Экономика информации, неопределенности и риска

Изучив материал данного раздела, студенты должны:

знать

• • как и почему в микроэкономике происходит постепенный переход от неоклассической парадигмы к иеоииституционалыюй; какие достижения и проблемы существуют на этом пути;
• • особенности принятия решений рыночными субъектами в условиях неполной и асимметрично распределенной информации, в ситуациях неопределенности и риска;
• • какие показатели используются для измерения уровня риска, с которым приходится сталкиваться рыночным субъектам при принятии инвестиционных решений;
• • каким образом и с помощью каких механизмов могут быть выявлены истинные предпочтения рыночных субъектов;
• • что такое нежелательный отбор, на каких рынках он может появляться; с помощью каких мер и инструментов могут преодолеваться его отрицательные последствия;
• • что такое моральный риск, какие существуют виды и проявления оппортунистического поведения участников рыночного взаимодействия;
• • какую роль в преодолении негативных последствий принятия решений в ситуациях неопределенности и риска играют спекуляция (арбитражирование) и аукционы;

уметь

• • использовать современный инструментарий для анализа поведения рыночных субъектов в условиях информационной асимметрии, в ситуациях неопределенности и риска;
• • сравнивать различные инвестиционные проекты с учетом фактора риска, находить равновесие на рынке финансовых активов;
• • находить проявления нежелательного отбора и оппортунистического поведения сторон в различных областях рыночных отношений и предлагать меры по их преодолению;

владеть

• навыками расчета уровней ожидаемой полезности и ожидаемой доходности;

• • навыками применения принимающим решение субъектом различных критериев при выборе наилучшей стратегии в условиях истинной неопределенности;
• • инструментами расчета показателей, используемых при оценке различных инвестиционных проектов с учетом их доходности и рискованности.

В отличие от макроэкономики, где плюрализм взглядов, подходов и концепций представляется достаточно широким, в микроэкономике до последнего времени практически безраздельно господствовала неоклассическая парадигма. К 50—60-м гг. XX в. казалось, что основное направление экономического анализа (mainstream) достигло пика своего расцвета. Эрроу и Дебре была разработана считающаяся наиболее успешной и логически завершенной модель общего конкурентного равновесия^[1]. Была доказана принципиальная возможность существования общего рыночного равновесия, достижения экономикой Парето-опгимального состояния. Однако довольно быстро выяснилось, что модель общего равновесия не способна дать удовлетворительного объяснения очень многих реально существующих экономических процессов.

Парадигма конкурентного равновесия базируется на таких известных предположениях, как полная информированность потребителей о всех характеристиках товаров: их ценах, доступности, физических качествах; стабильность потребительских предпочтений; рациональность поведения рыночных субъектов. Потребители, которые одновременно являются владельцами фирм, располагают необходимыми ресурсами для организации производства. Потребители при ограниченном доходе максимизируют свое благосостояние, производители — прибыль. Такая максимизация формирует соответственно функции спроса и предложения. Экономическая система посредством рыночного (ценового) механизма стремится к достижению равновесного состояния на всех конкурентных рынках. Внешние эффекты отсутствуют, в экономике производятся только частные блага. Все экономические агенты обладают исчерпывающей информацией о реальных альтернативах. Отрасли эффективны, ресурсы мобильны, барьеров между рынками отдельных товаров нет. Обратное воздействие выбора отдельных потребителей и производителей на рыночные цены и распределения благ отсутствует. Издержки на проверку соблюдения договоренностей и принятие санкций в случае нарушения соглашений — нулевые. В модели общего конкурентного равновесия полностью игнорируются институты (в частности, государство), которые могли бы управлять экономическими отношениями. Характерным признаком конкурентного равновесия является реализация всех товаров на всех рынках по ценам, равным предельным издержкам их производства.

Среди выводов, следующих из модели общего конкурентного равновесия, выделяются уже рассмотренные нами в гл. 22 две фундаментальные теоремы теории общественного благосостояния. Согласно первой теореме при достижении общего равновесия распределение ресурсов становится Парето-оптимальным. При этом никакой, пусть самый благожелательно настроенный и полностью информированный, институт не только не способен заменить данное распределение другим, увеличивающим общественное благосостояние, но не может обеспечить даже его. Суть второй теоремы: если кривые безразличия и изокванты выпуклы (что исключает возрастающую отдачу от масштаба), то любое Парето-эффективное распределение может быть обеспечено с помощью децентрализованной саморегулируемой ценовой системы.

