабых, уязвимых и ранимых людях, пограничных группах и «отбросах» общества свидетельствует о здоровье остального человечества, и оно обязано их защищать. Для этого не центральные власти, а малые производственные единицы должны принимать возможно большое число жизненноважных решений, а отчуждение людей от принятия решений возможно преодолеть через создание ассоциаций свободных производителей, и их сотрудничество и объединение в европейскую федерацию поможет создать единую экологическую программу для всей Европы [279, с. 126−127, 134−135,143, 174−175, 181−185, 194, 199−202, 208−211, 219].

«Либертарный» философ М. Букчин осуждал марксизм с его «пролетарским социализмом» как буржуазную идеологию и отрицал революционную роль рабочего класса (путая его со всем пролетариатом — Н.К.), утверждая, что современный рабочий класс живет безбедно и является партнером буржуазии, постепенно вовлекаясь в угодную ей политику, а его прошлая революционность, например, в 1848, 1917 годах или в анархистском восстании в Барселоне в 1936 — 1937 годах, связана с прежней приверженностью «пролетарита» к ремесленным или даже крестьянским ценностям. Настоящая борьба за революционные изменения началась, по мнению Букчина, лишь с движением за гражданские права в Соединенных Штатах Америки в конце 40-х — начале 50-х годов, сопровождавшимся требованием свободы, равенства и новым видением братства, но по-настоящему новые идеи и новые формы борьбы принесли новые левые (и отчасти контркультурные) движения в 60-х — начале 70-х годов в США и Европе. Их видение свободы включало возвращение подлинного гражданства, требование прямого перехода к социальному равенству, введение демократии участия и усилениение децентрализации, ослабляющей роль государственного аппарата, монополизировавшего политику, через создание советов, соседских ассамблей (особенно во Франции в мае-июне 1968 года) и контркультурных коммун (иногда объединявшихся в ассоциации) с обобществлением собственности, разделением и ротацией трудовых задач и коллективным воспитанием детей. Усилившееся в 70-х годах феминистское движение, по мнениюБукчина, привнесло радикальный протест против иерархии в пользу равенства и солидарности, отказавшись от классового анализа в пользу универсальных интересов. Затрагивая проблемы состояния природной и социальной среды, феминизм соединялся с экологическим движением, и уже на рубеже 60-х — 70-х годов идеал свободы приобрел черты универсальных человеческих интересов. С распространением экологических движений возникла социальная экология, связавшая социальные и экологические проблемы. Она выступила за общество, свободное от иерархии и определила место человека в природе как агента по сознательному рациональному продвижению эволюции согласно потребностям человека и остальной природы [288, с. 131−134,144−146,155−157, 182, 187−188,199−200, 204].

В современном обществе, полагал Букчин, когда научные и технические достижения доставили материальное обеспечение и свободное время, необходимое для демократии участия, на повестку дня поставлена радикально новая революционная программа. Её главной целью является создание общего человеческого интереса, который бы объединил человечество как целое, для чего прежде всего надо сконцентрироваться на гармоническом балансе с природой, ведь экологический взгляд объединяет людей, принадлежащих к разному полу, к разным классам, разным этносам и отражающих национальные интересы своих стран. Букчин считал, что сейчас напрасно оживлять миф о пролетарском восстании против государства, вооруженного ядерным оружием, а надо искать контринституты, которые будут оппозиционными власти национального государства, ведь сознательные движения стремятся к децентрализации центральной власти, которая должна быть освобождена из-под контроля элит и распределена в форме, которая позволит использовать ее партиципарно через создание коммунальной конфедерации [288, с. 168−172, 183].

Прежде всего необходимо усвоить «либертарное правило: каждое нормальное человеческое существо компетентно управлять делами общества и более специфическими делами общины, членом которой он или она являются» [288, с. 174]. Политику общества народ должен свободно обсуждать в ассамблеях (собраниях), договариваться там и прямо решать проблемы, а не через представителей. Ведь «всеобщая воля», отраженная в общих решениях, это и есть выражение свободы. Органами самоуправления станут муниципальные (общинные, квартальные, соседские или городские) народные ассамблеи небольшого размера, чтобы голос каждого гражданина был услышан. Каждое сообщество будет состоять из нескольких «коммун». Сообщества могут объединяться в конфедерацию. Ассамблеи будут умами свободного общества, большинством принимающими все жизненно важные экономические, политические и бытовые решения, проекты которых подготовлены высококвалифицированными экспертами. Политика ассамблей будет только координироваться на региональном уровне. Исполнять наказ народных собраний, полностью отчитываясь перед ними, может в рамках переданной ей сферы компетенции администрация (составленная из делегатов ассамблей) в форме советов, комиссий или коллективов квалифицированных специалистов, и ассамблеи сохраняют право прекращения работы администрации [288, с. 174−177, 181, 184, 194].

