Объективные проблемы коллизионного права, отражающие современные тенденции развития международного частного права

Проблема множественности коллизионных привязок — эго объективное явление, отражающее проблемы развития современного коллизионного права и международного частного права в целом.

Так, в случаях, когда законодателем предусматривается сразу несколько дополняющих друг друга или конкурирующих между собой привязок в целях определения применимого права применительно к одному отношению или отдельному его аспекту можно говорить о проблеме множественности привязок в узком смысле. В широком смысле слова множественность привязок охватывает также такие ситуации, когда для отдельных аспектов отношения предусматриваются самостоятельные коллизионные нормы^[1].

Суть проблемы заключается в том, что для выбора нрава по одному вопросу используется не какая-то одна, а целая система взаимосвязанных коллизионных норм — «цепочки» коллизионных норм (см., например, ст. 1199 ГК РФ). Главный способ выбора права — это применение гибких правил, позволяющих учитывать все конкретные обстоятельства дела. Правоотношение разбивается на статуты, и каждый статут имеет самостоятельное коллизионное регулирование. В одном фактическом правоотношении имеется целая система различных статутов: личный, вещно-правовой, обязательственный, формальный, деликтный, валютный, наследственный, брачный и др. При делении правоотношения на статуты к каждому отдельному статуту применяется самостоятельное право — право того государства, с которым данная часть правоотношения наиболее тесно связана. Такой способ правового регулирования предполагает использование в первую очередь критерия наиболее тесной связи и принципа существа отношения^[2].

Не во всех случаях правоотношение с иностранным элементом подчиняется одному правопорядку. Часто основной вопрос (права и обязанности сторон) привязаны к праву одного государства, а специальные вопросы этого же отношения (дееспособность, форма сделки) — к праву другого (других) государств (а). Это явление в МЧП получило название «множественность коллизионных привязок», которая проявляется в следующих вариантах:

• 1. Кумуляция (совмещение) коллизионных привязок, т. е. необходимость учитывать постановления нескольких различных правовых систем при регулировании одного правоотношения. Это вид коллизионной привязки предполагает одновременное применение разных правовых систем: например, при заключении брака — форма и порядок определяются правом места заключения брака, а внутренние условия вступления в брак (брачная дееспособность, препятствия к вступлению в брак) — личным законом каждого из брачующихся (ст. 156 СК РФ).
• 2. Расщепление коллизионной нормы — правоотношение в целом подчиняется одному правопорядку, а его отдельные вопросы — другому. Например, наследственные отношения в целом подчиняются личному закону наследодателя (закону последнего обычного места жительства наследодателя), а наследование недвижимости предполагает отдельное коллизионное регулирование: в соответствии с законом места нахождения недвижимой части наследственного имущества (ст. 1224 ГК РФ).
• 3. Альтернативные коллизионные нормы — отношение признается действительным, если оно удовлетворяет требованиям либо одного, либо другого правопорядка, прямо указанных в данной норме (ст. 419, 420 КТМ РФ). Множественность коллизионных привязок имеет место и в простых, и в сложных соподчиненных альтернативных коллизионных нормах (ст. 1211, 1213 ГК РФ). Например, ст. 420 КТМ РФ предусматривает правила выбора применимого права в случае отношений, возникающих из столкновения судов: «Отношения, возникающие из столкновения судов во внутренних морских водах и в территориальном море, регулируются законом государства, на территории которого произошло столкновение». Если столкновение судов происходит в открытом море и спор рассматривается в Российской Федерации, к отношениям сторон применяются правила КТМ РФ, т. е. нормы российского права. При этом в п. 3 содержится исключение из общего правила: в случае, если произошло столкновение судов, плавающих под флагом одного государства, применению подлежит закон данного государства независимо от места столкновения судов.
• 4. Комбинированные привязки, или «нормы с множественными условиями применения, от рассмотренных выше разновидностей коллизионных норм отличаются тем, что указывают на применение всего одного правопорядка. Однако применение этого правопорядка возможно только в случае выполнения нескольких из перечисленных законодателем условий. Так, примером комбинированной привязки является норма ст. 5(1) Регламента Рим I: «В части, в которой применимое к договору перевозки грузов право не было выбрано в соответствии со ст. 3, применимым правом является право страны места нахождения перевозчика, при условии, что место отправки или место доставки (груза) или место нахождения грузоотправителя находятся в этой же стране. Если эти условия не соблюдаются, то подлежит применению право страны, в которой находится согласованное сторонами место доставки»^[3].

