Политические представления XVI — первой половины XVIII века

В истории Западной Европы XVI—XVII вв. произошел переход в качественно новое состояние. Это предопределялось лучшими природноклиматическими условиями и географическим положением, благодаря чему население было обеспечено продовольствием, это, в свою очередь, порождало гораздо более высокую, чем в России, плотность населения и, естественно, постоянную борьбу всех социальных слоев за свои права. В России в эти века тоже произошли изменения, но развиваться Западная Европа и Россия стали в разных направлениях. В России власть невольно выкорчевывала слабые ростки гражданского общества, которое в Западной Европе в течение последующих двух-трех веков принципиально изменило всю социально-политическую систему.

В условиях низкого уровня развития производительных сил и тяжелейшего внешнеполитического положения власть сконцентрировала все ресурсы на борьбе с врагами, выиграла эту борьбу, но начался процесс утраты всеми социальными группами тех небольших прав, которыми они владели. Россия начала обретать черты, характерные для социально-политических систем стран Востока.

Место каждого отдельного социального слоя определялось формой служения Родине: бояре выполняли военные и административные функции, крестьяне и торгово-ремесленные слои были обязаны платить подати. Это означало завершение формирования российской разновидности восточной социальной системы, где все социальные слои в равной степени бесправны по отношению к государству.

Утрата всеми слоями населения гражданских свобод не обязательно должна была обернуться взрывом возмущения. Этот процесс растянулся на жизнь нескольких поколений, а социальная память стирается довольно быстро. Фактически все социальные слои лишились свободы передвижения и права распоряжаться собственностью еще в первой половине XVI в. и к своему новому положению к концу века успели привыкнуть.

В начале XVII в. в Московской Руси разразилась Смута. Находившаяся под постоянной угрозой нападения врагов, экономически слабая, основанная на сумме миллионов натуральных крестьянских хозяйств, русская средневековая социальная система не могла функционировать без сильного государственного центра. Смута показала, что государство и общество не противостояли друг другу, а взаимодействовали: государство существовало как самодержавное, поскольку в политической системе отсутствовали противостоящие ему институты, а общество было заинтересовано именно в таком государстве. Сражаясь друг с другом, все социальные слои продемонстрировали свою консервативность. Поэтому после того, как в каждом из социальных слоев были перебиты наиболее политически активные группы, Смута завершилась восстановлением все того же самодержавного государства.

После Смуты на какое-то время жизнь казалась спокойной. Но в 1630-е гг. социальное напряжение вновь начало нарастать: восстания прошли в Москве, Томске и некоторых других городах. В середине 1640-х гг. они охватили новые районы — Воронеж, Елец, Тотьму, Каргополь. 1 июня 1648 г. в Москве разразился «соляной бунт». Вслед за этим волна погромов прокатилась по 40 городам: Козлову, Соль-Вычегодску, Курску, Устюгу Великому, Воронежу, Ельцу, Ливнам, Чугуеву, Тотьме, Каргополю, Нарыму, Томску, Чердыни и др. В 1650 г. поднялись мятежи в Пскове и Новгороде. В июле 1662 г. в Москве вспыхнул «медный бунт» 1662 г. В 1670 г. на Дону началось восстание под руководством С. Т. Разина. Благодаря всем этим восстаниям XVII в. вошел в историю России под названием «бунташный век».

Сам факт этого крайнего выражения социального недовольства вроде бы опровергает положение о подавлении общества государством, об ином, нежели в Европе, социально-политическом развитии. На самом деле механизм этих восстаний принципиально отличался от тех, что потрясали Европу.

Во-первых, доля горожан в общей массе населения составляла незначительную величину. Москва являлась крупнейшим мегаполисом Европы: в ней проживало около 100 тыс. человек. В Новгороде, Пскове, Казани и Нижнем Новгороде — по 25—30 тыс. человек. Но в остальных городах проживало по 3—5 тыс., причем подавляющее число городов представляло собой крепости или административные центры, торговцы и ремесленники составляли в них лишь малую долю.

Во-вторых, народные массы являлись составной частью сложившейся социальной системы. Никакого иного образа жизни, кроме привычного, участники восстаний не представляли. В этой жизни давно сформировался уклад с общинной взаимопомощью, чувством справедливости и уравнительной моралью. Ключевыми понятиями народной психологии оставались «правда», «справедливость», «истинность». Базовой категорией политической психологии являлся монархизм. Народным массам просто не могло прийти в голову, что именно царь венчает собой существующий порядок, поэтому именно в нем они искали защиту от бесконечных бед.

Усиление этих тягот требовало объяснения, и оно было найдено в понятии «измена». В условиях всеобщей службы тяготы должны были делиться поровну. И любое нарушение устоявшегося порядка народ как раз и трактовал как «измену». «Предателей» обнаруживали в лице бояр, поставивших себе новые терема. Следовательно, в понимании народа, они и воровали, и это требовало восстановления справедливости.