Собственность на средства производства станет муниципальной или конфедеральной и будет контролироваться общественными ассамблеями. В этом случае каждый член общины будет стремиться вносить трудовой вклад сообразно своим способностям и брать из общего произведенного фонда то, что требуется. Муниципальные сообщества будут состоять из меньших общин и частных домохозяйств (Жизнь покажет, что лучше: жить коммунально или индивидуально.) и станут экологическими системами, где будет налажен баланс при обмене веществ между людьми и остальной природой. Обобществленный транспорт разгрузит дороги. В зависимости от конкретных ежедневных экономических задач характер работ будет ротироваться между городом и деревней и между работами разных профессий [288, с. 194−195].

Букчин считал, что добиться истинной свободы нельзя, исходя из партикулярных интересов, поэтому он предлагал исходить из трансклассовых проблем, как это делают зелёные, феминистки и участники гражданских инициатив, то есть надо исходить из всеобщего интереса и объединится всем перед лицом экологического кризиса. Хотя коммуны, кооперативы, профессиональные коллективы или народные банки и самоуправляемые предприятия являются школами управления, но они являются маргиналами в буржуазном обществе и поэтому недолговечны и не смогут через конкуренцию вытеснить супермаркеты и капиталистические финансовые институты. Понимая это, Букчин предлагал не только участвовать в гражданских инициативах, но создавать альтернативы центральной власти в форме соседских и муниципальных собраний, коммунальных центров, кооперативов, центров занятий и тому подобных организаций (особенно соседских ассамблей и муниципальных конфедераций), опирающихся на общественные движения. Особые надежды он возлагал на экологические инициативы, которые в конечном результате должны привести к созданию экологического общества, структурируемого вокруг конфедеральной Коммуны Коммун [288, с. 171−174, 183, 190, 193].

Однако наиболее левую концепцию выдвинули экологические социалисты Томас Эберманн и Райнер Трамперт. Рассматривая современное им индустриальное общество, они обнаружили в нём такое явление, как «Вторая индустриальная революция», которая «состоит в вооружении машин и производственных систем информацией и компьютеризированным интеллектом». Вторая индустриальная революция охватывает не только рабочее время, но сферу потребления и свободное время людей. Производящая эту революцию микроэлектроника чиста, продуктивна и умна. Она позволяет, не выходя из офиса или дома, не только играть в игры, но вести переговоры и производить банковские операции, передавать тексты, узнавать потребности граждан, давать указания, советы и получать сведения и знания, но централизованные телепередачи и передаваемые через микроэлектронику сведения программируются и не позволяют что-либо изменить в них. В результате магазины, банки, школы становятся ненужными. Процесс контроля за работой трудящихся и функции менеджеров теперь отдаются машине. Работа на микроэлектронике, осуществляемая не в коллективе, а в одиночку, но под контролем, ведёт к неуверенности, неудовлетворённости, усталости, фрустрациям. Загоняя трудящегося в свободное время в квартиру, телевидение отрывает его от общения, профсоюза, возможности социального протеста. Капиталисты, наоборот, получают дополнительную прибыль, получаемую за счёт потребления такой прибыльной продукции как символы массовых коммуникаций, которые не требуют таких расходов, которые затрачиваются на производство материальной продукции. Под влиянием этих процессов рабочее движение постепенно исчезает, и его место занимают новые социальные движения как новые формы пролетарской борьбы [297, с. 149−159, 165−171].

Одна из новых форм организации трудящихся — альтернативные предприятия. Эбермаии и Трамперт отмечают, что альтернативные предприятия производят нужную и не разрушающую природную среду удовлетворяющую человеческие потребности продукцию и оказывают услуги. На этих предприятиях нет эксплуатации и иерархии, все равны и расценивают свой труд как необходимость [297, с. 191−192].

