Сущность научного наблюдения

Где применяют наблюдение. Принято считать, что метод наблюдения пришел в социологию из антропологии — науки о дописьменных культурах и племенах. Антропологи наблюдают образ жизни, социальные отношения и взаимодействие, обычаи, нравы и традиции забытых и малочисленных народов, племен и общин. Из антропологии пришла и классификация видов наблюдения.

Правда, этот метод применяется не только в антропологии. Его прекрасно освоили психологи и экономисты, этнографы, политологи, культурологи, не говоря о представителях естественных наук, скажем биологах, которые без наблюдения и шага ступить не могут. Развитие этнографии как науки было связано, в частности, с переходом от сбора отдельных сведений о культуре народов к стационарному наблюдению, при котором исследователь достаточно долго живет среди изучаемой группы.

В психологии основные методы научного исследования — наблюдение и эксперимент. В социологии — опрос и анализ документов. Хотя нельзя сказать, что наблюдение для социологии находится на положении падчерицы. Впрочем, разберемся во всем по порядку.

Наблюдение — метод сбора первичной информации путем прямой и непосредственной регистрации исследователем событий и условий на местах. Наблюдение — планомерное исследование реакции наблюдаемого на предмет исследования без воздействия на него.

Литературный пример наблюдения. Интересный опыт использования метода стихийного наблюдения в целях социологического познания общества накоплен в русской литературе 1840-х гг. В социальной беллетристике этого периода тесно сплетены гражданские чувства и умонастроения близкой к народу интеллигенции, поиски художественного отражения жизни различных социальных групп, черты научного, социологического видения общественного развития. Писатели, близкие к В. Г. Белинскому и Н. А. Некрасову, не только дали точные зарисовки быта, поступков, элементов сознания представителей многих социальных, профессиональных сообществ, но и создали типологические образы, обобщенные социолого-художественные типы людей своего времени.

Великолепным социальным наблюдателем прослыл «дядюшка Гиляй»^[1] — известный русский журналист, писатель, поэт Владимир Алексеевич Гиляровский (1853—1935). В молодые годы, скитаясь по стране, он активно набирался жизненного опыта — был бурлаком на Волге, крючником, пожарным, рабочим на заводе, объездчиком диких лошадей, циркачом, актером. В 30 лет начал печататься в ведущих отечественных журналах и газетах, считался «королем репортеров», писал о самых заметных и нашумевших событиях, описывал московское «дно» — хитровские притоны, приют нищих, босяков и отщепенцев. Слыл прекрасным знатоком Москвы. Самой популярной книгой является его «Москва и москвичи» (1926), где с этнографической точностью изображена жизнь Москвы конца XIX в. (быт горожан, торговцев, артистов, чиновников, нравы рынков и трущоб, история заведений, трактиров, улиц и бульваров). Получили широкое признание, в том числе и в научных кругах, его книги «Трущобные люди» (1887), «Мои скитания» (1928), «Люди театра» (опубликована в 1941 г.) и др. В. Гиляровский прославился в качестве бытописателя Москвы. Он собрал и сохранил для последующих поколений любопытнейшие истории о людях Москвы, ее улицах и площадях, бульварах и парках, булочных и парикмахерских, банях и рынках, художественных и артистических кружках, великолепных особняках и грязных трущобах. Гиляровский не был бесстрастным регистратором событий и бездушным бытописателем. Он был наблюдателем в самом высоком смысле этого слова. «Не было, кажется, в окружающей жизни ни одного явления, которое не казалось бы ему заслуживающим пристального внимания. Он никогда не был сторонним наблюдателем. Он вмешивался в жизнь без оглядки. Он должен был испробовать все возможное, научиться делать все своими руками. Всю жизнь он работал.

(переменил много профессий — от волжского бурлака до актера и писателя), но в любую работу он всегда вносил настоящую русскую сноровку, живость ума и даже некоторую удаль", — писал о нем К. Паустовский в очерке «Дядя Гиляй». Его произведения — образец социологического видения мира, результат многочисленных социологических наблюдений и глубокого, до сих пор не потерявшего своей ценности научного анализа.

Чем отличается научное наблюдение. Надо различать просто наблюдение и наблюдение как научную процедуру. Наблюдая драку на улице или тушение пожара, нужно говорить о повседневном и случайном наблюдении. Повседневное наблюдение не носит избирательного или целенаправленного характера. Иначе говоря, у него нет и никогда не было четко выделенного предмета и объекта наблюдения.

Согласно В. А. Ядову, научное наблюдение отличается от обыденного тем, что оно:

• а) подчинено ясной исследовательской цели и четко сформулированным задачам;
• б) планируется по заранее обдуманной процедуре;
• в) все данные фиксируются в протоколах или дневниках по определенной системе;
• г) информация, полученная путем наблюдения, должна поддаваться контролю на обоснованность и устойчивость^[2].

