Православие в русских землях в XIII—XV веках

Во время монголо-татарского нашествия 1237—1240 гг. на русские княжества церковные деятели вели себя по-разному. Митрополит Иосиф бросил свою паству и бежал в Константинополь. Объяснить такое поведение можно тем, что он только прибыл в 1237 г. из Византии и не успел еще осмыслить ситуацию и адаптироваться к местным условиям. Некоторые иерархи спасали себя, но были и те, кто мужественно разделял судьбу своей паствы. Например, епископ Владимирский Митрофан оставался с семьей великого князя Юрия Всеволодовича во Владимире-на-Клязьме во время осады и штурма города. Когда город был взят 7 февраля 1238 г., епископ вместе с княгинями, детьми князя и множеством людей укрылся в Успенском соборе. Захватчики обложили здание лесом и подожгли. Все находившиеся в церкви люди погибли, никто не вышел и не сдался врагам.

В результате нашествия исчез ряд епархий. Митрополит Кирилл, утвердившийся на киевской кафедре в 1249 г., пребывал в Галицко-Волынской или в Северо-Восточной Руси. По-видимому, Киев был настолько разрушен, что глава церкви не мог там находиться. В 1274 г. во Владимире-на-Клязьме состоялся церковный собор, упорядочивающий жизнь церкви в новых условиях. В том же году была возобновлена Владимирская епархия.

При митрополите Кирилле, в начале 60-х гг. XIII в., была утверждена епископская кафедра в первой столице Орды г. Сарай-Бату и образована Сарайская епархия во главе с епископом Митрофаном. В 1276 г. глава Сарайской еиископии Феогност обращался к константинопольскому патриарху и церковному собору с вопросом о том, как следует крестить в условиях кочевья татарина, решившего принять христианство, и получил ответ, что можно не погружать в воду, а обливать и вместо вина давать изюм.

Русские люди должны были платить дань, содержать ордынскую администрацию (с конца XIII в. баскаки на территории Руси постоянно уже не жили, так как их часто убивали), оплачивать приезд ханских послов и вельмож, посылать русских воинов в распоряжение хана. Князья получали ярлыки на владения (утверждались в Орде). В 1246 г. распоряжением Батыя православное духовенство было исключено из ордынской податной переписи и освобождено от уплаты дани. Церкви получили льготы, узаконенные ханскими ярлыками. Хранившиеся в архиве русской митрополии ярлыки не дошли до нашего времени, остались только переводы шести ярлыков, выполненные в конце XIV или начале XV в.

Митрополит Русской церкви Кирилл получил 1 августа 1267 г. от хана Менгу-Тимура ярлык, ограждавший церковь и ее владения от посягательств со стороны монгольских властей. Льготы в большем или меньшем объеме подтверждаются в ярлыках, данных русским митрополитам 26 сентября 1347 г., 4 февраля 1351 г., 11 февраля 1354 г. ханшей Тайдулой, женой хана Джанибека, и в ярлыках ноябрьском 1357 г. от хана Бердибека и сентябрьском 1379 г. от хана Тюляка. Согласно ярлыкам, белое и черное русское духовенство освобождалось от дани, от расходов на содержание ордынского административного аппарата на русских землях, от военной повинности. Земельные владения церкви объявлялись неприкосновенными, платежи и повинности не распространялись на членов семей священников, если они проживали совместно. Запрещалось забирать церковных людей-миряи, занятых в церкви ремеслом.

Чтобы понять причины такого отношения к церкви монгольских правителей, надо учитывать следующее. Основатель монгольской империи Темучин (Чингисхан), избранный каганом (императором) на курултае (всенародном съезде военной знати) в 1206 г., утвердил религиозно-гражданские правила, зафиксированные в своде законов Тунджин (в персидских источниках — Яса-Намэ или Яса-ва-тура-и-Дженгисхани), заложив главный принцип отношения к религиям — веротерпимость. Чингисхан в равной мере покровительствовал христианству, исламу и буддизму — религиям тех народов, что вошли в состав его империи.

Религиозная терпимость соблюдалась довольно длительное время после смерти Чингисхана. Один из его преемников, хан Мункэ, наследовавший престол в городе Каракоруме, утверждал, что «все люди обожают одного и того же Бога, и всякому свобода обожать его как угодно. Благодеяния же Божии, равно на всех изливаемые, заставляют каждого из них думать, будто его вера лучше других». До XIV в. монголо-татары были шаманистами и считали, что все религии одинаково связывают людей с Богом. Важную роль в монгольском государстве играли уйгуры и кераиты, которые были христианами. Жены Чингисхана и его сыновей происходили из семьи кераитского правителя. Несториане уйгуры были чиновниками. По свидетельству Марко Поло, хан Хубилай почитал праздники христиан, сарацин, иудеев и язычников и четырех пророков: Христа, Мухаммада, Моисея и Согоном-бар-хана.

Веротерпимости придерживались правители Золотой Орды, начиная с ее основателя — хана Батыя (Бату). В своих ярлыках, выдаваемых правителям русских княжеств, Батый гарантировал неприкосновенность православной церкви под страхом смерти для нарушивших ее.

Веротерпимость ордынских правителей имела оборотную сторону. Проявляя уважение к вере русских князей, они не понимали причин отказа русских, прибывавших в Орду, от исполнения монгольских обрядов и считали это неуважением гостеприимства и оскорблением своей веры. Кроме того, за предоставление льгот священнослужители должны были публично молиться о здоровье ханов и благословлять их. Монголо-татарские власти обязывали церковь поддерживать авторитет захватчиков, обложивших христиан поборами и повинностями.

Несмотря на предоставление ярлыков, стопроцентных гарантий церковь все-таки не имела. В реальности происходили и конфискации земель, и иммунитет церковных ремесленников не всегда соблюдался. Духовенству вменялось поставлять подводы и корм приезжавшим представителям ханской власти. Во время военных действий церковное имущество также подвергалось разграблению, как и всякое иное. За время монголо-татарского ига, судя по летописным данным, было 14 нашествий — в основном карательные походы. Разграблены были монастыри Северо-Восточной Руси во время похода монголо-татар в 1281 г. Та же участь постигла кремлевские московские соборы в 1382 г., когда войска хана Тохтамыша взяли Москву. Ограблению подвергся Успенский собор во Владимире в 1411 г. Причем иногда в грабежах принимали участие русские союзники монголо-татар. И все же церковные люди были больше защищены, а объем предоставляемых привилегий со временем даже расширился. В XIII—XV вв. могущество церкви превышало могущество русских светских властей.

Церковный писатель XIII в. Серапион Владимирский, осмысливая нашествие, одним из первых оценивал его как выражение божьего гнева и говорил о необходимости нравственного обновления. Та же оценка встречается в других древнерусских текстах, повествующих о событиях завоевания Руси. Часто авторы обвиняли князей в подлости в борьбе за власть, в алчности, из-за которых страна оказалась ввергнутой в бедствия.

В золотоордынский период Русская церковь обрела большую самостоятельность по отношению к Греческой. Митрополитами становились теперь часто русские епископы. Ослаблению Константинопольской патриархии способствовало завоевание в 1204 г. Константинополя крестоносцами. После изгнания крестоносцев и восстановления в 1261 г. Византийской империи греческие иерархи вновь появляются среди русских митрополитов, но влияние Константинополя постепенно уменьшается. Русские князья рассматриваются в качестве верховных покровителей церкви наравне со слабеющими византийскими императорами.

В западно-русских землях активизировалась деятельность католических миссий. Со второй половины XIII в. начинается процесс вхождения западно-русских земель в литовское государство, возникшее в результате объединения князем Миндовгом литовских племен, живших в междуречье Немана и Западной Двины. При Миидовге и его преемниках к Великому княжеству Литовскому была присоединена Черная Русь с городами Гродно, Слоним, Новогрудок, Волковыск. В начале XIV в. в правление князя Гедимина (1316—1341) в состав литовского государства вошла Белая Русь с городами Полоцк, Минск, Туров, Пинск. При князе Ольгерде (правил в 1345—1377 гг.) были присоединены северские земли с городами Чернигов и Новгород-Северский, Волынь с городами Луцк, Владимир-на-Волыни и Кременец, а также Киев. Под властью литовских князей находились Смоленск и Брянск. В 1365 г. князь Ольгерд подавляет сопротивление языческих группировок литовской знати. В 1340—1352 гг. польским королем Казимиром III Великим к Польше были присоединены Галиция со Львовом и западная часть Волыни с городом Холм.