Необходимой предпосылкой восстаний являлись слухи. Царь в них неизменно оказывался защитником простого народа, которого околдовали или захватили «злые вороги».

Все восстания происходили по одной и той же схеме: сначала городские низы пытались подать царю петицию с изложением своих несчастий, потом шли громить усадьбы бояр. При этом собственные действия они оценивали как защиту существующего порядка вещей, как восстановление справедливости. И ценности из разрушенных теремов восставшие не брали. Те идеи, ради которых в Европе поднимались на революции, — экономическая и политическая свобода — в России отсутствовали. Мысли о необходимости широких социальных преобразований здесь неоткуда было возникнуть. Поэтому и результаты этих восстаний оказывались не такими, как в Европе.

Своеобразной формой социального протеста стал раскол. Народные массы ошибочно связали ухудшение своего положения с реформой Никона. Тысячи старообрядцев бежали на Север, Урал, в Заволжье. Их общим лозунгом стал возврат к старине. Ни старообрядцы, ни сторонники Никона к изменению отношений между обществом и государством не стремились.

Специфика политической мысли. Существуют определенные закономерности появления политических и правовых учений:

их объективной основой во все времена являются социально-экономические процессы;

после них должно возникнуть интуитивное, во многом неосознанное более или менее широкое политическое движение;

— к этому времени в обществе в виде теологической или университетской интеллектуальной среды должны существовать субъективные возможности для анализа.

Ничего этого в России до XIX в. фактически не было. Поэтому политическая мысль России по-прежнему принципиально отличалась от политической мысли Западной Европы.

Первая специфическая черта политической мысли сохранялась со времен Киевской Руси — ее донаучный уровень. В условиях концентрации власти в руках государства, слабости всех политических институтов, отсутствия в стране университетской или богословской интеллектуальной среды, отсутствия минимальной возможности для возникновения иной социально-политической системы в России появлялись не учения, а политическая публицистика. То есть это был не теоретический анализ разных вариантов развития, а изложение индивидуальной позиции фактически по одному вопросу — устройству центральных органов власти. Критическое отношение к российской действительности могла возникнуть лишь у иностранцев. (Одним из них оказался хорват Ю. Крижанича, который прожил в России 18 лет, из них 16 — в ссылке. Он оценивал Россию с позиций европейского теолога^[1].).

Публицисты XVI — первой половины XVIII в. представляли разные группы служилого дворянства и духовенства. Но при этом все они единодушно оценивали существующий строй как правильный. Никто из них (за исключением князя А. М. Курбского) до критики существующего строя не поднимался.

Второй специфической чертой политической мысли, как отмечает С. В. Переведенцев, было ее не столько политическое, сколько духовнополитическое содержание. Как минимум до XVIII в. политическая мысль была направлена не в будущее и не на решение житейских проблем, а на сохранение традиций. «Для политических мыслителей, для правителей смыслом их деятельности, целью их деятельности никогда не были просто какие-то реальные, и только практические, и только приземленные результаты. Всегда ставились некие высокие и прежде всего духовные цели, которые достигались политическими средствами»^[2].

Формирование государственной идеологии. Формирование государственной идеологии началось во второй половине XV в. Сначала это проявилось в появление в княжение Ивана III новой печати. Ее идея была взята из геральдики самого крупного государства Европы того времени — «Священной Римской империи германской нации». Монархи, входивших в ее состав земель, имели печати с одноглавым орлом, а император — с двуглавым. Именно такой герб с одноглавым орлом и королевскую корону предложил Ивану III император Священной Римской империи через своего посла в 1488 г. Однако Иван III считал себя равным императору и предложение не принял. По аналогии с гербом императора и была составлена новая печать Ивана III — двуглавый орел.

В 1492 г. Иван III впервые был назван «Государем и самодержцем всея Руси». В го время под этим титулом понималась внешняя независимость страны.

Третьим этапом в изменении самоощущения власти стало «Сказание о князьях владимирских». Его основы возникли в последние годы жизни Ивана III или вскоре после его смерти. Автор пытался обосновать родство русских князей с римским императором Августом. Будто у этого императора был брат по имени Прус, которого он послал правителем на берега Вислы. В свою очередь у Пруса был потомок Рюрик. От него и произошли все русские князья вплоть до великих князей московских. Отныне на московских князей падал отблеск величия римских и византийских императоров.

Следующим этапом в формировании идеологии стала теория «третьего Рима». Она была создана в 1510—1511 гг. монахом псковского Елизарова монастыря Филофеем.

Свое историософское видение истории православной Руси Филофей изложил в трех сочинениях:

• — послание псковскому дьяку М. Г. Мисюрю-Мунехину с опровержением астрологических предсказаний Николая Булева (около 1523 — до февраля 1524 г.);
• — послание московскому великому князю Василию Ивановичу о «Третьем Риме», обязанностях правителя, обряде крестного знамения (между 1524—1526 гг.);
• — сочинение «Об обидах Церкви» (1530-е — начало 1540-х гг.)^[3].

