Историческая наука в середине и второй половине xix века

Условия развития исторической науки

Рассматриваемый период — время становления организационных форм функционирования исторической науки и ее внутренней специализации.

К середине XIX в. университеты все больше становились не только центрами подготовки профессиональных кадров, но и организациями научно-исследовательской работы, сосредоточивая в своих стенах основные научные силы страны. Следовательно, университеты были центрами не только учебной, но и научной деятельности. Единство этих начал и обеспечило бурное развитие фундаментального гуманитарного знания в России в XIX в. Далеко не случайно именно при университетах возникали ведущие научные общества.

В XIX в. историческое образование приобрело четкий статус в учебнонаучной структуре. Были созданы историко-филологические факультеты, специальные кафедры, но русской и всеобщей истории, археологии, истории и литературы славянских наречий и др. С конца 1870-х гг. в составе историко-филологических факультетов была выделена специальность «история». Все это отвечало потребностям исторической науки, позволяло формировать новые научные направления, способствовало появлению отечественных национальных школ.

Кроме имевшихся университетов, в 1860—1870-х гг. в Российской империи был создан ряд учебных заведений гуманитарного профиля: Историкофилологические институты в Петербурге и Нежине, Лазаревский институт восточных языков в Москве. В Петербурге, по инициативе Н. В. Калачова, был открыт Археологический институт, задачей которого была подготовка специалистов по русской старине для работы в правительственных, общественных и частных архивах.

Одной из особенностей исторического образования и, следовательно, исторической науки в России было тесное сотрудничество в области исторических исследований историков и юристов, историков и филологов. В XIX в. сформировалась школа филологов и историков, занимавшихся исследованием истории и литературы русского Средневековья. Связано эго было с усилиями С. П. Шевырева, О. М. Бодянского, Ф. О. Буслаева, Н. С. Тихонравова, Ф. Ф. Фортунатова, А. А. Шахматова. Продолжая традиции С. Е. Десницкого и И. А. Третьякова в изучении русского права, значительный вклад в изучение истории государственных учреждений и законодательства внесли историки-юристы К. Д. Кавелин, И. Д. Беляев, Б. Н. Чичерин, В. И. Сергеевич и другие.

Успехи исторического образования сказались во все более широком притоке в науку в 1830—1840-х гг. профессионально образованных кадров. В связи с этим стали постепенно отказываться от практики приглашения профессоров из-за рубежа. Она была признана не соответствующей национальным интересам страны. Выработалась собственная система воспроизводства профессоров — оставление на кафедрах университетов выпускников для подготовки к профессорскому званию по основным отраслям науки. За период 1805—1863 гг. было защищено около 48 докторских и 138 магистерских диссертаций по истории. К концу века число их возросло в пять раз. Для стимулирования исследовательской работы Академия наук учредила премии и нагрудные знаки за исторические сочинения. Наиболее престижными были Уваровская и Демидовская премии.

Конечно, следует учитывать, что правительство старалось оказывать идеологическое влияние на историческую науку: через уставы университетов, Академии наук, научных обществ и учреждений, через всевозможные «инструкции» и «правила». В частности, Цензурным уставом 1826 г. цензорам вменялось в обязанность при рассмотрении исторических произведений обращать внимание «на нравственные и политические цели».

Правительство старалось использовать науку для укрепления устоев государства, в частности, исторические выводы были поставлены на службу политической теории «официальной народности», являлись обоснованием в идейной борьбе вокруг подготовки и проведения реформ, вопросов внешней политики России.

Предписанием 1850 г. ректорам и деканам вменялось в обязанность при рассмотрении диссертаций отслеживать содержание и не допускать к защите положений, противоречащих государственному устройству России.

Уже и по «либеральному» университетскому уставу 1863 г. права на существование имели только те научные общества, которые преследовали чисто научные цели и способны были «отмежеваться от общественнополитических вопросов».

Корректирующее влияние государственной политики на научную и учебную жизнь на протяжении всего века было очевидным. В 1842 г. не была допущена к защите диссертация Н. И. Костомарова в Харьковском университете по истории унии в Западной Руси в конце XVI в., так как в ней содержалось, по отзыву Н. Г. Устрялова, «не слишком почтительное выражение о православном духовенстве». Весь тираж ее был уничтожен. Также, к примеру, несмотря на высокую оценку коллег, не была принята к защите на историческом факультете Московского университета магистерская диссертация Б. Н. Чичерина, в которой по заявлению декана «древняя администрация России представлена в слишком непривлекательном виде».

Свое влияние на развитие исторической науки оказывала и Академия наук. В 1841 г. в Академии было образовано историко-филологическое отделение, членами которой преимущественно стали избираться русские ученые. Многие известные историки по-прежнему проходили, но Отделению русского языка и словесности. Перед Академией наук была поставлена задача развития и поддержки «русского начала в науке и культуре». На русском языке стали публиковаться многие издания Академии, в том числе Отчеты Академии наук. В 1862 г. вышел первый том «Записок императорской Академии наук по первому и второму отделению» со специальной рубрикой «Исторические материалы и изыскания» (до 1895 г. было издано 75 томов). Крупнейшим событием в ее издательской деятельности стало начало публикации «Полного собрания законов Российской империи».

