Литература американского молодежного движения

Литературоведение последних десятилетий все бодее переориентируется с изучения литературы на исследование культурного сознания в целом, то есть изучает самые разнообразные культурные явления с тем, чтобы определить основные закономерности современного мышления.

Молодежное движение в США после Второй мировой войны развивалось постепенно, в нем можно выделить несколько этапов. Особенности этих этапов обусловили специфику литературы, так или иначе с этим движением связанной. Ее во многом определяла политическая и экономическая жизнь страны. Вместе с тем некоторые произведения и общая направленность этой части литературного потока оказали заметное влияние на душу Америки. И тем не менее без представления о том, что происходило в политической жизни страны, невозможно понять произведения писателей США 50—70-х годов.

Первый этап начинается во время так называемой «холодной войны». После произнесения бывшим премьер-министром Великобритании У. Черчиллем знаменитой речи в Фултоне (США) 5 марта 1946 г. мир окончательно разделился на два конфронтирующих лагеря: капиталистический и социалистический (в советской терминологии). Стремительно теряется доверие, обретенное СССР в период борьбы с главным врагом цивилизованного человечества — немецким фашизмом. Западные политологи утверждают мысль о сходстве советской системы с фашистской. Противодействие идеям коммунизма вызывает в США маккартизм. По инициативе сенатора-республиканца Джозефа Маккарти, объявившего, что весь аппарат федерального правительства наводнен коммунистами, в стране начинается обширная кампания по искоренению коммунистической угрозы. Сторонники маккартизма объявляли себя защитниками традиционных американских ценностей, проповедовали индивидуализм и свободное предпринимательство, добились закона о внутренней безопасности, на основании которого было создано управление по контролю над подрывной деятельностью. Оно вело борьбу против компартии и «коммунистического фронта». С государственной службы были уволены по обвинению в нелояльности более 8 тысяч сотрудников федеральных ведомств и тысячи преподавателей, работников культурной сферы, в том числе гигантской «фабрики грез» — Голливуда. Кампания 1950—53 годов широкой общественностью США была названа «охотой на ведьм». Впервые в США, стране, объявившей себя истинно демократической, в таких масштабах преследовались люди за их убеждения. В сентябре 1954 г. сенат США осудил действия сенатора Маккарти, но последствия его политики оказали необратимое влияние на психологию среднего американца.

В то же время США, находящиеся в конце 40-х в более выигрышном по сравнению с любой европейской страной экономическом положении, направляют силы на создание общества потребления. Конец 40-х — начало 50-х годов — одновременно и период подозрительности, и период торжества идеи «стопроцентного американизма». Средний американец хочет быть предприимчивым индивидуалистом, абсолютно принимающим государственные установления США. Публицист Генри Стил Коммаджер писал, что «новая лояльность — это конформизм. Полное, лишенное и тени критицизма приятие Америки, как она есть». Такого рода американца воспевает роман С. Уилсона «Человек в сером фланелевом костюме», где читатель обнаруживает респектабельность заурядности, поданую как идеал личности. Роман «Ураганные годы» К. Хаули содержит апологию бизнеса. Вместо «американской мечты», «американского примера» на авансцену был выдвинут лозунг «американского образа жизни» (А. Маклиш). «К середине 50-х годов журналы издательского концерна Г. Люса («Time», «Live», «Fortune») выработали даже специальный кодекс для произведений, призванных выполнять охранительные функции. Он включал в себя «соблюдение приличий как в языке, так и в поведении персонажей», «веру в честность и дисциплинированность», а также «почтение к авторитетам и священным (американским) институтам». Тип героя центрального литературного потока определялся реальной картиной общественной жизни США 40—50-х — начала 60-х годов. Теория «равных возможностей», эстетизация «среднего американца» сформировала одномерный тип личности, конвенциального человека, ориентированного на массовое мнение. Качества этой личности определены в работах американских социологов. Их формулы: «приобретательский индивидуализм и обезличенное чувство стадности» (Ч. Райх), «средний американец— индивид, направленный «вовне», ориентированный на одобрение среды» (Д. Рисмен) — служат объяснением социальной пассивности, присущей американцам 50-х.