В свою очередь Филофей опирался на комплекс библейских и византийских источников.

Автор был уверен, что Москва призвана сыграть в истории особую роль. Она — последняя страна, где сохранилась христианская вера в своем неиспорченном виде. Вначале чистоту веры сохранял Рим, но не уберег ее, за что и бал наказан Господом в V в. — великий Рим пал. На смену ему пришел Константинополь — «второй Рим». Но и там в 1439 г. от истинной веры отступили, согласившись на объединение с католической церковью. После чего и «второй Рим» пал. Третьим и последним «Римом» стала Москва, чей государь «во всей поднебесной есть христианам царь», «сохранитель… святой вселенской апостольской церкви».

Заключительным этапом формирования самодержавной идеологии стало венчание 17-летнего великого князя Ивана IV на царствование. Отныне русский царь формально уравнивался в правах с европейскими монархами.

Ереси. По своим масштабам русские ереси XV—XVII вв. были не сопоставимы с европейскими ересями. Число участников еретических движений в Европе было на два-три порядка больше. Например, для подавления движения гуситов римско-католическая церковь организовала несколько крестовых походов, каждый из которых насчитывал десятки тысяч рыцарей. Численность же русских еретиков была настолько мала, что история зафиксировала их поименно.

Во второй половине XV в. в Новгороде появилась ересь «жидовствующие». Оттуда она перешла в Москву. Под этим именем подразумевались разные секты, общим для которых, вероятно, было следование некоторым иудейским предписаниям и обрядам. (В одно еретическое направление объединил их религиозный деятель и писатель Иосиф Волоцкий, связавший всех инакомыслящих с «врагами божиими» евреями.).

В более узком понимании под ересью жидовствующих имеется в виду религиозная группа проповедника Схария, прибывшего в Новгород из Киева в свите литовского князя Михаила Олельковича в 1471 г.

Сведения об учении Схарии и его последователей отрывочны. В основном это обличительная литература их оппонентов. «Жидовствующие» отрицали монашество и церковную иерархию, отвергали поклонение иконам, мощам и кресту, не верили в таинство причащения, отрицали троичность Божества и божественность Христа, полагая его сыном человеческим и пророком. Некоторые шли еще дальше в рационалистическом направлении, отказываясь признавать бессмертие человеческой души. Требовали от монастырей отказаться от владения земельными угодьями и крепостными.

Самым видным лицом представителем этого религиозного течения был любимец великого князя, дьяк Федор Курицын. Из московского духовенства к нему примыкали архимандрит Симоновского монастыря Зосима, крестовые дьяки Истома и Сверчок и др. Благосклонное отношение к ним великого князя объяснялось существованием общего противника: Иван III стремился ослабить экономическую мощь церкви путем конфискации ее земельных угодий. Критика церкви со стороны еретиков оказалась для него очень к месту. Но провести секуляризацию церковных земель ему не удалось. И от бывших союзников пришлось отказаться.

В 1504 г. для искоренения ереси был созван специальный Церковный собор. Видные приверженцы ереси были преданы анафеме и приговорены к казни. Дьяка Волка Курицына (брата Федора), Ивана Максимова и Димитрия Коноплева сожгли в Москве в клетках; Некрасу Рукавому в Москве отрезали язык, а затем он был сожжен в Новгороде вместе с архимандритом Кассианом и др. Некоторые из еретиков были отправлены в тюрьмы, другие — в монастыри на заточение^[4].

К середине XV в. в результате разных природно-климатических условий единая Северо-восточная Русь распалась на два региона: Волго-окское междуречье и Заволжье (земли от Белого озера вдоль Сухоны до Великого Устюга). Развитие регионов пошло разными путями. В первом, более богатом регионе, и монастыри были более богатыми. Выразителем интересов богатых монастырей стал игумен Волоколамского монастыря, церковный деятель и публицист Иосиф Волоцкий (в миру Иван Санин). Во втором — доминировали скиты. Поэтому во втором регионе на рубеже XV—XVI вв. возникли идеи нестяжателей.

Наиболее видными представителями нестяжателей были монах Кирилло-Белозерского монастыря, основавший скит на реке Соре, Нил Сорский, его ученик Феодосий Косой и монах Афонского монастыря Максим Грек.

Нестяжатели утверждали, что церковь обязана заботиться только о духовном, а не о мирском, поэтому ей не должны принадлежать земли с холопами и смердами. Клиру подобает жить плодами своих трудов, а он погряз в мирских заботах, «сребролюбии», «стяжательстве».

Одним из представителей еретического течений был холоп одного из московских бояр. Феодосий Косой. Годы его рождения и смерти неизвестны. Письменных источников после себя он не оставил. Об учении Ф. Косого можно судить, главным образом, по трудам его противников.

