Молодежная революция на Западе и ее влияние на социологию молодежи

Выделение «социологии молодежи» в отдельную отрасль социологии относится ко времени «молодежной революции» 60-х гг. XX в., приведшей к росту внимания к молодежным проблемам, конфликту поколений и роли молодежи в социальных изменениях.

На этой волне стали популярными идеи К. Маннгейма о новых поколениях как источнике социального прогресса, М. Мид — о типах культурного контакта поколений на разных этапах исторического развития. Появились разнообразные трактовки межпоколенного конфликта и молодежной культуры.

Позднее (в 70—80-е гг.), с изменением ситуации на рынках труда и ростом численности молодых людей с высоким уровнем образования, в западных странах акценты в исследованиях молодежи опять переместились в сторону социально-экономических проблем (образования, политического выбора молодежи, рынка труда, молодежной субкультуры и профессиональной ориентации). Однако осмысление причин и последствий молодежного бунта 60-х гг. XX столетия составило целую эпоху в социологии молодежи.

В советской социологии исследования молодежи также активизировались в 60-е гг., но их социальный контекст был иным. Во-первых, эта область очерчивалась в процессе общего возрождения социологических исследований на волне политической «оттепели» и стала развиваться одной из первых, главным образом, в опросах общественного мнения. Этому способствовало создание многочисленных социологических групп при обкомах и горкомах комсомола, изучавших общественное мнение молодежи по «актуальным проблемам» современности. Первая такая группа возникла при ЦК ВЛКСМ в декабре 1964 г. и первоначально состояла из трех человек: В. Васильева, А. Кулагина и В. Чупрова.

Во-вторых, интерес к молодежной проблематике со стороны государства направлялся потребностью удержать молодое поколение в рамках коммунистических идеалов. Поэтому в те годы появилось множество публикаций и диссертационных работ, посвященных молодежному бунту на Западе. Такие исследования широко приветствовались, так как партийное руководство стремилось избежать подобных явлений в Советском Союзе.

Противоречия развития социологии молодежи в те годы заключались в том, что в идеологии государства превалировало отношение к молодежи лишь как к объекту воспитания, целью являлось формирование личности «молодого строителя коммунизма». Поэтому центральной темой исследований был вопрос о социалистических идеалах молодого поколения и приверженности молодежи революционным традициям отцов.

Воспитание молодежи сводилось к усвоению господ-ствующих в обществе норм и ценностей, идеологических постулатов дедов и отцов. Молодежная субкультура и неформальные молодежные движения рассматривались как формы девиантного поведения. Октябрятско-пионерские организации и комсомол были инструментами официальной партийной политики. В свое время И. Сталин назвал эти организации, наряду с профсоюзами, «приводными ремнями» партии. Эта формула прочно утвердилась в советской педагогике и политиковоспитательной работе. Советская геронтократия инфантилизировала общество: недоверие к молодежи выразились в искусственном продлении возрастных рамок юности до 28 лет (и соответственно принадлежности к комсомолу как молодежной организации).

Социальный заказ государства социологам выразился в исследовании проблем коммунистического воспитания молодежи. Именно так и определялась в постановлении президиума Академии наук СССР 1968 г. одна из задач вновь созданного Института конкретных социальных исследований.

Дальнейшее развитие социологии молодежи в 60—80-е гг. XX в. шло в направлении реализации идеологического заказа, поэтому многие конкретные социологические исследования молодежи были посвящены проблемам коммунистического воспитания.

С другой стороны, наметилась тенденция активного противостояния этому социальному заказу и развития исследований, направленных на изучение молодежи как субъекта общественной жизни, ее интересов и потребностей. В Институте конкретных социальных исследований возникают два подразделения: «Социальные проблемы образования» (В. Н. Шубкин) и «Прогнозирование социальных потребностей молодежи» (И. В. Бестужев-Лада).

В Высшей комсомольской школе также был создан научно-исследовательский центр, который систематически проводил опросы среди молодежи по проблемам нравственности и коммунистического воспитания. Социологами из ВКШ при ЦК ВЛКСМ были разработаны типовые методики изучения социально-политической и трудовой активности, идейно-политического уровня молодежи и осуществлены такие исследования, как «Моральные ориентации и формирование активной жизненной позиции молодежи», «формирование достойного пополнения рабочего класса и колхозного крестьянства» и др.