Перерабатывается и переосмысляется шкала нравственных ценностей, сложившаяся в начале века. Процесс переосмысления носит противоречивый характер. С одной стороны, это формирование определенной системы ценностей, основанной на утверждении положительного начала идеи «среднего американца». С другой — борьба против «одномерности личности» (Г. Маркузе), возвращение ей самосознания, отображенного в произведениях писателей предшествующих десятилетий.

Гуманистически ориентированная литература США на протяжении всего своего существования внесла значительный вклад в борьбу против одномерности личности. Коллектив или обезличенная масса? Личность или одномерный американец? Личность, которая несет ответственность за свои поступки и деятельность которой ориентирована на процветание общества в целом, гордая, свободная, полная достоинства, представала еще в поэзии Уитмена. Американец гордится тем, что он не одинок, что подобных ему — миллионы. В XX в. эта традиция изображения маленького человека, значительного в своем труде и гордящегося им, «приобрела характер ностальгии, тоски по прошлому, когда такое мироощущение было возможным» (Т. Морозова). В 50-е годы XX в. общая тенденция к универсализации и стандартизации мышления, являющаяся одной из главных черт «потребляющего общества», приводит к окончательному измельчанию такого типа героя"^[1]. Человечность в США подавлялась статистическим однообразием, и это первыми почувствовали самые молодые люди Америки.

Протест молодых людей первой волны направлен именно против общества потребления и принципов жизни, стандартизирующих личность, против духовной стерильности, плоских карьеристских побуждений «молчаливого большинства». Этот протест проникнут ненавистью ко всем проявлениям мещанства, особенно культа вещей (идеалом молодых и становится воспетая Уолтом Уитменом свободная человеческая индивидуальность). Однако он имел характер анархического индивидуализма — провозглашалась свобода от ответственности, свобода от морали.

К середине 50-х гг. Сан-Франциско и его окрестности стали обетованной землей для тысяч американцев. Появились битники («разбитое поколение»). «The beat generation» — термин, введенный Д. Керуаком для определения группы американских писателей, сложившейся в 50-е годы (начало самого движения можно отнести еще к концу сороковых). «Название содержит коннотации беззаботности, невостребованное™, близости „низам“ общества и стихийности творчества … В основе философии „битников“ лежало бегство от конформистских пуританских нравов среднего класса (так называемого класса „благополучных“, „square“) навстречу созданному их воображением миру художественной импровизации с помощью дзен-буддизма и отзвуков других религиозных культов, например, индейцев Америки или мексиканских пейотов, общим признанием пользовались также такие средства, как наркотики, секс, выпивка и устные размышления», — так характеризует «разбитое поколение» англо-американский литературный путеводитель¹.

Русский же автор отмечает, что «разбитое поколение» во многих отношениях напоминает «потерянное». «То же ощущение провала, краха, утраты всех ценностей, то же презрение к личному преуспеянию. Пессимизм стал еще более безнадежным, стиль поведения еще более вызывающим. Поиски выхода, которые бросили потерянного героя в дымные парижские кафе, на корриду, привели битника к увлечению мистической восточной философией, к культу марихуаны, бродяжничеству, автомобильным гонкам …»^[2][3].

Битников отличало то, что ими осознавался «конфликт отцов, всегда консерваторов, и детей, всегда бунтующих». «Разбитые» всколыхнули в США волну молодежного протеста, которая продолжалась и тогда, когда сами они сошли со сцены.

Джек Керуак (Jack Kerouac, 1922—1969) — родоначальник «разбитого поколения». Его отец владел небольшой типографией в одном из городков Новой Англии. О французских корнях в родословной вспоминают исследователи его творчества, когда говорят об увлечении Керуака французской литературой первой трети XX в., особенно творчеством М. Пруста, об избрании им субъективной эпопеи «В поисках утраченного времени» в качестве литературного образца.

Первый роман Керуака называется «Городок и Город» (The Town and the City, 1950) и имеет явные черты автобиографии. Следующие сохранили биографичность и составили, по замыслу автора, «Сагу о Дюлузс» (The Duluoz Legend), «вызывающе нетрадиционную», по определению критики, «хронику души», по определению Керуака.