Вероятно, в 1551 г. Феодосий бежал в пределы Белоозера, принял монашество. Он хорошо знал Ветхий и Новый Заветы, сочинения св. Иоанна Златоуста и Василия Великого. Обращаясь к ним как основным христианским источникам, он отрицал церковные обряды, поклонение иконам и святому кресту, отрицательно относился к таинствам, отвергал почитание мощей, отказывался подчиниться официальной церкви. Эта антиклерикальная позиция логично привела его к отрицанию необходимость повиноваться власти. «Не подобает же, — говорил он, — в христианах властем бьгги и воевати». Феодосий призывал к созданию такого «христианского общества», где не было бы ни богатых, ни бедных и люди подчинялись бы только Богу.

Подвижническая деятельность Ф. Косого скоро обратила на себя внимание властей, и его с единомышленниками взяли в Москву на суд. Во время производства следствия, спасаясь от реальной расправы, он в 1554 г., бежал в Литву.

Идейными противниками нестяжагелей были иосифляне.

Иосиф Волоцкий. Икона. 90-е гг. XVII — начало XVIII в.

В период золотоордынского ига, благодаря ханским привилегиям и грамотам князей, церковь была освобождена от уплаты дани татарам и не платила государственных податей. В условиях обретения Русью национальной независимости Иван III такое положение терпеть уже не мог. Он начал борьбу за секуляризацию монастырского землевладения, опираясь на аргументы нестяжагелей. Но в начале XVI в. Иван III уступил давлению церковников и отказался от своих секуляризационных планов. Он согласился на расправу над нестяжателями, и Иосиф Волоцкий становится решительным сторонником великокняжеской власти.

Иосиф Волоцкий — самый плодовитый автор своего времени. До нас дошло более 20 посланий, написанных разным лицам на разные темы. Самыми значимыми произведениями являются «Просветитель или обличение ереси жидовствующих» и «Духовная грамота» (монастырский устав).

«Просветитель» стал первым последовательным и относительно целостным изложением православного вероучения. Он состоит из исторического введения и шестнадцати глав обличительно-полемического содержания. Иосиф Волоцкий признавал личную бедность монахов и священников, но оправдывал богатство монастырей. Ризы, иконы, церковная утварь требовались для совершения обрядов, а денежные средства — для благотворительности.

И. С. Пересветов — публицист XVI в., выражавший позицию служилого дворянства.

Биографическая справка Иван Семенович Пересветов — довольно загадочная фигура. Годы рождения и смерти неизвестны, даже его реальность вызывает у некоторых историков сомнения. Единственное свидетельство о Пересвегове, находящееся вне его сочинений, — упоминание о нем в царском архиве.

Судя по его собственным высказываниям, И. С. Псресветов был выходцем из западнорусских земель — «королевский дворянин» Великого княжества Литовского. В 20—30-х гг. XVI в. служил в польско-литовских войсках. Был на службе у королей венгерского, чешского, провел несколько месяцев у воеводы молдавского Петра. В конце 1538 г. или начале 1539 г. приехал на Русь. За службу был пожалован поместьем.

И. С. Пересветов — не теоретик, но имел большой жизненный опыт. Сохранились три его сочинения: «Эпистола Ивашки Семенова Пересветова», «Сказание о Петре Волошском, како писал похвалу благоверному царю и великому князю Ивану Васильевичу всея Русии» (иначе «Мудрые речи воеводы Волошского Петра») и «Сказание Ивана Пересветова о царе Турском Магмете, како хоте сожещи книги греческие». По всей видимости, они были написаны в конце 40-х гг. XVI в.

Судя по всему, И. С. Пересветов каким-то образом понес несправедливое наказание. И он подает Ивану Грозному три очень большие челобитные в виде этих сочинений. В них он не просто просит облегчить свою участь, а предлагает целую политическую программу.

Основная задача власти — уничтожение всех ее противников. На примере Византии он показывает, к чему может привести слабая царская власть. Тамошние бояре отняли у царя счастье и мудрость, помутили царство неправедными судами, обобрали народ кормлениями, унизили рабством, разбогатели от крови и слез христианских, местничеством сгубили войско.

Охарактеризовав таким образом гибельные для государства последствия боярского засилья, И. С. Пересветов перешел к необходимости коренного изменения внутренней и внешней политики Ивана IV.

Он полагал, что сила и мощь государства должны покоиться не на лживых и корыстолюбивых «богатинах» (боярах), а на преданных царю и государству «воинниках», (служилых дворянах).

Для укрепления государства, усиления царской власти И. С. Пересветов рекомендует следовать примеру Магмета-султана. В проведении своих реформ Магмет-султан был жесток и грозен, что, по мнению И. С. Пересветова, вполне оправданно — «без таковые грозы правды в царство не можно ввести». Необходимо отменить наместничество и систему кормлений, как ослабляющих власть государя. Следует провести судебную реформу в виде замены пошлин с подсудимых на денежное жалованье из казны. Неправедных же судей нужно казнить.