Предпосылки, на которых строилась теория общего конкурентного равновесия, на практике оказались слишком строгими (жесткими). Модель Эрроу — Дебре давала хорошие, но практически бесполезные результаты. Попытки перейти к более реалистичным моделям за счет ослабления или даже отказа от некоторых условий потребовали от исследователей ограничиться только анализом ситуаций частного равновесия — равновесия на изолированных рынках отдельных товаров. В итоге до сих пор не создана какая-либо альтернативная неоклассической парадигме теория, которая могла бы предложить лучший вариант концепции общего равновесия.

Среди условий достижения общего конкурентного равновесия не последнюю роль играет предположение о полноте, точности и симметричности распределения информации. Успешность экономической деятельности рыночных субъектов во многом определяется тем, насколько точно цены передают необходимую информацию о качестве реализуемых на рынке товаров, об их альтернативной стоимости. Если эта информация достоверна и доступна всем рыночным агентам в полном объеме, если ее нетрудно и недорого проверить, то корректировка цен товаров и услуг, отражающая различия в качестве, не представляет большого труда.

На самом деле информация о качестве очень многих товаров и услуг либо стоит слишком дорого, либо вообще недоступна одной из сторон. (И олагаться же только на цены часто просто неосмотрительно!) Искусные товарные подделки могут выглядеть точно так же, как продукция известных фирм. Но об этом скорее знает продавец, чем покупатель. Продавец также знает, как часто поступают рекламации на технически сложные товары, на товары длительного пользования. Но это не значит, что он готов поделиться этой информацией с покупателями. Желающие застраховаться знают гораздо больше об объектах страхования (в том числе, например, и о своем здоровье), чем страховые компании. Делиться же с последними этой информацией, чтобы им установили более высокую цену страхового полиса, страхующиеся, естественно, не будут.

Работники имеют гораздо более точные представления о своих способностях, навыках, потенциальной производительности, чем наниматели. Менеджеры знают свои возможности гораздо лучше, чем собственники предприятий. Они также точнее осведомлены о состоянии дел в управляемой ими фирме, чем акционеры. Если их интересы не совпадают с интересами собственников, то обычно последние проигрывают.

Есть много и других подобных примеров, когда одна из сторон недобросовестно ведет себя на рынке, скрывает свои истинные цели, использует различные неблаговидные приемы для получения односторонних преимуществ. Рыночный механизм в подобных ситуациях оказывается просто несостоятельным.

Среди проблем, порождаемых асимметричной информированностью сторон, особо выделяют две: неблагоприятный отбор {adverse selection), иначе — нежелательный, ухудшающий отбор, и моральный риск {moral hazard), связанный с опасностью оппортунистического поведения сторон.

Данная область экономического анализа сформировалась сравнительно недавно — в 1970—1980;е гг., но уже стала неотъемлемой частью современной микроэкономической теории и даже переросла рамки чистой теории. Модели поведения рыночных субъектов в условиях неблагоприятного отбора широко используются в других областях экономической науки: в теории менеджмента, теории организации промышленности, маркетинге и г. д. Будучи частью более общей теории — экономики информации, она получила и собственное название — теория контрактов, поскольку в ней исследуются различные механизмы координации действий сторон, системы стимулов и мотивация принятия решений, проблемы составления и исполнения контрактов.

Теория контрактов вместе с рядом других частных теорий пытается ответить на те вопросы, перед которыми оказалась бессильной неоклассическая теория общего равновесия. Она построена на рассмотрении моделей частного равновесия, в которых учитываются сложные стратегические взаимодействия асимметрично информированных сторон в конкретных ситуациях^[2].