С конца XIII в. под началом русского митрополита находились епархии, расположенные на территориях пяти крупных государственных образований: Золотая Орда, Великое княжество Литовское, Великое княжество Владимирское, Новгородская республика, Галицко-Волынское княжество. Границы епархий и княжеств часто не совпадали: в составе одной епархии могло быть несколько княжеств и, наоборот, одно политико-административное целое могло включать в себя несколько епархий. Мелкие княжества и крупные государственные образования пребывали друг с другом в сложных отношениях, чаще всего в состоянии борьбы. В этих условиях положение церковного руководства было непростым. Как соблюдение нейтралитета, так и активная поддержка какойлибо светской власти могли повлечь негативные последствия. Обе эти тенденции в период с XIII по XV в. присутствовали.

Русские князья стремились иметь во главе церкви своих ставленников, независимых от константинопольского патриарха, что приветствовалось ордынскими властями. Имея влияние на митрополита, князь получал от церкви финансовую помощь, военную поддержку, поскольку светские вассалы и слуги митрополита могли принимать участие в военных действиях. Дружба князя с митрополитом создавала для княжеских врагов угрозу отлучения от церкви. Князь даже не боялся нарушить клятву крестного целования, так как высший церковный иерарх имел право снять проклятие с нарушителя клятвы. В свою очередь, выгоды от союзничества получал и митрополит. Он мог обращаться к князю за защитой от военных нападений, от попыток врагов сместить его с митрополичьего престола. Княжеские пожалования способствовали расширению церковных земельных владений. Князь мог средствами своей власти обеспечить регулярное поступление церковных пошлин.

Преемник митрополита Кирилла с 1283 г., митрополит Максим, проживавший сначала в Киеве, в 1299 г. «не терпя татарского насилья… иде ко Бряньску и оттол иде в Суздальскую землю». Новая резиденция предстоятеля Русской церкви была перенесена во Владимир-на-Клязьме. Владимирский епископ был перемещен на Ростовскую кафедру, а Владимирская епархия преобразовалась в митрополичий диоцез (территория, находящаяся в ведении митрополита). Поскольку митрополит Максим перестал посещать западные земли, галицкий князь Юрий Львович стал хлопотать о разрешении константинопольского патриарха на создание Галицкой митрополии. Разрешение было получено, и в 1303 г. митрополитом Галицким стал игумен Спасского монастыря Перемышльской епархии Петр. После смерти в 1304 г. великого князя владимирского Андрея Александровича митрополит Максим во владимирском Успенском соборе совершил торжественный обряд посажения на владимирский великокняжеский престол тверского князя Михаила Ярославича, получившего в Орде ярлык на княжение в соперничестве с московским князем Юрием Даниловичем. В декабре следующего 1305 г. Максим умер. Князь Михаил Ярославич отправил в Константинополь своего претендента на митрополичий престол Геронтия. Однако, поскольку Византийский император и константинопольский патриарх имели, по-видимому, свои политические соображения, в 1308 г. константинопольский патриарх Афанасий утвердил митрополитом всея Руси нс Геронтия, а митрополита Галицкого Петра. Таким образом была восстановлена единая митрополия.

В 1309 г. Петр переехал во Владимир. Покинуть Киев митрополита Петра побудили постоянная угроза монголо-татарских нашествий и открытое проникновение в южную Русь католицизма, чему галицко-волынские князья фактически не противились. Князь Михаил Тверской не смирился с провалом своего кандидата и принял Петра враждебно. Он попытался обвинить митрополита в торговле церковными должностями, но митрополит Петр при поддержке соперника Михаила, московского князя Юрия Даниловича, сумел полностью оправдать себя на церковном суде в Переславле-Залесском в 1312 г.

Митрополит Петр нашел опору в московских кругах, он переехал в Москву и жил там до самой смерти. В 1325 г., после восшествия на княжение Ивана Калиты, Петр перенес в Москву кафедру митрополита. Покровительство митрополита Петра способствовало усилению московского княжества.

После смерти митрополита Петра Иван Данилович Калита поддерживал кандидатуру архимандрита Федора как претендента на митрополичий престол, но предстоятелем Русской церкви стал грек Феогност, занимавший кафедру с 1328 по 1353 г. Митрополит Феогност непрерывно и с самого начала пребывал в Москве, и Калита вошел с ним в тесный контакт. Когда московский князь решил изгнать из Пскова тверского князя Александра Михайловича, Феогност «послал проклятие и отлучение на князя Александра и на весь Псков». Псковитяне вынуждены были с князем расстаться. Несмотря на то, что Феогност поддерживал московских князей, он пользовался признанием в Твери, в Брянске, в Новгороде Великом, на Волыни и был достаточно независим. Так, например, в 1347 г. он закрыл все московские церкви, узнав о третьей женитьбе великого князя Симеона Гордого, запрещенной каноническими правилами. Князь был вынужден обращаться за разрешением к патриарху.

Преемником митрополита Феогноста, причем утвержденным самим Феогностом, стал родившийся в Москве сын черниговского боярина Федора Бяконта Алексей. Митрополит Алексий занимал кафедру с 1353 по 1378 г. После смерти князя Ивана II Красного в 1359 г., в период малолетства его сына Дмитрия (будущего Дмитрия Донского), Алексий фактически являлся не только главой церкви, но и правителем Московского княжества. И в дальнейшем до самой своей смерти Алексий в правление Дмитрия активно участвовал в московской политике. Например, когда во время борьбы за престол в Нижнем Новгороде нижегородский князь Дмитрий Константинович обратился за помощью к Москве, Дмитрий Иванович прислал московскую рать, а митрополит Алексий затворил все церкви Нижнего Новгорода и Городца.

В 1366 г. Алексий вмешался в ссору тверских князей. Тверской епископ Варсонофий поддерживал сильнейшего князя. Митрополит вызвал Варсонофия, подверг притеснениям, вынудил выплатить деньги. Московская рать вторглась в Тверь. Начался вооруженный конфликт Москвы и Твери. В 1368 г. тверской великий князь Михаил Александрович был приглашен князем Дмитрием Ивановичем и митрополитом Алексием в Москву на переговоры с гарантиями безопасности. Однако тверской князь был арестован. Отпущен он был только под угрозой вмешательства хана Золотой Орды. Михаил Александрович обратился за помощью к литовскому князю — язычнику Ольгерду, женатому на сестре Михаила. Ольгсрд пошел с войском на Москву. Штурма города не случилось, но окрестности были разграблены. Митрополит Алексий оказал давление на русских князей: смоленских, брянских, Верховских, которые были вассалами Ольгерда, убеждая их, что присяга на верность язычнику силы не имеет, а грех нарушения крестоцелования брал на свою душу. Часть князей последовала призыву церкви. После трех грабительских походов Ольгерда был заключен почетный мир с Литвой, закрепленный династическим браком Владимира Серпуховского с дочерью Ольгерда Еленой.

Москва стремилась возглавить борьбу Руси с Золотой Ордой. В 1375 г. тверская оппозиция была подавлена, и в 1380 г. объединенные войска русских княжеств во главе с князем Дмитрием Ивановичем Донским на Куликовом поле разгромили монголо-гагар.

Князь Ольгерд жаловался патриарху Филофею на митрополита Алексия. С возмущением он писал, что митрополит благословлял москвичей на кровопролитие, снимал крестное целование, не посещал Киев и епархии в западных землях. Незадолго до этого письма, в том же 1370 г., польский король Казимир Великий написал Филофею грамоту с просьбой о собственном галицком митрополите, ссылаясь на упадок веры в Галицкой Руси и угрожая крестить русских в «латинскую веру». В мае 1371 г. на кафедре Галицкой митрополии утвердился митрополит Антоний. Князь Ольгерд требовал учредить самостоятельную митрополию для православного населения Великого княжества Литовского, включая Смоленск, Новосиль, Тверь и другие русские города. Фактически речь шла не только о дальнейшем дроблении митрополии, но и о подпадании населения Северо-Восточной Руси в зависимость от литовского правительства.

Несмотря на то что митрополит Алексий обвинялся Ольгердом и церковным собором в пренебрежении к южным и западным епархиям, нельзя сказать, что он не пытался охватить вниманием эти земли. В начале 1359 г. митрополит Алексий поехал в Киев, в котором пребывал переведенный из болгарской Тырновской митрополии митрополит Роман, происходивший из тверских бояр. Во время этой поездки князь Ольгерд арестовал Алексия и его спутников, отняв их имущество.

