Полисемия и семантическая структура слова

Полисемия. Лексема может иметь одно значение или несколько значений. В первом случае принято говорить о моносемии (однозначности), во втором случае — о полисемии (многозначности). Многозначность объясняется тем, что в результате длительного использования слова расширяется круг предметов и понятий, которые могут быть обозначены или охарактеризованы с его помощью.

Количество значений у слова-полисеманта может быть достаточно большим. Например, девять значений имеет в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой.

• (СОШ)^[1] лексема слово: 1) ‘единица языка'; 2) ‘речь, способность говорить'; 3) ‘разговор, беседа'; 4) ‘публичное выступление, речь';
• 5) устаревшее значение ‘повествование, рассказ'; 6) ‘право говорить публично'; 7) ‘мнение, вывод (о достижении в какой-либо области)'; 8) ‘обещание'; 9) во множественном числе — ‘текст к музыкальному произведению'.

Однако чаще встречаются слова с двумя-четырьмя значениями. Например, как двузначные в этом словаре даются слова дремучий _у дробить, лить, лисичка, конгломерат, компенсация и др.; как трёхзначные — литература, лирика, голодный, передёрнуть, слава и др.; как четырёхзначные — котелок, композиция, зрелый, подскочить и др.

В более полных толковых словарях эти же слова могут иметь большее число значений. Например, у глагола i/дяш СОШ отмечает 26 значений, а более подробный «Большой толковый словарь русского языка» (БТС) — 30 значений; у лексемы слово — 10, у слова сладкий — семь. Отсюда видно, что ответить на вопрос, сколько же значений у того или иного слова, непросто. Это тем более сложно, что не все значения слова-полисеманта одинаково часто употребляются, а потому могут быть неодинаково известны носителям языка. Так, слот литература большинство носителей русского языка употребляет в его втором значении ‘совокупность художественных произведений', чему немало способствует название школьного предмета «литература». Второе значение слова котелок ‘жёсткая мужская шляпа с округлым верхом' вообще может быть неизвестно, потому что такие шляпы давно не носят.

Возникает вопрос: в каком случае можно считать, что у слова не одно, а два (три, четыре и т. д.) значения? Дело в том, что и обычные носители языка, а тем более писатели и поэты, могут употреблять слова в конкретной ситуации или в конкретном тексте по-своему. Например, в строке стихотворения М. Цветаевой «Рябина — судьбина русская» у слова рябина появляется переносный, точнее, символический смысл, которого нет ни в одном словаре. Но именно это и служит критерием собственно языковой (системной) полисемии: многозначным слово можно признать только тогда, когда разные его значения закрепляются толковыми словарями. Соответственно, принято различать узуальные и окказиональные значения слова.

Узуальное значение (от лат. usus — пользование, употребление, обычай) принадлежит языковой системе, фиксируется словарями и постоянно воспроизводится в речи говорящих на данном языке.

Окказиональное значение (от лат. occasionalis — случайный) создаётся говорящим или пишущим «на случай» и принадлежит только данному тексту или данной речевой ситуации.^[2][3]

Лексические омонимы — слова, которые совпадают в звуковом и графическом облике во всех (или почти во всех) грамматических формах, но абсолютно различны по значению => [с. 262].

Трудности разграничения связаны обычно с таким типом омонимов, который является результатом расщепления бывшей многозначности. Смешивают многозначность и омонимию и студенты. Поэтому, чтобы понять суть проблемы, обратимся к словарям.

Размышляем вместе В MAC и БТС слово язык даётся одной словарной статьей, т. е. как одна лексема с девятью значениями, а в СОШ мы находим три статьи, т. е. три слова-омонима: язык ¹ с четырьмя значениями (‘Подвижный мышечный орган в полости рта, являющийся органом вкуса, а у человека участвующий также в артикуляции' и др.), язык ² с шестью значениями (‘Система словесного выражения мыслей, обладающая определённым звуковым и грамматическим строем и служащая средством общения людей'. ‘Система знаков, передающих информацию' и др.) и язык ³ ‘(стар.) Народ, нация'.