Академия продолжала заниматься сбором и публикацией источников, разработкой вспомогательных исторических дисциплин: геральдики, хронологии, нумизматики. В соответствии с принципом организации научных исследований в России было соединение науки и обучения. Большинство академиков работало в университетах. Через них осуществлялась связь Академии наук и университетов.

В XIX в. широкий характер приобрел процесс создания публичных библиотек и музеев. Это равно касалось и других инфраструктурных институтов, обеспечивавших развитие исторической науки. Правда, особенно активно этот процесс проявился во второй половине века.

Началось и серьезное изучение археологических памятников, музейных и художественных ценностей. Было положено начало разработке методики интерпретации результатов археологических находок, в которых ученые увидели дополнительные возможности для изучения древних эпох. Об этом свидетельствуют труды И. И. Лепехина, Н. П. Рычкова, В. Ф. Зуева и других.

Особое место в отечественной археологии рассматриваемого периода принадлежит А. С. Уварову.

Уваров Алексей Сергеевич (1825—1884 гг.) — археолог. Окончил Санкт-Петербургский университет, продолжал учебу в германских университетах. Соучредитель (1864 г.), первый и бессменный председатель Московского археологического общества. Один из основателей Исторического музея (1883 г.). Учредитель Уваровских премий Академии наук (1857 г., в честь его отца). Член-корреспондент (1856 г.) и почетный член (1857 г.) Петербургской академии наук.

Свою деятельность археолога Уваров начал в 1848 г., когда провел первые раскопки на юге России. Их результатом стала публикация «Исследование древностей Южной России и берегов Черного моря», которая принесла ему широкую известность. В дальнейшем он неоднократно возвращался к работе в южных регионах империи. Однако подлинную славу ему составили раскопки славянских древностей. С 1851 г. он вел археологические изыскания на территории древнерусских княжеств. На территории бывшего Суздальского княжества им было исследовано более 750 курганов; на основании материалов раскопок была издана работа «Меряне и их быт по курганным раскопкам». Уваров проводил исследования и на землях бывшего Ярославского княжества. В ходе работ им были открыты первые объекты культуры бронзового века, названной Фатьяновской.

Крупнейшим событием в ученой и общественной жизни России второй половины XIX в. стали Археологические съезды, инициатором и организатором первого съезда в 1869 г. стал А. С. Уваров. Съезды собирались регулярно вплоть до 1911 г. Задачами съездов являлись развитие археологии, которая продолжала включать в себя весь круг древнейших памятников, т. е. изобразительные, вещественные и письменные, выработка основных научных понятий, обмен мнениями по вопросам теории исторического знания, конкретно-историческим проблемам, приемам научной работы. Съезды способствовали дифференциации и постепенному обособлению специальных дисциплин: искусствоведения, этнографии, археологии, источниковедения. Они проводились в разных городах России. В их работе принимали участие известные ученые, активно подключались местные исследователи, научные исторические общества. Все эго способствовало формированию и объединению научного исторического сообщества.

Другой известный ученый, М. Ф. Кусцинский, был первым исследователем Гнёздовских курганов под Смоленском (1874 г.). Его работу продолжил В. И. Сизов. В ходе раскопок 1881 — 1884 гг. он обнаружил материалы, которые позволили ему выступить с новыми аргументами против норманнской теории. Он также проводил раскопки в Московском регионе, на Дону, на Черноморском побережье Кавказа. В это же время в разных регионах России вели археологические изыскания Д. Я. Самоквасов, Н. В. Никитин, А. А. Спицын и другие исследователи.

К 1880-м гг. отечественная археология окончательно оформилась в отдельную отрасль исторического знания. Археологи Д. Н. Анучин, В. А. Городцов определили основные методы, как поиска, так и изучения, интерпретации археологического материала. Добытые археологические материалы стали широко использоваться в изучении древнейших периодов отечественной истории. По-прежнему археологов привлекали древности юга России. Известен раскопками античных памятников был профессор Петербургского университета Б. Ф. Фармаковский. Раскопками древнерусских памятников занимался А. А. Спицын. Особо широкую известность среди археологических открытий в конце XIX в. приобрели раскопки трипольских поселений В. В. Хвойко. Начались раскопки в Средней Азии.

Активизировалась работа Петербургской археологической комиссии, получившей в 1889 г. исключительное право на разрешение и контроль раскопок. Результаты археологических исследований публиковались в ежегодных «Отчетах» Комиссии, а также в издаваемых ею «Известиях» и «Материалах по истории России».

Учет и собирание археологических памятников, а также музейных и художественных ценностей предполагало их описание и копирование. Отсутствие других технических средств требовало рисования предметов. Для воспроизведения и публикации также были необходимы изобразительные средства. На этой объективной потребности развился глубокий и самобытный талант Ф. Г. Солнцева.

