Интеллигенция и Гражданская война

На взаимоотношениях советской власти и интеллигенции неизбежно сказывались все реалии гражданской войны. Недовольство либеральной интеллигенции вызывали уже первые декреты СНК, ограничившие свободу слова, в том числе Декрет о печати 27 октября 1917 г. Разгон Учредительного собрания, возобновление смертной казни, декреты периода военного коммунизма наряду с усилением карательно-репрессивных мер в годы Гражданской войны это чувство усилили. Наблюдалась парадоксальная ситуация, когда одновременно увеличивалось количество недовольных советской властью и число сотрудничающих с ней. Зачастую это были одни и те же люди, в работе стремившиеся заглушить свое чувство недовольства существующими порядками. К этому же их толкало материальное положение, не позволявшее отвлекаться на политическую деятельность. Лишь отдельные представители из ранее поддерживавших советскую власть кругов интеллигенции выступали против внутриполитических изменений в стране, так как подобные выступления были чреваты арестами (А.А. Блок, С.А. Есенин) и, безусловно, ухудшением материального положения. Многие же, подобно М. Горькому, стремились найти в большевизме то лучшее, что позволяло смириться с настоящим. Террор белых и красных был одинаково чужд российской интеллигенции, но только немногие ее представители поднимали голос против всякого насилия в гражданской войне, в частности В. Г. Короленко. В своем же большинстве российская интеллигенция ждала исхода Гражданской войны, чтобы уже после ее окончания сделать свой выбор.

С теми, кто оказывался замешан в заговорах, власть была беспощадна. Еще в 1921 г. ВЧК привлекла к ответственности за контрреволюционную деятельность большую группу видных представителей российской интеллигенции по делу «Петроградской боевой организации». Среди расстрелянных были известные ученые и писатели, в том числе В. Н. Тагаицев и Н. С. Гумилев.

Победа большевиков толкнула значительную часть интеллигенции выбрать путь эмиграции. За рубежом за революционное пятилетие оказалось около 1,5−2 млн человек, в том числе десятки тысяч семей русской интеллигенции: литераторы, ученые, инженеры, военные. Они достаточно трезво оценивали причины трагедии эмиграции. «Виновных нет, вернее: все виноваты», — писал И. Гессен.

Пытались объединиться, жить все вместе. В Париже в начале 1920;х гг. находились около 400 тыс. русских эмигрантов, другими центрами эмиграции стали Берлин, Харбин, София и Прага.

Центром военной организации эмигрантов стали Балканы. Первоначально эвакуированные части были размещены в Турции: 25-тысячный корпус генерала А. П. Кутепова на полуострове Галлиполи; 20-тысячный Донской корпус около Константинополя, на Чалтадже; 15-тысячный корпус кубанцев — на острове Лемнос. Мелкие подразделения были размещены на островах Мраморного моря. Военные суда отвели в Бизерту для последующей передачи Франции в качестве платы за содержание врангелевских войск в Турции.

В апреле 1921 г. П. Н. Врангель создал Русский совет, который взял на себя функции руководства войсками и их дальнейшего расселения на Балканы. Переезд войск в Болгарию и Югославию (там расположился штаб Врангеля) завершился в конце декабря 1921 г. Некоторая часть врангелевских войск разместилась в Чехословакии и Венгрии. 1 сентября 1924 г. Врангель отдал приказ № 35 об образовании Русского Обще-Воинского Союза (РОВС). Основной его задачей было сохранение возможности «принять Русской Армии новую форму бытия в виде воинских союзов» и таким образом «…дать возможность Армии продолжить свое существование при всякой политической обстановке в виде воинского союза». На протяжении 1920—1930;х гг. РОВС выполнял функции объединения антисоветской военной эмиграции.

В конце 1920;х гг. РОВС переживал очевидный кризис, в том числе благодаря акциям советской разведки против его руководителей. До своей смерти от туберкулеза в 1928 г. РОВСом руководил Врангель (одна из версий смерти — заражение «палочкой Коха» агентами ОГПУ), с 1929 г председателем РОВСастал генерал Кутепов. В апреле 1930 г. он был похищен агентами ОГПУ и погиб во время перевозки в СССР. Новым руководителем РОВСа стал генерал Е. К. Миллер. В сентябре 1937 г. в Париже с помощью известной русской певицы Надежды Плевицкой и ее мужа, генерала Николая Скоблина (последнего командира Корниловской дивизии), а также агентов НКВД его похитили и на теплоходе «Мария Ульянова» доставили в СССР, где он был казнен в 1939 г.

Центрами русской культуры стали Прага и Париж. В Праге в 1921 г. прошел первый съезд русских ученых. В 1922 г. при поддержке президента Чехословакии Масарика и чешского правительства начала проводиться так называемая Русская акция. Она включала в себя организацию Русского университета с юридическим и гуманитарным факультетами и ряда других учреждений. В период расцвета университета (закрыт в 1936 г.) стипендии получали 2000 студентов.