Главные идеи Керуака, ставшие знаменем не одного поколения молодых американцев, а затем и юношей и девушек других континентов: ненависть к обывателям, жажда личной свободы, ожидание откровения истины, смысла жизни, — еще более отчетливо выразились во втором романе «На дороге» (On the Road, 1957). Содержание книги заключалось в воспевании жизни ради самой жизни и отказе от буржуазного идеала. В романе показаны странствующие по дорогам своей страны в поисках подлинной истины молодые люди, что заставляет вспомнить идею русского странничества. Они воспринимают бродяжничество как отказ от материальных благ, как «путешествие по дороге земного существования, ведущее к познанию высшей истины». Эти люди чувствуют необходимость слияния с природой, ищут гармонию в нетронутой цивилизацией природе. Они как бы повторяют пути поисков идеала, предложенные еще американскими трансценденталистами (прежде всего вспоминаются жизнь и труды Генри Торо). Кроме того, образ дороги напоминает о вечном движении фронтира, неизбежно связанного с лучшим, что есть в американском утопическом мышлении.

Перемещение молодых героев отнюдь не бессмысленно, как это может показаться сегодняшнему читателю при первом знакомстве с романом. По форме книга — как бы протокол автомобильных путешествий самого Ксруака (в романе писатель Сэл Парадайз) с Нилом Кэссиди (в романе Дин Мориарти). Эти бродяги могут шокировать своим пренебрежением к условностям, моральным эпатажем и даже безрассудством. Однако в сумках у них книги, много книг и очень серьезных: и Фрейд, и Ницше, и Маркс, и непременно Достоевский. Подкупает одна из авторских характеристик их времяпрепровождения: интеллектуальное сибаритство. Устремления их как раз осмысленны, но эти молодые люди никак не могут найти ту форму поведения, которая была бы адекватна их философии. В протоколе путешествий выделяются «мгновения понимания», сменяющиеся отчаянием безнадежности. Неслучайно Д. Макнелли заметил, что битник у Керуака не предстает существом агрессивным, аморальным, инфантильным и безответственным. Сам Керуак в статье «Источники разбитого поколения» писал: «Горе тем, кто думает, что разбитое поколение означает преступление, преступность, непристойность, аморальность… горе тем, которые нападают на него на основании того, что просто нс понимают истории и человеческих духовных устремлений».

Поиск продолжается далее в романах «Подземные» (The Subterraneans, 1958), «Бродяги в поисках дхармы» (The Dharma Bums, 1958), «Биг сур» (Big Sur, 1962), «Ангелы одиночества» (Desolations Angels, 1965) и в поэзии — «Блюзы Мехико» (Mexico City Blues, 1959). Автор стремится к устранению различий между жизнью и искусством и использует спонтанный метод: это означает, что мысли записываются в том порядке, в каком придут в голову (открыто сюрреалистами). «Блюзы Мехико» побудили критиков керуаковский метод письма называть также «джазовым».

Этот метод нашел воплощение и в искусстве битников в целом — в рок-фестивалях и авторских песнях, и в хэппенингах, требующих активной вовлеченности всех. Импровизация становится одним из главных признаков битнического творчества.

Ксруак все больше философствует и приходит к дзэн-буддизму — философии высшего самоотречения как главного принципа бытия.

В 1956 г. Ксруак с Гсрисом Снидером поднялся в Кордильеры Северной Америки и это восхождение описал в «Поисках дхармы». Личность Гериса Снидера — поэта, знатока восточных языков, дзен-буддистских текстов, восточной поэзии — важна в жизни Керуака. Именно он приобщил писателя к идеям дзэна, стал прототипом образа Джефи Ридера в романе.

Позже писатель два месяца провел в Каскадных горах и рассказал об этом в «Ангелах одиночества». Писатель Дж. Хоумс свидетельствовал, что в жизни Керуака «это был самый таинственный период», «период спокойствия. Керуак был «замкнутым и привлекательным».

Напомним, что в бунте «разбитых» главный протест направлен против эйфории потребления, они выступали за раскрепощение духа от власти вещей, денег, собственности. Европейская мораль старшего поколения, которая формировалась в течение не столетий даже, а тысячелетий, в американском варианте была слишком прагматичной, ориентированной на потребности потребительского общества. Битники сочли, что нашли истинную духовность в традиционно восточной философии.