Солнцев Федор Григорьевич (1801 — 1893 гг.) — историк, художник, историк искусства, архитектор, этнограф, археолог, мастер «живописной археологии». Ему принадлежит открытие живописи XI в. в Софийском соборе Киева (1843 г.). Деятельность Солнцева стала значимым событием отечественной исторической науки и явлением культуры. Итогом его многогранной деятельности стало издание «Древности Российского государства» в семи томах (1846—1853 гг.).

Одним из крупнейших центров собирания и публикации исторических материалов стала созданная в 1834 г. в Санкт-Петербурге на базе действовавших археографических экспедиций Археографическая комиссия. Первым результатом ее работы было издание «Актов исторических» в пяти томах (1841 — 1842 гг.). В ведении Археографической комиссии перешла публикация «Полного собрания русских летописей», продолжавшаяся до 1924 г. В 1872 г. началось издание «Русской исторической библиотеки» и др.

Одновременно начали работать и Археографические комиссии во многих городах России. Киевская комиссия подготовила 15 томов актов, относящихся к истории южных и западных районов России (1863—1892 гг.). Виленская комиссия разобрала и издала «Собрание государственных и частных актов, относящихся к истории Литвы и соединенных с нею владений (1387—1710 гг.)». В 1864—1904 гг. издано было 12 томов «Актов Кавказской археографической комиссии».

В середине XIX в. активно развивалась сеть архивных учреждений. Реорганизация архивов в первой половине XIX в. привела к образованию ряда новых архивов — Государственного архива Российской империи в Петербурге (1834 г.), Московского архива Министерства юстиции (1852 г.). Статус самостоятельного архивного учреждения получил Петербургский архив Министерства иностранных дел. Было организовано Государственное древлехранилище хартий и рукописей (1852 г.). В 1850-х гг. были учреждены архивы в Киеве, Вильно, Одессе, Харькове. Начал работу архив Академии наук, Эрмитажа и др. Были созданы губернские архивы.

Помимо хранения документов, составления справок для государственных учреждений и частных лиц, архивы занимались публикацией исторических материалов и историческими исследованиями. Они стали одними из ведущих научных центров. Во второй половине XIX в. массу публикаций по истории своих регионов дали Губернские статистические комитеты, которые занялись обработкой архивных дел. Они занимались координацией деятельности по сбору документов и изучению региональной истории, созданием первых в России местных историко-краеведческих музеев.

Следующим шагом в организации исторических исследований и сборе исторических материалов в отдельных районах России стало создание по инициативе Н. В. Калачова Губернских ученых архивных комиссий (ГУАК). Первые из них появились в 1880-х гг. в Тверской, Тамбовской, Орловской, Рязанской и других губерниях. К их деятельности подключились впоследствии такие историки, как И. Е. Забелин, С. Ф. Платонов, М. И. Семевский, А. А. Шахматов и другие.

Губернские ученые комиссии собрали, привели в порядок и сохранили от гибели тысячи архивных документов. Они создавали архивы и музеи, библиотеки, вели комплексные исследования этнографического, фольклорного, археологического характера, издавали научные и научно-популярные книги по истории края, его хозяйственно-бытовым, природноклиматическим особенностям. ГУАК заложили прочный фундамент для развития научного краеведения. Они вели большую просветительскую работу, активно влияли на формирование национального сознания. Сотрудники ГУАК называли себя «отечествоведами». Они обобщали исторический опыт народа, его культурные традиции, являлись «хранилищем социальной памяти» народа.

Одной из широко распространенных форм организации научных исследований оставались научные общества. Они создавались практически в каждом университете. В 1866 г. при Петербургском университете было создано «Русское историческое общество». Среди его членов были известные впоследствии историки: А. Ф. Бычков, В. О. Ключевский, Н. К. Бестужев-Рюмин, И. Е. Забелин и другие. Общество издало за весь период своей работы, т. е. до 1916 г., 148 томов «Сборников Русского исторического общества», содержавших документы по истории России XV—XIX вв., в том числе и из заграничных архивов.

С 1872 г. активно работало Историческое общество Нестора-летописца в Киеве, занимавшееся исследованием и изданием документов Малороссии.

Продолжало работать и издавать свои «Чтения» (всего 124 тома) и Общество истории и древностей Российских.

Значительно расширилась география создаваемых исторических обществ. Это и города, и регионы России: Архангельск, Вильно, Тифлис, Псков, Тверь, Петровское общество исследователей Астраханского края, Общество истории и древностей трех Остзейских губерний и др. Эти общества способствовали собиранию и изданию материалов местных архивов, изучению этнографии и археологии в регионах, стояли у истоков краеведения. Всего в середине — второй половине XIX в. научных исторических обществ насчитывалось около 156.