Научное наблюдение требует постановки четкой цели и планирования. Заранее определяется, какие именно социальные процессы и явления будут интересовать наблюдателя, по каким внешним признакам их можно отследить, в каких условиях будет происходить наблюдение и как предполагается фиксировать результаты.

С помощью наблюдения и правильных выводов наука устанавливает факты, конструирует теории, открывает законы, наконец, предсказывает будущее.

Особенность наблюдения в социальных науках состоит в том, что непосредственно видеть и фиксировать можно только факты, относящиеся к внешнему поведению (движения, словесные высказывания и т. д.). Наши мысли, мнения, ценностные ориентации наблюдать невозможно.

Правильность результатов наблюдения зависит не только от точности регистрации фактов поведения, но и от их истолкования — определения смысла поведения или события.

Когда применять наблюдение. Наблюдение обычно применяется, когда необходимо получить первоначальное представление о какой-либо стороне поведения, выдвинуть предположения о ее социальных причинах. Гипотезы можно выдвигать и в рамках наблюдения, однако социологи предпочитают проверять их при помощи других видов исследования, например анкетирования или эксперимента, где используется более сложный арсенал методов, в том числе основанных на математической статистике.

Об использовании метода наблюдения как познавательного инструмента можно говорить лишь в том случае, когда выделены задачи и гипотезы;

определены объект и предмет наблюдения, а также категории, условия, единицы наблюдения; подготовлен инструментарий (дневник, протокол, аудиовизуальные технические средства фиксации и т. д.).

Исследование молодежных субкультур. Изучение молодежных субкультур составляет важное направление социологии молодежи. С 1960;х гг. к этой проблематике обратились ведущие социологи разных стран мира, а в 1980;е гг. — и отечественные социологи.

В середине 1980;х гг. большинство исследователей рассматривало молодежную культуру только как разновидность девиантного поведения, криминогенную по своей природе. Этому способствовали публикации в прессе, посвященные криминальным молодежным группировкам. Вскоре В. Ливанов, В. Левичева и Ф. Шерега^[3] (НИЦ ВКШ) стали изучать молодежные неформальные объединения, Н. В. Кофырин (Ленинградский университет) — неформальные молодежные группировки непосредственно на местах их «тусовок»^[4]. Преступным молодежным группировкам были посвящены работы И. Сундиева^[5] (Академия МВД), Г. Забрянского (Правовая Академия министерства юстиции) и журналиста Ю. П. Щекочнхина^[6]. Изучались также проблемы нравственной деградации армии (Б. Калачев^[7]), наркомании и проституции среди молодежи, феномен рок-музыки (в Ленинграде — М. Илле и О. Сакмаров^[8], в Москве — Н. Саркитов^[9]) с применением методов глубинного и включенного интервью.

Белорусские социологи И. Андреева и Л. 11овикова^[10] изучали молодежные субкультуры крупных городов. Они пришли к выводу, что маргинальные субкультуры имеют в советских условиях особую социальную базу — «иол у городе кую» (мигрантскую) молодежь — и становятся способом включения в городскую культуру^[11]. Подобное обстоятельство, по их мнению, отличает два типа общества, так как в западных городах молодежная субкультура формируется в среде расовых или национальных меньшинств.

Методы изучения неформальных организаций в 1990;х гг. разительно отличались от приемов исследования формальных организаций советской молодежи 1960— 1980;х гг. Поскольку субкультурные формирования — это чаще всего малые группы, закрытые сообщества криминального, полукриминального или асоциального характера, то формой изучения выступали неформализованное интервью, включенное и невключенное наблюдение, анализ прессы, методы глубинного и включенного интервью, прожективные вопросы. Куда проще было комсомольским активистам, организовывавшим многотысячные опросы по стандартной анкете с привлечением сотен добровольных помощников, опрашивавших респондентов прямо на рабочем месте или во время запланированного досуга.

В конце XX и начале XXI в. интересные исследования молодежных субкультур проводили Ю. Н. Давыдов, И. Б. Роднянская, 3. В. Сикевич, Т. Б. Щепанская, В. Ф. Пирожков, А. Н. Тарасов, Д. Петров, Е. Л. Омельченко и др.^[12] Особо стоит выделить деятельность заведующего отделом ювенологии Центра новой социологии и изучения практической политики «Феникс» А. Н. Тарасова, автора 490 публикаций по проблемам молодежи и образования, конфликтологии, политическому радикализму в России и за рубежом, массовым общественным движениям, массовой культуры, межкультурным и межцивилизационным противоречиям, компаративистским исследованиям. Ему удалось увидеть мир молодежных субкультур изнутри, изучая их что называется методом участвующего наблюдения. В 1975 г. он был арестован по делу Неокоммунистической партии Советского Союза (11KI1CC), после предварительного заключения и годичного пребывания в спецпсихболышце освобожден, он был чертежником, лаборантом в проектном институте, сторожем на Ваганьковском кладбище, машинистом, слесарем по ремонту котельного оборудования, библиотекарем, редактором, фельдшером, оператором газовой котельной, бухгалтером, осветителем в театре, научным сотрудником, преподавателем вуза, консультантом в Миннауки и т. д. С 1984 г. выступает (иод псевдонимом) в зарубежной прессе и в самиздате. Печатался, помимо России, в СЛИЛ, Канаде, Великобритании, Франции, Греции, Венгрии, Индии и т. д. Таким исследовательским и жизненным опытом в избранной тематике мало кто обладает нс только в нашей стране, но и за рубежом.