Проблема квалификации коллизионной нормы, ее толкования и применения также стоит сегодня достаточно остро для правоприменителя. Применение любой правовой нормы невозможно без ее толкования: установление ее смысла и связи с теми фактическими обстоятельствами, в которых норма должна быть применена. Результаты толкования не должны противоречить основным целям и принципам права и его нормативным предписаниям.

Коллизионная норма, как и любая норма права, состоит из различных юридических терминов и понятийных конструкций. Юридические понятия — это основа и объемов привязок коллизионных норм. Толкование, или юридическая квалификация, коллизионной нормы отличается от толкования других норм права. Основное отличие — фактические обстоятельства, при которых должна применяться коллизионная норма, находятся в правовом поле разных государств. Проблема квалификации сводится к тому, с точки зрения права какого государства необходимо толковать юридические категории, содержащиеся в самой коллизионной норме.

В МЧП существует теория «конфликта квалификаций», основанная на проблеме квалификации коллизионных норм. Конфликт квалификаций связан с тем, что в праве разных государств текстуально одинаковые правовые понятия, такие как дееспособность, форма сделки, личный закон, место заключения сделки, имеют принципиально различное содержание. Конфликт квалификаций следует отличать от конфликта юрисдикций — проблемы выбора компетентного суда, одной из наиболее сложных проблем международного гражданского процесса^[4].

В доктрине МЧП выработаны следующие теории разрешения конфликта квалификаций.

• 1. Квалификация по закону суда, т.е. по национальному праву того государства, чей правоприменительный орган рассматривает дело. Это наиболее распространенный способ разрешения конфликта квалификаций. Коллизионная норма как норма национального права использует национальные юридические категории, свойственные именно данной правовой системе. Основной недостаток квалификации по закону суда — это полное игнорирование того факта, что правоотношение связано с территорией других государств и что коллизионный вопрос может быть решен в пользу выбора иностранного права. Однако квалификация по закону суда имеет в виду первичную квалификацию — квалификацию только коллизионных понятий. Первичная квалификация, квалификация отечественной коллизионной нормы может производиться только по закону суда (п. 1 ст. 1187 ГК РФ).
• 2. Квалификация по праву того государства, с которым отношение наиболее тесно связано (по праву существа отношения). Этот способ квалификации позволяет избежать основных недостатков квалификации по закону суда — иностранные правовые понятия квалифицируются в «родных» для них правовых категориях. Квалификация по иностранному праву — это вторичная квалификация, которая имеет место уже после выбора права, когда коллизионный вопрос решен в пользу применения иностранного права.

Наиболее сложной проблемой является необходимость применения иностранных коллизионных правовых понятий на стадии выбора права, еще до решения коллизионного вопроса. Возможность первичной квалификации, но иностранному праву — если все фактические обстоятельства связаны с правом одного государства, а дело по какой-либо причине рассматривается в суде другого государства (и. 2 ст. 1187 ГК РФ).

3. Теория «автономной» квалификации — основана на том, что коллизионная норма, национальная по своей природе, связывает отечественное право с иностранным. Для выполнения роли связующего звена между правопорядками разных государств коллизионная норма должна использовать общие для всех правовых систем понятия, которые устанавливаются при помощи сравнительного правоведения и обобщения однородных цивилистических понятий.

Идею создания коллизионных норм, состоящих из юридических понятий, общих для большинства правовых систем, следует оценивать как положительную. Именно такие коллизионные нормы смогли бы выполнять свою функцию выбора компетентного права наилучшим образом. Единственная проблема: где найти такие общие обобщенные понятия? Их выработка — задача сравнительного правоведения. Однако сразу же возникает еще более сложная проблема: кто именно должен производить сравнительный анализ права разных государств и устанавливать общие для всех правовые понятия? Сравнительный анализ — это задача доктрины, выводы которой не имеют для суда юридически обязательного характера. Только суд вправе решать коллизионный вопрос и определять применимое право. Проблемы определения, толкования и применения иностранных правовых норм в российском законодательстве разрешаются в соответствии со ст. 1191 ГК РФ, ст. 166 СК РФ, ст. 14 АПК РФ.