Общества превратились в устойчивую отрасль организационной структуры исторической науки. Они поддерживались правительством, им предоставляли субсидии, освобождали от цензуры. Исторические общества выполняли не только функции организации исследовательской работы, распространения исторических знаний путем публикации исторических источников и исторических сочинений в своих периодических изданиях, но и формировали научное сообщество ученых-историков. Они способствовали удовлетворению коммуникационных потребностей ученых, служили средством идентификации, стратификации внутри научного сообщества, закрепляли его эстетические нормы, традиции, способствовали институциализации исторической науки, ее отдельных дисциплин. Общества служили местом, где ученые удовлетворяли свои научные и социальные интересы. Они являлись профессиональными организациями представителей дисциплинарного сообщества.

Наряду с архивами накопление источников происходило в крупных библиотеках и музеях, таких как Публичная библиотека и библиотека Академии наук в Петербурге, Публичная библиотека и Румянцевский музей в Москве. В 1883 г. был создан Исторический музей, бессменным директором которого до 1908 г. был И. Е. Забелин.

Продолжали накапливаться собрания древних рукописей в частных руках: известны были коллекции К. Ф. Калайдовича, М. П. Погодина, А. С. Уварова и других. Коллекции и личные архивы историков поступали и в государственные хранилища. Так, Публичная библиотека в Москве в 1852 г. приобрела архив М. П. Погодина. Сюда же поступили рукописи и книги П. М. Строева, Н. М. Карамзина, А. Ф. Гильфердинга. В Архиве Академии наук сосредоточились материалы участника археографических экспедиций 1830—1840-х гг. историка и географа В. Н. Барга, академика П. Г. Буткова, историка и археолога А. А. Куника и других исследователей. Историческому музею были подарены архивы Д. И. Иловайского, В. И. Семевского, А. И. Пыпина и других.

XIX век — время расцвета общественно-политической периодики. Для отечественной периодики был характерен устойчивый интерес к исторической проблематики. Популярны были издания «Сын Отечества» (1812— 1852 гг.), «Московский телеграф» (1825—1834 гг.), «Библиотека для чтения» (1833—1865 гг.), «Современник» (1836—1866 гг.), «Отечественные записки» (1839—1884 гг.), «Русский вестник» (1836—1906 гг.). В этих изданиях можно было найти как серьезные научные статьи, так и публикации исторических источников. Зарождалось отечественное историческое источниковедение.

Первым собственно историческим журналом считается «Русский Архив» (1863—1917 гг.), издаваемый историком П. И. Бартеневым. В нем публиковали в основном материалы, но истории России XVIII—XIX вв. В 1870 г. начал издаваться еще один исторический журнал — «Русская старина» — под редакцией М. И. Семевского. Он просуществовал до 1918 г. Преимущественно историческая проблематика была характерна для журналов «Древняя и Новая Россия», «Исторический вестник» (1880—1917 гг.), «Вестник Европы».

Появились новые исторические периодические издания — альманахи, сборники статей, записки, издаваемые обществами, научно-просветительскими организациями, частными лицами. Число их постоянно росло, особенно во второй половине XIX в. Расширялась география их издания. По данным современных исследований, число их по сравнению с началом XIX в. увеличилось в пять раз, а в провинции — в 13.

С 1830-х гг. почти во всех губерниях начали издавать «Губернские ведомости». Внимание в них было сосредоточено на освещении истории родного края: здесь была представлена хроника местных событий, печатались материалы по этнографии, археологии и т. п.

Существенным дополнением публикаций исторических материалов и исторической информации являлась ведомственная периодика. Морское ведомство издавало «Записки ученого комитета Морского штаба» (1825— 1845 гг.). В 1858 г. началось издание «Военного сборника». Исторические материалы печатали в «Журнале Министерства внутренних дел», «Журнале Министерства народного просвещения».

Журналы выполняли информационную функцию, знакомили общество с историческими источниками, историей страны. Одной из основных задач журналов было установление связи исторической науки с обществом. Они определяли приоритетные темы, но отечественной и всеобщей истории. Так, в период подготовки и проведения реформ 1860—1870-х гг. журналы отражали возросший интерес к истории петровских преобразований, истории крестьянства, права, истории государственных учреждений. Находили на страницах журналов отражение военная история и внешнеполитическая деятельность России.

Многие из возникших в середине XIX в. изданий дожили до потрясений 1917 г. Таким образом, историческая проблематика, материалы по истории России оказывали непосредственное влияние на общественные настроения, формировали приоритеты отечественной интеллигенции не только середины XIX в., но и революционной эпохи.

По мере накопления исторических знаний возникла потребность выяснить, кем и как они были получены, какие из них включены в сложившуюся систему знаний о прошлом. Эта работа, начатая в XVIII в., к середине XIX в. привела к оформлению специальной научной дисциплины — историографии.

