Социальная эволюция Спенсера

Во второй половине XIX в. идеи социального эволюционизма заняли господствующее положение в осмыслении общественных процессов в позитивистски ориентированной мысли. Наибольшим авторитетом пользовалась концепция эволюции английского философа Герберта Спенсера (1820—1903). В отличие от Конта, чьи идеи с трудом осваивались в переживающей постоянные политические потрясения Франции, труды Спенсера сразу же привлекли к себе внимание не только ученых, но и широкие круги общественности. Традиции британского эмпиризма и английского просвещения, идущие от Ф. Бэкона, Д. Локка и других мыслителей-моралистов, глубокая прочувствованность идей Ч. Дарвина, воспринятых и переосмысленных в условиях викторианской эпохи с ее верой в науку как путеводительницу промышленного развития, позволили Спенсеру в наиболее чистом виде выразить основополагающие тенденции дальнейшего развития философии, ориентированной на науку как идеал рациональности. Свою систему «синтетической философии» Спенсер последовательно изложил в десяти томах (1862—1896), объединенных общей идеей — идеей эволюции («Основные начала», «Основания биологии», «Основания психологии», «Основания социологии», «Основания этики»).

Исходные установки Спенсера выдержаны в духе позитивизма. Реальность сама по себе абсолютно непостижима, поэтому в опыте мы имеем дело с реальностью, пребывающей в нашем сознании, с «нашими символами реальности». Роль сознания сводится к установлению отношений между наблюдаемыми явлениями, знание которых всегда относительно. Накопленный опыт свидетельствует о том, что конечной причиной всего существующего является «неведомая сила», проявляющая свое действие в материи и движении. Следствием постоянства силы является неуничтожимость материи и непрерывность движения. Опираясь на эти положения, представляющие собой эмпирически установленные законы, Спенсер строит свою теорию эволюции, которую распространяет на природные, социальные и индивидуальные процессы.

В самом общем виде эволюция представляет собой ритмический процесс потери движения, сопровождающийся интеграцией материи, и следующий за ним процесс приобретения движения, который влечет за собой рассеяние материи. Поскольку каждая сила имеет множество следствий, происходит индивидуализация частей, их усложнение, рост разнообразия (прогрессивная дифференциация), сопровождающийся переходом от менее связной, однородной структуры к более связной структурной разнородности. Рассеяние движения сопровождается его интеграцией в сложных агрегатах (системах), в силу чего возникает возможность «новых метаморфоз материи». На этом этапе эволюции в каждой системе устанавливается подвижное равновесие, поскольку действующие в ней в избытке силы расходуются на преодоление сопротивления изменениям антагонистических элементов, обусловливающих процессы расхождения (дивергенции). Состояние динамического равновесия, характеризующее период адаптации системы к условиям существования, является необходимым этапом эволюции, закрепления обретенных свойств и качеств. Однако пока существует избыток силы в самом агрегате или вне его, то есть во внешней среде, перераспределение материи будет продолжаться, что повлечет за собой нарушение гармонии функций и частей организма, разрушение интеграции и возобновление процессов дифференциации, дезинтеграции и дивергенции. Таким образом нарастание процессов дифференциации, способствующих специализации, разделению функций частей системы, и происходящее одновременно усиление процессов интеграции, приводящих к усложнению систем и связей между ними, к гармонизации частей целого, их функциональному соответствию, Спенсер рассматривает как процесс прогрессивный. Поэтому понятие эволюции выступает в его философской системе синонимом понятия прогресса.

Эволюция общества представляет собой надорганическую фазу «большой эволюции» и, следуя за неорганической и органической фазами, характеризуется большей сложностью по отношению к ним. Переход от природы к обществу происходит плавно и постепенно под влиянием таких внешних факторов, как климат, ландшафт, флора и фауна, а также внутренних — физических, эмоциональных и интеллектуальных качеств индивида. На первых этапах своего существования человек был во многих отношениях близок к животным, но постепенно под воздействием эволюционных процессов приобретал черты собственно человеческого характера, образ жизни, отличный от поведения животных. Общество возникает как результат совокупных усилий отдельных индивидов и по мере роста, усложнения, специализации своих частей обретает специфические качества надорганизма.