Исходя из стоящих перед участниками новых демократических движений (и прежде всего перед зелёными) проблем защиты среды, они полагают, что индустриальные отношения применительно к здоровью людей, к природным (особенно к биологическим) ресурсам, приводят к невосполнимым разрушениям, и необходимость сохранения природных ресурсов и избавления от экологического кризиса требует изменения существующего способа производства и потребления и создания «некапиталистического» способа производства. Частная собственность, капиталистическая конкуренция на мировом рынке, индустриальные отношения вместе с партиями, связанными с НАТО, эксплуатируют и человека и природу, поэтому «земля и почва, природные богатства, продукты потребления и банки должны быть приведены в новые общественные формы собственности» [297, с. 274]. К капиталистическому производству Эберманн и Трамперт отнесли равно промышленное производство с рынком и конкуренцией как в западных странах с частным капиталом, так и в странах «реального социализма», где, по их мнению, используются те же принципы производства и потребления [297, с. 64−65, 116, 194, 274−275, 280].

Зелёные соратники Эбермаиа и Трамперта выступают против атомных реакторов, химических отравлений, генных манипуляций, аграрной промышленности и распространения бетона. Они считают, что в обществе нужны не отдельные реформы, но надо перестроить производственные отношения так, чтобы они соответствовали новым формам общественных процессов. Участвующая в новых демократических движениях молодёжь устремлена в будущее, где не должно быть коммерциализации и рынка, социальной иерархии, власти и бюрократии, капиталистических норм жизни. Зелёные выступают за терпимость, солидарность, равенство, справедливость, дружбу и свободу личности. Хотя человеческие потребности обусловлены природой, но каждая социальная система нуждается в собственной специфической системе потребностей. Теперь уже возникают новые радикальные потребности, отличные от привычных материальных потребностей. Молодёжь уже вырывается из чисто материального мышления и неудовлетворяется только материальными потребностями [297, с. 226]. Это — необходимость в общественной деятельности, доставляющей удовольствие, в творчестве, наслаждении природой и т. д. Зелёные развивают «собственную культуру» [297, с. 228]. Они за то, чтобы потребности людей развивались гуманно и творчески [297, с. 33, 216−217, 226−227, 257−258, 275, 280].

По мнению Эберманна и Трамперта, продукты производства должны обеспечивать людям здоровье и творческое существование. Конечно, для творческого труда нужны «свободно ассоциированные производители». Работать нужно «интеллектуально и ремесленно», отвлекаясь на переговоры создавая «разумную» продукцию. В труде должны быть здоровые отношения без конкуренции, а его структура — не иерархической. Работа должна быть приятной, полной смысла, творческой, давать удовлетворение, как и свободное время. Люди должны пользоваться всеми радостями жизни. Участники новых демократических движений хотят жить в «региональных жилых и хозяйственных структурах» [297, с. 275]. Существующей власти зелёные противопоставляют общественную самоорганизацию, берущую начало в гражданских инициативах и группах самопомощи. Они выступают за «базисную демократию», т. е. за прямую демократию снизу, основой которой являются гражданские инициативы, экогруппы, инициативы мира, женские группы, оппозиционные профсоюзы, молодёжный протест [297, с. 206, 215, 227−228, 233, 270−275].

Эбермаин и Трамперт считают, что в современных условиях зелёным необходимо представительство в парламенте, которое ни в коем случае не должно брать ответственность за государственную политику, но вести разъяснительную работу для достижения лучшего социального обеспечения, заботы о здоровье, отказа от военных расходов, решения женских проблем, прекращения дискриминации меньшинств, осуществления проектов образования, т. е. требуется всячески наступать на материальное производство и настоящее развитие производительных сил. Представительство в парламенте нужно также для того, чтобы иметь центр для объединения различных политических сил и мобилизации людей, используя принцип ротации представителей и «императивного мандата», требующего от депутатов отражать в парламенте интересы избирателей, даже если личный интерес депутата не соответствует интересам голосовавших. Именно единство парламентской деятельности и гражданских инициатив позволяет зелёным проводить радикальную политику [297, с. 271, 273, 278−280].

В 1983 г. Зелёная партия ФРГ приняла в Зиндельфингене наиболее левую программу отказа от частной собственности на средства производства и существующих отношений, являющихся причиной враждебных отношений между людьми и эксплуатации человека и природы. Программа предлагала землю и почву, природные богатства, средства производства и банки перевести в новые формы общественной собственности. На предприятиях должен быть обеспечен новый экономический порядок с самоуправлением без иерархии, чтобы производственные решения отражали общественные интересы, которые были бы верны с социольной и экологической точки зрения. Зелёные считают, что базисно-демократический хозяйственный порядок может быть развит только снизу [297, с. 274].