Если обратиться к предмету исследования микроэкономической теории, то его можно определить как изучение поведения рыночных субъектов (агентов), принимающих решения относительно использования ограниченных ресурсов. Но тем же самым, по сути, занимаются некоторые прикладные экономические науки: менеджмент, маркетинг и др. Разница подходов проявляется в том, что микроэкономическая теория старается прежде всего объяснить, как и почему принимаются те или иные решения, а прикладные — в большей степени стремятся установить, какие решения следует принимать. Модели экономической теории обычно более формализованы, используют традиционный для неоклассической школы математический аппарат (методы предельного анализа, дифференциального исчисления, интегрирования и пр.). Предпринимаются (с разной степенью успешности) попытки подвергнуть полученные выводы и результаты количественной, статистической оценке и проверке с помощью эконометрических методов и приемов. Управленческие науки гораздо в меньшей степени продвинулись в этом направлении, они делают упор на качественных характеристиках изучаемых явлений. Их результаты обычно не столь определенны и однозначны и не поддаются проверке с помощью стандартных процедур. Намного больше внимания по сравнению с экономической теорией в них уделяется психологическим факторам, влияющим на характер принимаемых решений. Все это объясняло заметную оторванность чистой экономической теории от жизни, реальных действий и решений.

Прорыв наступил на рубеже 1960—1970;х гг., когда виднейшие представители неоклассического направления (такие как Р. Коуз, О. Уильямсон и др.) начали проявлять активный интерес к институциональной среде в целом и к структуре экономической организации в частности. Это направление экономических исследований впоследствии получило название неоинституционализма. Если собственно неоклассику можно назвать теорией без институтов, то неоинституционализм — школой, изучающей институты на базе неоклассической теории и внутри нее. Используя дедуктивный метод, неоинституционалисты постарались продвинуться от общих принципов неоклассической теории к объяснению конкретных явлений общественной жизни^[3]. Не отказываясь от неоклассического инструментария, неоинституционалисты попытались модифицировать неоклассическую теорию с помощью включения ранее эндогенных по отношению к ней правовых, социологических, политических, семейных, идеологических, этических факторов.

Первые исследователи в этом направлении не ставили перед собой задачи создать новую экономическую парадигму^[4]. Напротив, в своем продвижении вперед они руководствовались подходом Я. Лакатогиа, подразделявшего любую экономическую теорию па два компонента: жесткое ядро и защитный пояс^[5]. Модификация (микро-) экономической парадигмы может осуществляться до тех пор, пока она касается элементов защитного пояса и не затрагивает элементов жесткого ядра. В противном случае, при изменении элементов «сердцевины теории», можно говорить о переходе к новой экономической парадигме.

Традиционно к ядру неоклассической теории принято относить следующие элементы:

• • обязательное равновесие на рынке — притом единственное и совпадающее с оптимумом по Парето;
• • рациональность поведения индивида, предполагающую полноту и всеобъемлемость его знаний, а также его способность обрабатывать эти знания (когнитивность);
• • устойчивость предпочтений индивидов к внешним факторам^[6].

К защитному поясу неоклассической теории обычно относят:

• абсолютный характер частной собственности на ресурсы, совершенный характер конкуренции на всех рынках;

• • отсутствие издержек на получение информации, а потому — доступность и бесплатность всего объема информации, касающегося сделки для всех заинтересованных сторон;
• • установление равновесия посредством лишь ценового механизма;
• • отсутствие издержек на совершение трансакции. Пределы обмена определяются на основе закона убывающей предельной полезности при учете первоначального распределения ресурсов между взаимодействующими сторонами^[7].

Модификация неоклассической теории в рамках неоинституционального направления исследований была осуществлена за счет ослабления ряда допущений, входивших в защитную оболочку, и даже путем отказа от наиболее одиозных из них (таких как совершенный характер конкуренции, универсальность ценового механизма).

Прежде всего в экономический анализ был вовлечен более широкий спектр форм собственности (не только частная, но и коллективная, государственная, акционерная и пр.), а также видов и типов контрактов, на основе которых происходит обмен^[8]. На этой основе возникла так называемая теория прав собственности (Р. Коуз, Р. Познер, С. Пейович, А. Алчян, Г. Демсец, Э. Фуруботн и др.), а также теория оптимального контракта, или иначе — теория прииципала-агента (Дж. Стиглиц, И. Макнейл и др.). В связи с анализом проблем защиты прав собственности и их ограничений возникла теория общественного выбора (Дж. Бьюкенен, Г. Талок и др.) и теория конституциональной экономики (В. Ванберг)^[9].