Что касается пределов применения коллизионных норм, то один из основных принципов МЧП — применение норм иностранного права — не должен нарушать основ местного правопорядка. Национальное право, допуская применение права других государств на своей территории, устанавливает порядок и пределы его применения. В этих целях в МЧП выработан особый институт — оговорка о публичном порядке, содержащаяся в нраве всех государств и представляющая собой общепризнанное понятие. Оговорку о публичном порядке можно определить следующим образом: избранное на основе отечественной коллизионной нормы иностранное право не применяется и субъективные права, возникшие на его основе, не признаются, если такое применение или такое признание противоречат публичному порядку данного государства.

Традиционно доктринальные подходы к толкованию содержания оговорки о публичном порядке учитывают две его составляющие: международный и внутренний публичный порядок. Международный порядок, помимо публичного порядка, находящегося под защитой международного права, включает публичный порядок интеграционных объединений, например регионального интеграционного объединения Европейского союза. Защиту данного порядка осуществляют как международные судебные учреждения, так и внутригосударственные органы судебной власти государств — членов регионального объединения. Однако международный публичный порядок, включающий в себя общепризнанные принципы и нормы международного права, международно-правовые стандарты прав человека, правовые основы социальной, экономической и политической интеграции конкретного объединения, является важнейшей составляющей внутреннего публичного порядка отдельно взятого государства¹.

Первый законодательный акт, содержащий оговорку о публичном порядке, — это Французский гражданский кодекс 1804 г. (ФГК) (с изм. и доп. по состоянию на 01.09.2011)^[5][6]. В ст. 6 ФГК предусмотрено, что нельзя путем частных соглашений отменить действие законов, в соблюдении которых заинтересованы публичный порядок и добрые нравы. Такая формулировка называется оговоркой о публичном порядке в позитивном варианте (ст. 24 ГК Алжира 1975 г.).

В настоящее время в законодательстве подавляющего большинства государств —Швейцарии, Польши, ФРГ, в том числе и Российской Федерации — принят негативный вариант оговорки о публичном порядке. Например, параграф 6 Закона о международном частном праве Австрии 1978 г. устанавливает, что норма иностранного закона не применяется, если ее применение может привести к последствиям, не совместимым с основными началами австрийского правопорядка.

В различных законодательных актах используется достаточно похожая терминология: основы правопорядка (публичный порядок) Российской Федерации (ст. 1193 ГК РФ, ст. 167 СК РФ), публичный порядок Российской Федерации (ст. 244 АПК РФ), суверенитет, безопасность и публичный порядок Российской Федерации (ст. 412 ГПК РФ).

В применении иностранной правовой нормы может быть отказано, если последствия ее применения не совместимы с публичным порядком данного государства. Недопустимо утверждение о том, что право одного государства противоречит праву другого государства. Национальному публичному порядку может противоречить не само иностранное право в целом, как целостная правовая система, а только последствия применения его норм. В современном праве считается неправомерным отказ в применении иностранного права только на том основании, что в соответствующем государстве принципиально иной политический, экономический или правовой строй (абз. 2 ст. 1193 ГК РФ).

Большинство зарубежных правопорядков устанавливают дифференцированный подход к пониманию публичного порядка для внутренних целей и для целей международного частного права, способствующий реализации практики ограничительного толкования оговорки о публичном порядке. Подобная идея получила поддержку и со стороны российского законодателя. Обновленная редакция ст. 1193 ГК РФ, в которой она нашла свое отражение, не спешит оперировать новым термином «международный публичный порядок», который пока не распространен в российской доктрине и судебной практике, а ограничивается указанием на то, что российские суды при обращении к категории публичного порядка должны учитывать характер отношений, осложненных иностранным элементом¹.

На исключительный характер обращения к оговорке о публичном порядке в ст. 1193 ГК РФ указывает В. П. Звеков, отмечая, что правовой вакуум, образующийся в данном случае, может быть восполнен применяемой при необходимости нормой российского права, а это не исключает возможности обращения с гой же целью к иной норме иностранного права, применение которой совместимо с публичным порядком РФ^[7][8].