В ходе многолетнего включенного наблюдения собирала эмпирический материал по истории бытового инакомыслия молодежи второй половины 1980;х гг. питерский этнограф и социолог Т. Б. Щепанская^[13]. Когда задумывалась ее фундаментальная работа по субкультуре хиппи, она сама была в возрасте, близком к молодежи. В сообщество молодежного андеграунда она была принята как «своя» и наблюдала ее одновременно и изнутри, и извне, вооруженная этнографическим образованием и современными социологическими идеями. Это очень важно, потому что среда, в которую она с легкостью проникала, была закрыта для «чужаков». На этапе сбора материала она действовала по законам этнографического поля — выбрала одно конкретное сообщество и наблюдала его обычаи, обряды и традиции. Большая часть информации была получена автором непосредственно методами опросов и включенного наблюдения. Записывался городской молодежный фольклор (анекдоты, поговорки, байки, прозвища, песни). Полезный материал дала периодика 1986—1989 гг. К тому же периоду относятся записи бесед с пиплами. Ценным источником послужили граффити, оставленные пиплами на стенах нескольких домов в Москве и Ленинграде, где обычно собирались системные тусовки. В Москве это Булгаковский дом на Садовой улице, в Ленинграде — Ротонда, которую еще называют Центром мироздания. Применяя методы включенного наблюдения, непосредственного участия в разного рода проявлениях тусовочной жизни, интервью, анализ документов, Т. Б. Щепанская получила уникальный эмпирический материал, который уже никогда не удастся повторить. Она описывает мир хиниовской и постхипповской тусовки как часть социальной структуры советского общества, ее символику, стиль и образ жизни.

• [1] Многочисленные друзья и приятели В. А. Гиляровского называли его шутя, а потоми всерьез, но всегда тепло и любовно дядей Гиляем (одно время он подписывался «В. Гиляй»).А. П. Чехов так и писал ему: «Милый дядя Гиляй!»
• [2] См.: Ядов В. А. Социологическое исследование: методология, программа, методы. Самара, 1995. С. 122.
• [3] См.: Каталог-справочник неформальных самодеятельных организаций и независимой прессы СССР / иод ред. В. Ф. Левичевой. М., 1990; Неформальная волна / иод ред.В. Ф. Левичевой, В. Ливанова. М., 1989.
• [4] См.: Кофырин Я. В. Проблемы изучения неформальных групп молодежи // Социологические исследования. 1991. № 1.
• [5] См.: Сундиев И. /О. Самодеятельные объединения молодежи // Социологическиеисследования. 1989. № 2.
• [6] См.: Щекочихин Ю. II. Алло, мы вас слышим. М.: Молодая гвардия, 1987; ЩекочихинЮ. Я. По ком звонит колокольчик? // Социологические исследования. 1987. № 1.
• [7] 3 См.: Калачев Б. Ф. Наркотики в армии // Социологические исследования. 1989. № 4.
• [8] См.: Илле М. ?., Сакмаров О. А. Рок-музыка: таланты и поклонники // Социологическиеисследования. 1989. № 5.
• [9] См.: Саркитов Н. Д. От «хард-рока» к «хеви-металлу»: эффект оглупления //Социологические исследования. 1987. № 4.
• [10] См.: Андреева И. Я, Новикова JI. Г. Субкультурные доминанты нетрадиционных формповедения молодежи // Неформальные объединения молодежи вчера, сегодня, а завтра? /под ред. В. В. Семеновой. М., 1988.
• [11] См.: Там же.
• [12] См.: Субкультурные объединения молодежи: критический анализ. М., 1987; Щепанская Т. Б. Символика молодежной субкультуры: Опыт этнографического исследованиясистемы. 1986—1989 гг. СПб., 1993; Давыдов Ю. //., Роднянская И. Б. Социология контркультуры: Инфантилизм как тип мировосприятия и социальная болезнь. М., 1980 ;Молодежный экстремизм / под рсд. А. А. Козлова. СПб., 1996; Сикевич 3. В. Молодежная культура: за и против. Л., 1990; Петров Д. Молодежные субкультуры. Саратов, 1996 ;Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга (социологический и антропологический анализ). СПб., 1999; Омельченко Е. Л. Молодежные культуры и субкультуры.М.: Изд-во ИС РАН, 2000; Пирожков В. Ф. Криминальная субкультура: Психологическая интерпретация функций, содержания, атрибутики // Психологический журнал. 1994.Т. 15. № 2.
• [13] См.: Щепанская Т. Б. Там же.