Далее, неоинституциональный анализ предполагает учет не только производственных (трансформационных) издержек, но также и трансакционных. В соответствующей теории трансакционных издержек (Р. Коуз (1959, 1960), О. Уильямсон (1985, 1993)) под ними понимаются все издержки, требуемые для совершения сделки.

Наконец, общей чертой всех подходов, используемых при осуществлении неоинституционалыюго анализа, является ослабление предпосылки о полной (абсолютной) информированности рыночных агентов. Информацию начали рассматривать как обычное экономическое, т. е. ограниченное, благо, для получения которого приходится нести определенные ненулевые издержки — так называемые информационные издержки. А следовательно, возникла проблема необходимости сопоставления затрат ресурсов на получение информации и выгод от ее использования. Данный подход не только не устраняет предположение рационального поведения экономических субъектов, но даже ужесточает требовательность к когнитивным способностям индивида.

Кроме того, обычной практикой неоинституционального анализа является рассмотрение многочисленных ситуаций, когда индивиду приходится принимать решения в условиях риска и неопределенности. Для объяснения поведения и выбора индивида, находящегося в ситуации неполноты информации, неопределенности и риска, Дж. Нейман и О. Моргенштерн предложили теорию ожидаемой полезности^х. Значительное влияние на развитие неоинституционального направления экономического анализа оказала теория информации Дж. Стиглера, которая сама по себе к этому направлению не относится.

В отличие от неоинституционалистов, представители новой институциональной школы поставили под сомнение элементы, входящие в жесткое ядро неоклассической парадигмы.

Прежде всего они отказались от постулата оптимизации, от использования методов предельного и равновесного анализа (иначе говоря, от традиционного неоклассического инструментария). Вместо этого они стали использовать концепцию нахождения удовлетворительного результата, предложенную Г. Саймоном (1979), которая базируется на утверждениях, восходящих еще к «старым» институционалистам (Т. Веблен, 1898), о том, что люди имеют скорее неустойчивые предпочтения, что они в своем поведении не придерживаются аксиомы транзитивности предпочтений, что их когнитивные способности далеки от совершенства. Г. Саймон обосновал идею об ограниченной рациональности индивидов, о том, что они чаще и скорее используют стратегию достижения не наилучшего, а удовлетворительного результата, что они способны менять приоритеты и предпочтения в зависимости от того, как складывается экономическая ситуация.

Другим важным компонентом подрыва ядра неоклассической парадигмы стала теория игр все тех же Дж. Неймана и О. Моргеншгерна. Эта теория, по утверждению Э. Шоттера, доказала, что, во-первых, могут существовать несколько точек равновесия; во-вторых, эти точки не обязательно совпадают с точками оптимума по Парето; в-третьих, равновесие вообще может отсутствовать. Для Г. Саймона теория игр стала четкой демонстрацией того, что фактически невозможно определить непротиворечивый критерий рациональности для ситуаций, когда индивид, принимая решение, должен учитывать реакцию соперников на свои действия.

Вернемся, однако, в русло неоинституционалыюй школы и посмотрим, что дал отказ от предпосылок, входящих в защитный пояс неоклассической парадигмы.

До появления работ неоинституционалистов рынок и иерархия (организация) часто рассматривались в экономической теории как два важнейших, но не имеющих ничего общего, альтернативных способа организации экономической деятельности, тогда как на самом деле они скорее представляют собой просто две крайние формы координации действий экономических агентов и организации контрактных отношений.^[10]

Экономические организации принято рассматривать как «искусственно созданные системы, посредством которых люди взаимодействуют друг с другом, реализуя индивидуальные и коллективные экономические цели»^[11].

Следует заметить, что неклассическая модель поведения человека базируется на восходящей еще к А. Смиту предпосылке эгоистической мотивации действий индивида. При этом в большинстве случаев контроля, координации и регулирования этих действий со стороны государства не требуется, поскольку сам рыночный механизм наказывает за поведение, основанное на обмане.