Следовательно, и вы имеете право занять любую из этих позиций. Однако делать это надо, хорошо понимая различие полисемии и омонимии: между омонимами не должно быть смысловой связи, тогда как разные значения многозначного слова, напротив, обязательно связаны по смыслу. По так ли уж далеко разошлись язык ¹ и язык ² в сознании современного носителя русского языка? Последняя часть толкования основного и первичного значения слова явно говорит о смысловой связи. Очевидно, это и помешало авторам статьи в MAC и БТС нарушить целостность и тождество лексемы язык.

Более абстрактные, лингвистически актуальные значения слова язык действительно обособились как термины и"живут" совсем иначе, чем значения конкретные. Третий же омоним давно ушёл из активного употребления. Так, может, всё же нравы авторы СОШ?

Как только смысловая связь между значениями перестаёт восприниматься, происходит распад многозначного слова на две омонимичных лексемы. Так возникли, например, русские омонимы свет ¹ ‘лучистая энергия, воспринимаемая глазом' и свет ² ‘земля со всем существующим на ней, вселенная' (первоначально: ‘всё, что под солнцем'); при этом каждый из омонимов многозначен: например, значение ‘рассвет' связано по смыслу с первым омонимом, а значение ‘круг лиц, принадлежащих к привилегированным слоям общества' — со вторым.

Семантической структурой слова называют систему его значений, рассматриваемых с точки зрения их производности (деривации) и смысловых связей.

Среди значений одно является основным, первичным, а остальные по отношению к нему производны, вторичны, т. е. являются семантическими дериватами. Сравнив три значения слова круг: ‘Часть плоскости, ограниченная окружностью; сама окружность' {нарисовать круг) > ‘Сомкнутая цепочка людей, ограничивающая участок такой формы' (Станьте, дети, станьте в круг!) > Труппа людей, объединённых какими-либо связями' {семейный круг, в кругу друзей), мы видим, что последнее значение — переносное, но мотивировано оно не исходным, а производным значением: именно их связывают семы ‘объединение' и ‘люди', которых нет в исходном прямом значении.

Производное значение чаще всего является результатом переноса названия с одного предмета на другой на основании какоголибо признака. Так, в сочетании кукольное лицо предмет определяется через скрытое сравнение (лицо красивое, как у куклы, но лишённое жизни, а потому непривлекательное), и прилагательное получает переносное значение, мотивированное исходным значением слова кукольный.

Различают две основные разновидности переноса значений: метафору и метонимию.

Метафора — это перенос названия с одного предмета на другой на основании какого-либо внешнего или внутреннего сходства.

Так, метафорой является приведённый выше пример. Ср. также англ, mouse ‘мышь' —" ‘деталь управления компьютером' (по сходству формы), чеш. brouk ‘жук' —" ‘ворчун' (по сходству издаваемых низких звуков). Один и тот же признак — форма шеи птиц — лежит в основе рус. журавль ‘длинный шест у колодца для подъёма воды' и также значения ‘кран' в нём. der Hahn и чеш. kohout (исходно: ‘петух') => [см. также: Хр.: с. 284, Пауль].

Метафоризация человеческих чувств часто основывается на общности эмоционального впечатления от физических и психических явлений: рус. ледяной ‘изо льда' —" ‘враждебно-холодный' {ледяной тон); англ, foul ‘грязный' —"‘бесчестный'. Ср. также рус. волнение (‘движение волн на водной поверхности' —> ‘душевное движение, переживание') и исп. соптосгоп (‘сотрясение' —" ‘потрясение, волнение').

Близок к метафоре перенос по сходству или тождеству функции, например, хантыйское ов ‘дверь' —> ‘устье', русское ключ ‘средство для разгадывания, решения чего-либо' (ключ к кроссворду); перо гусиное —> перо металлическое (как ‘орудие письма').

Метонимия — перенос названия с одного предмета на другой на основании пространственной, временной или какой-либо иной смежности предметов.