В 1820—1840-е гг. появились первые специальные исследования по изучению исторических знаний в России. В 1827 г. преподаватель Московского учебного пансиона А. 3. Зиновьев защитил диссертацию на степень магистра «О начале, ходе и успехах критической российской истории». В 1836 г. степень доктора философии в Петербургском университете была присуждена Н. Г. Устрялову за работу «О системе прагматической русской истории». В 1839 г. А. Ф. Федотов защитил диссертацию «О главнейших трудах по части критической русской истории». В 1840-х гг. вышел ряд работ А. В. Старчевского: «Очерки литературы русской истории до Карамзина», «Жизнь Н. М. Карамзина», «Русская истории русской литературы», которую можно рассматривать как первое монографическое сочинение по отечественной историографии в первой половине XIX в. В своих работах Старчевский пытался представить все основные исторические трз’ды по истории России, ибо, считал он, «изучающий предмет добросовестно» должен знать, что уже по этой части сделано, какие вопросы занимали наших изыскателей отечественной судьбы и как они смотрели на некоторые периоды.

В становлении историографии как специальной отрасли исторического знания большую роль играли лекции-обзоры исторической литературы, предваряющие чтение общих курсов по истории России. Начало положено было М. Т. Каченовским в 1820-е гг. Одним из первых курс историографии был прочтен в Казанском университете (1846/1847 уч. г.) Н. А. Ивановым. В 1848/1849 уч. г. начал чтение курса историографии в Московском университете С. М. Соловьев. В 1868 г. прочел свою первую лекцию по историографии в Киевском университете В. С. Иконников, подчеркивавший особую значимость курса историографии для молодых ученых. Этот курс читали в Петербургском университете К. Н. Бестужев-Рюмин, затем А. С. Лаппо-Данилевский, в Харьковском университете — Д. И. Багалей.

Историографы, начав свою научную деятельность в середине XIX в., фактически предопределили расцвет отечественной историографии и методологии на рубеже XIX—XX вв., когда были опубликованы фундаментальные труды в области историографии.

Результатом работы этих ученых в области истории науки стал ряд монографий и исследований: «Писатели русской истории XVIII в.» (1855 г.) С. М. Соловьева, «Современное состояние русской истории как науки» (1859 г.) и «Биографии и характеристики» (1882 г.) К. Н. Бестужева-Рюмина, «История русского самопознания по историческим памятникам и историческим сочинениям» (1884 г.) М. О. Кояловича. В 1891 г. вышел в свет двухтомный труд В. С. Иконникова «Опыт русской историографии».

Определились хронологические рамки изучения исторической литературы. В своем большинстве историки первым историческим сочинением считали летописи. Была дана периодизация развития исторических трудов в России. Одна из первых принадлежит Н. И. Надеждину. Ученый выделял два этапа в изучении прошлого: докритический — от создания летописей до середины XVIII в., когда довольствовались «сказаниями наших предков», и критический (научный) — с середины XVIII в. В свою очередь С. М. Соловьев выделял три периода: с древнейших времен до эпохи Петра I, когда исторические труды существовали в зародыше; XVIII в., когда произошло соединение в народном сознании Московского и Петербургского периода русской истории, что нашло отражение в «Истории государства Российского» Карамзина; XIX в., призванный «собрать воедино все части русской истории».

Появились первые классификации исторических знаний, стали выделяться направления и школы в исторической науке. Ученые разделялись по способам «обработки русской истории», литературному стилю, целям изучения, методам исследования. Вообще сложилось понятие «школы» («скептическая школа», «государственная школа» и др.).

Сама историческая наука активно делилась на отдельные области изучения. Появилось много прикладных исследовательских направлений.

В качестве основного принципа историографии утвердился исторический подход к историческим сочинениям. Чтобы оценить груд историка по мнению С. М. Соловьева надо было показать, каково же было отношение этого знаменательного труда к трудам предшественников, как удовлетворял он требованиям современников, и каково было его влияние на труды последующих. Наступило понимание того, что историк работает в определенной общественной среде и обладает своей собственной индивидуальностью. О влиянии эпохи, характера и социальной принадлежности на исторические сочинения ученого писали многие исследователи. Еще Карамзин отмечал, что каждый век, каждый народ дает «особенные краски искусному бытописателю». Ю. Ф. Самарин, размышляя над тем, должен ли историк принадлежать к какой-нибудь партии, философской системе, приходил к выводу, что без этого сама наука существовать не может.

Об известной самостоятельности историографических исследований говорит и расширение специальных разделов в журналах — критика и библиография, хроника, новые книги, рецензии на выходящую литературу, в том числе историческую, дискуссии по наиболее актуальным проблемам прошлого и настоящего. Формы историографической литературы становились разнообразнее. Увеличивалось количество изданий справочной литературы, библиографических указателей. Появились энциклопедические словари, например, «Словарь» А. А. Плюшара, «Биографический словарь питомцев Московского университета».

Можно утверждать, что во второй половине XIX в. историография стала уже сложившейся отраслью исторического знания, со своим предметом и задачами исследования, своим местом в системе наук.

Введение

м термина «историография» отечественная наука обязана профессору Неженского юридического лицея И. В. Лашнюкову. В работе «Очерки русской историографии» он дал анализ летописей как первого историографического памятника.