Алексию удалось бежать. В 1363 г. Алексий еще раз ездил в литовские земли, и опять безуспешно.

В 1375 г. константинопольский патриарх Филофей утвердил главой Русской митрополии патриаршего посланника в Киеве болгарина Киприана, при условии, что он вступит в должность после смерти митрополита Алексия. 12 февраля 1378 г. митрополит Алексий скончался. Князь Дмитрий Иванович, ссылаясь на неканоничность такого решения, не пустил Киприана в Москву. Приехавший из Киева Киприан был арестован, ограблен и, голодный, сутки просидел в темнице. На рассвете его вывели стражи, ругавшие патриарха «литвином». Киприан полагал, что его убыот, но ему дали коня и прогнали прочь. Киприан упрекал позже в письме духовников московского князя Сергия Радонежского и Федора Симоновского в том, что они не перечили Дмитрию Донскому и не пытались спасти утвержденного патриархом митрополита.

Князь Дмитрий Иванович выдвинул кандидатом в митрополиты своего духовника Михаила Митяя — приходского священника коломенской церкви Успения Богородицы. Он был высокого роста и представительной внешности, обладал красивым и мощным певческим голосом. Способность Митяя к красноречию и его глубокая книжная образованность произвели большое впечатление на князя Дмитрия Ивановича, не умевшего читать и писать. Принадлежавший к белому духовенству Митяй был в начале 1376 г. насильственно пострижен и при поддержке князя возведен в архимандриты кремлевского Спасского монастыря. После смерти Алексия Митяю были поручены функции митрополита. Собор русских церковных иерархов избрал его епископом и митрополичьим наместником. В июле 1379 г. Митяй отправился в Константинополь и в пути неожиданно умер. Его спутники вписали в листы пергамента с княжескими печатями имя переяславского архимандрита Пимена.

Патриарх поставил Пимена митрополитом, не передавая ему епархий Киприана. Когда посольство вернулось, Дмитрий Донской арестовал Пимена и, сняв с него белый клобук, отправил в заточение. В 1381 г. князь Дмитрий согласился на прибытие в Москву Киприана, а в 1382 г. отношения между ними вновь испортились: несмотря на просьбу князя, Киприан оставил Москву и бежал в Тверь при приближении к городу войска хана Тохтамыша. Киприан опять отбыл в Константинополь, в Москву привезли Пимена. Объявился еще один претендент на митрополичий престол — суздальский епископ Дионисий.

Ситуация усугублялась тем, что Константинополь поддерживал разные кандидатуры. Лишь в 1390 г., после смерти Дмитрия Донского и митрополита Пимена, кризис был преодолен: сын Дмитрия, князь Василий I, примирился с возвратившимся в Москву Киприаном. С Литвой, занятой борьбой с Ливонским орденом, был заключен мир, подкрепленный династическим браком. Василий I при посредничестве преподобного Сергия Радонежского женился на дочери литовского князя Софье Витовтовне. Киприан занимал кафедру митрополита до самой своей смерти в 1406 г. Ему удалось объединить под своей властью всю русскую митрополию, включая ее литовскую часть. (Митрополия распалась опять после его смерти.) Киприан активно поддерживал князя Василия I и московскую политику.

Московские князья в своей политике объединения русских княжеств вокруг Москвы опирались на авторитет Русской православной церкви. Иван Калита построил пять каменных храмов: Успенский собор (в 1326 г.), храм Иоанна Лествичника внутри колокольни Ивана Великого (в 1329 г.), Спасскую церковь (в 1330 г.), храм Михаила Архангела (в 1333 г.) и храм Святого Петра при Успенском соборе. Эти храмы составили основу архитектурного ансамбля Кремля. Хотя каменное строительство было очень дорогим, Иван Калита сознательно делал все, чтобы Москва становилась религиозным центром. При митрополите Алексии в Москве были возведены несколько монастырей: Чудов в Кремле, Спасо-Андроников, Алексеевский, Симонов, а также первые каменные стены Московского Кремля. В 1395 г., согласно легенде, произошло чудесное избавление Москвы от нашествия войск Тимура (Тамерлана) благодаря тому, что митрополит Киприан велел перенести из владимирского Успенского собора в Москву особо чтимую икону Богородицы Владимирской.

С началом возвышения Московского княжества при правлении Ивана Калиты (1325—1340) наметился подъем церковной жизни, возобновилось развитие монашества, возросло количество белого духовенства. Священники в приходы подыскивались вотчинниками сел или самой приходской общиной, обладавшей ктиторскими правами, причем присланных епископами священников могли и не принять. Епископу представляли кандидата для посвящения (дьяка) или готового безместного священника. Готовый священник мог даже не утверждаться епископом. Достаточно было, чтобы он предъявил местному десятиннику переходную (отпускную) грамот}', свидетельствующую, что он действительно является священником и ему эта деятельность не запрещена. Поскольку безместных священников было много, возникала конкуренция. Священнические места продавались с торга общиной или, если вотчина была государственной, то дворецкими или дьяками государей. Число приходов увеличивалось непропорционально населению. Вотчинники открывали приходы ради престижа, крестьяне государственных (черных) земель стремились иметь церковь поближе, чтобы не ездить к службам далеко. Безместные священники соглашались за небольшую плату служить в новых церквях.

По-прежнему сохранялись домовые церкви. Строились специально для поминовения усопших городские церкви (соборы). В Москве, Пскове и Новгороде было по семь соборов (почему-то по числу вселенских — источник это специально подчеркивает). Священники были своего рода средневековой «цеховой» организацией. В Новгороде в кафедральном соборе Святой Софии служили все священники города по неделе. Сященники приписывались полностью или частично к разным соборам. В Пскове были частично приписаны к соборам и городские, и областные священники. Община священников ежедневно отправляла службу в 2—3 соборах, а поминовенные деньги составляли общий доход. Дети священников становились священниками, сословие самовоспроизводилось, хотя формально доступ мирянам в священнослужители закрыт не был.

Десятины в этот период не было, но существовала подворная подать, которая взималась епископами с оброчных людей княжеских и частных вотчин, какая-то часть дохода со всех мирян. Как происходило прямое обложение податью — неизвестно. Еще одним источником доходов епископата были подати, взимаемые с низшего духовенства. Архиерейские чиновники осуществляли подворную опись приходов, результаты которой заносились в окладные книги. По этим книгам определялась подать, которую собирали десятинники, а отвечали за нее церковные старосты или выборные священники. Кроме того, с низшего духовенства бралась поземельная подать, а также священническая, предназначенная на оплату ежегодной поездки архиерея по епархиям. Со священнической податыо не все понятно, поскольку еще на Владимирском соборе 1274 г. митрополит Кирилл запрещал епископам брать со священников «нашу» подать под угрозой отлучения. Источниками дохода низшего клира были: жалование, плата за требы, подаяния и пожертвования, а также земельные наделы.

С XIV по XVI в. было основано наибольшее количество монастырей. Увеличению их числа способствовали, с одной стороны, льготы от татар, которыми пользовалось русское духовенство, с другой стороны, усиление религиозности под влиянием событий нашествия. С начала XIV до середины XV в. было основано до 180 (по другим данным — 200) монастырей. С середины.

XV до конца XVI в. количественный прирост основанных монастырей составлял около 350. По некоторым подсчетам к концу.

XVI в. на Руси было 754 монастыря, из них 655 мужских и 99 женских, 325 городских и 429 сельских.

Монастыри разделялись на общежительные (таких было меньшинство) и келиотские. В келиотском монастыре не было общего хозяйства, а земельные вклады, положенные при поступлении в монастырь, оставались в распоряжении монахов, и они могли, уходя из монастыря, требовать их обратно. Часть монастырей (ставропигиальные) подчинялась непосредственно митрополиту, они были опорой митрополичьей и великокняжеской власти. В них могло находиться до 300 монахов. В XIV в. было 42 таких монастыря, в XV — уже 57 крупных монастырей. Приписные монастыри были подчинены другому монастырю. Были и совсем маленькие монастыри — пустыни, скиты, в которых могло быть по шесть, пять, иногда по два монаха. Мелкие монастыри подчинялись местным властям. Некоторые основатели монастырей сами писали уставы для своих обителей: Кирилл Белозерский, Евфросин Псковский, Иосиф Волоцкий, Нил Сорский, Герасим Болдинский и др. Уставы различались не в богослужебной, а в дисциплинарной части.

