Сельскохозяйственное производство. 
Россия и мир

В моих предыдущих статьях я несколько раз подчеркивал значение, которое имеет в России сельскохозяйственный фактор. Я показал, в частности, что если Советское правительство решилось весной 1921 г. переменить свои методы и ввести «новую экономическую политику», то факт этот объясняется, главным образом, недовольством, вызванным продразверсткой среди крестьян, а также сильным уменьшением сельскохозяйственного производства.

Я не думаю, чтобы необходимо было отметить здесь все те явления, начиная с 1914 г., которые в конечном итоге привели к упадку русского земледелия. Мобилизация 17 миллионов человек и 2 миллионов лошадей в течение первых трех лет войны принесла сама по себе очень серьезный ущерб земледелию. Но следствием ее явилась, кроме того, монополизация железных дорог и речных путей сообщения для перевозки необходимого провианта на различные фронты. Эти меры вызвали вскоре уменьшение посевной площади и, главным образом, приостановили совершенно ввоз машин и необходимых орудий для замены износившегося инвентаря. Правда, экспорт хлеба также прекратился в тот момент, но так как железные дороги не были в состоянии перевозить необходимое количество продовольствия для армии и населения, то крестьяне были поставлены в невозможность продавать излишки своих продуктов, что и побудило их к уменьшению посевной площади, несмотря на то, что зимой 1916—1917 года на фронте и в некоторых областях Центральной России царил голод. Продовольственный кризис дал особенно себя чувствовать в январе и феврале месяцах в Петрограде и Москве, где голодные бунты марта 1917 года ознаменовали начало первой революции.

Богатейшие области России и Украины были затем разорены воюющими сторонами во время большевистской революции и гражданской войны. За границей все время говорят о реквизициях, произведенных Красной армией, и о восстаниях крестьян, которые она подавляла, но слишком забывают о той системе грабежа и террора, которая устанавливалась в русских деревнях бандами Деникина, Колчака и Врангеля.

Наконец, необычайная засуха 1921 года в Поволжье и на Украине нанесла страшный удар русскому земледелию, и в результате ее несомненно создалось бы катастрофическое положение, если бы русские власти и организации иностранной помощи не предотвратили отчасти полное разорение этих областей. Действительно, не следует забывать, что осенью 1921 г. и весной 1922 г. Советское правительство перебросило в голодающие губернии около 600 000 тонн семян. Благодаря принятым энергичным мерам русское земледелие, еще очень расшатанное, однако, постепенно восстанавливается, и кривая его развития снова идет вверх. Я уверен, что если ему будет оказана теперь помощь, то в более или менее скором будущем оно сделается еще более интенсивным, чем было до войны.

В 1909—1913 годах, как я указал в своей первой статье, Россия одна давала более четверти ежегодного мирового урожая хлеба. Она экспортировала в среднем 8,7 миллионов тонн, т. е. больше, чем Канада, Соединенные Штаты и Аргентина, вместе взятые, из которых Европа в сущности получает теперь весь импортированный ею хлеб. В 1913 г. русский экспорт хлеба превысил даже 10 миллионов тонн.

В то же время Россия поставляла ежегодно Европе около 8 миллионов тонн лесу, 6274 000 голов скота (она имела тогда более 25 миллионов лошадей, 37 миллионов голов рогатого скота, 45 миллионов овец и т. д.), и ее молочное хозяйство необычайно развилось в несколько лет. Экспорт сибирского масла, который в 1898 году равнялся менее 3000 тонн, в 1904 г. достиг 330 000 тонн и в 1913 г. —650 000 тонн. В период май, июнь, июль от 10 до 14 поездов масла, в 25 вагонов каждый, отправлялись еженедельно из Сибири. В 1907—1911 годах от 300 до 350 тысяч тонн пеньки и в особенности сырого льна перебрасывались за границу.

С другой стороны, 100 миллионов крестьян Европейской России и Сибири, ежегодная покупательная способность которых расценивалась только в 22 р. 43 коп. на каждого, но которая постепенно увеличивалась, представляли собой огромный рынок для европейской промышленности и торговли.

