Отличительные черты цивилизационного и культурного развития России

В российской цивилизации остро соперничают центробежные и центростремительные тенденции; предпосылки возникновения ее новых этапов не всегда подчинены соответствующим основаниям. Неразгаданная тайна России, о которой писал I ютчев и которую Н. А. Бердяев связывал с антиномичностью и противоречивостью «души России», способностью сочетать в себе «бездонную глубь и необъятную высь», с отсутствием достоинства, неблагородством, жестокостью и рабством, все это, как верно отмечал профессор М. Н. Найдыш, «есть отражение сложности, динамичности, противоречивости самого становления цивилизационного архетипа (на основе интеграции, синтеза множества различных и часто трудносовместимых этнических архетипов)».^[1]

Отличительная характеристика политической культуры большинства россиян — это понимание или осознание особого значения государственности, роли государства как собирателя земель и народов, их опоры, основного защитника многонациональной российской культуры, самого существования многих наций и народов. Чувство патриотизма русского и многих других народов имеет глубокие корни, органически связано с важной ролью государства в этом процессе. Политический фактор русского этнического самосознания — это прежде всего фактор, связанный с историей русской государственности. Национальное самосознание на Руси имеет своим показателем не только памятники письменности и искусства: борьба за свою политическую и культурную самостоятельность и за свое государство служат самым ярким свидетельством высокого уровня национального сознания русского народа.

В отличие от Западной Европы, где общество и государство строились снизу вверх и централизованная власть явилась как высшая надстройка над сформировавшимся обществом, сложившимся средним слоем землевладельцев, в России имело место государство иного типа—государство, формирующее общество. Российское государство есть государство по преимуществу территориальное.

(в отличие от западного nation-state), а ранее еще и династическое. В силу всего этого характерная черта российской политической культуры — доминирующий архетип державности. Соответственно, многие россияне болезненно реагируют на общее ослабление (или неэффективность) роли государства в общественной жизни страны.

В.В. Путин: «Россия с самого начала создавалась как суперцентрализованнос государство. Это заложено в ее генетическом коде, в традициях, в менталитете людей».^[2]

На протяжении столетий российская политическая культура носила авторитарно-патриархальный характер. Она как бы распространяла на все государство и общество принципы «Домостроя» — отношения в рамках большой семьи, где глава ее выступает в роли патриарха, который располагает всей полнотой власти в отношении жены, детей, других родственников, зависящих от него, и в то же время проявляет необходимую заботу о каждом из них. Именно в таком ключе население рассматривало царя, называя его батюшкой как верховного владыку, а себя — как покорных подданных, и все надежды на свое благополучие связывало с добрым царем.

Следует обратить внимание на особую роль общины и традиций взаимоустройства, взаимопомощи и сопереживания, на основе которых у россиян воспроизводятся устойчивые коллективистские ориентации. Это и общность, артельность, коллективизм, специфический для русского национального характера, его культуры политики. В противоположность западному базовое русское мировоззрение содержит в себе ярко выраженную философию «мы», а не «я».

Для многих граждан России характерен коллективистский стиль поведения, ориентаций и участия в политической жизни. Нельзя забывать о закрепленной в памяти трех поколений социалистической ориентации общественного развития, в результате чего в современном обществе распространилось острое восприятие проблем справедливости и порядка, а также сформировался синдром социальной незащищенности и неуверенности в завтрашнем дне. Коллективизм — не просто одна из известных и характернейших черт российской ментальности, это ее основополагающее качество, ибо определяет главную направленность россиян.

