КНИЖНОЕ произвоаство И ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО

О том, что умственные запросы русского общества в это время значительно повысились, свидетельствует, между прочим, и подъем книжного производства и литературного творчества.

Книжное производство получило при Елизавете Петровне совершенно другое направление, чем раньше. При Петре печатались главным образом учебники и руководства, которые очень туго расходились в обществе, так как было слишком мало лиц, нуждающихся в этих руководствах. Учреждения, где эти руководства находились на складе, не знали, что с ними делать. Академия наук нашла, наконец, выход из своего положения: в 1743 году она представила Сенату проект, по которому каждый чиновник должен был купить изданных руководств рублей на 5−6 со 100 рублей получаемого жалованья, а купцы — «по пропорции их торгу». Синодальная же типография пустила руководства на обложки для вновь выходящих книг. Эти залежавшиеся петровские. учебники не находили сбыта потому, что в это время пошел другой спрос на книги. Идя навстречу этому спросу, президент Академии наук, граф Кирилл Разумовский 27 января 1748 года передал ей устный указ Елизаветы — «стараться при Академии переводить и печатать на русском языке книги гражданские различного содержания, в которых бы польза и забава соединены были с пристойным к светскому житию нравоучением».. В исполнение этого указа Академия наук приглашала через «Санкт-Петербургские Ведомости» желающих переводить книги с иностранных языков на русский, предлагая в виде гонорара 100 экземпляров переведенной книги. Переводчиками явились большей частью ученики академической гимназии и университета или же служащие при Академии. Переводились же большей частью иностранные романы, тогда как в первой четверти XVIII века казенным способом фабриковались учебники и руководства.

О том, какое впечатление производили на тогдашнюю русскую публику переводные романы, красноречиво свидетельствует Болотов: «Обыкновенно обвиняют романы, — говорит Болотов, — в том, что чтение их не столько пользы, сколько вреда производит, и что они нередко ядом и отравой молодым людям почесться могут. Однако я торжественно о себе скажу, что мне не сделали они ничего дурного. Сколько я их читал, не развратились ими мысли мои и не испортилось сердце… но чтение оных, напротив того, произвело для меня бесчисленные выгоды и пользы… Читая описываемые путешествия во всех государствах и во всех краях света, я нечувствительно узнал и получил довольное понятие о разных нравах и обыкновениях народов, и обо всем том, что во всех государствах есть хорошего и худого, и как люди в том и другом государстве живут и что у них там водится… Не меньшее понятие получил я и о роде жизни разного состояния людей, начиная от владык земных до людей самого низкого состояния. Самая житейская светская жизнь во всех ее разных видах и состояниях и вообще весь свет сделался мне знакомее перед прежним… Что касается до моего сердца, то от многочтения преисполнилось оно столь рьяными и особыми чувствованиями, что я приметно ощущал в себе великую перемену и самого себя точно как переродившимся. Я начинал смотреть на все происшествия в свете какими-то иными и благонравнейшими глазами, а все сие и вверяло в меня некое отвращение от грубого и гнусного общества и сообщества с прочими людьми. Что же касается до увеселения, производимого во мне сим чтением романов, то я не знаю уж с чем бы оное сравнить и как бы изобразить оное. А довольно, когда скажу, что оное было беспрерывно и так велико, что я и поныне еще не могу позабыть тогдашнего времени и того, сколь оно было для меня приятно и увеселительно».

Показания Болотова дышат такой правдивостью и искренностью, что мы не имеем никаких оснований ему не верить. Нельзя не заключить, что переводные романы стали серьезной культурной силой, вызвали интерес к области чувства, хотя и сообщили чувствам отвлеченный характер, вне их связи с действительностью. Так насаждался у нас сентиментализм, который состоял в хоре нежных чувств, очень редко переходивших в волю.

Переводные романы нашли спрос главным образом у дворян. Публика попроще и теперь спрашивала такие произведения, которые вращались в ней раньше и приобрели популярность, в роде «Троянской истории», «Синопсиса», «Юности честного зерцала» и др. Но теперь и эти сочинения стали печататься в большем количестве экземпляров. Издательская деятельность так возросла, что старая Академическая типография не в состоянии была выполнять всех заказов; потребовалось учредить новую типографию с целью «умножить в оной печатание книг, как для удовольствия народного, так и для прибыли казенной».

Академия наук не ограничилась только изданием переводных книг, а попыталась выпускать в свет и самостоятельные произведения русского пера. Ясно, что в русском обществе появились литературные силы, если при Академии наук стал издаваться с 1753 года журнал «Ежемесячные сочинения». Редактором журнала был Мюллер, а обязательными сотрудниками — академические студенты с жалованием 100−150 руб. в год. Журнал издавался целых 10 лет и прекратил свое существование с отъездом Мюллера в Москву.

В этом журнале можно встретить и разочарование миром. Поэты проникнуты мыслью, что мир есть тлен и суета, что нетленна только добродетель, что цель жизни — истребление зла в мире посредством любви и т. п. Все эти журналы печатались в небольшом количестве экземпляров, но при тогдашних нравах было бы ошибкой измерять этим количеством круг клиентов журналов и влияние их на общество. Журналы возбуждали мысль, мысли вызывали слова, а мы, конечно, не можем учесть живого устного обмена мыслей. Во всяком случае, вы видите, что замечается возвышение умственного уровня русского общества. Возбуждается целый ряд вопросов литературного и философского характера, начинается широкая работа мысли.