В одном интересном докладе, опубликованным Лигой наций под названием «Экономические условия в России», чрезвычайный упадок русского сельского хозяйства за время войны и революции освещен во всей своей полноте. Этот этюд является одним из тех редких иностранных экономических изданий, которые вдохновлены желанием понять создавшуюся обстановку и ее объективно описать. С другой стороны, я должен отметить, что почти все статистические данные, показывающие понижение производства в эти. последние годы, были опубликованы или официально переданы моим представителям в России советскими властями, которые откровенно признают всю серьезность создавшегося положения.

Я хотел бы привести лишь две статистики: ту, которая показывает уменьшение посевной площади и урожая злаков, и ту, которая касается льноводства.

Посевная площадь и урожай злаков во всей России, за исключением Кавказа и Туркестана.

Если посевная площадь еще уменьшилась в 1922 г. сравнительно с 1921 г., несмотря на введение новой экономической политики, то причина этому — голод, вызванный в Поволжье и Украине необычайной засухой 1921 года.

Я думаю, кроме того, что заметное улучшение положения, благодаря урожаю 1922 г., еще более значительно, чем показывает вышеприведенная табличка. Я не разделяю, однако, мнения некоторых русских статистиков, утверждающих, что урожай прошлого года достиг 2800 миллионов или даже 3 миллиардов пудов (т. е. 46—49 миллионов тонн): эта цифра безусловно слишком высока, и тот факт, что продналог дал больше, чем того ожидали, доказывает лишь, что крестьяне были, может быть, обложены слишком тяжело. Но доклады, которые были мне переданы самими советскими властями, свидетельствуют, что положение в 1921 г. было еще более серьезно, чем его представляли цифры Центрального Бюро Статистики, на которые в сущности опирается экономический отдел Лиги наций. Урожай на Украине, например, был в два раза меньше, чем в цифровых выкладках официальной статистики, хотя эта последняя и считала, что общий урожай достиг лишь очень небольшого количества в 26,9 миллионов тонн. А раз дело обстояло еще хуже, чем его представляет вышеприведенная табличка, то нет ничего удивительного, что урожай 1922 года, который немного превышает половину нормального, привел, однако, к значительному улучшению продовольственного положения России.

Возделывание льна также уменьшилось в значительной мере. До войны площадь засева льна достигла около 1,5 миллиона гектаров, а ежегодный урожай — 416 000 тонн, оцениваемых в 160 миллионов золотых рублей. Часть выработки шла на нужды русской текстильной промышленности, а другая часть являлась ценным предметом экспорта, занимавшим третье место по своему значению (после хлеба и леса). Когда вспыхнула большевистская революция, льноводство сократилось на половину; уменьшение посевной площади и выработки продолжались следующим образом с 1917 по 1921 г.

Если производительность увеличилась в 1921 г., то посевная площадь льна еще более сократилась. Это объясняется тем фактом, что продовольственные продукты достигли в тот период голода гораздо более высоких цен, чем продукты промышленности. Тогда как до войны килограмм льна стоил 5 килограммов ржи, в 1920 г. один килограмм ржи стоил 2 килогр. льна, а в 1921 г. — до 5 кил. с половиной. Таким образом крестьянин не был совершенно заинтересован в разведении прядильных растений. После урожая 1922 г. цены на текстильные товары достигли, а затем далеко опередили цены на продовольствие. 1-го февраля 1923 года цены на продукты питания в 34 миллиона раз превышали довоенные, а цены на мануфактуру превышали довоенные в 40 миллионов раз.

В 1922 году посевная площадь льна уже увеличилась и, согласно одному докладу, который был мне передан Высшим Советом Народного Хозяйства, количество сырого льна, имеющегося на рынке, превышает в два или три раза покупательную способность русской текстильной промышленности, хотя и увеличившей свое производство льняного холста на 82% по сравнению с предыдущим годом, но страдающей от недостатка капиталов. Правительство решило довести в 1923 г. экспорт сырого льна до 40 000 тонн. Напомним, что в первые десять месяцев 1921 г. экспорт этот достигал 52 000 тонн, а за те же месяцы 1922 г. — 29 200.