В российском праве положение о применении императивных норм (оговорка о публичном порядке в позитивном варианте) закреплено в п. 1 ст. 1192 ГК РФ: определенные императивные нормы российского права применяются всегда, независимо от решения коллизионного вопроса. Законодатель попытался определить круг таких норм: императивные нормы, в которых непосредственно указана обязательность их применения (п. 2 ст. 1209 ГК); нормы, имеющие особое значение для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота. В отечественном праве закреплена необходимость учета императивных норм иностранного права — п. 2 ст. 1192 ГК РФ: при применении права другого государства российский суд может принимать во внимание императивные нормы права другого иностранного государства, с которым отношение наиболее тесно связано^[9].

Согласно п. 1 ст. 1192 ГК РФ, правила настоящего раздела не затрагивают действие тех императивных норм законодательства РФ, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права (нормы непосредственного применения).

Федеральным законом от 30.09.2013 № 260-ФЗ внесены изменения в ст. 1192 ГК РФ «Применение императивных норм», которая в предыдущей редакции включала два пункта. Первый пункт устанавливал способы определения норм обязательного применения российского права, а второй — условия, при которых суд мог принять во внимание императивные нормы права другой страны. После внесения изменений наименование статьи изложено в новой редакции: «Нормы непосредственного применения».

Сделанное законодателем уточнение наименования статьи в полной мере отражает ее содержательное наполнение, смысл которого заключается в том, что участники гражданского оборота должны применять соответствующие нормы независимо от подлежащего применению нрава.

Пункт 1 статьи дополнен словами «нормы непосредственного применения», а в п. 2 слова «должны регулировать соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права» заменены словами «являются нормами непосредственного применения».

Термин «нормы непосредственного применения», используемый в новой редакции ст. 1192 ГК РФ, синонимичен по отношению к термину «сверхимперативные нормы» и отражает правовую природу этой особой категории норм, которая позволяет применять их «непосредственно», минуя коллизионные нормы и соглашение сторон о выборе применимого права. Обращение к специальному термину помогает подчеркнуть, что во всех иных случаях употребления выражения «императивные нормы» в разд. VI ГК РФ (п. 5 ст. 1210, п. 1 и 4 ст. 1212, п. 1 ст. 1214, п. 2 ст. 1223.1) законо;

С. 117−124.

датель имеет в виду императивные нормы в широком значении (используемом в ст. 422 ГК РФ), а не в узком значении норм непосредственного применения. Таким образом, решена проблема неоднозначного толкования некоторых из перечисленных норм¹.

Данное обстоятельство подтверждается и судебной практикой. Так, в информационном письме Президиума ВАС РФ от 26 января 2013 г. № 156 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений»^[10][11] указывается, что «под публичным порядком… понимаются фундаментальные правовые начала (принципы), которые обладают высшей императивностью, универсальностью, особой общественной и публичной значимостью, составляют основу построения экономической, политической, правовой системы государства. К таким началам, в частности, относится запрет на совершение действий, прямо запрещенных сверхимперативными нормами законодательства РФ (ст. 1192 ГК РФ…), если этими действиями наносится ущерб суверенитету или безопасности государства, затрагиваются интересы больших социальных групп, нарушаются конституционные права и свободы частных лиц».

Стоит упомянуть и о так называемой проблеме теории отсылок в международном частном праве. Теория отсылок появилась в МЧП в XIX в. Доктрина права практически всех государств придерживается единой позиции: теория отсылок — одна из наиболее сложных проблем современного МЧП^[12]. Проблема отсылок имеет различное правовое регулирование в законодательстве разных стран. В зависимости от особенностей национального регулирования можно выделить следующие способы ее решения:

• — государства, предусматривающие применение всей системы отсылок в полном объеме, в том числе отсылок третьей, четвертой и т. д. степеней, пока не будет выявлено право, предусматривающее материальное регулирование спорного отношения (Австрия, Польша, Финляндия, государства бывшей Югославии);
• — государства, в праве которых предусмотрена возможность применения отсылок первой и второй степени, но такая возможность оговорена какими-либо принципиальными условиями (Мексика, Чехия, Германия);
• — государства, предусматривающие возможность применения только обратной отсылки — отсылки к своему праву (Венгрия, Венесуэла, Вьетнам, Испания, Иран, Румыния, Япония);
• — государства, предусматривающие возможность применения отсылок первой и второй степени либо только обратной отсылки в случаях, конкретно предусмотренных в законе (Италия, Португалия, Швейцария, Швеция, Россия);

• — государства, законодательство которых полностью запрещает применение отсылок (Бразилия, Греция, Перу, Египет);
• — государства, законодательство которых в принципе не содержит регулирования этого вопроса (Алжир, Аргентина, Болгария, Китай).