Битники восприняли Восток как символ спасительного начала, следование которому поможет им вырваться из круга «работа-производство — потребление — работа — производство — потребление», как охарактеризовал его Керуак в «В поисках дхармы».

Традиционный дзэн является порождением древнейшей восточной культуры. У битников он появляется уже как бы отредактированным, сориентированным на западного человека. Среди различных форм дзэна: средневекового (в том числе китайского и японского, монастырского и мирского), современного (в том числе европейского), — можно выделить и битничсский дзэн. Первую волну интереса к дзен-буддизму вызвали книги Д. Судзуки, японского философа и интепретатора дзен-будди стек их текстов. Они были переведены на английский язык еще в конце 20-х гг.

Герои Ксруака размышляют о пустоте. Основа экзистенции — пустота, ибо все явления находятся в постоянной трансформации, все рождается и умирает, чтобы опять родиться. Идеи дзэна должны были быть постигнуты путем медитации. Герои Керуака, следуя методам учения, практикуют спокойное созерцание или пытаются постичь истинную реальность в повседневной активности, выраженной в постоянном странствии, любви, творчестве: «Если каждый рабочий в Америке взял хотя бы один день отпуска, чтобы читать сутры, каким прекрасным тогда стал бы мир» («Ангелы одиночества»). Идеи Востока могут очеловечить западную цивилизацию, человек Запада должен научиться упрощать свою внешнюю жизнь, достигая совершенства жизни внутренней.

В то же время Керуак отказывается от аскетизма дзэна. Сопротивление буржуазности потребительского общества он видит в игнорировании стандартной морали, отсюда отрицание его героями всех ограничений в физиологии, употреблении алкоголя, наркотиков, тем более что последние легко приводят к состоянию заветной нирваны. В целом, однако, дзэн-буддизм Ксруака обнаруживает его стремление к самосовершенствованию, подхваченное его молодыми современниками.

Джером Дэвид Сэлинджер (Jerome David Salinger, род. 1919) — писатель, наибольшую известность которому принес роман «Над пропастью во ржи» (Catcher in the Rye, 1951). Повествование построено как рассказ шсстнадцатилстнсго школьника Холдена Колфилда. Герой повествования противостоит «миру взрослых», в котором все подчиняется определенным правилам. Именно в игру по правилам — читай конформизм — нс желает вступать Холден и культивирует в себе инфантилизм, даже сам не очень это осознавая. Он просто ненавидит: «Ненавижу школу. И не только школу. Все ненавижу. Ненавижу жить в Нью-Йорке. Такси ненавижу, автобусы…». По мнению Холдена, правила игры взрослых и весь их мир (со школами, их экзаменами, спортивными соревнованиями, взаимоотношениями учеников, семейными домами и городскими улицам, и автобусами и т. д.) не только не приводят к обнаружению в человеке его лучших качеств, не только не способствуют служению людям, а, напротив, провоцируют все виды насилия над личностью, высшим из которых является лицемерие. А сам он стремится к любви и в знаменитой впоследствии метафоре так объясняет свою цель в жизни: «Я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом обрыве скалы… И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не свалились в пропасть» (кстати, буквальный перевод названия произведения — «Ловец во ржи»). В жизни не должно быть ни победителей, ни проигравших, утверждает автор романа и тем самым противостоит основе американского образа жизни — философии успеха и преуспеяния. Мы должны раствориться в любви к другим людям, отринуть все лицемерное и пошлое — эта идея Сэлинджера оказалась тем более близка миллионам его молодых читателей, что все повествование выдержано в стиле речи американского подростка, не очень грамотной, иногда с использованием сленговых выражений, но поэтому и очевидно искренней, «не причесанной взрослыми». Книга Сэлинджера стала главной дня молодого поколения 60-х годов, в особенности для тех, кто своим жизненным кредо сделал слова «мир есть любовь». Вспомним: «АП we need is love».

Литература

о подростках-тинэйджерах, имевшая уже традицию в американской литературе (главный источник — «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена), после романа Сэлинджера становится обширной. Герой, который «не желает взрослеть, так как общество лишено достойных целей» (П. Гудмен), становится типичным явлением и в литературе (в произведениях Т. Капоте, Харпер Ли и многих других), и в жизни. Тинэйджеры Америки уходят из своих семей, буквально отказываясь от взрослых правил игры и стремясь создать свой собственный рай по образцу сэлинджеровских метафор. Образ Холдена Колфилда сформировал в определенном смысле наиболее существенные черты, характеризовавшие героя-битника. Сам Сэлинджер, однако, никогда не относил себя к числу «разбитых» писателей.