Не отвергая постулат об эгоистических мотивах поведения человека, неоинституционалисты делают упор на то, что в реальности без соответствующих институтов не удается избежать так называемого оппортунистического поведения субъектов, под которым, по определению О. Уильямсона, надо понимать преследование личных, корыстных интересов с использованием целого арсенала обманных средств (от воровства и мошенничества до предоставления искаженной информации и сокрытия правды).

Специализируясь в различных видах хозяйственной деятельности, экономические агенты затем вступают в торгово-экономические отношения, заключают друг с другом сделки, трансакции. Чтобы реализовать выгоды специализации и кооперирования, агенты должны координировать свои действия. Для этого необходимо сформулировать цели и задачи координации, определить пути, приемы и методы достижения целей, очертить круг лиц, ответственных за выполнение данной работы, распределить между ними обязанности, создать у них заинтересованность в добросовестном исполнении работы.

Очевидно, что каждый экономический агент в своей деятельности преследует собственные интересы, далеко не всегда совпадающие с интересами прочих агентов или даже общества в целом. Задача заключается в том, чтобы выстроить такую систему стимулов, при которой агенты сами были бы заинтересованы сообщать правду о своих предпочтениях и намерениях. Это позволило бы выработать реальный план действий и успешно реализовать его.

Заключая друг с другом добровольные соглашения (устные или письменные контракты), люди признают тем самым правомерность чужих интересов и готовы учитывать их в своих действиях. В терминологии теории прав собственности контрактом можно назвать любое соглашение об обмене правомочиями и их защите.

• [1] Arrow К., Hahn F. General Competitive Analysis. San Francisco: Holden Day, 1970;Debreu G. The Theory of Value. N. Y.: Wiley, 1959; Mas-ColellA. The Theory of General EconomicEquilibrium: A Differentiable Approach. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.
• [2] Деньгов В. В. Теория контрактов: достижения и проблемы на пути к новой экономической парадигме. СПб.: ОЦЭиМ, 2006.
• [3] Нуреев Р. М. Институционализм: вчера, сегодня и завтра [Предисл.] // Олейник А. II. Институциональная экономика: учеб, пособие. М.: ИНФРА-М, 2004. С. 5.
• [4] «Парадигма — это система ориентиров научной деятельности (знаний, навыков, нормповедения), принятая в соответствующем научном сообществе» (Ананьин О. Я., Одинцова М. И. Методология экономической науки // Истоки. Вып. 4. М.: ГУ ВШЭ, 2000. С. 100).
• [5] Lakatos /. Falsification and Methodology of Scientific Research Programs // Lakatos /., Musgrave A. (eds.). Criticism and the Growth of Knowledge. Cambridge: Cambridge UniversityPress, 1970; Лакатош Я. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М.: Медиум, 1995.
• [6] См., напр.: Эггертсон Т. Экономическое поведение и институты. М.: Дело, 2001. С. 19.
• [7] Knudsen С. Normal Science as a Process of Creative Destruction: From a Microeconomicto a Neoinstitutional Research Program // Paper presented at the International Symposium onProperty Rights, Organizational Forms and Economic Behavior. Lund: The Swedish Collegiumfor Advanced Study in the Social Sciences, 1986. P. 10.
• [8] См., напр.: Скаржинская E. M. Микроэкономический анализ индивидуального обмена. Кострома, 2002.
• [9] Как замечает Р. М. Нурсев, теория нрав собственности изучает институциональнуюсреду деятельности экономических организаций в частном секторе экономики, а теорияобщественного выбора — институциональную среду деятельности индивидов и организацийв общественном секторе (Нуреев Р. М. Институционализм: вчера, сегодня и завтра. С. 8).
• [10] См., иапр.: Харшаньи Дж., Зелътен Р. Общая теория выбора равновесия в играх. СПб. :Экономическая школа, 2001. С. 79.
• [11] Милгром П., Робертс Дж. Экономика, организация и менеджмент: в 2 т. СПб.: Экономическая школа, 1999. Т. 1. С. 45.