Иван Грозный и А. М. Курбский. Одним из самых ярких источников, раскрывающих взгляды московской знати на политическую систему, государство и монарха, являются письма Ивана Грозного (1530—1584) и воеводы князя А. М. Курбского (1528—1583) друг к другу. Толчком к этой страстной переписке явилось бегство в 1564 г. А. М. Курбского в Литву под покровительство польского короля Сигизмунда-Августа. Оттуда он написал царю ряд писем.

Князь А. М. Курбский принадлежал к старинному роду ярославских князей и считал себя потомком Владимира Мономаха. Он был участником узкого круга лиц, игравших видную роль в период реформ середины XVI в. (которому А. М. Курбский дал наименование «избранной рады»). В начале 1560-х гг. многие из членов «избранной рады» попали в опалу и подверглись преследованиям. Опасаясь опалы, бежал и князь.

А. М. Курбский — один из самых образованных людей своего времени. В своих письмах он ссылается на труды Августина, Цицерона и других теологов и философов.

Князь решительно осудил произвол и злодеяния царя, сложившуюся систему доносов и клеветы.

«Царь же, хотя и поставлен Богом на царство, умения управлять им не получил, поэтому нужно прислушиваться к советам не только своих помощников, но и подданных, так как духовная истина дается не по богатству внешнему и по силе царства, но по правости душевной…».

А. М. Курбский считал, что там, где не соблюдаются старые обычаи и не действуют законы, государства нет. Лучшей формой правления он считал ограниченную монархию и указывал на имеющийся положительный опыт, когда молодой Иван IV правил совместно с Избранной радой.

Историк Б. Н. Флоря предполагает, что мотивы бегства А. Курбского более сложные, чем просто опасение за свою жизнь. Б. Н. Флоря считает, что основная причина бегства — расхождение не с царем, а с духовенством^[5].

И царь, и князь были не просто верующими: они могли мыслить только в жестких религиозно-мистических рамках. Для обоих следование христианским ценностям было гораздо важнее земных проблем и даже личных опасностей.

А. М. Курбский был сторонником нестяжателей, хотя церковный собор 1504 г. осудил их как еретиков. Вероятно, близость к царю казалась Курбскому гарантией защиты от обвинения в ереси. В послании старцу Вассиану он резко критикует духовенство, которое накапливает богатства, угодствует перед властью и не обличает ее «законопреступные дела». Естественно, иосифлянские старцы обвинили его в ереси. Князь попытался объясниться с духовенством, но поддержки не получил. В Московской Руси обвинение в ереси влекло за собой очень тяжелые последствия.

Среди детей боярских, которые искали убежища за границей, «лица столь высокого ранга не встречалось». Это вызвало ярость Ивана Грозного. Уже черед месяц после побега А. М. Курбского он пишет ему крайне раздраженное письмо. И далее разворачивается дискуссия, которая раскрывает духовные ценности, политические взгляды, мировосприятие царя и бояр.

В центре спора оказалось обсуждение соответствия правителя православному идеалу монарха.

Для А. М. Курбского Иван IV был не просто государем, а правителем «Божьей земли», на которого самим Богом возложена была миссия по утверждению и распространению в мире православия. Начав истреблять воевод, «от Бога данных ти на враги твоя», царь изменил своей миссии. Князь называет Ивана Грозного «сопротивным», т. е. дьяволом, пиры царя со своими сподвижниками — «трапезами бесовскими», а советников — антихристами. Курбский выражал надежду, что за совершенные царем деяния он ответит на том свете перед самим Христом.

А. М. Курбский писал не только царю. Другим его адресатом был старец Вассиап, которому князь направил два послания. В первом из них князь, не называя царя по имени, резко порицал его за жестокость. Правители, писал он, призываются к власти, «да судом праведным подвластных разеудят и в кротости и милости державу правят», а царь свирепее «зверей кровоядцев» и замышляет «неслыханные смерти и муки на доброхотных своих».

Царь был взбешен поведением А. М. Курбского. В его глазах князь был не просто предатель: он разрушал предназначение самодержавной власти и царя лично.

«Посмотри на все это и подумай, какое управление бывает при многоначалии и многовластии, ибо там цари были послушны епархам и вельможам, и как погибли эти страны! Эго ли и нам посоветуешь, чтобы к такой же гибели прийти?

И в том ли благочестие, чтобы не управлять царством, и злодеев не держать в узде, и отдаться на разграбление иноплеменникам? Или скажешь мне, что там повиновались святительским наставлениям? Хорошо это и полезно! Но одно дело — спасать свою душу, а другое дело — заботиться о телах и душах многих людей; одно дело — отшельничество, иное — монашество, иное — священническая власть, иное — царское правление. Отшельничество подобно агнцу, никому не противящемуся, или птице, которая не сеет, не жнет и не собирает в житницу; монахи же хотя и отреклись от мира, но, однако, имеют уже обязанности, подчиняются уставам и заповедям, — если они не будут всего этого соблюдать, то совместное житие их расстроится; священническая же власть требует строгих запретов словом за вину и зло, допускает славу, и почести, и украшения, и подчинение одного другому, чего инокам не подобает; царской же власти позволено действовать страхом и запрещением и обузданием и строжайше обуздать безумие злейших и коварных людей.