Метонимический перенос основан на логических отношениях, которые могут быть очень разнообразными. Чаще всего встречаются следующие виды метонимии: материал —> изделие из него: серебро ‘драгоценный металл'—> столовое серебро (‘набор серебряных ложек, вилок и ножей'), англ, iron и фр. fer ‘железо'—> ‘утюг', хантыйское карты ‘железо'—" ‘пила'; часть —> целое: лицо как обозначение человека, рус. голова и англ, head как единица счёта скота; действие —> результат: вырез ‘действие по глаголу вырезать' —" ‘вырезанное отверстие' (вырез ворота у платы); чеш. pohled ‘взгляд' —> ‘вид (то, что видно)'; вместилище —" вмещаемое: блюдо ‘посуда' —"‘еда' (любимое блюдо), страница ‘лист книги или тетради' —> ‘то, что написано, напечатано на ней' (гениальные страницы романа), чеш. list ‘лист бумаги' —"‘газета', фр. cafe ‘кофе' ->‘кафе'.

Образность метафорического переноса и логическая «сухость» метонимии ощущаются носителями языка неодинаково, и это находит отражение в словарях: пометой перен. сопровождаются переносные значения только метафорического типа.

Метафора и метонимия являются также речевыми фигурами, поэтому словари не отмечают многочисленные случаи художественной метафоры, принадлежащие индивидуальной речи поэта или писателя и конкретному тексту. Например, у глагола отговорить и существительного язык нет переносных значений ‘отшуметь' и ‘шум листвы', хотя именно таков их смысл в метафоре С. Есенина «Отговорила роща золотая Березовым весёлым языком». Как речевая фигура метафора используется и в других сферах функционирования языка, например, в профессиональной речи педагогов^[4].

Фразеологизмы в семантической структуре слова. В семантическую структуру слова входят также фразеологизмы, т. е. устойчивые и неразложимые, но смыслу образные словосочетания.

В толковых словарях они помещаются под знаком 0 (ромб) в конце словарной статьи того слова, которое является смысловым центром фразеологизма. Например, фразеологизм-идиома (попасть) как кур во щи (или в ощип) даётся в статье кур (нар. — разг. ‘петух'), фразеологическое единство куры не клюют ‘много' - в статьях кура и клевать, а фразеологическое сочетание клевать носом ‘дремать (‘обычно сидя') — в статье глагола клевать. Принятые во фразеологии термины «идиома», «единство» и «сочетание» соответствуют разному уровню смысловой целостности и мотивированности фразеологизма => [Хр.: с. 287, Виноградов].

Так как фразеологизмы представляют собой достаточно специфическую часть словаря, к тому же чрезвычайно интересную с лингвокультурологической точки зрения (греч. idioma — ‘своеобразное выражение') и с точки зрения перевода, они описываются также в специальных фразеологических словарях, где они тоже «привязаны» к центральному слову. Так, во «Фразеологическом словаре русского языка» А. И. Молоткова на слово зуб предложено 28 фразеологизмов: зуб за зуб, зуб на зуб не попадает, иметь зуб (на кого-то), ни в зуб, до зубов (вооружиться) и т. п., хотя фразеологизмы с глагольным компонентом даются и на соответствующий глагол (попадать на зубок. См. попадать).

Семантический способ обогащения словаря. Семантическая структура слова формируется на протяжении длительного времени, при этом сам процесс приобретения словом новых значений можно рассматривать как семантический способ (путь) пополнения словаря данного языка.

Закон многозначности проявляется не только в преобладании многозначных слов над однозначными в развитых языках, но и в том, что слово, которое сегодня имеет одно значение, завтра вполне может стать многозначным. Например, слово мышь в русском языке до недавнего времени было однозначным и лишь в конце XX в. приобрело заимствованное из английского языка значение-кальку => [Гл. 14, с. 574] ‘устройство, вводящее команды в компьютер'. Новые значения появляются и у словполисемантов. Так, «Большой толковый словарь русского языка», вышедший в конце 1990;х гг., включает с ограничительной пометой «жарг.» (жаргонное) ещё одно — девятое — переносное значение прилагательного крутой ‘чрезвычайный, крайний в проявлении своих свойств, качеств, взглядов и т. п.', получившее широкое распространение, особенно в речи молодёжи.