Важной чертой культуры России является ее религиозная доминанта и (или) традиция. Процесс формирования русского этнического самосознания, равно как и русской государственности, нельзя правильно оценить, если не принять во внимание религиозный фактор: крещение Руси в 988 г. и деятельность Русской православной церкви. Православие является одной из важнейших составляющих как государственно-политической, так и духовной истории России. Развитие России практически не знало конфликта светской и духовной власти. С православной точки зрения царь и патриарх едины в духе. Империя и церковь образовывали один государственно-церковный организм. Православная церковь и православие сыграли важную роль в формировании этнического самосознания русского народа, которое шло параллельно со становлением русской государственности. А. С. Пушкин, в частности, писал о большом влиянии православия на национальную психологию русского народа, отмечая в то же время и народные насмешки «насчет всего церковного».^[3]

Пользуясь поддержкой государства, церковь оказывала сильное влияние на духовную жизнь русского народа, в т. ч. и на его этническое самосознание. Термины «крещеный», «православный», «русский» становились в известном смысле синонимами. Учитывая особое взаимодействие российского государства и церкви, А. Тойнби определял особенность политической культуры «восточно-христианской цивилизации» как стремление к созданию и сочетанию универсального государства и универсальной церкви.

Другой важной чертой культуры России является позитивное историческое взаимодействие православия и ислама (второй религии в России), толерантное отношение верующих, принадлежащих к различным религиозным конфессиям.

Отличительной чертой российской культуры являются также идеи и традиции соборности. Соборность — это принцип единогласного, консенсусного и сословно-представительского принятия решений «снизу до верху»; идея гармонии, симфонического единства светской и духовной власти, гармонического единства людей, общность их судьбы и жизни, традиции взаимопомощи и коллективизма. В основе соборности исторически лежали гармония, сотрудничество, духовность, православие, учет традиций российского («евроазийского») общественного развития и «русской души», демократизм принятия решений «снизу» при корпоративной власти «сверху».

Соборность представляют любые традиционные соборные управленческие институты: деревенский сход (мир), вече, община (прямая демократия сельского самоуправления), казачий круг, войсковой круг, земские соборы, земства, советы различных уровней в годы советской власти и др. В социально-политическом смысле практической школой соборного жизнеустройства в России была крестьянская община со всеми ее плюсами и минусами, давно подмеченными Марксом, славянофилами, народниками.

Славянофилы связывали соборность с общиной, где «личность свободна как в хоре» (К.С. Аксаков). Представитель «евроазийства» С. Н. Трубецкой трактовал соборность как религиозный, нравственный и одновременно социальный идеал, противостоящий как индивидуализму, так и социалистическому коллективизму, как «собирание и осмысление» всех духовных достижений человечества во всем его культурно-цивилизационном многообразии во имя синтеза новых общечеловеческих ценностей через религиозно-культурный синкретизм в духе культурной миссии Н. К. Рериха. Ориентиром здесь могут служить мысли Ф. М. Достоевского, видевшего во «всемирности и общечеловечности» предназначение России.

Для развития России характерны антиномичность, амбивалентность и противоречивость. Русская мысль издавна стремилась охватить существенные особенности России, ее социально-политическую самобытность. М. В. Ломоносов, отмечая несходство истории Римской и Российской империй, писал: «Римское государство гражданским правлением возвысилось, самодержавством пришло в упадок. Напротив того, разномысленною вольностию Россия едва не дошла до крайнего разрушения; самодержавством как сначала возвысилась, так и после несчастливых времен умножилась».^[4]

М.В. Ломоносов одним из первых отметил противоречивость политической культуры России в контексте связи власти, свободы, авторитаризма и анархии. Эту мысль позже разовьют многие мыслители, отмечавшие поразительную двойственность русской души: ее этатизм и анархизм, почитание государя и любовь к свободе.

Еше Н. А. Бердяев указывал на двойственность и иррационализм «русской души», ее антиномичность — поразительный симбиоз анархизма и этатизма, готовности отдать жизнь за свободу и неслыханного сервилизма. Причину этого он видел в неразвитости личностного начала в российском обществе, а также в стихийном коллективизме. Национальное (этническое) самосознание в России всегда было противоречивым, поскольку в нем отражались интересы и самосознание различных социальных слоев и классов: господствующих сословий, связанных тесно с государственной властью, и народа, прежде всего крестьянства.