Большинство государств мира либо в законодательстве, либо в судебной практике, как Великобритания и США, применяют теорию отсылок, но применяют ее в ограниченном объеме. Чаще всего государства признают только обратную отсылку, отказываясь от применения отсылки к праву третьего государства. Причина такого положения вещей — это практическая целесообразность: обратная отсылка на законном основании (в соответствии с предписаниями национального и иностранного коллизионных законов) позволяет сз’ду применять свое собственное право, что значительно упрощает процесс разрешения спора. Обратная отсылка — это юридически-техническая возможность отказаться от применения иностранного права. Отсылка к праву третьего государства такой возможности не предоставляет, а наоборот, серьезно усложняет процесс выбора компетентного правопорядка.

В российском законодательстве установлено, что любая отсылка к иностранному праву рассматривается как отсылка к материальному, а не к коллизионному праву (и. 1 ст. 1190 ГК РФ). Исключение может составлять обратная отсылка иностранного права в случаях отсылки к российскому праву, определяющему правовое положение физических лиц (п. 2 сг. 1190 ГК РФ). Таким образом, ГК РФ признает только отсылку первой степени в строго определенных законом случаях. Но эту норму следует толковать как диспозитивную, поскольку отказ от признания отсылки к праву третьего государства противоречит некоторым международным обязательствам РФ.

Еще одна объективная проблема МЧП — проблема установления содержания иностранного права. В чем заключается данная проблема? Процесс регулирования частноправовых отношений с иностранным элементом состоит из двух стадий. Первая стадия — это решение коллизионного вопроса и выбор применимого права на основе предписаний коллизионной нормы права страны суда. Вторая стадия представляет собой непосредственное применение избранного права. Если компетентным признается иностранное право, то сразу же возникает целый ряд вопросов, таких как определение общих понятий права другого государства, з’становление его содержания, особенности толкования и применения.

Общий принцип «судья знает право», в соответствии с которым презюмируется, что суд и другие правоприменительные органы знают свое национальное право (jura novit curia) и умеют его применять, лежит в основе правоприменительного процесса. К обязанностям сторон относится доказывание обстоятельств, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений, а к обязанности суда — оценивать доказательства и применять соответствующие правовые нормы. Судья изначально не может знать содержания иностранного правопорядка, к которому отсылает национальная коллизионная норма. Концептуальный подход к пониманию иностранного права заключается в том, что суду вменяется обязанность установить содержание иностранного права ex officio (по должности) по собственной инициативе и в силу обязанности, возложенной на него законом, с целью определения нормативно-правовой основы будущего судебного решения. Суд применяет иностранное право как систему юридически обязательных предписаний. Иностранное право всегда остается правом, его нормы имеют юридически обязательный характер. Однако это право другого государства, поэтому отношение к установлению его содержания, толкованию и применению значительным образом отличается от отношения к национальному праву¹.

Европейская конвенция относительно информации об иностранном законодательстве 1968 г. устанавливает процедуру и механизм, предназначенные облегчить судам доступ к информации об иностранном праве. Государства-члены обязаны создать при министерствах юстиции специальные отделы либо самостоятельные ведомства: занимающиеся сбором информации об иностранном национальном праве; отвечающие на запросы соответствующих иностранных и национальных органов о содержании национального и иностранного права; направляющие запросы в компетентные органы иностранных государств о содержании права данных государств.

Положения российского законодательства о порядке и способах установления содержания иностранного права содержатся в ГК РФ, СК РФ и АПК РФ. Суд в соответствии со своими полномочиями обязан самостоятельно заниматься установлением содержания иностранного права (ст. 1191 ГК РФ)^[13][14].