После своего первого и главного романа он, как и Керуак, обратился к буддизму, восточной философии. Лучшие свои новеллы он объединил в сборник «Девять рассказов» (Nine Stories, 1953). Уже в первой из них — «Хорошо ловится рыбка-бананка"(А Perfect Day for Banana-Fish) возникает тема семьи Глассов, которая окажется в центре его последующих повестей — «Выше стропила, плотники» (Raise High the Roof Beam, Carpenters, 1955), «Сеймур: вступление» (Seymour An Introduction, 1959), «Фрэнни и Зуи» (Franny и Zooey, 1961).

Эпиграфом к «Девяти рассказам» стал дзэнский коан «Одна рука» Хакуина Осе (1685—1768): «Мы знаем звук хлопка двух ладоней, а как звучит одной ладони хлопок». Этот коан включен в число трех основных упражнений загадок для дзэн-буддистов, проходящих начальную стадию обучения. Согласно учению дзэн, истину можно постичь лишь интуитивно, и система загадок-коанов была специально выработана с целью пробуждения интуиции подобного рода. Каждая такая загадка содержит вопрос, в котором заключен и ответ, но ответ не прямой, а парадоксальный, отчего коаны сравнивают иногда с древнегреческими апориями — упражнениями на переход от формально-логичсского к поэтичсски-ассоциативному мышлению. Коан Хакуина, в частности, нацелен на то, чтобы убедить ученика в непостижимости мира, в том, что все видимое, слышимое, осязаемое человеком столь же эфемерно, сколь и звук хлопка одной ладони.

Та же роль отведена коану Хакуина и у Сэлинджера. Извещая осведомленного читателя, что в 9 рассказах он найдет помимо хлопка двух ладоней, т. е. высказанного, и нечто скрытое, подразумеваемое, тем паче, что согласно дзэнским постулатам словами истину выразить нельзя, дзэнский коан, возможно, адресуется и читателю непосвященному, но лишь при условии, что тот проделает определенную интеллектуальную работу, дабы постичь смысл восточной загадки, направляющей разум к выходу за пределы обыденного сознания. (Приведенные здесь размышления о коанах, а также методика дешифровки текстов «Девяти рассказов» принадлежат Галинской, автору книг «Тайнопись Сэлинджера» и «Философия Сэлинджера».^[4]).

Творчество этого писателя самым серьезным образом изучали и продолжают изучать во многих странах, но сам автор перестал публиковать свои произведения еще в 1965 г. С тех пор он жил в уединении, слыл вегетарианцем, хранил обет молчания, оставаясь одной из культовых фигур второй половины XX в.

«Радикальные шестидесятые», второй этап молодежного движения в США, к уже имеющимся причинам бунтарства добавляют войну во Вьетнаме, ставшую новым источником радикальности. Вновь обратимся к истории. В 50-е годы во Вьетнаме формируются вооруженные отряды из местного населения дпя освобождения страны от французской колониальной зависимости. В результате антиколониальной войны Франции было нанесено поражение, но Вьетнам раскололся на две части. На севере была образована Демократическая Республика Вьетнам. На юге при поддержке США была создана республика Южный Вьетнам с центром в Сайгоне. Сайгонский режим проигрывал северу в борьбе за объединение страны, и, пытаясь спасти ситуацию, руководители США предприняли военную агрессию против вьетнамского народа в 1964 г. Война продолжалась до 1972 г. и потребовала колоссальных людских и материальных ресурсов. Численность американской армии была увеличена со 185 тысяч в 1965 г. до 543,4 тысяч человек в 1969 г., по официальной статистике погибло 56,5 тысяч человек и было ранено 303,6 тысяч солдат и офицеров. По сведениям некоторых источников, было сброшено «больше бомб, чем за всю Вторую мировую войну». Американскими солдатами использовалось такое средство массового уничтожения, как напалм. При всем этом Соединенные Штаты потерпели сокрушительное поражение, которое было зафиксировано средствами массовой информации в конце апреля 1973 г. Весь мир увидел на экранах телевизоров, как вертолеты ВВС США эвакуировали последних своих соотечественников с крыши американского посольства. Однако настоящее поражение страны наступило раньше и ощущалось еще долго. И дело было нс только в том, что США, одна из двух самых мощных держав мира, проиграли крошечной крестьянской стране. Проблема состояла в том, что война роковым образом изменила самосознание американского народа.