Наличие этой противоречивости отмечают многие исследователи русского национального самосознания. О том, что русское национальное самосознание неоднородно, свидетельствует, например, полемика славянофилов с западниками в XIX — начале XX вв. В противоположность официальной концепции национального самосознания, в основу которой был положен принцип единства «православия, самодержавия и народности», западники считали, что единого национального самосознания в России не существует, что оно дифференцировано. Н. А. Добролюбов писал, что в России «каждое сословие, даже каждый кружок живет отдельной жизнью, имеет свои особые цели и стремления». ^[5]

В русском национальном самосознании противостояли друг другу общерусское национальное и сословно-классовое самосознание. Эта тенденция была отмечена в программных документах народничества, работах русских марксистов. Известный российский исследователь П. И. Ковалевский высказал в начале XX в. весьма актуальную для сегодняшних дней мысль о том, что развитие капитализма в России подрывает основы русского национального самосознания, поскольку «для банковских деятелей, спекулянтов, кулаков нет ни нации, ни Родины, ни государства».

В российской политической культуре, истоки которой коренятся в патриархальном укладе крестьянской жизни, закреплены веками формировавшийся коллективистский опыт, тоталитарное сознание, архаические обычаи верноподданничества, конформизма и непротивление насилию. В тоже время, когда многострадальное и терпеливое крестьянство наконец поднималось на борьбу за землю и волю, оно бунтовало одновременно и за доброго, справедливого царя, обнажая тем самым далеко не демократический характер своей ментальности.

Характерная черта русского характера, его неотъемлемое политико-культурное качество—максимализм (склонность к крайностям в мышлении и поведении). Свобода в менталитете россиянина ассоциируется с анархией, волюшкой-волей.

Вероятно, можно сформулировать следующую цивилизационно-культурно-политическую российскую доминанту: Россия исторически — это нерешенный крестьянский вопрос и высокая степень концентрации власти: великий князь — царь — монарх — император — генеральный секретарь — полновластный президент.

Германский политолог X. Тиммерман подчеркивал, что прежде все попытки европеизации России удавались лишь отчасти. На пути этого процесса всегда вставал «русский империализм» (совокупность целого ряда родовых черт русской культуры), который сумел доказать, что он есть историческая константа. Вместе с тем X. Тиммерман обращает особое внимание на тот факт, что советский коммунизм стал способом осуществления модернизации России. Однако эта модернизация имела прежде всего технико-промышленное измерение. Было построено индустриальное государство, но не индустриальное общество. Эта специфическая модернизация привела к атомизации общества, к тому, что крайне затруднены процессы артикуляции социальных интересов, создания различных промежуточных структур. То есть возникла промышленно-урбанистиче;

ска;

sc незападного типа В российской истории наряду с авторитарной существует и другая — демократическая традиция, в т. ч. и самоуправления. Она имеет глубокие корни и несет сильный отпечаток патриархальных отношений. Классическим примером служат Новгородская, Псковская и Вятская вечевые республики, просуществовавшие до их присоединения к Московскому государству в XV в. Вдали от крепостничества и деспотизма власти формировалась казацкая вольница. Российское государство управлялось не только центральной администрацией. Когда нужен был общий совет, созывались земские сборы.²

Таким образом, наблюдаемое и временами обостряющееся противоборство в российском обществе двух политических культур — авторитарной и демократической — имеет давнюю историю.

Характерной чертой политического развития России являлась слабость или даже отсутствие дифференцированного гражданского общества западного типа, поскольку развитие капитализма в ней было относительно кратковременным. Россия не прошла стадию типа Возрождения. В силу этого оказались столь слабыми в политической культуре России элементы индивидуализма, индивидуалистической культуры, идеи либерализма и сами либеральные партии. Известно, что Россия не прошла стадию развития, похожую на Реформацию. Произошла абсолютизация некоторых сторон Просвещения, например, роли и значения науки в социальной жизни. Науковерие встало на место религиозной веры. Как^[6][7]

следствие, не была достаточно основательно поставлена проблема свободы совести. Соответственно, слаба толерантность и культура компромисса; не проведено отграничение мировоззренческих ценностей от политических.