В отличие от биологического организма общество, хотя и является целым, но «дискретным целым», поскольку его части более свободны, не соприкасаются друг с другом тесно и более или менее широко рассеяны. Сознание общества не сконцентрировано в какой-либо части агрегата, как это наблюдается у индивидуального организма, а распространено по всему агрегату, поэтому все единицы этого агрегата обладают «приблизительно равной способностью ощущать счастье и несчастье». В отличие от Конта, для которого индивид вне общества представляет собой абстракцию, Спенсер исходит из того, что «жизнь целого совершенно не похожа на жизнь единиц, хотя и образуется ими». Поэтому благосостояние общества не может выступать целью отдельно от благосостояния каждого человека. Вместе с тем все изменения, происходящие в обществе, зависят не от намерений индивидов, а от обстоятельств, от вечно меняющихся условий, к которым они более или менее успешно приспосабливаются. К условиям, образующим среду всякого социального организма, Спенсер относит природные факторы и социально-культурные — обряды, привычки, традиции, социальные институты. По мере прогресса эти факторы приобретают все большее значение, способствуя ускорению прогресса, росту социального и культурного разнообразия.

Действие универсальных законов эволюции проявляется как на уровне человечества, так и его отдельных частей. Так, на первом этапе социальной эволюции человечество, состоявшее из «бродячих племен дикарей», неустойчивых ни в своем местопребывании, ни во внутреннем устройстве, характеризуется «смутностью» социального положения людей, неопределенностью власти, слабым разделением труда. Постепенно происходит сплочение членов социальных групп, их объединение в более сложные агрегации, сопровождающиеся разделением функций работников, выделением центров власти, способствующих повышению степени организованности, сплоченности социальных организмов, образованием специализированных общественных учреждений, усиливающих определенность общественного устройства. Нарастающая неоднородность человеческой цивилизации, состоящей их множества наций, отличающихся друг от друга разнообразием местных условий и выполняемыми функциями, темпами развития, сопровождается тенденцией к «агрегации человеческого рода», нарастанием кооперации.

Неизбежность прогресса эволюции таким образом заложена в самой эволюции и потому имеет силу естественного закона, что, однако, не означает отсутствия препятствий на пути прогресса. Если обстоятельства приводят к «изменению в образе деятельности, то мало-помалу совершается основная перемена в форме строения», но если обстоятельства вынуждают вернуться к старой деятельности, совершается возвращение к старому типу. Акцент на обстоятельства, благоприятствующие или препятствующие прогрессу, свидетельствует о том, что здесь действуют факторы не субъективного порядка, то есть намерения людей, а объективного. Поскольку речь идет о прогрессе эволюционном, новые общественные типы могут сталкиваться с сопротивлением переменам со стороны «унаследованных общественных типов» в силу частичного сохранения старых условий их существования. Более того, при известных обстоятельствах возможно отступление от прогресса, движение вспять к старым формам деятельности и старым формам строения.

Спенсер неоднократно подчеркивал, что его теория прогресса «бесстрастна», ибо выражает ту истину, что «в человеческих деяниях абсолютно дурное может быть относительно хорошим и абсолютно хорошее — относительно дурным». Подобный моральный релятивизм следует рассматривать не как предпосылку аморализма, а как следствие признания историчности эволюционных изменений. Верность фактам, заставляющая Спенсера говорить о необходимости подавления всех эмоций, которые могут быть вызваны этими фактами, влечет за собой «признание полезности предрассудков первобытного человека». Более того, среди «некультурных народов», считает Спенсер, можно найти «такие качества, которые не выдерживают сравнение с лучшими качествами цивилизованных народов». Медленные темпы эволюции у существующих и по сей день архаических народов связаны не с их несовершенством, а рядом внешних или внутренних факторов, которые могут быть нейтрализованы эволюционным процессом, но могут быть и законсервированы им. Любые изменения наступают только тогда, когда произойдет необходимое накопление и усложнение «вещественных и духовных надорганических продуктов» или начнется их разложение.

Поскольку прогресс имеет эволюционный характер, преемственность играет решающую роль в развитии общества. Спенсер выделяет два типа преемственности: преемственность, способствующая устойчивости общества, и преемственность, способствующая его изменениям. Применительно к политической организации он пишет: «Устойчивости общества благоприятствует та система, при которой вакантные места занимаются без всякого спора потомками умершего; а общественным переменам благоприятствует та система, при которой эти вакантные места занимаются теми, которые на практике доказали, что более других для этого пригодны. Таким образом преемственность путем наследования есть основа общественной стойкости: она благоприятствует поддержанию того, что существует; а преемственность, устанавливаемая вследствие пригодности, есть основа общественной пластичности: она благоприятствует преобразованиям и делает возможным возникновение чего-нибудь лучшего»^[1]. Если предшествующая организация препятствует дальнейшему общественному росту, она подлежит реорганизации, при этом «материал, пригодный для усиления роста», поглощается новой организацией. То, что и устойчивость, и изменчивость связаны с преемственностью, вытекает из эволюционного характера социального прогресса, не предполагающего скачки, знаменующие радикальные перемены в основаниях системы. Новые импульсы рождаются самим процессом эволюции, поэтому лидером оказывается тот, кто наиболее пригоден, то есть может приспособиться, поведет себя адекватно этим изменениям.