Общим для всех монастырей, независимо от устава, было то, что во главе его стоял настоятель (игумен, архимандрит), имевший совет из наиболее опытных монахов: келаря, ведавшего монастырскими вотчинами, сборами, доходами и расходами; казначея, отвечавшего за казну; дьяка (подьячего), занимавшегося монастырской перепиской; траиезаря, ризничего, привратника и др. Настоятели избирались монастырским собором или назначались епархиальным архиереем, а игумены самых знатных монастырей утверждались или назначались князем. Большинство привилегированных монастырей находились под покровительством князей и митрополитов, которые пользовались монастырскими доходами и вмешивались в монастырскую жизнь. Прием в монастырь был свободным, но от вступавшего требовалось внесение «вклада» деньгами или имуществом. Принятые без вклада «Бога ради» не считались действительными членами общины, не принимали участия в монастырской жизни. Из них составлялось бродячее монашество. В некоторых монастырях монахи и монахини жили вместе, иногда женские монастыри приписывались к мужским и управлялись игуменами мужского монастыря.

Идеалом монашеской святости этого времени является образ преподобного Сергия Радонежского.

В 1422 г. были обретены мощи Сергия, появились сказания о чудесах у его гроба. Младший современник Сергия Епифаний Премудрый написал необходимое для канонизации житие. В середине XV в. Пахомий Сербский составляет новую редакцию жития Сергия Радонежского. Названные авторы писали стилем «плетения словес», предполагающим сложную риторику, соблюдение канонов церковных образцов жития, поэтому к ним нельзя относиться как к биографам святого.

Согласно житию, Сергий Радонежский (в миру — Варфоломей) родился между 1314 и 1322 г. в семье ростовских бояр. Около 1328 г. семья Сергия обеднела и переселилась на окраину Московского княжества, в городок Радонеж. После того как старший брат Сергия Степан принял постриг после смерти жены, Сергий решает уйти с ним в монастырь. Родители были против этого, и только после их кончины Сергий обращается к брату с просьбой уйти вместе в пустыню. (Пустыней в русской монашеской традиции называется безлюдная местность (например в лесу, степи и т. п.) вдали от основного монастыря, где живет монашеская община. В 1337 г. братья поселились в 14 верстах от Радонежа на холме Маковец, где ныне расположена Троице-Сергиева лавра. Через некоторое время Степан ушел в Москву. В Богоявленском монастыре он познакомился и подружился с митрополитом Алексием. Два года Сергий живет в одиночестве, затем к нему приходят другие иноки, и в 1344 г. возникает община из 12 человек. Сергий был пострижен старцем Митрофаном 6 октября 1345 г. В начале 1340-х гг. при поддержке Степана была построена церковь Святой Троицы. Община быстро росла, игуменом в течение 48 лет был Сергий, хотя официально сан игумена он получил от епископа в 1354 г.

Митрополит Алексий проводил в жизнь план преобразования русской монашеской жизни на основе возрождения традиции общего жития (киновии). Такая реформа могла быть проведена только митрополитом, но необходим был человек, на примере которого можно было бы учиться, который на практике показал бы, что такое общее житие. В 1355 г. Сергий через митрополита Алексия получает грамоту от Константинопольского патриарха Филофея с благословением на устройство общежительного монастыря. В середине 1360-х гг. игумену передан и крест-мощевик. Сергий Радонежский стал признанным киновиархом Северо-Восточной Руси. Он перестраивает жизнь Троицкого монастыря, восстанавливая традиции киновиального монашества, учрежденного на Руси Антонием и Феодосией Печерскими. Монахи сопротивлялись реформам, даже вернувшийся в это время в Троицкий монастырь брат Степан не поддержал Сергия. В результате конфликта Сергий уходит из Троицкого монастыря к преподобному Степану Махрищскому в монастырь на реке Махра. Вместе с иноком этого монастыря Сергий основывает Благовещенский монастырь на реке Киржач (на великокняжеской земле). Митрополит Алексий присылает грамоту Сергию с требованием вернуться в Троицкий монастырь. После возвращения игумена обновленный монастырь развивается как киновия.

Ведущее место в монашеской аскезе Сергиева монастыря занял физический труд. В нем Сергий подаст пример братии, не стремясь к господству над другими монахами. Обитель при Сергии была бедна, вкладные грамоты, относящиеся к периоду игуменства Сергия, признаны поддельными. Монашеское братство, основанное Сергием, производило глубокое назидательное впечатление. Традиции киновии связаны с развитием учения исихазма. Преподобный Сергий обладал мистическим опытом, сходным с опытом греческих исихастов, но независимым от них.

Сергий принимал активное участие в политической жизни. В 1365 г., во время распри нижегородского князя Бориса с Москвой, Сергий прибыл в Нижний Новгород, закрыл в городе все церкви и склонил князя к прекращению мятежа. В 1385 г. рязанский князь Олег напал на Коломну, взяв в плен бояр. Московский князь Дмитрий Иванович пошел с войском на Рязань. После вмешательства Сергия Олег отказался от вражды с Москвой. В 1390 г. Сергий способствовал возвращению на московскую кафедру митрополита Киприана. Умер Сергий Радонежский в 1391 или 1392 г., оставив учеников, продолжавших его дело. Традиции школы Сергия определили феномен русской святости.

С традицией социально-государственного служения монашества связаны московские монастыри, возникшие к югу от Москвы. В 1360 г. учеником Сергия преподобным Андроником был основан Спасо-Андроников монастырь. В 80-е гг. XIV в. ученики Сергия Радонежского создают ряд монастырей, например, Савва Звенигородский основал Сгорожевский монастырь в Звенигороде, Никита — Богоявленский в Костроме, Афанасий — Высоцкий в Серпухове (на высоком берегу реки Нара) и т. д., всего около 40 обителей. В церковной традиции они связываются со «вторым монашеским служением» — служением ближнему и любовью к ближнему. Афанасий Высоцкий изучал святоотеческую традицию в Константинополе, делал переводы церковных текстов, в том числе Иерусалимского монашеского устава («Око церковное»), вытеснившего в Византии Студийский устав.

Южные монастыри строились как крепости, защищавшие подходы к Москве с юга. Близость к политическому центру предопределила их активное участие в жизни государства. В 1370 г. племянник Сергия Феодор, выросший в Троице-Сергиевом монастыре, основывает Симонов монастырь. В числе его покровителей — влиятельные бояре Вельяминовы. Сам Феодор был духовником московского тысяцкого. Он много занимался мирскими делами, был дипломатом, представителем и послом при константинопольском дворе. В конце жизни (ум. 1395) Феодор стал ростовским архиепископом. Кирилл Белозерский, принявший здесь постриг, был родственником окольничего Тимофея Вельяминова, монах Ферапонт происходил из волоколамских бояр.

С самого начала Симонов монастырь быстро богатеет. В 1379 г. купец Степан Ховрин строит в монастыре каменную церковь и каменные кельи. К 1380 г. монастырю переходит село Воскресенское на реке Дубенке, которое затем обменивается на семь великокняжеских бортных деревень и нустыньку игумена Афанасия у Медвежьих озер. Дмитрий Донской пожертвовал Симонову монастырю село Борисовское с деревнями и соляные варницы в Соли Галичской, угодья с озерами и песками па Волге под Нижним Новгородом.

Интенсивный прирост монастырских земельных владений и богатств приводил к постановке проблемы совместимости наличия крупного имущества монастырей и идеалов монашеской святости. Игумен Афанасий обращался с этим вопросом к митрополиту Киприану, который, опираясь на убеждения древних отцов и традиции Афона, отвечал, что владение имуществом разрушает монашеское житие: «пагуба чернецам селы владети», и, если монастырь имеет вотчину, монахи не должны ее посещать. Никон Радонежский, ставший игуменом Троице-Сергиева монастыря после смерти Сергия, всегда стремившемуся к нестяжательству, создал большое монастырское хозяйство. При нем монастырь получил большие земельные владения — вотчины, деревни и села, денежные вклады. При нем была построена каменная церковь над мощами Сергия с иконой «Троица» письма Андрея Рублева. Никон утверждал, что Сергий полагался не на уставы, а на людей и поэтому верил, что имущество не будет использовано во зло. Никон считал, что надо смотреть конкретно в каждом случае, во благо ли дары, как влияет монастырская собственность на нравы монахов, на их суровый аскетический быт.