Приведённые примеры показывают, что особенно активно протекает семантическое обогащение лексики выразительными метафорами в таких сферах функционирования языка, которые не стеснены требованиями литературной нормы, т. е. в обиходнобытовой и обиходно-профессиональной сферах общения и в просторечно-сниженной, так называемой субстандартной речи => [Гл. 15, с. 626, 654].

• [1] В этой главе для экономии места используются следующие общепринятыеаббревиатуры — названия наиболее часто используемых словарей: Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Словарь русского языка. 2-е изд., испр. и доп. М., 1994. — СОШ;Большой толковый словарь русского языка / сост. и гл. ред. С. А. Кузнецов.СПб., 2004. — БТС; Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой.М., 1981;1984.-MAC.
• [2] Однако и на этом проблема не заканчивается. Например, считать ли слово рябина многозначным, или оно однозначно? Вопрос связан с тем, что в СОШ слово даётся с одним значением‘дерево или кустарник с собранными в кисти горьковатыми оранжево-красными плодами (ягодами), а также сами ягоды', тогдакак в малом академическом «Словаре русского языка» под ред. А. П. Евгеньевой (MAC) и в БТС это содержание распределеномежду двумя значениями: 1) ‘дерево…', 2) ‘ягоды…'. Полисемия присуща словам любого языка. Например, в ненецком языке слово я имеет пять значений: ‘земля', ‘место', ‘местность', ‘мука' (сходство по признаку сыпучести), ‘суп' (заправляемый мукой). Но при этом, чем более развит язык, тем большев нём многозначных слов. Так, в словарях русского, английского, немецкого, французского языков около 80% слов многозначны, что позволяет говорить о «законе многозначности слова» => [Хр.:с. 283, Будагов]. Полисемия и лексическая омонимия. Разграничение полисемии и омонимии — серьёзная проблема для лексикографов. В толковых одноязычных и двуязычных словарях омонимы всегдадаются разными словарными статьями под номерами. Например: англ, miss I [mis] ‘мисс' и miss II [mis] ‘промах'; нем. Stift I ‘ (1)штифт; 2) карандаш') и Stift II (‘приют, монастырь'), франц. tour I‘башня' и tour II ‘обход, объезд', исп. real I ‘действительный, реальный' и real II ‘королевский', венгер. avar I ‘опавшая листва' и avar
• [3] ‘аварец'. В русских словарях чаще используется иная системанумерации: график 1 ‘диаграмма…' и график 2 ‘художник…' Создаются и специальные словари омонимов. Разные значения многозначного слова даются в пределаходной словарной статьи и выделяются арабскими цифрами (см. примеры, приведённые ранее). Однако не всегда легко решить, что перед нами: два разныхслова или одно слово-полисемант. Разумеется, есть бесспорныеслучаи различия лексем, например, брак 1 ‘супружество' и брак 2‘изъян в изделии', бор 1 ‘хвойный лес' и бор 2 ‘сверло'; на 1 ‘возьми'и на 2 ‘предлог'; нарвать 1 ‘срывая, набрать' и нарвать 2 ‘опухнутьи нагноиться' и т. п., так как между этими словами нет и никогдане было смысловой связи. Это типичные лексические омонимы.
• [4] Будаев Э. В., Чудинов А. П. Метафора в педагогическом дискурсе: современные зарубежные исследования // Политическая лингвистика. Выпуск (1)21. Екатеринбург, 2007. С. 69—75 (URL: http://www.philology.ru/linguisticsl/).В этой статье подробно рассматриваются несколько метафор, принятых в американской педагогике, каждая из которых отражает особое представление о процессе обучения: школа — фабрика, ученик — пустой сосуд, машина, компьютер, который надо наполнить и запустить в действие; учебный план — дорога, ученик — путник; учебный класс — сад, учащийся — молодое деревце в этом саду, учитель — заботливый садовод.