Германский политолог В. Шляпентох для характеристики современного российского развития обращается к концепции «феодализма с модернистским лицом». Он обращал внимание на то, что, как и в Западной Европе тысячелетней давности, в России «границы между публичной и частной сферами либо размыты, либо вообще не существуют: власть и собственность настолько переплетены, что их часто невозможно отделить друг от друга. Подобно средневековым баронам, российские бюрократы на всех уровнях иерархии используют свою политическую власть для осуществления контроля над собственностью, в то время как богачи обменивают деньги на власть, для того чтобы контролировать политические решения. Соответственно личные связи играют зачастую гораздо большую роль, чем связи, основанные на формальном положении людей в политических, социальных и экономических структурах. Это означает, что наиболее могущественными людьми в стране являются не государственные деятели, избираемые на выборах, но близкие друзья президента».^[8]

Английский политолог Д. Лестер выделял следующие характерные черты российского социокультурного и политического развития в 90-е гг. XX в.: «Абсолютное преобладание частных интересов над публичными не только на уровне обыденной жизни, но особенно в предпочтениях и поведении государственных служащих — от бюрократов до политиков. Тесное переплетение собственности и власти. Во многих случаях целые области превращаются в обширные феодальные владения на условиях личного держания. Постоянно усиливающееся преобладание личных связей, основанных на все более формальных (или институализированных) отношениях в политической, социальной и экономической сферах. Типичным выражением этих связей становится понятие „крыша“. Если отношения „вассалитета“ преобладают на уровне самих правителей, на нижних ступенях социальной лестницы наиболее типичными становятся отношения патронажа и клиентелы, являющиеся, как свидетельствует опыт европейского Средневековья, не выражением анархии, но, наоборот, стремлением к установлению определенного порядка». ^[9]

Нам думается, что суждения западных политологов о феодально-модернистских чертах развития России уже не соответствуют действительности. Как известно, в период 2000;2003 гг. резко возросли права и полномочия Федерального центра, укрепилась властная вертикаль, расширилась правовая база российской государственности.

Вместе с тем верно, что гражданское общество в современной России пока является слабым. В Конституции Российской Федерации 1993 г. понятие «гражданское общество» отсутствует вообще. Принимая участие в работе «Гражданского форума», представлявшего в Кремлевском Дворце 21−22 ноября 2001 г. более двухсот массовых общественных организаций, Президент Российской Федерации В. В. Пугин обратил внимание на то, что «гражданское общество не может быть создано по чьей-то указке. Оно вырастает самостоятельно, имеет собственную корневую базу и питается /[ухом свободы. Готовых рецептов по выращиванию такого общества у власти нет, но если от нее потребуются какие-то организационные усилия или подключение законодательных механизмов — она на это готова».^[10]

В силу исторических причин в России слабы традиции правовой государственности; долгое время россияне традиционно мало внимания уделяли воспитанию демократической правовой культуры. В принципе, это понятно, поскольку в стране существовал монархический режим, парламент до 1905 г. отсутствовал. Власть монарха на всех этапах истории России ничем не была ограничена. По свидетельству В. О. Ключевского, страна рассматривалась как большая царская вотчина, функционирующая под строгим надзором и по предписаниям «помазанника Божьего». Существовавший произвол власти связывался в народном сознании с деятельностью господ и чиновников, которые злоупотребляли доверием царя-батюшки, находившегося в неведении относительно чаяний своих подданных. Отсюда нелюбовь ко всему государственному, устойчивый правовой нигилизм, стремление следовать велению голоса совести, внутренней правды, а не внешней юридической справедливости Исторически в России не уважение к законам, а страх перед наказанием побуждал людей подчиняться правовым нормам. Распространены также устойчивые традиции приоритета государства над обществом, правды над законом, веры над знанием, насилия над убеждением. Существовавшая долгие годы тоталитарно-авторитарная система власти и управления вместе с патриархальной ментальностью народа имеет большой запас прочности, ибо постоянно подпитывается авторитарно-патриархальной политической культурой.