Вначале идеологическая кампания в США разворачивалась по следующей логике. Страна великой демократии должна была утвердить свои идеалы в отсталом Вьетнаме. Для того, чтобы эта мысль была четко осознана американским народом, прежде всего молодыми людьми, которые должны были идти на войну, возрождались идеалы фронтира. Американец провозглашался тем человеком, который должен был насильственным путем поднять до своего уровня примитивное вьетнамское население, приобщить маленькую страну к великому делу, как это якобы произошло во время освоения западных территорий в самих Соединенных Штатах. Индокитай стал новым фронтиром, дикой глушью, которую надо было превратить в цивилизованный рай.

Начало войны было связано с политикой президента Джона Кеннеди, при котором был создан так называемый «Корпус мира» — организация добровольцев, изъявивших желание работать в отсталых странах в области экономики, образования, здравоохранения. Тогда же начала работать программа под названием «Союз ради прогресса», в задачу которой входило оказание помощи странам Латинской Америки в деле экономического и социального развития. И тогда же США участвовали в войне в Корее. Идеология крестового похода во имя утверждения во всем мире «века Америки» потребовала своего героя. Он шел в Индокитай по зову сердца, подчинясь призыву Джона Кеннеди: «Подумай, что ты можешь сделать для Америки».

Дж. Хеллман писал, что американские лидеры восприняли конфликт во Вьетнаме как проверку американского характера, символическую войну, где истинное поле боя — общественное сознание, а высшая ставка — возможность определять ход мировой истории.

Роман английского писателя Грэма Грина «Тихий американец», опубликованный в 1956 г., уже содержал в себе всю основную проблематику произведений (как беллетристического, так и публицистического характера), посвященных этой войне. Одним из его центральных персонажей стал выпускник Гарварда Олден Пайл, молодой человек, ставший фанатиком Великой Цели. Он уверен, что к Добру в его американском варианте надо приобщать других — в случае необходимости с применением любого насилия. Он становится соучастником террористического акта, приведшего к гибели мирных жителей Сайгона, и находит для себя нравственные оправдания. Как показали дальнейшие события, Грэм Грин оказался прав в осуждении американской политики во Вьетнаме.

С. Белов, автор книги «Бойня № X» (1991), в главе, посвященной войне во Вьетнаме, приводит такой факт: на встрече с Джоном Кеннеди в Париже в 1961 г. Шарль де Голль советовал ему избегать вмешательства во внутренние дела Вьетнама. Сам де Голль вспоминал: «Я сказал Кеннеди, что для Америки интервенция в этом регионе может обернуться непредсказуемыми последствиями. Когда нация пробуждается от спячки, никакая иностранная сила, какими бы благими намерениями она ни руководствовалась, не имеет возможности диктовать свою волю. Вы в этом сможете убедиться». Как оказалось, буквально за неделю до встречи, о которой говорит де Голль, по приказу Кеннеди несколько сот «зеленых беретов» было отправлено во Вьетнам на тайную войну. Этих людей воспел Робин Мур в своем полудокументальном романе «Зеленые береты» (1965), долго фигурировавшем в списке бестселлеров (его тираж быстро перевалил за 4 млн), а затем экранизированном.

«Эта книга, посвященная „войне нового типа“, получила дополнительную рекламу за счет того, что Пентагон объявил о разглашении государственных тайн в содержащихся в ней материалах. Главная же привлекательность книги состояла в том, что автор ее был сам один из „зеленых беретов“, во всяком случае прошел полный курс подготовки „зеленых беретов“. Джон Кеннеди, всемерно поощрявший „коммандос“ и бывший их почетным главнокомандующим, воплощал для очень многих американцев дух пионеров, покорявших Дикий Запад» (С. Белов)^[5].