С середины XIV до середины XVI в. происходил быстрый рост церковного землевладения. Угодья имелись при епископских кафедрах и архиерейских домах, при церквях и соборах, при монастырях. С середины XIV в. появился новый тип монастыря: основатель добивался от князя пожалования земли, принимал от феодалов пожертвования «на помин души», покупал или выменивал земли. Таким образом, складывалось обширное хозяйство, занимавшееся торговлей и даже ростовщичеством; монастырь фактически был вотчиной. Надо отметить, что в жалованных грамотах говорится: земля принадлежит не монастырю, а Богородице или Троице и т. д. Особенно крупные земельные владения были у московского митрополичьего дома и у монастырей вокруг Москвы. Уставная грамота великого князя Василия Дмитриевича и митрополита Киприана от 28 июня 1404 г. «О людех о волостех церковных» гласит, что митрополит имеет право суда над населением земель митрополичьего дома. Причем боярам и слугам великого князя запрещено митрополичьи земли покупать, а ранее купленные предлагалось возвратить. Церкви принадлежали слободы и некоторые города (Алексин на Оке, Гороховец).

Церковь получала доходы от торговли, от соляных и рыбных промыслов, причем была освобождена от таможенных сборов и имела широкий нодатный и судебный иммунитет, а податные и судебные льготы приносили немалый доход. Сохранились документы, свидетельствующие, например, что костромской Ипатьев монастырь собирал пошлину за переезд через реку Кострому, что крестьянам Троице-Сергиева монастыря в 60-х гг. XV в. был ограничен «выход» от владельцев Юрьевым днем. Уставная грамота митрополита Киприана от 21 октября 1391 г. Константипо-Еленинскому монастырю предписывает монастырским крестьянам строить здания, ловить рыбу, охотиться на бобров, молоть солод, варить пиво, прясть лен, делать сети, производить сельскохозяйственные работы, отдавать на Пасху игумену по телке и пр.

Большинство монастырей к концу XV в. являлись крупнейшими земельными собственниками, а их вотчины составляли до трети всех обрабатываемых земель Русского государства. Источниками монастырского богатства были вклады по завещанию «на помин души», имущество богатых постриженников, пожелавших в старости принять монашество. Распространились и насильственные пострижения. Такие монахи в монастырях продолжали вести светский образ жизни, были заняты мирскими делами.

К концу XVI в. у московских Симонова, Новоспасского и Вознесенского женского, ростовского, Борисоглебского, калязинского Троицкого, суздальских Спасо-Евфимьего и Покровского женского монастырей крестьян было больше, чем по 2 тыс. дворов; у Ипатьева и Чудова монастырей — больше, чем, но 3 тыс. дворов; у Кирилло-Белозерского монастыря — 5 тыс. дворов.

Наиболее интенсивно шло строительство монастырей к северу от Москвы. С северными монастырями связана мистическая традиция русского монашества, прежде всего монашеское безмолвие (отрешение от внешних забот, молчание страстей, умное делание), исихазм. В 1393 г. монахи Симонова монастыря Кирилл и Ферапопт основывают общежительный монастырь на Белоозере в Вологодской земле, позже получивший название Кирилло-Белозерского. Кирилл Белозерский, постриженный Степаном Махрищским, был знаменит как аскет и подвижник, доходивший до юродства. Ему было видение Божией Матери, повелевшей идти на север. Соратник Кирилла преподобный Ферапонт закладывает в 15 верстах от Кирилло-Белозерского монастырь, ныне знаменитый фресками крупнейшего русского иконописца XV в. Дионисия (Ферапонтов монастырь). Вокруг монастырских обителей возникали многочисленные скиты и отдельные кельи монахов.

Нс менее важным центром северного подвижничества стал Комельский лес на юге вологодской земли с реками Обнорой и Нуромой. Там основали свои обители Павел, Сергий и Сильвестр Обнорские, а также Сергий Нуромский. Преподобный Дионисий Глушицкий основал Спасо-Каменный монастырь на берегу Кубенского озера на севере вологодской земли. Ученики Дионисия основывают в округе еще семь обителей. Наиболее прославленной стала Глушицкая обитель.

Духовным средоточением северной Руси стал Соловецкий монастырь. В 1429 г. монах Кирилло-Белозерского монастыря Савватий основал на Большом Соловецком острове Секиро-Вознесенский скит. Монахи Валаамского монастыря Герман и Зосима создали здесь же киновию. Преподобный Зосима Соловецкий прославился не только как подвижник, но и как организатор монастырской жизни, определивший ее характер на Соловках на несколько веков.

Указанные монастырские центры не исчерпывают северной ветви русского монашества. Можно назвать также обители, основанные преподобным Дмитрием Прилуцким на Вологодчине, Авраамием Чухломским и Иаковом Железноборовским в костромской земле, и многие другие. В церковной традиции территория к северу от Москвы получила наименование «Северной Фиваиды» — по имени провинции Верхнего Египта, центра монашеской жизни в первые века христианства.

В житиях описывается борьба подвижников с силами дикой природы и с разбойниками, которые два раза нападали на Сергия Нуромского и однажды сильно его избили. Преподобный Корнилий Комельский, поселившийся в разбойничьей хижине, был ограблен. Подверглась ограблению и обитель Дионисия Глушицкого.

Монастырская колонизация положила начало заселению обширных территорий русского Севера, которое происходило очень быстро. Вскоре после своего основания монастыри получали от князей дарственные грамоты па окрестные земли, заселяемым землям давались привилегии: они освобождались от тягла, оброков и государственных податей, поэтому крестьяне охотно в массовом масштабе заселяли Север. В житийной литературе описываются и случаи враждебных столкновений крестьян с подвижниками. Обосновавшиеся на земельных участках переселенцы считали их своей собственностью. Когда же приходили и поселялись монахи, крестьяне пытались их прогонять, опасаясь передачи своих земель монастырю, что на практике часто и происходило. Так, землевладельцы братья Юрковские принудили оставить обитель преподобного Стефана Махрищского. Однако после его ухода монастырь продолжал существовать. Дмитрий Прилуцкий был изгнан онежским и крестьянам и.

Монастыри с их крепкими стенами становились центрами поселений. Рядом с монастырями появлялись больницы, гостиницы, богадельни. Они выполняли многие экономические, торговые, градообразующие и иные функции. Например, город Устюг возник возле Гледенского монастыря, Ветлуга — около Варнавинского, Кашин — возле Калязинского.

Для совершения богослужения требовались грамотные люди, и монастыри выступали как распространители религиозного просвещения. При монастырях складывались библиотеки, появлялись школы для обучения грамоте. Монахи переписывали книги, делали переводы, писали летописи. Отношение к рукописям было бережным, даже необразованные люди понимали, что, во-первых, манускрипты дорого стоят, а во-вторых, они имеют практическую пользу. Например, на основании юридических документов и записей можно доказать права монастыря на земельные участки.

Монашеский идеал Сергия Радонежского развивался в среде его последователей в двух направлениях: уединении в пустынножительстве для молитвенного созерцания и социальногосударственном служении, направленном на осуществление божиих заповедей в миру. Обе тенденции достигли вершины своего развития в учениях и деятельности преподобного Нила Сорского (1433—1508) и преподобного Иосифа Волоцкого (1439 или 1440 -1515).

Преподобный 11ил, происходивший из аристократического рода Майковых, был учеником старца Паисия Ярославова из КириллоБслозсрского монастыря. Видимо, от своего учителя он усвоил идею необходимости для монаха внутренней духовной жизни. Долгое время Нил Сорский пребывал на Афоне, где вобрал в себя духовный опыт исихазма. Вернувшись в Россию, Нил поселился с учениками в 15 верстах от Кирилл о-Белозерского монастыря на реке Сорке и основал скит Нилова пустынь. В отличие от киновии и отшельничества, скитская жизнь предполагает, что живущих в уединении вблизи друг от друга монахов связывают общие богослужения и взаимопомощь. Нил приходил в монастырь только на всенощную и литургию.