Первые многопартийные выборы в Государственную Думу в России, как известно, состоялись лишь в начале XX в., а в период с 20-х до конца 80-х гг. XX столетия выборы были практически безальтернативными. Современная система права и правовая культура россиян, в основе которых лежит Конституция Российской Федерации (12 декабря 1993 г.), в основном сформированы. Плюралистические выборы в конце XX и начале XXI вв. поочередно, в четыре состава Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации (1993, 1995, 1999 и 2003 гг.) и первых двух президентов России позволили российским гражданам приобрести важный опыт демократического плюрализма, навыков формальной демократии. Их следует изучать и использовать в интересах российского общества.

Ряд политологов и социологов считают, что для укоренения демократических начал в транзитных обществах населению необходим достаточно длительный электоральный опыт: формирование и вхождение в политику нового поколения, в частности избрание и полное пребывание (функционирование) на их постах не менее чем трех-четырех президентов.

Важной чертой политической и духовной культуры России является се многонациональный, полиэтнический характер. История России и ес государственности не укладывается в узкие рамки «имперской модели», сложившейся на опыте западных моделей, — британской, французской, германской, португальской, США и др. Так называемая Российская империя складывалась как единое сословно-феодальное полиэтническое централизованное государство преимущественно мирным путем, без разделения на метрополию и колонии, без ограничения прав ни по национальному, ни по территориальному признакам, в рамках единого «мира-экономики», весьма толерантное в конфессиональном отношении, никогда не проводившее насильственной политики ассимиляции нерусских народов.

Н.А. Бердяев: «Россия провиденциально империалистична, но лишена империалистического пафоса, в этом ес своеобразие».^[11]

Важной особенностью формирования России было то, что она интегрировалась в единую целостность не только политически, но и культурно-исторически, т. е. через выработку и утверждение единой системы соционормативной регуляции. Культурно-историческим соционормативным ядром выступала русская культура, русский язык. Иначе говоря, Российское государство складывалось одновременно и как государство (как империя), и как самобытная цивилизационная общность, цивилизация.

Известно, что этническое самосознание не только обращено внутрь этноса (нации) — историческая память, национальная психология и характер, — но и вовне, на межэтнические контакты. Эта направленность находит выражение в этнических антипатиях и этнических симпатиях. В национальном самосознании могут проявляться как элементы, ориентированные на единство установок и общение, взаимное познание друг друга, обмен культурными ценностями, так и элементы отчуждения, антипатии, предубеждения, неприятие друг друга.

В истории России преобладали элементы взаимодействия, взаимопомощи, населявших ее народов, что, собственно, и дает возможность говорить о россиянах как исторической общности людей. Преамбула Конституции Российской Федерации начинается обетами:

«Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле…». Иначе говоря, все проживающие на территории Российской Федерации нации и народы рассматриваются как некая сложившаяся историческая целостность.

Несмотря на обозначившийся процесс определенной переориентации русской идентичности, как и других национальных идентичностей, с государственно-гражданской на этнонациональную, в целом русская социокультурная среда чужда дискриминации по национальному признаку. По-прежнему нормально воспринимаются межнациональные браки (70−75% молодых людей не усматривают в этом вопросе каких-то ограничений). Более 60% русских рассматривают Россию как общий дом многих народов, которые должны обладать равными правами.¹

Для российской политической культуры исторически были характерны определенные черты изоляционизма. Даже в периоды относительной открытости миру духовные импульсы, которые шли извне, развивались в условиях определенной изоляции. Это перерабатывало западные влияния в соответствии с русской нормативной и ценностной системами. Речь идет не только о славянофилах, но и западниках, а также впоследствии и марксистах. Иначе говоря, политическая культура России все еще носит некоторые черты «изоляционистской культуры».