Спенсер решительно выступал против понимания социальной эволюции как линейного процесса, постоянно подчеркивая возрастание переменных условий, к которым приспосабливаются индивидуальные общественные организмы. Он неоднократно отмечал, что «общность основных принципов организации есть единственная утверждаемая нами общность». Непрекращающаяся дифференциация частей, их локальная интеграция, возможность возрастания темпов прогресса наряду с возможностью регрессивных изменений позволяет представить эволюцию как дивергентный, разветвляющийся процесс, дающий каждому конкретному социальному организму развиваться собственным путем, приобретая специфические качества, которые отличают его о других организмов.

Вместе с тем, обращаясь к анализу конституционных черт сложных обществ и их социальных институтов — семейных, политических, церковных, профессиональных, промышленных и прочих, Спенсер считает, что можно выделить два предельно общих типа общества, отличающихся «господством внутренней или внешней регулятивных систем». Первый тип он называет военным, поскольку «военное строение» — характерная черта всего общества, и проявляется она в том, что «различные совместные действия единиц совершаются принудительно». Во главе «военного» общества обычно стоит «солдат-вождь», деспот, опирающийся на армию и контролирующий все социальные сферы. Жизнью, деятельностью отдельного индивида распоряжается общество, поглощая его индивидуальные права. Подобно тому, как воля солдата подавляется, превращая его в простого исполнителя воли офицера, так и волей гражданина во всех видах деятельности, в том числе и частной, руководит воля правительства. Кооперация, поддерживающая жизнь «военного» общества, есть кооперация принудительная. Социальное строение, приспособленное к постоянной борьбе с окружающими враждебными обществами, руководится централизованной регулятивной системой, которой подчинены все части. Развитие «воинственного типа» предполагает возрастание неизменности общества, препятствующей «единицам», то есть людям, менять общественное положение, занятия и местожительство. Всякие организации, кроме тех, что составляют часть государственных, вполне или отчасти подавляются. Характер людей, живущих в обществах военного типа, приспосабливается к условиям существования. Поскольку военный успех считается высшей славой, высшими достоинствами признаются храбрость и сила. Члены этого типа общества «должны обладать такого рода патриотизмом, который считает триумф их общества высшей целью деятельности. Они должны обладать слепой верой в авторитет и готовностью быть направляемыми другими, а следовательно, и сравнительно малой инициативой. Привычка видеть всюду официальное вмешательство развивает уверенность, что это официально вмешательство всюду необходимо»¹. К военному типу Спенсер относит «варварское государство дагомейцев», исчезнувшую «полуцивилизованную империю инков», Древний Египет, общину спартанцев, а также современную ему Германию. Сходство организаций этих обществ Спенсер объясняет не природными условиями, не численностью населения, а «привычной воинственностью всех этих обществ».

Второй тип общества — это промышленный, в котором отношения между индивидами вытекают из промышленной деятельности. Здесь господствуют отношения добровольной кооперации, поскольку все сделки совершаются путем свободного обмена, не имеющего принудительный характер, и ни один индивид не подчиняется другому. Развитая система поддержания жизни социального организма промышленного типа приобретает для себя «регулирующий аппарат рассеянного, или нецентрализованного типа» и стремится даже децентрализовать этот аппарат, «принуждая его почерпать свою власть путем полномочий от более многочисленных классов». Целью общественной деятельности при промышленном типе является предохранение индивидуальной деятельности от постороннего вмешательства, не вытекающего из права взаимного ограничения. Обязанность контролирующих органов, которых избирают члены общества, состоит в «узнавании и исполнении воли общества» посредством представительных учреждений. Иначе говоря, роль контролирующего учреждения — в поддержании справедливости, в «наблюдении, чтобы каждый гражданин получал блага соразмерно своей деятельности, а не в результате искусственного распределения. «Режим неизменных иерархических отношений», характерный для общества военного типа, заменяется «режимом договора», исключающим произвольное вмешательство кого бы то ни было. Регулирование промышленного общества имеет положительный характер, поскольку правительство указывает гражданам: «ты не должен делать того-то и того-то», но не говорит: «ты должен делать то-то и то-то». При сравнительно узкой сфере общественных организаций возникает широкая сфера частных отношений. Промышленное общество пластично в силу господства принципа пригодности, в нем явственно прослеживается тенденция к уничтожению деления на нации и их объединение в общую организацию. История Европы является ярким примером трансформации общества военного типа, характерного для Средневековья, в промышленное, современное. Наряду со сравнительным упадком милитаризма и развитием индустрии все происходящие перемены ведут к переходу от порядка, при котором индивиды существуют для государства, к порядку, при котором государство существует для индивидов.

