Всегда ли кривая предложения имеет положительный наклон?

В параграфе 1.2 мы доказали, что в результате неодинаковой степени специализации производственных ресурсов, а также благодаря неравномерному распределению этих ресурсов среди продавцов кривая предложения приобретает положительный наклон. На самом деле существуют рынки, на которых кривая предложения приобретает отрицательный наклон хотя бы на некотором участке. Причем этот эффект «загибающейся кривой» (backward-bending curve) наблюдается не на каких-то экзотических рынках, а на ключевом рынке национальной экономики — рынке труда.

Рассмотрим внимательно рынок труда. Продавцом на нем выступает работник, покупателем — фирма. Объектом сделки — внимание (!) — является вовсе не труд, а время работника. Время станет трудом только в том случае, если сделка между работником и фирмой состоится. Если же сделка не состоится, то время останется в распоряжении самого работника и превратится в досуг. Ценой сделки является ставка заработной платы (и/ — wage). Это денежная сумма, которую фирма платит работнику за каждый час труда.

Обратите внимание

В рассматриваемой модели мы предполагаем, что работник не только принимает решение о том, соглашаться ли ему на работу, но еще и сам выбирает продолжительность труда. На первый взгляд это допущение может показаться слишком сильным. Но в действительности существует множество способов придания гибкости рабочему времени. С появлением компьютеров и Интернета продолжительность рабочего дня выпала из условий контракта для многих специальностей. Это означает, что выбор продолжительности труда целиком определяется работником. Но даже в традиционных профессиях, где работник должен отработать в фирме определенное время, он волен по-своему распорядиться остающимся временем и вполне может посвятить его дополнительным заработкам.

Когда ставка заработной платы растет, то каждый час труда приносит работнику все больший доход. Если работник ведет себя рационально, то он будет продавать фирме большее количество часов труда. К тому же рост заработной платы заставит тех людей, которые раньше предавались досугу, выйти на рынок труда. (Как говорится, альтернативные издержки досуга становятся слишком высокими). Таким образом, на рынке труда, как и на других рынках, по мере роста цены блага предложение должно увеличиваться. Однако на самом деле все не так просто.

Анализируя рынок труда, мы упустили из виду, что спрос на время работника предъявляет не только покупатель (фирма), но и сам продавец (работник). Если час работы для него ценен как источник дохода, то час досуга для него имеет ценность именно как досуг. Спрос на благо со стороны самого продавца называют резервным спросом. Наличие резервного спроса усложняет действие модели.

Сам по себе труд приносит человеку отрицательную полезность (иначе бы мы не смогли объяснить, почему работник требует оплатить ему труд) и, следовательно, рассматривается работником как неполноценное благо. Выбирая между трудом и досугом при нулевой заработной плате, человек предпочтет досуг.

Теперь предположим, что ставка заработной платы растет. Это значит, что изменяется цена труда, а значит, автоматически приходит в действие эффект цены. Эффект замещения побуждает человека выбрать большее количество труда (труд теперь приносит больший доход, а значит, становится дешевле) и сократить продолжительность досуга. Эффект дохода действует в противоположном направлении — чем богаче человек, тем более он склонен предаваться досугу.

До тех пор пока сила эффекта дохода превышает силу эффекта замещения, рост ставки заработной платы побуждает человека увеличивать предложение труда. Но продолжительность этого процесса — вопрос времени (вернее — вопрос уровня дохода). При определенном уровне дохода и при сравнительно небольшом запасе досуга эффект замещения станет слабее эффекта дохода и человек станет меньше трудиться (сократит предложение труда). Эта ситуация проиллюстрирована на рис. 1.14. Поначалу рост заработной платы (w) вызывает сильный эффект замещения, и предложение труда (/.) со стороны работников увеличивается. Когда ставка заработной платы достигает уровня w₀, эффекты дохода и замещения действуют с одинаковой силой, но в противоположных направлениях. Предложение труда со стороны работника становится максимальным (Е₀). Дальнейший рост заработной платы только ослабляет действие эффекта замещения, и работник сокращает продолжительность труда.

Рис. 1.14. Кривая предложения труда с положительным наклоном

Пример из истории

Следует отметить, что феномен сокращения предложения труда в ответ на рост ставки заработной платы был достаточно распространен во все времена. Одним из первых на данный парадокс указал М. Вебер. «В ряде случаев, — писал он, — повышение расценок влечет за собой не рост, а снижение производительности труда, так как рабочие реагируют на повышение заработной платы уменьшением, а не увеличением дневной выработки. Так, например, жнец, который при плате в 1 марку за морген ежедневно жнет 2,5 моргена, зарабатывая таким образом 2,5 марки в день, после повышения платы на 25 пфеннигов за морген стал жать вместо предполагавшихся 3 моргенов, что давало бы ему теперь 3,75 марки вдень, лишь 2 моргена, получая те же 2,5 марки в день, которыми он, по библейскому выражению, „довольствовался“. Увеличение заработка привлекало его меньше, чем облегчение работы; он не спрашивал: сколько я могу заработать за день, увеличив до максимума производительность моего труда; вопрос ставился по-иному: сколько мне надо работать для того, чтобы заработать те же 2,5 марки, которые я получал до сих пор и которые удовлетворяли мои традиционные потребности?»^[1]

Очевидно, что механизм действия эффекта в обоих случаях одинаков. Просто в докапиталистическую эпоху работники стремились не к максимальному благосостоянию, а к такому уровню богатства и дохода, который они считали нормальным. Отсюда можно сделать вывод, что в странах, где капиталистические отношения не стали всеобщей нормой поведения, вероятность натолкнуться на кривую предложения труда с отрицательным наклоном выше, чем в странах победившего капитализма.

• [1] Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 80—81.