В предмет рассмотрения историографии включали обзоры исторической литературы и исторических источников, научные биографии историков. Представление об исторической науке, как науке народного самопознания, логически привело к аналогичному пониманию и науки истории. Это ярко проявилось в труде М. О. Кояловича.

Коялович Михаил Осипович (1828—1891 гг.) — профессор Петербургской духовной академии, доктор богословия (1873 г.). Историк униатства, церковной и общей истории Западного края. Широкую известность приобрел благодаря своему исследованию в области историографии, истории русского самосознания.

Научные убеждения автора нашли свое выражение уже в заголовке его основного труда: «История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям» (1884 г.). Это был по существу первый обобщающий труд по русской историографии. Хронологически работа охватывала период от первых исторических памятников — былин, летописей, от исторических трудов А. М. Курбского, В. Н. Татищева, М. В. Ломоносова до Н. К. Костомарова и В. О. Ключевского, рассматриваемых автором как этапы становления русского самосознания. Свои научные славянофильские позиции он отстаивал в дискуссиях с другими историками, со своими предшественниками и современниками. Главным принципом в осмыслении историографического материала для него был «субъективный, известный угол зрения», особенно в области «дорог и путей» освещения русской истории. Подчеркивая субъективный характер исторического знания, он считал важным четко осознавать и обозначать свою позицию; тогда, заключал он, «все мы и вернее будем идти к истине, и скорее сойдемся на этом пути друг с другом, при всех наших русских субъективизмах, конечно, научных и честных, а не каких-либо иных»^[1].

В свою очередь К. Н. Бестужев-Рюмин, В. С. Иконников ставили задачу изучения деятельности учебных учреждений, исторических обществ, археографических комиссий. Они включили в предмет историографии изучение исторических источников, исторической географии, хронологии, археологии и других исторических дисциплин.

Традиции глубокого интереса к источникам и выработке принципов их критического осмысления, заложенные в XVIII — начале XIX в. привели во второй четверти века к осознанию необходимости специальной работы с источниками. Начала оформляться такая специальная дисциплина как источниковедение. Это проявилось в целенаправленном и систематическом поиске исторических источников, развитии методов и методик работы с ними, определением возможности использования тех или иных групп источников для получения исторического знания.

Историк и переводчик М. Т. Качеиовский первым высказал мысль о том, что требовать от историка-прагматика, чтобы он сам готовил для себя материалы, было бы крайне несправедливо. Специальной работой по «очищению» источника должен заниматься историк-специалист.

На то, что историческая критика должна служить интересам поиска истины, указывал Н. И. Надеждин. Задача исторической критики, по его мнению, состояла не только в отрицании всего «неистинного», но и в утверждении истины. При этом критику источника необходимо дополнить «критикой факта».

К середине XIX в. ученые полностью осознали, что от предварительной разработки источников зависит общий научный уровень исторических исследований. Источник стал самостоятельным объектом изучения. В работах II. М. Строева, II. Г. Устрялова, II. И. Костомарова, К. Н. Бестужева-Рюмина, Н. В. Калачова и других происходило становление источниковедения как специальной дисциплины. Они определили понятие «источник», задачи и методы работы с ним, специфику отдельных групп исторических материалов.

В связи с интересом к народному быту, самосознанию народа особое значение приобрело устное народное творчество — повести, сказания, песни и т. п. Они являются, по замечанию М. П. Погодина, важнейшим источником для истории развития сознания, которое едва ли не самая важная сторона истории, проливают свет на нравственное и умственное состояние славян в дохристианский период. Особое значение этому виду источников придавали славянофилы, считавшие, что в них раскрывается внутренний быт, народная психология, народный дух.

Одним из крупнейших источниковедов и историографов середины XIX в. был К. Н. Бестужев-Рюмин.

Бестужев-Рюмин Константин Николаевич (1829—1897 гг.) — выпускник юридического факультета Московского университета, действительный член Академии наук с 1890 г., основатель Высших женских (Бестужевских) курсов. В середине 1860-х гг. возглавил кафедру русской истории в Петербургском университете.

За магистерскую диссертацию «О составе русских летописей до конца XVI века» (1868 г.) Бестужев-Рюмин получил сразу докторскую степень. Впервые в отечественной историографии он дал анализ обширного материала, определил разнообразные подходы к тексту летописей, усовершенствовал технику источниковедческого анализа, способствовал повышению значения источника как самостоятельного объекта исследования. Одним из первых Бестужев-Рюмин дал полную классификацию источников, в основу которой было положено их внутреннее содержание и формы. Ученый объявлял себя приверженцем «объективного знания», основанного на тщательном изучении источников. Бестужев-Рюмин полагал, что чем меньше историк дает место личной фантазии, тем прочнее его выводы. Его учениками были крупные источниковеды конца XIX — начала XX в.: А. С. Лаппо-Данилевский, С. Ф. Платонов, И. М. Гревс и другие.