Так пойми же разницу между отшельничеством, монашеством, священничеством и царской властью. И разве подобает царю, если его бьют по щеке, подставлять другую? Это совершенно исключено! Как же царь сможет управлять царством, если допустит над собой бесчестие? А священникам это подобает. Уразумей поэтому разницу между царской и священнической властью! Даже у отрекшихся от мира встретишь многие тяжелые наказания, хотя и не смертную казнь. Насколько суровее должна наказывать злодеев царская власть!"^[6]

Как отмечает С. В. Перевезенцев, в своих письмах А. М. Курбскому Иван Грозный обосновал основные принципы самодержавной власти: божественное происхождение самодержавной власти и ее полнота^[7]. Предназначением царской власти Иван Грозный считал укрепление православия в России и в мире в целом.

В. О. Ключевский писал: «Иван IV был первый из московских государей, который узрел и живо почувствовал в себе царя в настоящем библейском смысле, Помазанника Божиего»^[8]. Царь считал, что «не он, грешный человек, правит государством, а сам Господь через него проливает на Россию свою Благодать». Он воспринимал себя как посредника не только между Господом и собственным народом, но и другими народами.

Иван IV был не просто богословски образованным человеком: он почти поднялся на уровень средневековой схоластики. В первом послании А. М. Курбскому Грозный пишет о четырех формах служения Господу — отшельничестве, монашестве, священнической власти и царском правлении.

Главным методом правления Грозный считал устрашение. Но стоит напомнить, пишет С. В. Переверцев, что в православном миросозерцании «страх Божий» напрямую ассоциировался с одним из возможных путей спасения, ибо именно «страх Божий» открывает для человека путь к спасению. Иван Грозный воспринимал себя как инструмент Господа, обращающего людей к истине, свету, и спасающего тем самым их души. Иван Грозный пытался возродить идею древнего аскетизма в том виде, как ее понимали самые первые русские монахи — в виде истязания плоти^[9]. «Иван Грозный внутренне уверился в том, что он имеет полное и несомненное право относиться к собственному государству и к собственному народу, как к телу, которое необходимо истязать, подвергать всяческим мучениям, ибо только тогда откроются пути к вечному блаженству»^[10]. «Одно из обвинений, которое Иван Грозный предъявил Курбскому, состояло в том, что опальный воевода испугался претерпеть телесную муку от руки царя. Для царя очевидно — спасая свою жизнь, свое тело, Курбский предал дьяволу бессмертную душу»^[10].

Это искаженное восприятие мира во многом предопределялось наличием большого количества проблем, которые не мог решить царь, реже всего, — справиться с внешними врагами. Знать в его понимании давно превратилась в реакционную, деструктивную силу. «Крамолы» бояр ведут к ослаблению страны, беззащитности перед врагами. Поэтому его действия против «изменников», пытавшихся узурпировать власть и распоряжаться ею от имени монарха, не только справедливы и обоснованны, но и спасительны для государства.

Царь выступает как человек, уверенный в своем превосходстве над окружающими. Он снова и снова настаивает на своем «природном» праве на полную и неограниченную власть.

Помимо переписки с А. М. Курбским, царь вел переписку и с другими людьми: его послания получили опричник Василий Грязнов, игумен Кирилло-Белозерского монастыря Козьма. Образ мышления Ивана Грозного раскрывают его грамоты Иоанну III Шведскому, Стефану Баторию, Елизавете Английской, беседы с иностранными дипломатами, Духовная. В летописи отражен диспут Ивана Грозного с протестантским пастором Яном Рокитой. Все эти источники в последующие века тиражировались в стране в сотнях списков, и проникали в сознание русского общества.

Симеон Полоцкий (1629—1680) — церковный деятель, писатель, монах.

Биографическая справка Самуил Петровский-Ситнианович родился в Полоцке, который тогда входил в Великое княжество Литовское — части Речи Посполитой^[12]. Симеоном он был наречен в монашестве, Полоцкий — топонимическое прозвище, закрепившееся за ним благодаря месту рождения и первоначальной службы.

Окончил Киево-Могилевскую и Виленскую иезуитскую академии. В 1659 г. принял монашеский постриг. С 1664 г. проживал в Москве.

В конце 60-х гг. XVII в. Симеон стал учителем царских детей. Одновременно занимал должность придворного поэта. Приобрел известность как человек искусный в разнообразных сферах богословского и научного знания. Симеон Полоцкий достиг значительной прижизненной известности.

Симеон Полоцкий оставил огромное литературное наследие.

