Особенности организации интенционального опыта

Следующий слой ментального опыта, в соответствии с предложенной моделью, представлен интенциональными структурами, определяющими направленность и избирательность индивидуальной интеллектуальной активности.

Интеллектуальные интенции — это особые ментальные структуры (своего рода состояния направленности ума), которые по своим механизмам являются продуктом уникальных линий эволюции индивидуального ментального опыта, а по форме выражения — неопределенно переживаемыми и в то же время чрезвычайно устойчивыми чувствованиями.

Наиболее ярко интеллектуальные интенции обнаруживают себя в случаях интеллектуальной одаренности. Биографические данные говорят о том, что работа интеллекта одаренных людей подчиняется некоторым субъективным, изнутри выработанным ориентирам. Поэтому неудивительна их болезненная реакция на любые попытки навязать им извне те или иные стандарты интеллектуального поведения.

В составе интенционального опыта можно выделить три типа ментальных структур: предпочтения, убеждения и умонастроения.

О наличии интелектуалъных предпочтений свидетельствуют многочисленные факты четко направленного, «фатального» выбора личностью определенной предметной области, средств ее изучения, источников получения информации, способов ее переработки и т. д. Психологическим индикатором интеллектуальных предпочтений на начальной стадии их формирования выступают познавательные склонности.

Предпочтения, с одной стороны, могут иметь универсальный характер. Например, большинство одаренных людей предпочитают иметь дело со сложными объектами и ситуациями (им больше нравятся дисгармоничные геометрические фигуры, они выбирают для решения более неоднозначные и трудные задачи, их привлекают в первую очередь парадоксальные и противоречивые сведения и т. п.). С другой стороны, интеллектуальные предпочтения уникальны, о чем свидетельствует крайнее разнообразие проявлений индивидуального интеллектуального выбора.

По сути дела, предпочтения — это своего рода ментальный компас, выводящий человека в ту строго определенную область действительности, которая находится в максимальном соответствии с его индивидуальными интеллектуальными возможностями и в которой его интеллектуальные ресурсы могут реализоваться с максимальной эффективностью. В этом отношении прав Дж. Пойа, когда писал, что «…логика — это дама, стоящая у выхода магазина самообслуживания и проверяющая стоимость каждого предмета в большой корзине, содержимое которой отбиралось не ею» (Пойа, 1976, с. 321).

Кроме предпочтений, среди интеллектуальных интенций можно выделить своего рода интеллектуальные убеждения, связанные с переживанием опять же «фатальной» необходимости определенного взгляда на происходящее. Эта форма интенционального опыта проявляется, например, в виде веры в наличие определенных принципов, которым подчиняется природа изучаемых объектов, либо в виде изначальной уверенности в правильности выбранного способа изучения реальности и т. д.

В частности, анализ автобиографии В. И. Вернадского позволяет констатировать, что его отличала ярко выраженная уверенность в гармонии мира, являвшаяся, по-видимому, истоком интереса великого ученого одновременно к математике и кристаллографии: «…В форме кристаллов есть строгая математическая зависимость — измерив А—5 углов, ты знаешь всю гармонию форм» (Страницы автобиографии…, 1981, с. 68). Весьма характерна для В. И. Вернадского была и непоколебимая вера в силу человеческой Мысли — именно так, с большой буквы, писал он это слово в своих заметках и письмах:

«…Мысль в общей жизни человечества — все, самое главное… И я ясно, сильно чувствую, как это необходимо, как меня мутят, мучают, раздражают всякие стеснения Мысли» (там же, с. 75— 76).

Заметим, что Ж. Пиаже, анализируя природу чувства необходимости, соотносил последнее с завершением формирования общих когнитивных структур индивидуального интеллекта. И, по-видимому, именно существование подобного рода интенций (знаменитое лютеровское «На том стою и не могу иначе») объясняет чрезвычайную помехоустойчивость интеллектуального труда одаренных людей.

Наконец, для одаренных людей достаточно типичным является наличие особого рода интеллектуальных умонастроений. Так, Альберт Эйнштейн в интервью К. Вертгеймеру, рассказывая об особенностях своей работы над теорией относительности, отмечал, что в течение всех этих лет у него имелось «чувство направления» поиска, ощущение движения вперед по отношению к чему-то конкретному. И хотя было очень трудно выразить это чувство в словах, оно, безусловно, имелось и явно было отграничено, по оценке Эйнштейна, от последующих логических размышлений и рациональной формы итогового решения.