Для Бестужева-Рюмина историографический подход был одним из оснований его исследований русских летописей, сказаний, юридических памятников, государственных актов и пр. Он рассматривал историческую науку как науку народного самопознания и ее задачу видел в изображении развития народа, его внутренней истории. Эта проблематика прослеживается в его многочисленных историографических статьях: «Современное состояние русской истории, как науки», «Различные направления в изучении русской народности», «Славянофильское учение и его судьбы в русской литературе», в серии научных портретов русских историков XVIII и XIX вв., в рецензиях и т. п.

Историография была одной из главных сфер научной деятельности профессора Киевского университета В. С. Иконникова.

Иконников Владимир Степанович (1841—1923 гг.) — действительный член Академии наук (1914 г.). В своих лекциях по русской историографии, в статьях о И. И. Болтине, А. Л. Шлёцере, И. Г. Устрялове, О. М. Бодянском, об исторических взглядах Екатерины II и А. С. Пушкина, в работах «Очерки разработки русской истории в XVIII в.» (1867 г.), «Общий взгляд на развитие науки русской истории» (1868 г.), «Скептическая школа в русской историографии и ее противники» (1871 г.) и других он представил общую картину изучения истории, наметил и дал характеристику отдельным направлениям и школам, попытался связать развитие исторических знаний с конкретно-историческими условиями страны.

Обобщающим трудом по отечественной историографии явилась работа В. С. Иконникова «Опыт русской историографии» (1891 г.). Автор вывел историографию как историю исторической науки за рамки изучения исторических сочинений и исторических концепций. Он полагал, что историография должна изучать разные компоненты, без которых не может существовать и развиваться сама историческая наука. Поэтому он включил в свое сочинение информацию обо всех источниках русской истории, их собирании, издании, использовании, местах хранения. Каждый раздел книги он заканчивал библиографическими сведениями. Иконников впервые начал изучать историю исторических учреждений, исторических обществ, периодических исторических изданий, деятельность правительства и др. Его работа уникальна по широте привлеченного материала, касающегося общих вопросов исторической науки — предмета истории, взглядов на прошлое различных эпох, положения истории в ряду других наук, влияния национального фактора на историков и их работы. «Опыт русской историографии» — первый обобщающий труд такого рода в нашей литературе. Это замечательный по своей полноте справочник по истории исторической науки в России, не потерявший своего значения до настоящего времени.

Развитие исторической науки нашло отражение в ее внутренней дифференциации, или специализации в определенных областях истории. Она шла, во-первых, по линии отделения отечественной истории от всеобщей. Однако в середине XIX в. еще не произошло резкой специализации историков, занимавшихся историей России и всеобщей историей. Так, М. П. Погодин, С. М. Соловьев читали курсы и писали научные работы по истории России и всеобщей истории. Специалисты в области всеобщей истории М. Т. Грановский, П. Н. Кудрявцев, В. И. Герье и другие обращались неоднократно и к отечественной истории.

Во-вторых, специализация шла по линии выделения отдельных эпох в историческом развитии (античность, медиевистика) и по группам стран (византиеведение, востоковедение, история западных государств, история Франции, Англии и др.).

Родоначальником антиковедения являлся Михаил Семенович Куторга (1809—1886 гг.), работы которого были известны исследователям всего мира и высоко оценивались за профессионализм и неординарность концепций.

Значительный вклад в сокровищницу мировой культуры внесла русская наука о Древнем Востоке. В 1851 г. в Русском археологическом обществе было создано отделение восточной археологии и стали выходить «Труды Восточного отделения императорского археологического общества». В 1855 г. в Петербургском университете был создан Восточный факультет, который, наряду с Азиатским музеем, стал центром востоковедения.

В конце 1840-х гг. как специальная дисциплина начала формироваться медиевистика. У ее истоков стоят профессора Московского университета Т. Н. Грановский, П. Н. Кудрявцев. К концу XIX в. русская школа медиевистики получила признание мировой исторической науки. Она известна именами профессоров Петербургского университета Л. П. Карсавина, А. И. Веселовского, Д. М. Петрушевского, М. М. Ковалевского, И. М. Гревса, Московского университета — П. Г. Виноградова, в Киеве работали Ф. Я. Фортинский, И. В. Лучицкий, в Харькове — В. К. Надлер и А. Л. Петров, в Казани — Н. А. Осокин и другие.

В Казанском университете сложилась школа антиковедов, в Киеве — школа западно-русского права.

Значительно продвинулась русская историческая наука в изучении новой и новейшей истории. Основателем школы в этой области считается В. И. Герье. В Петербурге успешно работали в этой области Н. И. Карсев, А. С. Трачевский, в Киеве — В. Я. Шульгин. Создателем исторической школы славистики стал профессор Московского университета В. И. Ламанский. Большую роль в развитии славяноведения сыграли труды О. М. Бодянского, Н. А. Попова и других.

Другой важной дисциплиной, окончательно оформившейся в XIX в., стало источниковедение.