Как отмечает С. В. Перевезенцев, Симеон Полоцкий был первым мыслителем, который стремился утвердить в древнерусском сознании совершенно иную, новую систему мышления — рационалистическую. Симеон был уверен, что через распространение в России идеи западноевропейского гуманизма и рационализма Россия может избавиться от сковывающей ее самобытности. Поэтому в его трудах много ссылок на древнегреческих и западноевропейских философов, цитат из их произведений. В пьесе «О Навуходоносоре царе, о теле злате и о триех отроцех, в пещи не сожженных» он обличением Навуходоносора как правителя-тирана утверждает мысль о необходимости для царя быть мудрым и справедливым, в прологе пьесы видит воплощение такого образа в Алексее Михайловиче.

По своим политическим взглядам Симеон Полоцкий был сторонником просвещенной монархии. Он полагал, что просвещенная монархия основываться только на «правде». Этот термин Симеон использует в значении «закон». Он просит царя «хранить правду» и утверждать ее во всем царстве и совершать суд «в образ правды».

Симеон Полоцкий не был оригинальным мыслителем. Он пересказывал произведения европейских писателей, но, занимая очень большое положение при дворе и будучи воспитателем царских детей, он во многом предопределил политику будущего царя Федора и регентши Софьи. Эта политика была в максимальной степени позитивной и европейской. Но судьба не дата возможностей ей реализоваться.

И. Т. Посошков (около 1652—1726 гг.) — один из первых выразителей взглядов промышленников и купцов.

Биографическая справка Иван Тихонович Посошков родился в семье государственных крестьян. Рано проявил деловые качества. Успешно занимался предпринимательством. С 1697 г. входил в «Ученую дружину» Петра I. Подготовил ряд экономических проектов: «О денежном деле», «О новоначинающихся деньгах» и др. Главное его сочинение, благодаря которому он вошел в историю и которая привела его к гибели, — «Книга о скудости и богатстве, сие есть изъявление от чего приключается скудость, и от чего гобзовитое богатство умножается».

Скончался в 1726 г., в Петропавловской крепости. Причина ареста, скорее всего, связана с его сочинением «Книга о скудости и богатстве…».

крестьяне работали все дни недели, кроме праздничных, — на помещика ли, на себя ли, — лишь бы не «лежебочили». При этом И. Т. Посошков настаивает на урегулировании отношений помещиков к крестьянам, обосновывая свое мнение тем, что «крестьянам помещики не вековые владельцы, того ради не весьма их берегут, а прямой их владелец — Всероссийский Самодержец».

Феофан Прокопович (1681 — 1736) — государственный и церковный деятель, сподвижник Петра I, писатель, один из первых теоретиков абсолютизма.

Биографическая справка Феофан Прокопович родился в Киеве в бедной купеческой семье. Его родители рано умерли. Сироту принял на попечение дядя — ректор киевской академии Феофан, в честь которого через много лет Елизар поменял свое имя. Со временем он окончил эту академию. Переехав в Польшу, принял униатство и для продолжения образования был отправлен в Католический университет в Риме. В Киеве в 1704 г. возвратился в православие. Это и широкое и разностороннее образование позволило ему читать в академии риторику, философию, богословие, математику и другие науки.

В 1706 г. состоялась его первая встреча с Петром, когда великий преобразователь посетил Кисво-Печерский монастырь, где молодой монах читал проповедь.

В 1711 г. Феофан, по желанию государя, был назначен ректором академии и профессором богословия. В 1715 г. был вызван в Петербург, где стал помощником Петра, но управлению церковью.

В 1721 г. назначен вице-президентом Священного правительствующего Синода, хотя фактическим руководителем Синода стал именно он.

Феофан Прокопович — один из образованнейших людей своего времени:

— он писал стихи на русском, латинском, польском языках;

Феофан Прокопович.

Парсуна. Середина XVIII в.

• — хорошо знал и в своих произведениях «Поэтика» и «Риторика» популяризовал классиков античности, Возрождения и современных западноевропейских мыслителей;
• — был обладателем одной из обширнейших в стране библиотек.

Перу Феофана Прокоповича принадлежит большое число произведений, написанных на разные темы и в разных жанрах. Он автор важных законопроектов и пояснительных записок к законам («Духовного регламента», предисловия к «Морскому уставу»), многих публицистических произведений («Слова о власти и чести царской», «Слова похвального о прсславной над свойскими войсками победе», «Слова похвального о флоте российском»), трактатов («Поэтика» и «Риторика»), панегириков царствующим особам, литературных произведений (трагикомедии «Владимир», ряд стихотворных поэм). Его главное политико-философское произведение «Правда воли монаршей во определении наследника державы своей…» написано в обоснование указа (1722) Петра I, определившего право императора назначать наследника престола.

