Возвращение к единству: методологические аспекты эволюционного холизма

Эволюция есть по сути холистическое понятие, и Вселенная в процессе эволюции есть холистическая вселенная. Эволюция и холизм должны быть поняты вместе. Невозможно изучать холизм, не изучая эволюцию, так как эволюция есть процесс олицетворение холизма.

Г. Сеттани

В данной главе рассматриваются представления эволюционного холизма в онтологическом, когнитивном и методологическом аспектах. Показывается, что холизм становится новой фундаментальной научной парадигмой, определяющей стратегии научных исследований, при этом осуществляется возврат к целостности знания и жизненных ориентаций, существовавших с древних времен. Идеи холизма становятся руководящими для креативно мыслящих людей, флагманов социального прогресса и определяющих будущее цивилизации.

Холизм как стратегия мышления XXI века

Исследование сложных структур и процессов в мире, в котором мы живем, оказывается невозможным без холистического, т. е. целостного, интегрального, взгляда на мир и познающего субъекта в нем. Холизм сегодня претендует на то, чтобы стать доминирующей парадигмой в философии и науке. Прошло время разделения и дифференциации на отдельные дисциплины и сферы человеческой активности, настало время их соединения и интеграции.

Современный холизм опирается на идеи глобального (универсального) эволюционизма^[1], т. е. становится эволюционным. Можно говорить и о холистическом мышлении, которое сопряжено с мышлением эволюционным. Будучи рассмотренным в онтологическом аспекте, холизм связан с пониманием целостности структур в бытии, а также способов соединения элементов во все более сложные формообразования. В эпистемологическом аспекте холизм предстает как интегральное, целостное видение сложных феноменов познания и творчества: циклической взаимной детерминации субъекта и объекта познания, взаимосвязи знаний и умений (know how и know what), восприятия и мышления, логики и интуиции, рационального и внерационального, анализа и синтеза и т. п. В методологическом аспекте холизм заключается в наведении мостов между естественными науками, с одной стороны, и социальными и гуманитарными науками — с другой, наукой и техникой (осмысление современного феномена технонауки), наукой и культурой, в том числе и конвергенция высших ценностей человеческого существования: истины, добра и красоты.

Целостное, интегральное видение космоса было уже в космогоническом учении Платона, представленном в диалоге «Тимей». Применительно к космосу он развивает организмическую аналогию. Такое видение базируется на трех взаимосвязанных идеях:

• 1) космос есть некая целостность;
• 2) космос подобен живому организму, а организм, как мы сегодня знаем, определяет и поддерживает сем себя, согласно принципу гомеостазиса;
• 3) космос представляет собой самоорганизующуюся целостность, т. е. такая, которая черпает силы для своего собственного развития из собственных ресурсов, не нуждаясь ни в чем внешнем.

В древности понимание места человека в космосе во многих аспектах основывалось на единстве и глубокой взаимосвязи его с космическим целым. Древний человек был как бы разлит в космосе, в природном и социальном окружении. Животное вообще никоим образом не отделяет себя от окружающей среды, оно не рефлексирует и не способно посмотреть на себя со стороны. Древние индийцы рассматривали четыре стихии (землю, воду, огонь-жар и ветер-воздух) как составные части самого себя; они считали, что существует глубинное сродство человека и космоса. До сих пор на этом основаны принципы, прописанные в Аюрведе, привлекающей и по сей день в свои ряды немало сторонников. Древние греки понимали природу человека как микрокосм, т. е. как неотъемлемую часть большого космоса и несущего в себе его природу. Отпадение от ритмов космоса ведет к разгармонизации психической и телесной деятельности человеческого организма, к неадекватности поведения и неправильным результатам познания. Телесная активность не отделена от умственной: в здоровом теле — здоровый дух, а тренировка ума на занятиях математикой и философией не отделена от тренировки тела, от гимнастики. Разработка процедур рационального мышления, способов определения общих понятий отчасти в школах досократической философии, а в полной мере в эпоху становления классической философии Древней Греции было связано с развитием научного знания в его целостности. Со времен Античности вплоть до становления науки Нового времени все науки развивались под крылом философии. С развитием классической науки и появлением в ней высоко абстрактных и идеализированных объектов постепенно происходило размежевание естественных наук, забиравших для изучения свой фрагмент природы, а также складывалось понимание существенных различий между методами естественных и социальных наук. Дисциплинам нужно было разъединиться, чтобы развить и отточить специфические методы анализа своего фрагмента природы или аспекта общества, чтобы во второй половине XX в. и сегодня, в XXI в., возник тренд к соединению. Одно из проявлений этого тренда — современная мода в науке на междисциплинарные и трансдисциплинарные проекты, о которой еще пойдет речь ниже.

Один из ведущих специалистов в области исследования систем Эрвин Ласло (р. 1932) в книге «Точка хаоса. Мир на перекрестках» (2006) рассматривает холизм как новую фундаментальную научную парадигму, определяющую методы и стратегии научных исследований. «Холизм присутствует сегодня не только как философия внутри общих рамок науки, если использовать выражение Смэтса¹, но и как новая фундаментальная парадигма: основная отличительная черта самих научных теорий. Это продвигает новые науки значительно ближе к многообещающим субкультурам в обществе, конвергенция, которая тем более значительна, поскольку она прокладывает путь к цивилизации, в которой холистическое мышление охватывает все вещи в науке и обществе»^[2][3].

• [1] Князева Е. Н. Универсальный эволюционизм: паттерны, которые связывают //Философские науки. 2015. № 3. С. 90—103.
• [2] Ян X. Смэтс (1870—1950) — южно-африканский государственный деятель и философ, автор книги «Холизм и эволюция» (1926).
• [3] Laszlo Е. The Chaos Point. The World at the Crossroads. London: Piatkus, 2012. P. 80.