Самая общая классификация: анонимные сообщества и сообщества, основанные на личных контактах

В книге «Агрессия» К. Лоренц (Lorenz, 1963; см. Лоренц, 1994), рассматривая различные формы социальных структур, неявно проводит именно такую классификацию: все сообщества животных можно разделить на два коренным образом различающихся класса: анонимные, в которых нет ничего похожего на структуру (ни группировок, ни вожаков, ни ведомых), и сообщества, основанные на личных контактах, в которых возможно распределение ролей. Парадоксальная, на первый взгляд, мысль Лоренца о том, что агрессия невозможна без любви, основана на понятии «адресности», т. е. возможности выяснения отношений только между лично знакомыми членами социума.

Анонимная стая часто демонстрирует сплоченность и целесообразность групповых действий. Так, перелетные стаи скворцов при появлении в воздухе ястреба-перепелятника или чеглока плотно стягиваются, спешат ему навстречу и, обтекая со всех сторон, вновь собираются у него в хвосте. Так же реагируют на хищника и многие рыбы. Хищники же — не только крупные, но и мелкие — не нападают на жертву внутри плотного стада и стараются отбить кого-то одного или выждать, пока наиболее слабонервная и беспокойная жертва сама отделится от группы.

Поскольку члены такого сообщества потенциально равны друг другу в социальном плане, его называют эквипотенциальным. Это, однако, не совсем точно, так как особи, временно оказавшиеся «крайними», могут различаться по своим психофизиологическим характеристикам и, по-видимому, одни оказываются с краю чаще других. Свойства, необходимые для того, чтобы стать лидером, продемонстрированы в простом опыте Э. фон Хольста (цит. по: Лоренц, 1970): он удалил гольяну передний мозг, отвечающий, по крайней мере у этих рыб, за все реакции стайного объединения. Гольян без переднего мозга выглядит, ест и плавает, как нормальный, единственный отличающий его поведенческий признак состоит в том, что «ему безразлично, что никто из его товарищей не следует за ним, когда он выплывает из стаи. У него отсутствует нерешительная «оглядка» нормальной рыбы, которая всегда обращает внимание на то, плывут ли за ней члены стаи. Гольян же, лишенный переднего мозга, решительно плыл, куда ему хотелось, и вся стая плыла следом. Так искалеченное животное, как раз из-за своего дефекта стало не временным, а постоянным лидером.

Взаимодействия в анонимном сообществе основаны на сигналах, которые посылаются без определенного адреса, «в пространство». Этим они разительно отличаются от личных контактов в организованной группе. Легко было бы предположить, что анонимные сообщества характерны главным образом для более низкоорганизованных групп животных и что рост сложности социальной организации связан с усложнением нервной системы и поведения в целом. Недостаточно проанализировать формы взаимодействия в группировках животных, принадлежащих к не слишком удаленным друг от друга таксонам, чтобы увидеть, что это не так.

Например, у лебедей, диких гусей и журавлей семейные группы (супружеские пары с детьми) держатся вместе и сохраняют личные связи в больших перелетных стаях. Это выглядит, с точки зрения человека, красиво и трогательно и вошло во многие легенды и сказки. Зато аисты и цапли не узнают друг друга и, когда приходит время вить гнездо, действуют независимо один от другого, даже если пара сохранилась: просто самец и самка каждый сам по себе прилетают на старое место. У рыб наряду с анонимными стаями многих видов существуют неплохо организованные и, видимо, основанные наличных контактах, стаи хищников (например тунцов и макрелей). Нельзя также сказать, что сообщества, основанные на личных контактах, «начинаются» с позвоночных животных. Они встречаются и у беспозвоночных. Так, пустынные мокрицы строят норки попарно, подбор супругов осуществляется путем длительных конфликтов и затем постоянство пар сохраняется: рачки узнают друг друга, прикасаясь усиками к шипикам и бугоркам на теле партнера (Мариковский, 1969). Муравьи многих видов не просто опознают членов своей семьи по принципу «свой—чужой», но действуют на своем кормовом участке в составе небольших групп, лично знакомых друг с другом (Резникова, 2001).

У территориальных видов индивидуальное распознавание соседей уменьшает число конфликтов и, если можно так выразиться, повышает степень интегрированности сообщества на одну ступень. Диссоциированные, одиночные или попарно живущие особи вследствие распознавания и индивидуального взаимодействия знакомых соседей интегрируются в некое подобие группировки (примером могут служить попарно гнездящиеся птицы). На следующем уровне группировки, члены которых распознают друг друга при встрече, образуют нечто вроде надгрупп. Так ведут себя, например, гиеновые собаки (Лавик-Гудолл, 1977).

Для пояснения рассмотрим результаты полевых опытов с муравьями (Резникова, 1974, 1983). Наблюдения за помеченными групповой меткой муравьями-«пограничниками», патрулирующими границы семейных охраняемых территорий, позволили предположить, что они допускают появление на нейтральной полосе индивидуально известных им «пограничников» из соседней семьи, но прогоняют или уничтожают чужих. Для того чтобы проверить эту гипотезу, нам пришлось привязать муравьев на тонкие поводки, как собачек, прикрепив поводки к предметным стеклам с нанесенным на них шифром, и расставить на границе муравьиной территории наборы таких стекол, к которым были привязаны муравьи, взятые из той же семьи, чужие, но все же знакомые муравьи-пограничники, а также совсем незнакомые муравьи, которых мы взяли из глубинной части территории соседней семьи. Оказалось, что муравьи совсем не трогают членов своей семьи, возбужденно ощупывают, но не трогают чужих, но знакомых пограничников и убивают всех муравьев, взятых из глубины соседней территории. Поскольку муравьи, по-видимому, не умеют читать надписи на стеклах, остается полагать, что они достаточно хорошо различают знакомых и незнакомых особей.

Подобные наблюдения проводились также и за взаимодействием позвоночных животных. В 1970;е годы на примере певчих птиц было.

Эксперименты с распознаванием «знакомых врагов» и «незнакомых врагов» у муравьев выяснено, что если проигрывать охраняющим свою территорию самцам магнитофонные записи песен знакомых им соседей, то они реагируют гораздо менее агрессивно, чем на акустическое вторжение незнакомцев, которых они до этого ни разу не слышали (Falls, Brooks, 1975 а, b). Это явление впоследствии изучалось на разных видах, от ящериц до бобров (Jaeger, 1981; Temcles, 1994; Rosell, Bj0rk0yli, 2002). Интересно, что в исследованиях, проведенных на ящерицах, техника опыта была точно такая же, как и с муравьями: знакомых и незнакомых особей привязывали на поводки в пограничных зонах территории. На незнакомых соседей ящерицы набрасывались, а знакомых не трогали. Предположение о том, что «со знакомым злом легче мириться», получило название «гипотеза любимого врага» (по русски, видимо, лучше сказать «заклятого друга») — Dear Enemy Hypothesis, DEH. «Лично» знакомые между собой соседи уже разделили ресурсы, провели границы, и образовалось некое сообщество, в котором поддерживается равновесие, основанное на сигнальном взаимодействии (Godard, 1991; Fox, Baird, 1992).