Поскольку члены промышленного общества заняты исключительно мирными делами и свободны от власти принудительного правления, чертами их характера являются уважение к правам других людей, человечность, отсутствие мстительности, жестокости, себялюбия, свирепости, свойственных людям воинственных обществ. Но главное, «с возрастанием индустриализма по сравнению с милитаризмом развилось чувство независимости, уменьшилась вера во всемогущество правительства и патриотизм перестал быть таким узким. В то время как большая предприимчивость, меньшая вера в правительство и нежелание подчиняться безответственной власти указывают на большее развитие чувства индивидуальности, это более развитое чувство индивидуальности сопровождается уважением индивидуальности других, что обнаруживается уменьшением враждебных действий против них и увеличением забот об их благополучии»¹.

Эти два типа общества представляют скорее две идеальные модели, поскольку они, по мнению Спенсера, в чистом виде нигде не встречаются, и каждое содержит некоторые черты другого. Преобладая на первых этапах эволюции, «воинственные общества» все более уступают место обществам «промышленным», но бывает, что общества, в которых, казалось бы, уже прочно утвердились принципы индустриализма, начинаю регрессировать в сторону военного типа. Примером этого, считает Спенсер, может служить современная ему Германия, а также некоторые европейские страны, где явно наметилось развитие милитаристских тенденций. В этом проявляется ритмичность эволюционного процесса, который ведет не только к прогрессу, но и при определенных условиях к регрессу. Еще раз, подчеркивая объективный, ценностнонейтральный характер прогресса, Спенсер пишет: «Эволюция не предполагает скрытого стремления к лучшему. Не существует однообразного перехода от низших форм существования к высшим, но борьба, при которой высшие формы распространяются за счет низших; последние, однако, могут продолжать существование в таких местах, которые непригодны для высших форм»¹. Причин, способствующих развитию и сохранению обществ того или иного типа, множество: это укоренившийся характер данной расы, влияние непосредственно предшествовавшего образа жизни и социального устройства, природные условия, местопребывание общества, влияние окружающих обществ, смешение рас, вызванное завоеваниями, и многое другое.

И все же, несмотря на то что появление «промышленного» типа является закономерным следствием прогресса эволюции, в ходе которой по мере роста сложности происходит дифференциация общества и, как следствие, индивидуализация «социальных единиц», совершенно очевидно, что симпатии Спенсера на стороне индустриальных стран. Ведь именно в них человеку предоставляется большая свобода деятельности, государство не посягает на частную жизнь и права своих граждан, заботится об их благополучии, отношения между людьми регулируются законом, миролюбивая деятельность имеет «положительное морализирующее значение» и т. д. Общественная интеграция, сопутствующая дифференциации, рано или поздно сделает шаг в сторону возникновения союза всех высших представителей цивилизации, который положит конец международной борьбе. После этого приспособление человеческой природы к общественной жизни не будет встречать противодействия, оказываемое сегодня военной деятельностью общества. Приспособление людей к условиям жизни влечет за собой и изменение их морального состояния, свидетельствующего об ограничении эгоистических побуждений альтруистическими по мере возрастания взаимной зависимости людей. «Окончательная природа человечества», по убеждению Спенсера, проявится тогда, когда личные желания совпадут с интересами общества, когда прямо преследуя свои личные цели, человек косвенно тем самым будет исполнять и свои обязанности как члена общества. Такое идеальное общество можно рассматривать как справедливое, поскольку свобода деятельности каждого человека ограничивается лишь свободой деятельности всех других. Иными словами, «каждый человек волен делать все, что хочет, лишь бы он не нарушал ничьей подобной же свободы». Подобная формула справедливости предполагает равенство только относительно взаимно ограничивающих сфер деятельности, что же касается результатов деятельности, то здесь равенства нет и быть не может. Поэтому идеал социализма, базирующийся на принципах государственного регулирования человеческой деятельности и принудительного равенства в распределении благ, Спенсер категорически не приемлет.