Преподобный Нил оставил значительное литературное наследство — обширный «Скитский устав», многочисленные письма ученикам на темы духовной жизни, в которых он развивает идеи исихастов: «Предание ученикам», «Покаянная молитва», «Завещание». Нил Сорский знал учения Григория Синаита и Григория Паламы. Он был знаком с сочинениями таких отцов церкви, как Иоанн Кассиан Римлянин, Нил Синайский, Исаак Сирин, Симеон Новый Богослов. Будучи противником всяческой внешней красоты, внешних эффектов, Нил Сорский не принимал аскетических крайностей. Форма его аскезы — не умерщвление плоти, а духовное самосовершенствование, монашеское нестяжание как верность евангельскому образу униженного Христа. Нил и его ученики жили на полном самообеспечении, не принимая даров.

Нестяжание было для Нила Сорского не только личным идеалом, но и церковным: он выступал против монастырских богатств, церковных украшений и монастырского землевладения, отрицал практику податей от крестьян на монастырских вотчинах. Нил считал, что церковь должна иметь только необходимое «повсюду обретаемое и удобь покупаемое». Придавая решающее значение внутреннему духовному самосовершенствованию монаха, причем сознательному, Нил Сорский углубленно анализировал появление и развитие греховных помыслов и средства их преодоления. Восемь пороков инока, греховных страстей, — это чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость. Каждый греховный помысел, прежде чем превратиться в страсть, проходит пять степеней развития: прилог (греховная мысль только приходит на ум), сочетание (собеседование с пришедшей мыслью), сложение (возникающая в душе благосклонность к греховной мысли), пленение (увлечение мыслью), страсть (греховная мысль постоянно волнует человека).

Старцы, т. е. опытные монахи, далее других продвинувшиеся на пути монашеского подвига, могут пресекать греховные помыслы на любой стадии. Но для большинства иноков это невозможно, поэтому необходимо захватывать греховные мысли и пресекать их на первой стадии. Средствами преодоления страстей могут быть молчание, сосредоточенность, раскрытие сердца своего перед опытным наставником и умная молитва. Элементы умной молитвы — это, во-первых, молчание мыслью (отвлечение энергией ума от всякого чувственного предмета) и, во-вторых, Иисусова молитва. Текст молитвы в краткой форме: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», но повторяется она в уме беспрестанно. Монах должен отключиться от всего внешнего, сосредоточиться, только в этом случае может произойти внутреннее преображение, очищение. Нил рассуждал и о восьми добродетелях монаха, которыми являются: пост, целомудрие, нестяжание, милосердие, вера, терпение, скромность, смирение.

Сторонником совершенно иного религиозного идеала был преподобный Иосиф Волоцкий. Иосиф Волоцкий или Волоколамский, в миру дворянин Иван Санин, родился в деревне Язвище близ Волоколамска. Он принял в 1459 г. монашество в Пафнутьевском монастыре в Боровске и, будучи любимым учеником Пафнутия Боровского, стал игуменом после смерти наставника.

Поскольку в монастыре нс было строгой киновии, Иосиф попытался изменить это положение. Столкнувшись с оппозицией братии, он ушел и как рядовой инок стал ходить по монастырям Руси. Порядки нигде, кроме Кирилло-Белозсрского монастыря, ему нс понравились, поскольку нигде нс было благолепия, а Иосиф, в отличие от Нила Сорского, решающее значение придавал не мистическому опыту «умной молитвы», а строжайшему выполнению предписаний монастырского устава и обрядовой стороне богослужения. В 1479 г., получив покровительство Волоколамского удельного князя Бориса, брата Ивана III, Иосиф основал на его землях Успенский Волоцкий (Волоколамский) монастырь, ставший одним из богатейших.

В исторический период, когда завершалось объединение Руси и велась борьба за возвращение западных земель, когда происходящие в обществе процессы воспринимались как созидание нового мира, идеи Иосифа о наведении порядка, о преодолении произвола и удельной анархии, о борьбе с еретиками были очень уместны.

Несхожесть с взглядами Нила Сорского выражалась и в том, что преподобный Иосиф видел в монашеской жизни прежде всего социальное предназначение. Отвергая «стяжание» как способ личного обогащения, Иосиф рассматривал монастырское богатство как средство благотворительности. Монастырь ежегодно тратил в благотворительных целях до 150 руб. (в те времена полрубля, «полтину», стоила корова). Материальную поддержку от монастыря получали свыше 7 тыс. жителей окрестных деревень. Ежегодно в монастыре кормилось около 700 нищих и калек. В монастырском приюте содержалось до 50 детей-сирот. Преподобный Иосиф активно участвовал в политической жизни Московского государства, был советником великого князя Ивана III.

Спор нестяжателей и иосифлян проходил по ряду вопросов. Во-первых, по вопросу земельной собственности. Нил Сорский и его последователи, заволжские старцы, считали, что у монастырей не должно быть вотчин, поскольку они, создавая хозяйственные хлопоты, отвлекают инока от его дела. Кроме того, иметь земли и жить чужим трудом означает не соответствовать евангельским идеалам. Иосифляне полагали, что монастырские земли необходимы.

Второй вопрос, по которому были разногласия, — это отношение к власти и проблема места церкви в системе русского государства. Нил Сорский и заволжские старцы считали, что одной из задач монашества является обличение власти, а для этого монашество и церковь в целом должны быть экономически независимы. Иосифляне утверждали, что церковь обязана уступить власти московских государей, закрывая глаза на необходимое зло власти.

Третий пункт спора состоял в отношении церкви к еретикам. Вопрос был актуальным в связи с распространением ереси жидовствующих. В отличие от жестко настроенных иосифлян, нестяжатели полагали, что еретиков надо перевоспитывать как заблудших овец. Преподобный Нил, хотя и высказал несогласие с воззрениями жидовствующих, но отказался санкционировать против них репрессивные действия, считая недопустимым принуждение в делах веры.

В открытой форме столкновение нестяжателей и иосифлян проявилось на церковном соборе 1503 г., поставившем вопрос о церковном землевладении. Выступившие па соборе Нил Сорский и Паисий Ярославов потребовали, чтобы у монастырей сел не было, а монахи кормились бы рукоделием.

На соборе 1504 г., осудившем жидовствующих, от имени последователей Нила Сорского было оглашено «Послание заволжских старцев», направленное против казней еретиков. В нем утверждалось, что даже к нераскаявшимся еретикам нельзя применять жестоких наказаний, поскольку первый долг церкви — кротость, а раскаявшиеся еретики вообще не должны нести кары.

Вначале государственная власть поддерживала нестяжателей. Иван III нуждался в земельных ресурсах для создания служилого поместного войска. Князь Василий III, вступивший на престол в 1505 г., и митрополит Валаам поначалу тоже склонялись к стороне нестяжателей, однако позже, с 1521 г., ситуация изменилась. С 1522 по 1539 г. предстоятелем Русской церкви был митрополит Даниил, составитель Кормчей книги и Никоновской летописи, иосифлянин по убеждениям. При нем начались гонения на нсстяжателей. Иосифлянами были и следующие митрополиты Иосиф и Макарий. В 1531 г. арестовали и сослали в тюрьму Кирилло-Белозерского монастыря ученика преподобного Нила Вассиана Патрикеева, писавшего послания против вотчин. Гонениям подверглись многие последователи «заволжских старцев», в результате чего в 50-е гг. XVI в. значительная часть скитов на Белоозере опустела.

В 1525 г. начался и в 1531 г. продолжился судебный процесс над выдающимся церковным писателем Максимом Греком. Максим Грек (Триволис), выходец из афонских монастырей, широко образованный и хорошо ориентирующийся в богословских дискуссиях, был близок к нестяжательству. В 1518 г. он приехал на Русь по приглашению в качестве консультанта по переводам богослужебных текстов. Вокруг проживавшего в Симоновом монастыре Максима сложился кружок образованной молодежи. Один из участников этого кружка — боярин Иван Никитич Берсень — был по доносу осужден и обезглавлен за «хулу на великого князя» Василия Ивановича. Максим Грек обвинялся по этому делу и делу дьяка великого князя Федора Жареного, его судил митрополит и собор епископов. Кроме политической неблагонадежности Максим обвинялся в хуле на патриарха (говорил в неудачной форме о том, что на Руси патриарха на церковных службах не поминают), в уголовном преступлении — колдовстве, в ереси (внося правки в богослужебные книги, он сделал перевод — «кальку» с греческого, употребив форму прошедшего времени в словах «седел одесную Отца» и иные ошибки, происходившие от недостаточного знания русского языка), в шпионаже в пользу Турции (в связи с его контактами с турецким послом Скиндером).