Эпоху в изучении летописей составили труды Александра Александровича Шахматова (1864—1920 гг.), знатока русского языка, литературы и истории, действительного члена Петербургской академии наук и ее неизменного сотрудника. «Общерусский летописный свод XIV—XV вв.», «Обозрение русских летописных сводов XIV—XV вв.», «Повесть временных лет» — таков далеко неполный перечень его работ.

Исследуя русские летописи, Шахматов предположил существование не дошедших до нас летописных сводов, более древних. Он представил каждый летописный список как звено в системе текстов данного памятника, развивавшегося на протяжении всей истории русского летописания с XI по XVI в., и, впервые в отечественной исторической пауке, представил их преемственность как единый процесс.

Он пришел к выводу, что каждый свод создавался следующим летописцем путем сознательной, глубоко продуманной обработки бывших в его распоряжении текстов летописи и других источников. Переработка производилась не произвольно, а по определенным нормам и правилам. Одним из важнейших результатов его работы явился вывод о существовании несохранившихся текстов летописей и сводов. Изучение состава летописей дало возможность Шахматову уточнить в ряде случаев время написания летописей, определить степень достоверности сообщаемых ими известий.

Идеи Шахматова были продолжены в трудах его учеников, прежде всего М. Д. Приселкова.

Историки стали специализироваться в эпиграфике, нумизматике, сфрагистике, генеалогии, палеографии, археографии, искусствознании. Проявился научный интерес к изучению русской иконы. В целом это было связано и с частным коллекционированием, и с развитием музейного дела, в том числе краеведения. Как комплексная дисциплина создавалось историческое источниковедение, ориентированное на раскрытие всей полноты контекста возникновения источника.

Сформировались универсальные специалисты узкого профиля, такие как В. Ф. Миллер — санскритолог, мифолог, иранист, осетиновед, кавказовед, этнограф-фольклорист, И. И. Срезневский, много сделавший для изучения русской книги, или Н. П. Лихачев — археограф, библиограф, палеограф, специалист, но генеалогии, топонимике, ономастике и др. Последний был членом почти всех научных исторических обществ в России: Русского археологического общества, Московского археологического общества, Общества любителей древней письменности, Русского библиографического общества. Лихачев был почетным членом Итальянского библиографического общества, иностранным членом Афинского общества византинистов. Сам он являлся одним из основателей Русского генеалогического общества в Санкт-Петербурге, издал четыре тома «Известий русского географического общества».

Дальнейшее развитие получила система университетских научных обществ, направленных на удовлетворение коммуникативных и социокультурных потребностей научного сообщества историков. В Петербургском (1889 г.) и Московском (1894 г.) университетах были созданы многоплановые объединения нового типа, открытые для публики и студенческой молодежи. Общества издавали сборники: в Петербургском университете — «Историческое обозрение», в Московском — «Издание Исторического общества при императорском Московском университете».

Значительно увеличилось количество специализированных обществ. Среди них: Русское военно-историческое общество, имевшее свои филиалы в 12 городах, Общество ревнителей русского исторического просвещения имени Александра III, Русское генеалогическое общество в Петербурге, Общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины, имевшее филиалы в Туле, Орле, Казани, Вологде, Ярославле, и др. Практически все общества имели свои издания.

Окончательно в самостоятельную дисциплину оформилась историческая география. В конце XIX в. историческая наука обладала значительным количеством исследований по исторической географии различных регионов Древней Руси, Московского государства и Российской империи: были изданы очерки по истории Южной России, Новороссийского края, специальные исследования и сборники документов, рассматривавших колонизационные процессы.

В 1887 г. Д. И. Багалей опубликовал обобщающий труд по истории колонизации в период от правления Ивана Грозного до Алексея Михайловича — «Очерки из истории колонизации степной окраины Московского государства». Значителен вклад в эту проблематику В. П. Безобразова, изучавшего историю великороссов, их образ жизни и хозяйственную деятельность, П. П. Семенова-Тян-Шанского, изучавшего Алтай, Среднюю Азию, первым из европейцев проникшего на Тянь-Шань, создавшего систему социально-экономического районирования Российской империи.

В 1887—1895 гг. вышло четыре выпуска «Систематического описания коллекций Дашковского этнографического музея», составленных под руководством известного фольклориста и кавказоведа В. Р. Миллера. Он подготовил первый в литературе обзор разных сторон материальной культуры народов России.

Из отмеченного выше можно сделать вывод, что в середине — второй половине XIX в. отечественная историческая наука успешно развивалась во всех своих важнейших сегментах. Прежде всего, новые организационные структуры инициировались самой исторической наукой, внутренними потребностями ее развития. Вместе с тем, ни один крупный проект не мог быть воплощен в жизнь без одобрения и поддержки на государственном уровне. Эта поддержка не всегда была безусловной и последовательной, однако историческая наука развивалась в благоприятных условиях, что и определило успешность ее развития.

• [1] Коялович М. О. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. С. 37.