Умонастроения наиболее активно актуализуются в режиме творческой деятельности, связанной с порождением новых идей. Так, Дж. Пойа подчеркивал, что полезная идея всегда возникает вместе с ощущением уверенности в том, что цель может быть достигнута и что именно данный элемент проблемной ситуации обязательно приведет к решению. Наряду с этим умонастроением возникает отчетливое ощущение ясности того, что искать решение нужно именно в определенной ограниченной области («Наконец-то! Это то, что нужно! Ну, разумеется, а как же иначе?» и т. п.) (Пойа, 1976). Аналогичные эффекты были описаны О. К. Тихомировым в его экспериментальных исследованиях процесса решения шахматных задач (Тихомиров, 1969).

Как можно видеть, для демонстрации основных форм интенционального опыта нам пришлось обратиться к результатам изучения экстраординарных случаев интеллектуальной зрелости. Однако в действительности интенции обнаруживают себя очень рано, уже в детском возрасте. Результаты психологических исследований свидетельствуют, что большинство детей, начиная с пятилетнего возраста, обосновывают истинность некоторых своих знаний о мире и самом себе ссылкой на интенциональное переживание их ясности и отчетливости («не поверю, что меня нет, потому что я себя вижу» и т. д.) (Субботский, 1989).

Удивительный факт из своей учительской практики приводит С. Ю. Курганов (Курганов, 1993). Его первоклассники, столкнувшись с вопросом: «А как числа идут дальше?», попытались передать в рисунке имеющиеся у них представления бесконечного множества чисел. Некоторые из этих рисунков приводятся ниже (рис. 16).

Несомненно, что столь нетривиальное представление о таком фундаментальном явлении, как бесконечность числового ряда, зародилось в глубинах ментального опыта ребенка. И остается только поражаться своеобразию и богатству детских интенций, которые, как правило, не принимаются во внимание при традиционной организации обучения. Сам Курганов пишет, что «…дети очень по-разному представляют себе числовое множество и, что самое интересное, почти никто не изображает его так, как это принято в школьных учебниках» (Курганов, 1993, с. 163).

Рис. 16. Примеры рисунков первоклассников, передающих их представления о бесконечности числового ряда (цит. по: Курганов, 1993).

Как возникают интенции? Механизмы формирования интенционального опыта в настоящее время, к сожалению, практически не изучены. Однако одну тенденцию, тем не менее, можно отметить. Интенции достаточно часто возникают в раннем детстве, их появление может быть описано в терминах явления «импрессинга»: интенция складывается «вдруг» и фатально под влиянием, казалось бы, случайного впечатления.

Примером импрессинга с последующей радикальной перестройкой ментального опыта может служить впечатление, которое потрясло семилетнего Эйнштейна, впервые столкнувшегося с компасом. «То, что эта стрелка вела себя так определенно, никак не подходило к тому роду явлений, которые могли найти себе место в моем неосознанном мире понятий (действие через соприкосновение). Я помню еще и сейчас — или мне кажется, что я помню, — что этот случай произвел на меня глубокое впечатление. За вещами должно быть что-то еще, глубоко скрытое» (Эйнштейн, 1967, с. 261— 262).

Норберт Кастере, знаменитый исследователь пещер, вспоминая о загородной семейной прогулке, связанной с посещением грота в Гаскони, отметил, что он — тогда пятилетний мальчик — испытал неописуемый восторг при виде первой в своей жизни пещеры. Кто-то рядом с ним произнес слова «вечный мрак». «Они захватили меня, — пишет Кастере, — преследовали всю юность и продолжают и теперь будить во мне живой, никогда не притупляющийся магический отклик. Я действительно считаю, что это посещение наложило отпечаток на всю мою жизнь: с тех пор я постоянно слышу „зов бездны“» (там же).

Достаточно распространенным является представление о том, что творческая личность — нечто вроде интеллектуального лунатика. На самом же деле в структуре ментального опыта талантливого человека на уровне его интенций формируется особого рода «бессодержательное знание», благодаря которому такой человек заранее знает, что ему нужно и что не нужно делать.

Возникает законный вопрос: что произойдет с интеллектуальным развитием ребенка, если его наличный интенциональный опыт будет игнорироваться либо полностью отторгаться? Произойдет то, что в действительности и происходит с детьми в условиях традиционного школьного обучения: темп интеллектуального развития школьника сравнительно с темпом интеллектуального развития дошкольника резко замедляется и, что самое печальное, снижается творческий потенциал ребенка. Что неудивительно, поскольку интенциональный опыт, как можно предположить, является одним из мощнейших источников интуиции.

*V 'к 'к

Итак, интеллект — это психическая реальность, структура которой может быть описана в терминах состава и строения ментального (умственного) опыта. Интеллектуальные способности (с учетом индивидуального своеобразия меры их выраженности) и познавательные стили (с учетом индивидуальной специфики разных способов изучения реальности) выступают в качестве производных по отношению к особенностям организации разных уровней ментального опыта личности — когнитивного, понятийного, метакогнитивного и интенционального опыта.