Если «комсомольские исследования» носили скорее «заказной» идеологический характер, то работа другого, более академического направления чаще ориентировалась на объективный анализ молодежной проблематики. Это направление заложило реальную основу для становления социологии молодежи как особой научной отрасли. Здесь можно выделить несколько школ: новосибирскую (В. Я. Шубкин), свердловскую (Ф. Р. Филиппов, М. Н. Руткевич и в дальнейшем Л. Я. Рубина), ленинградскую (В. Т. Лисовский, С. И. Иконникова, А. В. Лисовский) и эстонскую (М. Титма).

Новосибирская школа. Социологическое исследование «Проект 17—17», «Проект 17—25», начатое В. Н. Шубкиным в 1963 г. в Новосибирске, а затем продолженное в Москве, было направлено на изучение жизненных планов молодежи. Оно позволило существенно углубить представление о процессе вхождения во взрослую жизнь. Его понимание как процесса усвоения социальных норм сменилось осознанием сложной динамической взаимосвязи молодежи и общества: от первичных ожиданий молодежи — к последующей их корректировке социумом — и реализации в социальном статусе взрослого. Существенное значение имело введение понятия «престиж профессии» как показателя субъективного отражения социальной иерархии в массовом сознании.

В ходе другого исследования — «Жизненный путь молодежи в социалистическом обществе», проведенного В. Н. Шубкиным, а также исследований, проведенных в четырех восточноевропейских странах.

(Чехословакии, Болгарии, Венгрии и Польше), был сделан вывод о сложившемся несоответствии между потребностями рынка Труда и уровнем образования молодежи. Вывод о неравенстве жизненных шансов отдельных групп молодежи также имел принципиальное значение, так как противоречил установившимся представлениям о равенстве возможностей всех социальных групп при социализме.

Неравенство жизненных шансов, как острая социальная проблема, проявилось более четко именно в это время в связи с пополнением рынка труда многочисленным послевоенным поколением, имеющим высокий уровень образования, на фоне ухудшения возможностей трудоустройства вследствие экстенсивного развития экономики.

В конце 70-х — начале 80-х гг. западная социология молодежи также переориентировалась с проблем молодежного протеста на социальнопрофессиональную проблематику. Сокращение рынка труда, связанное с технологической революцией, требовало перестройки всей системы профессионального образования. В те годы в Британии, например, по предложению социологов была создана дополнительная программа послешкольной подготовки молодежи, предусматривающая различные курсы. В нашей же стране стало обязательным всеобщее среднее образование. В отечественной социологии В. Н. Шубкина можно считать основателем академической школы по исследованию проблем жизненного старта молодежи и престижу профессий. Он также разработал методику лонгитюдных исследований молодежи, что позволяло фиксировать изменения в профессиональной карьере индивида через определенные промежутки времени.

Свердловская школа. В то же время в Свердловске Ф. Р. Филиппов и М. Н. Руткевич изучали молодежную проблематику в связи с воспроизводством социальной структуры и учетом межпоколенной социальной мобильности. Такие проекты, как «Высшая школа» (1973—1974) и международное компаративное исследование воздействия высшего образования на социальную структуру общества (1977—1978), дали большой фактологический материал для их работ, в которых система образования рассматривалась как важный фактор социальной мобильности. В центре внимания оказались противоречия между общественными потребностями, системой образования и молодежью. Так возникло новое направление социологии молодежи — социальные проблемы студенчества, представленное в Свердловске Л. Я. Рубиной, в Харькове — Е. А. Якубой и др.

Позднее в Институте конкретных социальных исследований был создан сектор социальных проблем молодежи, который возглавил В. И. Чупров. В этом институте под руководством Ф. Р. Филиппова изучали межпоколенную мобильность. На основе данных ЦСУ СССР были проанализированы изменения в социальной структуре, вызванные вступлением в трудовую жизнь нескольких возрастных когорт в конце 40-х, 50—60-х и середине 70-х гг. Результаты этих исследований получили отражение в монографии «От поколения к поколению», в которой рассматриваются особенности начала трудовой жизни молодых людей и динамика их последующих перемещений на протяжении жизненной карьеры.