Мировоззренческая позиция Ф. Прокоповича очень сложна. С одной стороны, Ф. Прокопович самый яркий, интеллектуально одаренный сторонник самодержавной политики Петра. С другой стороны, его западное воспитание никогда полностью не исчезало. Г. В. Флоровский писал по этому поводу в «Путях русского богословия»: «Не будь в феофановых трактатах имени русского епископа, их автора всего естественнее было бы угадывать в среде профессоров какого-нибудь протестантского богословского факультета. Все здесь пронизано западным духом, воздухом Реформации». Так, согласно Ф. Прокоповичу, дела человеческие не имеют «совершительной силы», воля и душа фатально поражены грехом, спасение достигается только верою. Уже современники упрекали Ф. Прокоповича в том, что подобные взгляды не соответствуют традиции православного богословия и гораздо ближе к учению М. Лютера об «оправдании верой» и к учению Ж. Кальвина о «предопределении».

Порицая демократию и аристократию, Ф. Прокопович правильной формой государства признает только монархию. Его основное внимание сосредоточено на сопоставлении «наследной» и избирательной монархий. Сравнивая достоинства той и другой, Ф. Прокопович отдает решительное предпочтение наследственной монархии, в которой находит лишь один изъян — наследник царской власти по закону может оказаться недостойным, неспособным царствовать. Этот недостаток может быть устранен только царствующим монархом, который может и должен назначить достойного и способного наследника престола своим завещанием. Когда Петр в 1722 г. издал указ о престолонаследии, Феофан взялся, по царской воле, защищать справедливость и полезность такого закона и написал трактат «Правда воли монаршей». В трактате Феофан коснулся также образа идеального государя, отношения его к своим подданным и их обязанности к нему. Первейший долг такого государя, согласно Феофану, — «всенародная польза».

В истории русской политико-правовой мысли он первым обратился к исследованию процесса происхождения государства, исходя из предположения о естественном преддоговорном состоянии, которое он рисовал как эпоху войн и кровопролитий, когда ничем не сдерживаемые страсти превращали людей «в неукротимых зверей».

Высшая власть в обществе образовалась путем договора, при заключении которого народ полностью отказался от своего суверенитета («не оставляющие себе никакой свободное™»). Парод мог выбрать себе любую форму правления — монархию, аристократию, демократию и «смешанный состав», но выбрал монархию.

Достигнув вершины в церковной иерархии, Ф. Прокопович не допускал мысли о превосходстве духовной власти над светской или о иеподчиненности государству духовенства и монашества.

Теоретическое обоснование этой позиции дано Ф. Прокоповичем в Духовном регламенте, в котором утверждалась польза «соборного», а не единоличного (патриаршего) управления всеми звеньями церковной организации. Эту мысль он повторил в произведении «Розыск исторический», где доказывал, что христианский государь имеет право управлять делами церкви, хотя ему неприлично отправлять богослужение.

• [1] Его включение в число отечественных публицистов является недоразумением.Ю. Крижанич закончил Загребскую духовную семинарию, затем Венгерскую духовную хорватскую коллегию в Вене и венгерско-болгарскую коллегию в Болонье. С 1640 г. Ю. Крижанич проживал в Риме, где закончил греческий коллегиум ев. Афанасия.
• [2] Переведенцев С. В. Духовно-политическая концепция царя Ивана IV Грозного. URL: http://www.portal-slovo.ru/history/40 312.php?PRINT=Y.
• [3] Тимошина Е. В. История русской философии права: эпоха Средневековья: учеб, пособие. СПб., 2014. С. 33.
• [4] Жидовствующие // Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона.СПб.: Брокгауз — Ефрон, 1890−1907.
• [5] Флоря Б. II. Иван Грозный. М.: Молодая гвардия, 1999. URL: http://www.sedmitza.ru/text/438 935.html.
• [6] Первое послание Ивана Грозного Курбскому / подготовка текста Е. И. Ванеевойи Я. С. Лурье, нер. Я. С. Лурье и О. В. Творогова, коммент. Я. С. Лурье. URL: http://www.pu$hkinskijdom.ru/Dcfault.aspx?tabid=9106.
• [7] Перевезенцев С. В. Духовно-политическая концепция царя Ивана IV Грозного. URL: http://www.portal-slovo.ru/history/40 312.php?PRINT=Y.
• [8] Ключевский В. О. Соч. Т. 2. М.: Мысль, 1988. С. 184.
• [9] Перевезеицев С. В. Духовно-политическая концепция царя Ивана IV Грозного. URL: http://www.poital-slovo.ru/hi.story/40 312.php2PRINT-Y.
• [10] Там же.
• [11] Там же.
• [12] В научной литературе встречаются разночтения, касающиеся как отчества писателя (Емельянович или Гаврилович), так и его фамилии (Петровский / Пиотровский-Ситниа-нович / Ситнянович). Исследованием установлено, что «двойным» отчеством и двойнойфамилией С. П. обязан отцу, которого звали Гавриил Ситнянович, и отчиму — ЕмельянуПетровскому.