В. Пфайлер: «Из-за громадных размеров страны русские… были оторваны от основных духовных и интеллектуальных движений человечества. Природные богатства давали возможность не включаться в международное технологическое сотрудничество. Политическое руководство страны почти всех эпох ее истории видело в этой оторванности России от мира преимущество».^[12][13]

Современная политика руководства Российской Федерации, направленная на активное участие России в международных политических, социально-экономических и иных структурах, на поддержку усилий мирового сообщества в борьбе с международным терроризмом, создает хорошие предпосылки для формирования открытой, демократической политической культуры в российском сообществе.

Политическая культура отдельной страны, как правило, формируется в процессе переплетения различных ценностных ориентаций и способов политического участия граждан, национальных традиций и обычаев общественного признания человека, доминирующих форм общения элиты и электората, а также других обстоятельств, выражающих устойчивые черты цивилизационного развития общества и государства.

В России сложились определенные особенности политической культуры, прежде всего обусловленные ее геополитическим положением, доминировавшими формами самодержавно-патриархального образа жизни, длительной дистанцированностью граждан от реальных рычагов власти, слабой политической ролью механизмов самоуправления и самоорганизации населения (за исключением ключевых периодов развития).

На характер политической культуры в России определенное влияние оказало тяжелое наследие тоталитаризма—ликвидация или высылка видных представителей интеллигенции и других социальных слоев, отказ от рыночных регуляторов развития экономики, насильственное внедрение партийной идеологии и др.

Это нарушало естественные механизмы и трансляторы российских традиций, преемственность поколений, развитие ценностей плюралистического образа жизни, а также деформировало межкультурные связи и отношения России с мировым сообществом. В целом же такая политика послужила усеченному воспроизводству и развитию российской цивилизации.

В результате ведущее на сегодняшний день положение в политической культуре российского общества занимают ценности державного коммунитаризма, выражающие приоритет групповой справедливости перед принципами индивидуальной свободы личности, а в конечном счете — ведущую роль государства в регулировании политической и социальной жизни.

В то же время по преимуществу персонализированное восприятие власти, а также нравственный характер требований к ее деятельности предопределяют стремление большинства граждан к поиску харизматического лидера («спасителя отечества», способного вывести страну из кризиса), недооценку роли представительных органов власти, тяготение к исполнительским функциям с ограниченной индивидуальной ответственностью. Причем явная непопулярность идеи контроля за властями сочетается у многих людей со слабым знанием и уважением законов государства.

В.В. Путин: «Наша… большая проблема — отсутствие твердых и общепризнанных правил. Как и любой человек, общество не может без них обходиться. А правила в государстве — это закон, это конституционная дисциплина и порядок… Демократия — это диктатура закона, а не тех, кто по должности обязан этот закон отстаивать».^[14]

В российском обществе существует много взаимооппонирующих политических и иных субкультур. Задача состоит в том, чтобы совместить ее политико-культурное многообразие с принципами демократического федерализма, обеспечить внутреннюю целостность государства и общества.

В целом современная политическая культура россиян может характеризоваться как смешанная, в ней важное место занимают как авторитарно-коллективистская субкультура, так и формально демократическая политическая субкультура. В целом она является переходной: от культуры авторитарно-патриархальной к возможной демократической политической культуре, через современную сложную и продолжительную фазу реформирования общества.