Социологический анализ поколений проводился с учетом исторического фона, что позволило отразить уникальность жизненного опыта каждого поколения. Ф. Р. Филиппов обращал внимание на различия между отдельными поколениями советской молодежи, обусловленные социально-историческими особенностями их становления: влиянием политических ограничений, связанных с репрессиями, перерывом в труде и образовании, возникшим в жизни военного поколения.

Эта идея различия между поколениями и критика концепции преемственности в дальнейшем нашли свое полное воплощение в книге «Советский простой человек», вышедшей под редакцией Ю. А. Левады. Выделяя в советской истории три условных исторических поколения — деды, отцы и дети, — авторы пишут: «Советская история знала лишь одно поколение „вполне советских“ людей. Хронологически это, в основном, поколение (когорта) вступивших в активную социальную жизнь в начале 30-х гг. и занимавших ключевые позиции в ней до середины или конца 50-х. Предыдущее поколение было переломлено революционными потрясениями и лишь отчасти приспособилось к новой для него жизни. Последующее встретило и, в общем, с готовностью приняло кризис и распад всей системы. То, что советская и подобные ей общественные системы не оказались способными воспроизводиться в последующих поколениях, — факт сегодня общепризнанный» (Советский простой человек: опыт социального портрета на рубеже 90-х: / Под ред. Ю. А. Левады. М., 1993. С. 28).

Эстонская школа. Эстонский социолог Микк Титма, занимаясь лонгитюдными исследованиями, способствовал профессиональному росту целого ряда российских молодых ученых. Сферу его интересов составляла региональная дифференциация процессов жизненного самоопределения молодежи в рамках разных национально-территориальных общностей, различающихся по характеру культуры и уровню экономического развития.

Первый лонгитюдный проект, посвященный выпускникам средних школ Эстонии 1948 г. рождения, был начат в 1966 г. На его основе проводилось в 1982 г. общесоюзное исследование возрастной когорты 1965—1967 гг. рождения. Использовалась многоэтапная квотная 5%-ная выборка учащихся средних учебных заведений в 14 регионах Советского Союза, а также проводилось долговременное отслеживание изменений в социальном положении и характеристиках когорты от 17 лет (окончание среднего учебного заведения) до 30 лет (приобретение стабильного социального статуса). Значительные региональные особенности, обнаруженные в ходе исследования, в принципе исключали возможность применения каких-то усредненных моделей социального становления когорты в «развитом социалистическом обществе».

К настоящему времени данная возрастная когорта уже три раза с перерывом в четыре года подвергалась исследованиям. По их результатам опубликовано несколько монографий, в том числе две обобщающие: «Начало пути: поколение со средним образованием» (1989) и «Жизненные пути одного поколения» (1992), в которых рассматривались общие закономерности и временные границы основных событий в жизненном цикле одной возрастной когорты на протяжении десяти лет, а также семья, труд, образование, профессиональная и социальная мобильность, миграционные процессы и жизненные ценности.

Ленинградская школа. Основателем Ленинградской школы по праву можно считать В. Т. Лисовского, начавшего в 1964 г. в социологической лаборатории при НИИ комплексных социальных исследований Ленинградского университета изучение процесса социализации молодежи. Результаты его исследований получили отражение в книгах, которые с конца 60-х гг. и до настоящего времени являются важным источником информации. Под редакцией В. Т. Лисовского был также написан первый учебник по социологии молодежи (1995).

В рамках ленинградской школы начинал свою деятельность и И. С. Кон, занимавшийся психологией юношеского возраста, проблемами пола и молодежной субкультуры, опираясь при этом на зарубежные источники.

В социологии молодежи И. Кон занимает особое место, хотя в дальнейшем его интересы в значительной мере сместились в сторону психологии юношеского возраста и полового воспитания. Критикуя зарубежные теории, он вносил в «заидеологизированную» область социологии и социальной психологии новые понятия, идеи и имена, что способствовало углублению понимания проблем социализации поколений и жизненного цикла западного студенчества и «студенческой революции» 60-х гг. XX в. Исследования И. Кона в области психологии юношеского возраста значительно расширили наши представления о юности, как особой фазе жизненного цикла, самосознании личности, самоидентификации, возрастных кризисах, молодежной субкультуре.