Однако эволюция не беспредельна и стремится к равновесию, поскольку имеющийся в системе избыток сил в конце концов расходуется в процессе преодоления сопротивления антагонистических элементов. Остаются движения, которые, уравновешивая друг друга, стремятся к полному равновесию. В обществе процесс уравновешивания выражается во входящей во все более узкие пределы борьбе консерватизма, защищающего господство общества над индивидом, и реформаторства, защищающего свободу индивида относительно общества. Установление полного равновесия этих сил, пишет Спенсер, «равносильно созданию такой человеческой организации и такого общественного устройства, когда человек не имеет других желаний, кроме тех, которые могут быть им удовлетворены в рамках свойственной ему сферы деятельности, и когда общество не налагает других ограничений, кроме тех, которые индивид добровольно признает. Конечное уничтожение всех ограничений свободы индивида, кроме тех ограничений, которые вытекают из подобной же свободы других индивидов, будет следствием полного равновесия между желаниями людей и поведением, налагаемыми окружающими условиями»¹. Происходит «постепенное приближение к гармонии между духовной природой человека и условиями его существования».

Однако, согласно закону постоянства силы, рано или поздно, внезапно или постепенно движение будет возрастать и начнется процесс, обратный эволюции — процесс разложения, или диссолюции, в ходе которого гибели подвергнется и Земля, и жизнь на ней, органическая и социальная. Однако Спенсер далек от пессимизма: непреложность действия Силы приведет к возникновению жизни, и весь механизм эволюционного прогресса будет запущен вновь. Перед нами циклическая концепция мирового развития, включающая в себя эволюционные процессы, «вечно тождественные по принципу и вечно различные по результатам». Речь идет не о содержательном повторении эволюции, но о ее структурной реконструкции, заканчивающейся структурной деконструкцией — диссолюцией.

Итак, история человечества в концепции Спенсера предстает как высшая фаза космической эволюции — социальная эволюция, которая подчиняется универсальным естественным законам, но в то же время имеет свою специфику. Стараясь придерживаться строго научного метода, задача которого установить всеобщие законы, понимаемые как обобщение связей и отношений наблюдаемых в опыте явлений, Спенсер стремится создать идеологически нейтральную модель развития общества, исключающую в качестве критерия прогресса нравственное совершенствование человека. Поскольку движущей основой эволюции является Сила, история имеет несубстанциальный характер и в силу этого ее направление непредопределено. Понимание эволюции как процесса роста сложности социального организма, дифференциации и интеграции его частей, способствующих специализации функций и усилению взаимодействия составляющих социального агрегата, позволили Спенсеру избежать трактовки исторического процесса как направленного, линейного, имеющего общие для всех народов стадии прохождения. Признавая многообразие факторов эволюционного прогресса, делающих все существовавшие и существующие общества и пути их развития относительно автономными, несопоставимыми по содержанию, Спенсер положил начало многофакторному, плюралистическому подходу к анализу исторических процессов^[2]. Спенсер в качестве универсальных законов предложил законы структурные, определяющие формальную сторону социальных процессов. Следствием действия структурных законов было рассмотрение процесса развития не как хаотического, а как упорядоченного, протекающего в определенных формах. Кроме того, сами социальные организмы представали как сложные иерархически организованные структуры, имеющие определенные функции, цели, механизмы регуляции.

Представление о социальной эволюции как двуединстве прогресса и регресса, как неизбежно переходящей в стадию диссолюции, было направлено против традиционного для классической философии финализма, утверждающего возможность достижения обществом своего конечного совершенного состояния. В концепции социальной эволюции любое самое прогрессивное общество, достигшее известной стадии индустриализма, при определенных условиях может начать регрессировать к обществу военного типа. Эволюционный характер прогресса означал отказ от признания революционных изменений в обществе, означающих радикальные преобразования в самих его основаниях, и смещение акцента на преемственность явлений и процессов, на влияние прошлого на будущее. Поскольку изменения происходят благодаря накоплению «эволюционного материала», социальный прогресс приобретает у Спенсера кумулятивных характер: происходит не отбрасывание, отрицание, снятие устаревшего материала, а его включение в последующие процессы и частичную реорганизацию. С одной стороны, сохранялся плацдарм для регресса, с другой, появлялись основания для оправдания сосуществования обществ, отличающихся по степени прогресса. Кроме того, акцент на социальной и культурной преемственности приводил к отрицанию случайных заимствований одной культурой материала другой. Это означало, что влияние на социальный организм среды, то есть других культур, происходит избирательно, в соответствии с уже сложившимися традициями и сообразно специфическим условиям в настоящем. На место революционных скачков Спенсер поставил ритмичность — периодическую сменяемость состояний относительного равновесия социальных агрегатов, когда приобретенные ими качества и свойства закрепляются состояниями изменчивости общества, когда включаются элементы новизны^[3].