До самой смерти Максим Грек маялся в монастырских тюрьмах — сначала Волоколамского, затем Тверского Отроча монастыря и, несмотря на многочисленные просьбы его самого, его друзей и даже патриархов антиохийского, константинопольского, иерусалимского, не был отпущен на родину. Ныне Максим Грек канонизирован. Опальный писатель оставил обширное литературное наследие, включающее экзегетические, полемико-богословские и нравственно-обличительные сочинения. Максим Грек пользовался уважением многих современников, у него были последователи (князь Курбский, монах Зиновий Отенский, архиепископ Казанский Герман и др.).

И все же, судя по средневековой литературе, богословская ученость не относится к числу монашеских добродетелей на Руси. В явной форме похвалы разуму и книжной учености содержатся, пожалуй, только в сочинениях Максима Грека. Нил Сорский высказывает идеи, что инок должен «вся с рассуждением творити» и, изучая религиозные тексты, помнить, что «писания много, но не вся божественна». Переписывая книги, Нил сличал разные экземпляры источников («списки»), подвергал материал критике и списывал только то, что «по возможному согласно разуму и истине». За это Иосиф Волоцкий упрекал Нила Сорского и его учеников: «…нохулиша в русской земле чудотворцев» и «…в древняя лета и в тамошних землях бывших чудотворцев… чудесем их не вероваша, и от писания измегаша чудеса их». Об уровне развития богословия можно судить по сочинениям, посвященным критике ересей.

О средневековых русских ересях нам известно мало и только по сочинениям их противников. О еретиках сообщает Новгородская летопись, в которой под 1375 г. говорится об утоплении в Волхове трех «развратников веры», в том числе диакона Никиты и Карпа-стригольника. Сохранились также такие источники, как «Книга, нарицаемая Власфимия, рекше хула на еретики, главы различные от евангелия и от канонов св. отец, в них же обличения Богу ненавистных злоречивых духопродажных ересей»; «Мерило праведное», написанное Стефаном Пермским в 1386 г. по просьбе новгородского архиепископа. О ересях говорится в житии новгородского архиепископа Моисея, в двух посланиях митрополита Фотия от 1416 и 1427 гг., в послании патриарха Нила, привезенном в 1389 г. из Константинополя архиепископом Суздальским Дионисием. Критика ересей содержится в сочинениях преподобного Иосифа Волоцкого.

Поскольку сохранившихся источников мало, исследователи и церковные историки строят самые различные предположения о характере еретических движений. Усматриваются параллели с другими ересями (богомильством, византийским арсенитским расколом), с доводами нестяжателей. Встречается в литературе даже отрицание существования ереси жидовствующих и объявление гонения еретиков чисто политическим делом.

Средневековые ереси часто имели антиклерикальную направленность. В XIII в. тверской монах Акиндин обличал продажу церковных должностей, обвиняя поставленных за мзду священников в покупке благодати. Особое распространение ереси получили среди городских жителей с XIV в.

Одним из самых известных еретических течений было движение стригольников в Новгороде и Пскове, распространившееся среди посадских людей и низшего духовенства. Стригольники отрицали институт современной им православной церкви, иерархию и монашество. Согласно источникам, стригольники считали, что для души умершего не может быть полезным то, что сделают другие люди, поэтому они отрицали молитвы за души умерших. Стригольники отказывались от исповеди в церквях, предпочитая исповеди матери-земле. Возможно, идеалом стригольников, к которому они стремились, была церковь времен апостолов. Стригольники подверглись преследованиям духовных и светских властей. Несмотря на то, что в 1375 г. лидеры стригольников были казнены, течение просуществовало до конца первой четверти XV в.

В конце XV — начале XVI в. еретические течения распространились и на Москву, причем в движении участвовали не только социальные низы, но и представители боярской знати, высшего духовенства, члены великокняжеской семьи. За одним из еретических течений традиционно закрепилось наименование «ереси жидовствующих», поскольку церковные писатели связывали ее появление с приездом в Россию евреев и их идейным влиянием. Обличению жидовствующих был посвящен полемический трактат преподобного Иосифа Волоцкого «Просветитель».

В 1470 г. в Новгород в свите киевского князя прибыл ученый еврей Схария. По словам Иосифа Волоцкого, он «был научен всякому изобретению злодейства, чародейству и чернокнижию, звездознанию и астрологии». Кто был Схария, точно неизвестно. Он состоял в свите брата киевского князя Семена — Михаила Александровича и прибыл по приглашению новгородцев с разрешения литовского короля Казимира. Возможно, он был из крымских караимов, которые в XV в. переселялись в Литву, может, из константинопольских евреев, испанских беженцев. В пользу этого предположения говорит тот факт, что в то время в Константинополе был популярен раввин Коматяно, толковавший Пятикнижие с применением логики, этики, астрономии, медицины и философии. В «Просветителе» далее говорится, что сначала «он прельстил попа Дионисия и обратил его к жидовству… Дионисий привел к нему иона Алексия». Попы обратили свои семьи и хотели обрезаться, но Схария советовал им «держать жидовство тайно».

Согласно Иосифу Волоцкому, еретики утверждали, что истинный Бог не имеет ни Сына, ни Духа, ему единосущных; Христос — не Сын Божий, а человек, распятый иудеями и истлевший во гробе; его мать — не Богородица и почитаться не должна; Ветхий Завет Библии выше Нового Завета; о почитании икон, мощей, креста, о таинствах и монашестве в нем ничего не говорится, а потому признавать их не следует; истинный Христос, обетованный Мессия, еще не пришел, а когда придет, то наречется сыном Божиим не по естеству, а по благодати, как Моисей, Давид и др. Однако говорится, что еретики обращались и к новозаветным текстам. Кроме того, преподобный Иосиф Волоцкий и архиепископ Геннадий называют еретиков «сектой маркианской и мессалианской», следовательно, не иудаистской. Интересен круг книг, изучавшихся участниками движения, — еврейские тексты Библии, астрологические сочинения, трактаты еврейского средневекового философа Маймонида (Рамбама), суфийского мистика аль-Газали.

Князь Иван III и его ставленник московский митрополит Зосима к религиозному вольномыслию в тот период относились терпимо. Великий князь взял главных еретиков в Москву: Алексея — в Благовещенский собор, Дениса — в Архангельский. Образовался кружок, в состав которого вошли, в частности, посольский дьяк Федор Курицын, бывший послом в Венгрии и Литве, и невестка Ивана III Елена — дочь молдавского господаря.

В 1488—1490 гг. новгородский архиепископ Геннадий выступил против ереси жидовствующих, собор 1490 г. проклял еретиков. Несколько человек подверглись монастырскому заключению, но вначале значительных репрессий не последовало. Только позже, под влиянием Иосифа Волоцкого, собор 1504 г., проходивший под председательством Василия III, сурово осудил еретиков. Руководители движения были сожжены в клетках, остальные оказались в тюрьмах.

Возможно, на характере ересей отразились многие исторические реалии того времени. Не случайно ереси возникали прежде всего в новгородско-псковских землях. Если учитывать, что покорение Новгорода Москвой, случившееся в 1477—1478 гг., безрадостно воспринималось населением города, то вполне вероятно, что свободолюбие принимало религиозную форму. Уже мирный договор московского князя Василия Васильевича с новгородцами 1456 г. урезал многие свободы Новгорода. При Иване 111 «литовская» новгородская партия призывала искать покровительства у польского короля и выдвигала идею признать церковную власть литовского униатского митрополита Григория.

Нельзя забывать также, что и в Москву с XV в. приглашали западных мастеров, архитекторов, врачей. Приезжавшие иностранцы несли с собой реформационные идеи, которые в конце XV в. носились в воздухе.

Не последнюю роль играли и идеи восточного религиозного инакомыслия: словесная молитва ниже «умной»; пост — удаление от злых дел, а не воздержание от мяса; раздача имущества монастырям вредит спасению души и др.

Не следует, однако, считать, что ереси были исключительно результатом чужеродного влияния, смущавшего умы — болгарского, еврейского, западноевропейского или какого-то еще. Невозможно в принципе привить какую-либо идею, если она не имеет почвы для укоренения. Безусловно, русские ереси были результатом собственного религиозного инакомыслия, реакцией на происходившие события и существовавшие порядки. Вероятно, подъему религиозных настроений также способствовало убеждение, что в 1492 г. должен наступить конец света, поскольку существовало поверье, что второе пришествие последует, когда со времени сотворения мира исполнится 7 тыс. лет (5508 + 1492 = 7000).