В 90-е гг. XX в. на Россию, ее культуру вследствие соответствующей политики правящего режима и активной роли средств массовой информации и коммуникации буквально обрушились мощные информационные потоки, пропагандирующие либеральные, западные ценности и размывающие российскую историческую память, патриотизм, нравственность, государственность и даже русский язык. В сознание русского народа внедряются стандарты и нормы поведения, обычаи и традиции, в корне чуждые российскому менталитету: культ насилия и жестокости, индивидуализма, эгоизма и корыстолюбия, алчности, порнографии.

В российской политике с 1991 по 1999 г. реализовывалась в целом неэффективная модель спекулятивно-зависимого капитализма, скопированная с наихудших образцов либеральных концепций, показавших ранее свою ущербность в других странах. Российское реформаторство в 90-е гг. XX в. вместо того чтобы осваивать более отвечающую и нашим традициям, и нашим потребностям континентально-европейскую модель социального государства, предпочло радикализованную неолиберальную версию безответственных в отношении социальных и экономических последствий рыночных реформ.

В результате «шоковой приватизации» произошло не только резкое расслоение, но и, по сути, ограбление общества, снижение экономической эффективности и резкое падение производства (по отношению к 1991 г. на десятки процентов), остановка сотен заводов. Разумеется, приватизация в значительной степени содействовала созданию в России рыночной экономики, включению в мировой рынок и др. В этом смысле она была неизбежной. Но ее социальная цена, как об этом неоднократно заявлял и Президент России, оказалась слишком высокой. По официальной информации в 1998 г. около 32 млн россиян, что составляет 25% населения страны, имели доходы ниже прожиточного минимума. Неоправданная бедность значительной части россиян, живущих в одной из богатейших по своему потенциалу стран мира, — позорный результат беспринципного, эгоистического управления страной со стороны соответствующих элитарно-административных кругов.

Следует обратить внимание на создание в новейшее время в России мощных семейно-олигархических кланов, контролирующих многомиллиардную собственность и (или) финансы и выступающих за консервацию сложившегося корпоративно-олигархического порядка.

Еще одной стороной структурного образования «собственность — власть» в современных условиях России является доминантная роль ресурсодобывающих и (или) контролирующих эту сферу государственных и частных компаний в экономике и политике, не заинтересованных в развитии инновационных, конкурентоспособных видов производства. Во время выборов в Государственную Думу Российской Федерации в 2003 г. рядом политических объединений остро ставился вопрос о введении государственного прогрессивного налога на сверхприбыли нефтедобывающих и иных компаний (от присваиваемой естественной ренты). Член-корреспондент РАН С. Ю. Глазьев полагал, что доходы госбюджета можно было бы сразу увеличить более чем на 130 млрд рублей только за счет введения налога на сверхприбыль от эксплуатации месторождений нефти и газа.^[15]

Исторический опыт показывает, что те страны, которые нашли свой оптимальный путь создания конкурентоспособного в условиях глобализации общества, соответственно, достигли и значительных успехов в их модернизации и развитии. Об этом свидетельствует опыт новых индустриальных и постиндустриальных государств Дальнего Востока и Южной Азии, сумевших приспособить традиционные культуры и отношения к современным «рыночным вызовам»; достижения стран «рыночно-государственного социализма» (Китай, Вьетнам); вставших на «западный путь» рационально регулируемых рыночных отношений и создания социального государства стран типа Чехия, Польша и др.

И дело не в том, что одни народы могут, а другие якобы не могут хозяйствовать эффективно, дело в условиях хозяйствования, в отношениях собственности, интеллектуальном и организационном потенциале правящей элиты, которая не может (или не пока не может) предложить и реализовать оптимальную модель социально-экономического развития, отвечающую конкретным условиям страны, интересам большинства ее населения, характеру современной эпохи.

Желательно обратить внимание на то, что США (30-х гг. XX в.), Япония (50-х гг. XX в.) и другие страны, преодолевшие экономические кризисы путем реализации демократических реформ при эффективной регулирующей роли государства, не изменили основ своей духовности и менталитета, выработали новые нормы и ценности, не отказываясь в целом от прошлого позитивного опыта.

