Проблема адекватности правового регулирования

Основной проблемой правового регулирования общественных отношений, связанных с инновационными технологиями, в нашем случае — с сетью Интернет, является скорость развития данных технологий, несопоставимая с «нормальным ходом» как законотворческого процесса, так и правотворчества в широком смысле слова^[1]. Право по своей природе консервативно. При этом еще древнегреческие мыслители писали о том, что полноценный закон как таковой, по своей сути, не может стать основой жизни общества за небольшой промежуток времени и требует для этого нескольких поколений.

В различных правовых системах можно найти много подтверждений данному тезису. Основное из них заключается в том, что само правовое регулирование отношений в сети Интернет, не считая отдельных вопросов, не имеющих прямой связи с системными правовыми проблемами данной сети (таких как, например, проблема соотношения нрав на доменные имена и товарные знаки, известная уже давно и решение которой незначительно отстало от развития технологического аспекта), появилось довольно поздно. Характерным социальным отражением такого положения дел стало то, что у многих пользователей к моменту появления правового регулирования, прямо нацеленного на сеть Интернет, уже сложилось впечатление о глобальной сети как о виртуальном пространстве, где реальные законы либо не действуют в принципе (в том числе сюда относится концепция Интернета как отдельной юрисдикции), либо практически неприменимы на практике. Соответственно, любые инициативы по регулированию Интернета в некотором смысле предсказуемо воспринимались как реальное вмешательство в уже сложившиеся отношения и при этом как потенциальное посягательство на права и свободы человека и гражданина, ни больше ни меньше. Однако объективно следует признать, что правовое регулирование сети Интернет появляется там, где отношения в данной сети перестают относиться к субкультуре.

Так, например, в России 1990—2000;х гг., особенно в первой половине данного временного отрезка, Интернет в большей степени относился к субкультуре (в широком смысле этого слова), которая объединяла энтузиастов, что, в данном случае, является характерным признаком субкультуры, пусть такие энтузиасты и относились к широкому кругу профессиональных областей, включая инженеров-электронщиков, специалистов по информационной безопасности, по шифрованию, программистов и т. п. Необходимость прямого законодательного регулирования области отношений, которая полностью или в значительной части ограничена определенным числом людей, у которых есть объединяющий признак (например, в виде предрасположенности), явно способствующий саморегулированию в данной области, может быть поставлена под сомнение. В то же время с 2000;х гг. начинается стремительное проникновение Интернета во все области деятельности российского общества, и в число пользователей сети начинает входить все больше и больше людей, которых сложно отнести к числу именно энтузиастов информационных технологий. Если раньше статус «пользователя Интернета» подразумевал наличие определенного и нередко высокого уровня компьютерной грамотности, то на данный момент этот признак едва ли является определяющим для большей части пользователей, и данная тенденция становится лишь более интенсивной. Широкое распространение и диверсификация функциональности мобильных устройств, внедрение интернет-технологий в самые разные аспекты социальной и образовательной сферы свидетельствуют о том и делают установку на то, что «среднестатистический пользователь» уже не обладает какими-либо особыми компьютерными навыками и знаниями. Это в том числе означает, что для такого пользователя в Интернете выше риски, а возможность найти между такими пользователями какой-либо объединяющий признак (аналогично энтузиазму, присущему пользователям на раннем этапе развития сети), который способствовал бы соблюдению неартикулированных этических стандартов, формированию гражданскоправовых обычаев и саморегулирования, значительно ниже.

Таким образом, с учетом того, что интернет-технологии из субкультуры стали элементом культуры массовой и «официальной», законодательное регулирование отношений, связанных с такими технологиями, представляет собой предсказуемо закономерный процесс. Вместе с тем проблема соответствия между темпами правотворчества и развития информационных технологий остается, и причем она весьма остра. Интернет как бы опережает законодательство на один или даже несколько шагов вперед. Например, первая редакция Закона об информации (27 июля 2006 г.) уже содержала понятие «сайта в сети „Интернет“», но не содержала никаких более принципиальных уточнений понятий либо норм, имеющих отношение к характерным (и требующим какого-либо разрешения) отношениям в сети.

Обратим внимание, что с точки зрения истории развития сети Интернет и анализа данных тенденций период примерно с 2005 по 2009 г. уже может быть описан как период, относящийся к расцвету Web 2.0 b с его «задействованием коллективного интеллекта» посредством стимулирования пользовательского контента, использования различных аналитических технологий, и формирования широких и популярных площадок для публичного взаимодействия пользователей. Такие системные правовые проблемы регулирования сети Интернет, как идентификация пользователей, определение юрисдикции и пределы ответственности информационных посредников, актуализируются именно на этапе Web 2.0, но свое отражение в российском законодательстве они постепенно начнут находить много позже. Первым относительно прямолинейным ответом на такие вызовы в российском законодательстве можно считать, пожалуй, определение особенностей ответственности информационного посредника в разрезе гражданско-правовых отношений и интеллектуальных прав в ст. 1253.1 ГК РФ, введенной Федеральным законом от 02.07.2013 № 187-ФЗ, т. е. примерно через семь лет после принятия Закона об информации, нацеленного в том числе на регулирование отношений в сети Интернет.

• [1] Например, с точки зрения одного из авторов концепции «технологической сингулярности» Р. Курцвейла, в некоторых системах, включая развитие технологий, действует «законускоряющейся отдачи», согласно которому такие системы развиваются экспоненциально —как если бы темп развития данных технологий мог бы быть выражен геометрической прогрессией, подразумевающей в том числе, что последующие изменения наступают быстрее, чем предшествующие.