Распространение ересей в России достигло своего наибольшего развития в середине XVI в. Наиболее радикальным из лидеров еретических течений был Феодосий Косой, беглый холоп, постригшийся в монахи на Белоозере и бежавший в 1553 г. в Литву, спасаясь от преследований. О взглядах Феодосия Косого можно судить, с оговорками, по критическому сочинению Зиновия Отенского. Судя по этому источнику, Феодосию свойственны антитринитаризм (отрицание догмата о Святой Троице и божественной природе Иисуса Христа), отрицательное отношение к иконопочитанию и церковным обрядам.

Сочинение Зиновия Отенского «Истины показание к вопросившим о новом учении» написано в форме беседы со смущенными учением Косого «крылошанами». Оно представляет собой наряду с «Просветителем» Иосифа Волоцкого один из самых ранних русских систематических богословских трактатов. Проявляя богословскую эрудицию (начитанность в Писании, использование образов и аргументации из святоотеческой литературы), Зиновий Отенский излагает православное учение о Боге, Святой Троице, о воплощении, страданиях и искупительной миссии Христа, о почитании икон, святых, мощей, об обрядности и церковной иерархии. Он использует аргументы от разума, прибегая, например, в обосновании бытия Бога к телеологическим, космологическим, историческим тезисам. Учение Феодосия Косого излагается им пристрастно, с обвинениями автора в безнравственных поступках, с насмешками над прозвищем «Косой».

Немногое известно и об учении Матвея Башкина, принадлежавшего к московскому дворянству. Оно носило социальный характер, причем в своей критике существующих порядков автор не останавливался только на теории: считая несовместимым с евангельскими принципами институт рабства, он отпустил на волю своих холопов. Матвей Башкин был арестован в 1553 г. и заточен в Иосифо-Волоколамский монастырь. Собор 1553—1554 гг., в котором принимал участие Иван Грозный, осудил Башкина и обвинявшегося в соучастии игумена Благовещенского монастыря Артемия. Взглядам Матвея Башкина был свойствен антитринитаризм. Возможно, он отвергал таинства, храмы, иконы, сомневался в истинности церковного предания и житий. В качестве источников учения Башкина на соборе были названы: ересь жидовствующих, учение заволжских старцев, лютеранство. Однако есть серьезные основания считать, что взгляды Башкина были самобытными. Документов об этом учении сохранилось мало. Помимо «Соборного послания» остались «жалобницы» Симеона и Сильвестра — священников Благовещенского собора, Соборная грамота в Соловецкий монастырь о заключении игумена Артемия и послание царя Ивана Васильевича к Максиму Греку о ереси.

Еще одной отличительной чертой монашества периода XIV— XVI вв. является стремление «вразумлять власть». В посланиях Кирилла Белозерского князьям проступает образ идеального, можно сказать, утопического правителя. Кирилл Белозерский призывает видеть правду другого человека, вести простой крестьянский образ жизни, быть милостивым. «Вразумляли» сильных мира сего и другие монахи: Григорий Пельшенский обличал Дмитрия Шемяку, Пафнутий Боровский — митрополита Иону, Сильвестр Благовещенский — молодого Ивана Грозного.

Монашество осуществляло активную миссионерскую деятельность. Православные миссионеры распространяли христианство среди коренных этносов Севера финно-угорской группы: комизырян, коми-пермяков, самоедов (ненцев), вогулов (манси), лоии (саамов).

В одном из русских поселений на пермской земле — в г. Великом Устюге — около 1345 г. в семье священнослужителя родился будущий просветитель народа коми Стефан, епископ Пермский (в миру — Степан Храп). Пермская земля с XII в. находилась в поминальной зависимости от Новгорода Великого, а с XIV в. населяющие ее коми-зыряне становятся данниками московского великого князя.

Житие Стефана, составленное Епифанием Премудрым, написано стилем «плетения словес», предполагающим мало фактов и много риторики. Известно, что Стефан в течение 10 или 12 лет был дьяком в устюжском соборе, где «научился грамматической хитрости и книжной силе». Он принял монашество в монастыре Григория Богослова в епархиальном городе Ростове Великом. Житие сообщает о его успехах в церковной и светской учености, свободном владении греческим языком. В 25 лет Стефан был посвящен в иеродиаконы, в качестве служения выбрал путь миссионерской деятельности среди коми-зырян, получив на это благословение епископа Коломенского Герасима. С начала 1370-х гг. он проповедовал в зырянском селении Котлас при впадении реки Вычегды в Северную Двину.

В месте слияния Вычегды с рекой Вымыо, на насыпном холме, напротив главной зырянской кумирни была возведена церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Стефан сжег кумирню, но зыряне его не убили: согласно житию, во время зырянского схода проповедь Стефана всех убедила. Он построил еще две церкви на месте кумирни и на месте священного дерева зырян. Против Стефана выступил дряхлый старец волхв-кудесник Пам. В житии приводятся слова волхвов, убеждавших соплеменников не слушать миссионера: «от Москвы может ли что добро быти нам? Не оттуду ли нам тяжести быша и дани тяжкие и насильства и тивуни и доводщицы и приставницы?» С другой стороны, Паму возражали: «этот Стефан уничтожил наших богов, и они не могли ему вредить. Сняв пелены с главных кумиров, он отдал их, для поругания идолов, своему слуге Матвейку. И этот сделал из них подштанники и онучи и ногавицы и износил без всякого вреда, а был нашего же рода — пермин».

Стефан Пермский не только крестил коми-зырян, но и вводил богослужение на языке коми. Около 1375 г. он создал для этого языка оригинальный алфавит на основе рунических знаков, употреблявшихся коми-зырянами при записи расчетов в меновой торговле с русскими. Стефан перевел на язык коми литургические тексты, Псалтырь, отдельные книги Священного Писания, положив начало формированию литературного языка коми.

Всех принявших крещение коми-зырян святитель учил изобретенной им грамоте и чтению переведенных им текстов Священного Писания. Вокруг построенных Стефаном христианских церквей появилось селение Усть-Вымь, обжитое коми-зырянами, принявшими крещение. Из их числа Стефан рукоположил первых священников и диаконов. В 1383 г. он совершил поездку в Москву с целью просить о создании епископии. Вскоре Усть-Вымь становится центром Пермской епархии, а Стефан рукополагается первым пермским епископом.

Стефан Пермский заложил принципы православной миссионерской деятельности: его проповедь имела мирный характер, он отказывался от помощи представителей великокняжеской администрации, чем вызывал доверие и уважение местного населения. Стефан не только утверждал в пермской земле православное христианство, но и стремился улучшить жизнь народа коми: ходатайствовал перед великим князем об избавлении коми от насилия, гиунских продаж. Он добивался снижения дани, а в голодные годы организовывал закупку и раздачу хлеба. Скончался святитель Стефан в 1396 г. в Москве во время поездки в столицу по церковным делам.

Распространение христианства в пермской земле не всегда было мирным. Вооруженное сопротивление оказали вогулы — предки народа манси. Они нападали на крещеных коми-зырян и русских миссионеров и в 1455 г. убили пермского епископа Питирима. Сопротивление было сломлено с помощью московского военного отряда, прибывшего с новым епископом Ионой.

В 1463 г. епископ Иона крестил коми-пермяков, живших, но рекам Каме, Вишере и Чусовой. В 1503 г. кафедра пермских епископов утверждается в городе Вологде, а сама епархия получает наименование Вологодской и Великопермской.

Православные миссионеры продвигались дальше на север. В XVI в. они появились на Кольском полуострове, распространяя христианство среди народа лопь (саамов). Преподобный Трифон Печенгский в 1533 г. основал Печенгский Кольский монастырь на реке Печенга. Долгое время этот монастырь являлся самой северной монашеской обителью на Руси.

После присоединения к России Казанского и Астраханского ханств крупнейшим центром православного миссионерства среди народов Поволжья, Урала и позже Сибири стала Казань. В 1557 г. в составе Русской церкви образовалась самостоятельная Казанская епархия во главе с архиепископом Гурием. Активную миссионерскую работу среди казанских татар проводил хорошо знавший татарский язык и мусульманские обычаи архимандрит Варсонофий. Он основал в Казани Спасо-Преображенский монастырь.