Привлекательными в «зеленых беретах» для американского читателя стали многие их качества. Они великолепно владеют техникой боя, «умело убивают», и в то же время они могут строить, оказывать медицинскую помощь. Казалось, их действия характеризуют их как борцов за свободный, подлинно демократический мир. Однако у читателей довольно скоро возникали сомнения по поводу той системы ценностей, которая им предлагалась. Десятки новых книг все более подтверждают правоту англичанина Г. Грина. Романы Д. Халберстэма «Очень жаркий день» (1968), Дж. Роу «Подсчитайте наших убитых» (1968), Р. Рота «Пыль на ветру» (1977), мемуары Ф. Капуто «Слухи о войне» (1977) и многие другие произведения рассказывают о разочаровании бойцов нового фронтира. Они приходили, чтобы быть миссионерами американской идеологии, а стали участниками беспрецедентно жестокой расправы с мирным населением крохотной страны и погибали сами, не имея уже оправдания в виде высокой цели. Трагедия войны, таким образом, стала и трагедией крушения американского национального самосознания, так как привела к окончательному крушению мифа американской мечты, разрушила и ту хрупкую идеологию любви к миру, которую проповедовали молодые 60-х.

Этот этап оставался таким же бунтарским, как и предшествующий, но был сомнительным с точки зрения нравственной пользы. Н. Мейлер (Norman Mailer, 1923—2007) — писатель, дебютировавший в 1948 г. романом «Нагие и мертвые» (The Naked and the Dead) и ставший одним из ведущих представителей антивоенного романа, публицист— дал такую характеристику 60-м: «Новое поколение Америки уже не полагается только на технику. Оно верит в ЛСД, в волшебство, в племенную мудрость, в оргии и в революцию… Его радикализм — во враждебности всякой власти, которую оно ассоциирует с мировым злом». В своих книгах «Армии ночи» (The Armies of the Night, 1968) и «Майами и осада Чикаго» (Miami and the Siege of Chicago, 1968) Мейлер отразил картину массовых оппозиционных движений в США. Национальные проблемы этого периода Мейлер поднимает в ряде произведений, и сами названия главных из них говорят о многом: «Американская мечта» (An American Dream, 1965) и «Почему мы во Вьетнаме?» (Why Are We in Vietnam, 1967).

Но уже в начале 70-х годов бурные шестидесятые казались отдаленным преданием. Социолог У. Домхофф писал, что 6 декабря 1971 г., когда в Нью-Йорке, в соборе Св. Патрика, должны были собраться радикалы-активисты на митинг и они собрались, «польза была не велика». Начался «новый консерватизм».

Высший смысл молодежного движения в США состоял в высвобождении личности от гнета общества потребления, зависимости от политики государства. Крайние формы бунта: студенческие забастовки и революции, «сексуальная» и «наркотическая» революции —действительно взорвали сознание молодых людей тех десятилетий, и глубокие последствия этого бунта, во многом негативные, человечество переживает до сих пор. Долговременный эффект имеет и создание контркультуры с ее тяготением к экспериментальным формам, провокационному духу, импровизации, без которых уже трудно представить себе современное искусство.

Белов С. Бойня номер «X». М., 1991.

Галицкая ИЛ. Тайнопись Сэлинджера // Галицкая ИЛ. Загадки великих книг. М., 1986. С. 9—64.

Галицкая ИЛ. Философия Сэлинджера. М., 1990.

Морозова Т.С. Типология героя // Литература США XX века. Опыт типологического исследования (авторская позиция, конфликт, герой). М., 1978. С. 359—560.

Мулярчик А.С. Конформизм и литература 50-х годов //Проблемы американистики. М., МГУ, 1983.

Писатели США/Сост. Я. Засурский. Г. Злобин, Ю. Ковалев. М., 1990.

• [1] Морозова Т. Л. Типология героя // Литература США XX века. Отит типологического исследования (авторская позиция, конфликт, герой). М., 1978.С. 509.
• [2] Путеводитель по английской литературе. М., 2003. С. 83.
• [3] Морозова Т. Л. Типология героя // Литература США XX века. Опыт типологического исследования (авторская позиция, конфликт, герой). М., 1978.С. 454—455.
• [4] См.; Галинская ИМ. Загадки известных книг. М., 1986.
• [5] БеловС. Бойня номер «X». М., 1991. С. 261.