Одним из важных отличий социального организма от биологического является относительная автономность, независимость людей от общества как целого, обусловленность их действий не только влияниями среды, но собственными интересами, позволяющими им вступать в различные отношения, содействовать или препятствовать кооперации, принимать или отвергать различные нормы поведения в зависимости от того, насколько они способствуют приспособлению к условиям. В ходе эволюции обнаруживается, что наиболее приспособленными к выживанию оказываются общества, где процессы индивидуализации достигают наибольшей степени, а кооперация базируется на добровольном согласии свободных индивидов. Механизмом эффективного приспособления к среде, заложенного в самой эволюции, по Спенсеру, является конкуренция индивидов, что делает вмешательство в этот процесс государства или каких-либо иных социальных институтов нежелательным в силу его противоестественности. Соревновательный характер имеют и отношения между различными обществами, конфликты и столкновения между которыми выявляют наиболее эффективные социальные системы, способствуют росту социального и культурного разнообразия, а также стимулируют процессы кооперации и интеграции, развивают дух сотрудничества и взаимопомощи.

Вместе с тем нельзя не признать непоследовательность Спенсера в проведении принципов эволюции применительно к развитию общества, что было обусловлено влиянием некоторых установок классической философии, а также нечетким разграничением биологического и социального. Несмотря на влияние на прогресс социальных и культурных факторов, сознательного поведения людей, основой всех изменений является сама эволюция, развивающаяся по собственным естественным универсальным законам. Соответственно, роль человека сводилась к поиску наиболее эффективных средств приспособления к окружающей среде, причем эти поиски осуществлялись не только на сознательном уровне, но и на подсознательном, через который действовала эволюция. Различного рода социальные новации в конечном счете порождались эволюцией, а не были результатом творческой деятельности людей. Сами социальные институты — семья, государство, церковь и прочие, появлялись как воплощение упорядочивающей, организующей силы эволюционных процессов. Убеждение Спенсера в том, что социальный прогресс есть прогресс эволюционный, континуальный, т. е. не предполагающий скачков, разрывов, радикальных сдвигов в самих основаниях систем, приводило к абсолютизации значения преемственности. Отсюда взаимовлияние культур, усвоение культурного опыта отдельным индивидом происходили путем передачи и распространения навыков культуры путем обучения и подражания. Кроме того, внерациональность, спонтанность эволюционных процессов, действующих не только через сознание человека, но и через его подсознание, приводили к утверждению возможности передачи культурной информации через генетическую память, закрепляемую механизмами наследственности.

Постоянное указание на автономность индивида, на несводимость общества к совокупности его частей, не помогло Спенсеру избежать холизма. Угасание ритмичности ведет к полному равновесию, которое трактуется как совпадение интересов общества и индивида, как полная гармония частного и общественного интереса. Эволюция тем самым запрограммирована на нравственное совершенствование индивида, способного подавлять свои эгоистические побуждения и учитывать интересы других людей, ограничивать свою свободу во имя свободы других. Абсолютизация принципа преемственности привела Спенсера к нарушению декларируемого метода наблюдения явлений, данных в опыте, как основы установления функциональных связей и отношений. Из бесстрастного наблюдателя он превращается в оракула будущего, где силами эволюции сформируется справедливое общество, в котором каждый индивид может достигнуть конечной цели своего существования — счастья.

• [1] Спенсер Г. Синтетическая философия. В сокращенном изложении Г. Коллинза. Киев: Ника-центр; Вист-С, 1997. С. 232.
• [2] Шувалов В. И. Теория исторического процесса в контексте взглядов Герберта Спенсера // Известия ПГПУ им. В. Г. Белинского. 2012. № 27. С. 1140—1143.
• [3] Окатов А. В. Типология и эволюция общества в социологической концепции Г. Спенсера // Вестник тамбовского университета. Серия: гуманитарные науки, Тамбов, 2014. № 10. С. 32—39.