В современной России остро стоит вопрос об общенациональной идее — интегральной политико-культурной ценности, необходимой для сплочения общества на путях подлинно демократических преобразований, подъема производства, создания могучей, демократической, гуманистической, просвещенной державы. Перед российским обществом в области политической культуры стоит важная задача умелого использования общечеловеческих, в т. ч. и либеральных ценностей (при эффективной роли государственного регулирования политики, культуры и экономики в интересах всего российского общества), не отказываясь от российских традиций и правильно их используя в современных условиях.

Ориентация на демократические идеалы и ценности не должна означать отказа от традиционных ценностей российской культуры. Необходим поворот от культуры «спекулятивного капитализма» к культуре «реального национального производства», от культуры «процветания олигархических семей» к культуре «процветания всего общества», от культуры конфронтации и надуманного деления общества на «демократов» и «красно-коричневых» к культуре политического диалога, соборности в рамках построения правового и социального государства, а также на основе понимания гражданского общества как совокупности людей, связанных общими ценностями, и базирующимися на них отношениях кооперации, сотрудничества и солидарности. Культура российской политики в идеале должна отражать и выражать базовые социальные интересы большинства общества. Только в этом случае можно будет говорить о российской демократической политической культуре.

Ключевые понятия политико-культурный генезис России I фавославное христианское общество праинлоевропейский период развития России пассионарность антиномичность менталитет русского человека постклассический либерализм, соборность, коммунитаризм азиатский способ производства географический фактор в культуре России этнонациональная культура россиян религия и политика в России прерывность российской цивилизации державническая доминанта российской культуры мобилизационный тип развития государство, формирующее нацию Россия как цивилизация многонациональная российская культура культура «спекулятивного капитализма» монархические традиции русской культуры общинные традиции русской культуры понятие «собственность — власть».

• [1] Найлыш В. М. Цивилизация как проблема философии истории. — М., 1997. — С. 66.
• [2] От первого лица. Разговоры с Владимиром Пугиным. — С. 167−168.
• [3] Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: в 6 т. Т. 6. — М.; Л. 1934. — С. 182−183.
• [4] 2 Ломоносов М. В. Древняя российская история // Россия и Европа: опыт соборногоанализа. — М., 1991. — С. 21−22.
• [5] Добролюбов Н. А. Избранное. — М., 1985. — С. 359.
• [6] 1 Timmermann Н. Was erwartet Europa von Russland H Russland und Deutschland — Nachbamin Europa — Baden-Baden: Nomos, 1992. — S. 191−218.
• [7] Еремян В. В. Очерки муниципальной историографии. — М.: Академия права и управления, 2003.
• [8] 2 * Shlapentokh V. Early Feudalism — The Best Parallel for Contemporary Russia // Europc-Asia Studies. Formerly Soviet Studies. 1996. — Vol. 48. — jV" 3. — P. 393.
• [9] Lester J. Feudalism’s Revenge: The Inverse Dialectics of Time in Russia // ContemporaryPolitics. 1998. — Vol. 4. — № 2. — P. 200.
• [10] Независимая газета. — 2001. — 22 ноября. — № 218.
• [11] Бердяев Н. А. Судьба России. — М., 1990. — С. 102.
• [12] Граждане России: взгляд на самих себя. I! Г-СЦЕНАРИИ // Независимая газета. — 1998. —№ 12. —С. 6.
• [13] Pfeiler W. Historische Rahmenbedingungen der russischen Kultur // Russland auf dem Weg zurDemokratie? Politik und Parteicn in der Russischen Federation. — Paderbom, 1993. — S. 15−16.
• [14] Открытое письмо Владимира Путина к российским избирателям // Известия. — 2000. —25 февраля.
• [15] Глазьев С. Ю. Почему мы самые богатые, а живем так бедно? — М.: Терра, 2003. —С. 248.