Большое количество институтов было основано в Париже. Среди них Коммерческий институт, Русский политехнический институт, Высший Технический институт, Православный богословский институт, Русская консерватория имени С. В. Рахманинова и т. д. Русские отделения имелись при Сорбонне, где преподавали более 40 известных русских профессоров.

Осенью 1921 г. в Сремских Карл овцах (Сербия) был созван учредительный съезд Русской зарубежной церкви, положивший начало ее отделению от Московской патриархии (Карловцкий раскол).

Оторванная от родной почвы, русская эмиграция сохранила в изгнании особенности русского стереотипа поведения и ментальности (православия), дополняя их безысходностью мироощущения, когда лучшее виделось только в прошлом, которое безвозвратно ушло в небытие, а настоящее — лишь далекое преддверие неопределенного будущего. Иногда это приводило к попыткам примирения с советской действительностью, наиболее распространенными в среде первой революционной волны эмиграции. Завершение Гражданской войны в этих кругах воспринималось зачастую как победа российской государственности, пусть и нетрадиционным путем.

Группа единомышленников (Ю. Ключников, Н. Устрялов, С. Чахотин, А. Бобрищев-Пушкин и др.), ядро которой составили представители партии кадетов, в середине 1921 г. издали в Праге сборник «Смена вех», в котором изложили свои взгляды относительно перехода к политике гражданского примирения, призывая совместно с большевиками содействовать возрождению России. II. Устрялов писал: «Наши внуки на вопрос, чем велика Россия? — с гордостью скажут: Пушкиным и Толстым, Достоевским и Гоголем, русской музыкой, русской религиозной мыслью, Петром Великим и великой русской революцией». Признавая итоги революции, «сменовеховцы» связывали свои надежды с эволюцией советского государства, видя в революции стихию, очищающую фундамент будущего народного государства. Особенно приветствовалась ими новая экономическая политика, в которой они видели возврат к прежним устоям. Бобрищев-Пушкин писал: «Революция была направлена против определенных категорий собственников, у которых и нельзя было вырвать власти, не вырвав собственности. Но глубоко не соответствует действительности утверждение, что собственности в России не существует. На собственности по-прежнему зиждется весь народный уклад, весь быт… Король умер, да здравствует Король! Таким образом, все образуется — в России будет и собственность, и частная инициатива, и торговля, и кооперация, небудеттолько выброшенных за границу прежних собственников».

В Советской России движение «сменовеховцев» было воспринято с одобрением, так как давало возможность компенсировать (хотя бы частично) потери, вызванные массовой эмиграцией, и расколоть русское зарубежье. Однако «сменовеховство» хотя и обозначало начало возвращения интеллигенции на Родину, так и не приобрело массового характера из-за репрессий против интеллигенции в 1920;х гг. В дальнейшем, в 1930;е гг., многие из тех, кто возвратился в Россию, были репрессированы.

«Сменовеховство» обозначило определенный кризис эмиграции. Э го подтверждали и события февраля 1922 г., когда произошла попытка убийства группой монархистов П. Н. Милюкова, приехавшего из Парижа в Берлин с лекцией по случаю пятилетия Февральской революции. В результате покушения погиб В. Д. Набоков, отец известного писателя. Арестованные убийцы были позднее амнистированы президентом Германии Гинденбургом.

Одновременно со «сменовеховцами» свое видение исторического развития России изложила группа историков и философов (П.Н. Савицкий, II.II. Сувчанский, Н. С. Трубецкой, Г. В. Флоровский), сформировавшая идею «евразийства». В своей книге «Исход к Востоку» они отстаивали особый взгляд на историю России как на синтез Востока и Запада, стремясь найти в нем смысл русской революции. П. Н. Савицкий писал: «Необходимо сочетание традиции с тем, что выдвинуто и утверждено революцией».

Вместе с тем «евразийцы» в отличие от «сменовеховцев» не призывали к возвращению в Советскую Россию, ожидая гораздо более серьезных перемен. Политическое крыло «евразийцев» было близко с белыми военными эмигрантскими организациями. В Англии это движение возглавлял однополчанин А. П. Кутепова (глава РОВСа) П.Н. Малевский-Малевич. Приверженцем «евразийства» был глава кутеповской организации в Эстонии полковник Б. В. Энгельгард. В дальнейшем идеи «евразийства» пытались использовать в качестве противовеса коммунистической идее. Почти вся агитационная литература, перебрасываемая в Советскую Россию через каналы этих организаций, была «евразийского» толка. В силу последних обстоятельств в Советской России «евразийство» на длительный период стало синонимом антисоветчины. Вместе с ним отрицались достижения эмигрантов-невозвращенцев.

Постепенно поток реэмигрантов в Россию иссяк, чему в немалой степени способствовал отказ советского государства от политики нэпа. Пребывание русской интеллигенции за рубежом становилось постоянным. Вдали от Родины рождались произведения, составляющие гордость русской культуры XX в.