В п. 1 ст. 1186 ГК РФ под определением права, подлежащего применению, понимается решение принципиально иных вопросов: во-первых, о том, должно ли применяться «свое», российское, либо иностранное право; во-вторых, о том, право какого именно иностранного государства подлежит применению.

Арбитражный процессуальный кодекс РФ содержит специальную ст. 14 «Применение норм иностранного права», в соответствии с которой при применении норм иностранного права арбитражный суд устанавливает содержание этих норм в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве. Кроме того, в целях установления содержания норм иностранного права суд может обратиться в установленном порядке за содействием и разъяснением в Министерство юстиции Российской Федерации и иные компетентные органы или организации Российской Федерации и за границей либо привлечь экспертов.

Если содержание норм иностранного права, несмотря на принятые меры, в разумные сроки не установлено, арбитражный суд применяет соответствующие нормы российского права¹.

Порядок установления содержания иностранного права существенно отличается от того, как суд устанавливает свое национальное право. Как отмечали И. С. Перетерский и С. Б. Крылов, в отношении последнего действует принцип jura novit curia — «суд сам знает законы». Что касается иностранного закона, то судья не обязан и не может знать законы иностранного государства, но крайней мере на том уровне и в том объеме, которые позволяют должным образом разрешать спор^[15][16].

• [1] Подробнее см.: Асосков А. В. Основы коллизионного права. М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 229−232.
• [2] Подробнее см.: Гетъман-Павлова И. В., Ерпылева Н. Ю. Российское законодательствопо международному частному праву: проблемы совершенствования // Международноепубличное и частное право. 2009. № 1; Ерпылева II. 10. Международное частное право: учебник., 2011. С. 108.
• [3] Подробнее см.: Асосков А. В. Основы коллизионного права. М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 249−250.
• [4] Толстых В. Л. Применение права страны с множественностью правовых системв международном частном праве // Международное публичное и частное право. 2003. № 2.С. 34—36; Толстых В. Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб.:Юридический центр Пресс, 2004.
• [5] Подробнее см.: Павлова II. В. Оговорка о публичном порядке как судебный эксклюзив и предел вежливости конкретной нации: комментарий к Обзору практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке // ВестникВАС РФ. 2013. № 7. С. 162−173.
• [6] Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона). М.: Инфотропик Медиа, 2012.С. 4−592.
• [7] Асосков Л. В. Реформа разд. VI «Международное частное право» Гражданскогокодекса РФ // Хозяйство и право. 2014. № 2. С. 3−28.
• [8] Звеков В. П. Коллизии законов в международном частном праве. М.: Волтере Клувер, 2007. С. 206−207.
• [9] Подробнее см.: Марченко М. Н. Верховенство права Европейского союза по отношению к национальному праву государств-членов // Журнал российского права. 2009. № 5.
• [10] Асосков А. В. Реформа разд. VI «Международное частное право» Гражданскогокодекса РФ // Хозяйство и право. 2014. № 2. С. 3—28.
• [11] Вестник ВАС РФ. jNb 5. 2013.
• [12] Подробнее см.: Гетьмст-Павлова И. В. Наука международного частного права: проблемы международной вежливости, публичного порядка и отсылки в психологической теории Л. И. Петражицкого // Международное публичное и частное право. 2009. № 6. С. 16—23.
• [13] Ерпылева Н. К)., Гетъман-Павлова И. В. Установление содержания норм иностранногозаконодательства в международном частном праве // Адвокат. 2008. № 7. С. 112—121.
• [14] Подробнее см.: Вилкова II. Г. Договорное право в международном обороте. М., 2004;Тиунов О. И., Манов Б. Г. Принцип соблюдения международных договоров: коллизии международного и национального права // Журнал российского права. 2008. № 6; Ерпылева II. 10., Гетьман-Павлова И. В. Установление содержания норм иностранного законодательствав международном частном праве // Адвокат. 2008. № 7. С. 8.
• [15] Николюкин С. В. Особенности урегулирования споров с участием иностранных предпринимателей в арбитражных судах // Юрист. 2011. № 8. С. 29—37.
• [16] Современное международное частное право в России и Евросоюзе: монография /А. Алиев [и др.]; под ред. М. М. Богуславского, А. Г. Лисицына-Светланова, А. Трунка. М.:Норма, 2013. Кн. 1. С. 288.