Эти два примера показывают, что если русское сельское хозяйство начинает восстанавливаться, оно все еще, однако, остается очень расшатанным. Положение в особенности очень серьезно в голодающих областях, где недостаток продовольствия и семян, а главным образом скота, является для крестьян большим препятствием в восстановлении их хозяйств. Необходимость прийти им на помощь была мне изложена крестьянином, стоящим ныне во главе русского государства, Калининым, председателем Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета.

«Крестьяне голодных областей, — сказал он мне, — делают большие усилия для восстановления своего инвентаря. Они всегда закупали скот на востоке, и до войны уходили иногда за 200 километров на восток для приобретения нужного им скота в губерниях, которые, в свою очередь, закупали его еще дальше. Уменьшение скота в результате мировой и гражданской войн и голода привело к тому, что эти закупочные экспедиции растянулись на 400—500 километров, что ведет к колоссальной трате времени и энергии, так как подобные передвижения сопряжены с большими трудностями».

«Закупки скота, произведенные правительством, дабы оказать помощь крестьянам голодных областей, не могли быть, к сожалению, очень значительными; они являлись, главным образом, примером и поощрением для крестьян».

«Несмотря на лишения, которым подвергалось население, и несмотря на недостаток скота, около 8 миллионов гектаров были засеяны осенью 1922 г., т. е. посевная площадь на 25% превосходила площадь 1921 г.».

«Русское правительство недавно предоставило 30 миллионов пудов зерна на борьбу с голодом. Кроме того, 30% гражданского налога, т. е. около одного миллиона рублей золотом, пойдут также на изжитие народного бедствия. Мы думаем содержать до будущего урожая около 1 500 000 человек. Для этого необходимо будет потратить 15 миллионов золотых рублей, если принять также во внимание расходы, которые нам причиняют иностранные организации помощи».

«С другой стороны, русское правительство недавно разрешило создание сельскохозяйственного Комитета с оборотным капиталом 20 миллионов золотых рублей. Комитет этот, который будет иметь разветвление в 12 районах, поставит во главу угла предоставление кредитов крестьянству и всемерно поможет ему восстановить сельское хозяйство».

«Но для предстоящей работы кредиты эти слишком незначительны. В голодных областях имеется 1 600 000 крестьян без скота. Было бы необходимо или его им предоставить в срочном порядке, или заменить гужевую тягу механической. Импорт тракторов был бы следовательно чрезвычайно желательным».

«Если бы. иностранные организации, которые нам оказали столь великодушную помощь в борьбе с голодом, могли бы завершить это дело помощи голодающим поставкой крестьянам сельскохозяйственных орудий, в которых они крайне нуждаются, то они дали бы им возможность стать совершенно на ноги»?

Таким образом Советское правительство, попробовав безуспешно восстановить русскую экономическую жизнь, благоприятствуя промышленности, отдает теперь себе отчет в первостепенном значении сельского хозяйства.

В 1921 году русский крестьянин снова приобрел право располагать по своему усмотрению плодами своей работы. Но война, революция и голод ослабили и обеднили его, отняли у него необходимые ему орудия производства. Его производительность, а следовательно его покупательная способность чрезвычайно сокращены. А так как крестьянство составляет 80% русского населения, то вполне понятно, что бедность крестьянства является серьезным препятствием для восстановления промышленности, поставленной в невозможность сбывать продукты своего производства.

Насколько плодотворными являются меры, предпринятые русским правительством для того, чтобы восстановись благосостояние сельского хозяйства, какой этап эти меры отмечают в социальной эволюции России, каким образом, наконец, иностранцы могут принять участие в этом деле восстановления сельского хозяйства, — вот что я попробую изложить в моей следующей статье.

Изучение положения 100 миллионов крестьян Европейской и Азиатской России представляет несомненный интерес. Обновление жизни в необъятных русских и азиатских степях, возобновление сношений между крестьянскими массами Востока и центральной и западной Европой, страдающей от чрезмерного развития промышленности, оказало бы на международное экономическое равновесие несомненно благотворное влияние.