Лирический герой и автор в поэзии А. С. Пушкина и Н. А. Некрасова

Ліричний герой і автор в поезії О.С. Пушкіна і М.О. Нєкрасова.

План.

• Введение
• Глава І. Лирический герой и авторская позиция в литературоведении
• 1.1 Эпос и лирика: сопоставление принципов
• 1.2 Разграничение лирического героя и авторской позиции
• 1.3 Приемы воплощения авторской позиции
• Глава ІІ. Специфика лирического героя и автора в поэзии А. С. Пушкина и Н.А. Некрасова
• 2.1 Лирический герой в лирике Пушкина и Некрасова
• 2.2 Способы выражения авторской позиции в малых лирических и эпических поэмах Пушкина и Некрасова
• 2.3 Функции лирических отступлений в «Евгении Онегине» Пушкина и «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова
• Выводы
• Список использованной литературы

Н.А. Некрасов и А. С. Пушкин наряду с Лермонтовым — великие поэты ХІХ века. У них свое, твердое, только им принадлежащее место в русской литературе. Они вобрали в себя весь опыт так называемой образованной поэзии, созданной предшествующими классиками, но они же впервые попытались соединить эту поэзию с красотой и мудростью той поэзии, которая столетиями, с далеких языческих времен, складывалась самым народом. Эти поэты относились к ней с полным доверием и брали ее в полном объеме, обращаясь к ней за ответами на самые «гамлетовские» жгучие вопросы современности. Не ради узко понимаемого фольклоризма, чтобы взять расцвечивающие краски.А. С. Пушкин нашел в фольклоре то, что не находил в поэзии дворянин и разночинцев, а Некрасова интересовала народная жизнь не с какой — либо одной стороны, а вся, во всем ее реальном содержании, в сочетании различных сторон, как сильных, так и слабых.

Н.А. Некрасов и А. С. Пушкин — создатели целого «направления», особой «школы» в русской поэзии. Все развитие русской поэзии второй половины ХІХ века и на протяжении нашего истекающего ХХ века шло под знаком их влияния. Могучей рукой они раскрывали в поэзии безбрежные просторы реальной жизни, разрабатывали лишь слегка затронутые предшественниками пласты народной речи. Писатели знали, как народ умеет «перепечатывать» словом каждое явление: «такого не придумаешь, хоть проглоти перо» [25, 43]. Но меткое слово, почерпнутое из народных сокровищ, не порождало внешней орнаментальной узорчатости, а ведь как падки на нее были многие писатели, искренне стремившиеся к «народности» ..

В творчестве этих писателей учеными найден, впервые в истории русской литературы, социально мыслящий человек, который становится не только автором, но и героем, не только выразителем точки зрения, но и предметом изображения. Он не только мыслит социально, но и очень остро воспринимает это качество своего отношения к миру: постоянно его осознает, формирует, анализирует.

Представленная работа посвящена теме «Лирический герой и автор в поэзии А. С. Пушкина и Н.А. Некрасова». Проблема данного исследования носит актуальный характер в современных условиях. Об этом свидетельствует частое изучение поднятых вопросов. Тема «Лирический герой и авторская позиция в поэзии поэтов и в литературоведении», изучается на стыке сразу нескольких взаимосвязанных дисциплин. Для современного состояния науки характерен переход к глобальному рассмотрению проблематики.

Вопросам исследования посвящены множество работ. В основном материал, изложенный в учебной литературе, носит общий характер, а в многочисленных монографиях по данной тематике рассмотрены более узкие вопросы разграничения лирического героя и авторской позиции и способы ее выражения в литературе. Однако, требуется учет современных условий и научных достижений при исследовании обозначенной темы.

Объект дипломной работы - художественный материал произведений Н. А. Некрасова и А. С. Пушкина в контексте творческого развития писателей, литературы, их времени и массива литературоведческих исследований ХІХ-ХХI веков, а также образ лирического героя и автора в поэзии.

Предметом работы является лирика и эпос в поэзии избранных поэтов, сопоставление их принципов, роль лирических отступлений в их больших произведениях.

Цель дипломного исследования заключается в том, чтобы раскрыть образ лирического героя, приемы воплощения и способы выражения авторской позиции в малых и больших лирических и эпических поэмах Пушкина и Некрасова. Функции лирических отступлений в «Евгении Онегине» Пушкина и «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова. Герой Пушкина сопоставляется с персонажами поэзии Некрасова, а также с обычным человеком. Другие персонажи в этой работе рассматриваются именно как фон для лирического героя.

В рамках достижения поставленной цели были поставлены и решены следующие задачи:

1. Выявить и описать лирического героя, его сильные и слабые стороны в физическом и социальном мире.

2. Разграничение лирического героя, способы выражения и приемы воплощения авторской позиции.

3. Функции лирических отступлений в «Евгении Онегине» Пушкина и «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова.

4. Сопоставить лирического героя и автора в поэзии Пушкина и Некрасова, а также сопоставить его с аналогичными характеристиками других персонажей и обычного человека.

Актуальность работы определяется прежде всего тем, что в ней рассматривается воплощенная в конкретном произведении языковая личность. Обращение к этой категории позволяет выявить важные свойства, характерные для поэтической системы как Некрасова, так и Пушкина в целом. Актуально для современной филологии также изучение языковых единиц, маркирующих ситуацию социального неравенства.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые в конкретном исследовании рассматриваются проявления активности лирического героя и его социальное положение в их единстве и взаимодействии. Структура работы определяется изложенными выше задачами.

Работа имеет традиционную структуру и включает в себя Введение, Основную часть, состоящую из 2 глав, Выводы и список использованной литературы.

лирический герой пушкин некрасов.

Глава І. Лирический герой и авторская позиция в литературоведении.

1.1 Эпос и лирика: сопоставление принципов.

Литературные произведения принято разделять на три основных рода (или, иначе, вида): эпос, лирику и драму. Это разделение восходит еще ко временам Древней Греции и впервые было намечено философом Аристотелем в его трактате «Об искусстве поэзии» (ІV в. до. н.э.).

Некоторое представление о трех главных видах литературы есть у каждого из нас, но те, кто никогда не задумывался над смыслом этого разделения, часто имеют о нем упрощенное, не совсем правильное понятие. Многим кажется, что лирика — это обязательно стихи, с ритмом и рифмой, драма — то, что играют на сцене, а эпос — это любой художественный прозаический текст. Однако более искушенный читатель знает, что и драмы бывают в стихах, а древние поэмы — например, «Илиаду» и «Одиссею», называют «эпическими». Зато и в прозе бывают иногда небольшие рассказы, в которых почти нет событий, а главную роль играет настроение. Цикл своих рассказов, написанных в таком роде, русский писатель И. Т. Тургенев назвал «Стихотворения в прозе» .

Задача эпоса (др. — гр. «Эпос» значит повествование) — это такой способ изображения жизни где авторский взгляд — это взгляд со стороны. Очень долго эпос не умел и не брался описывать события внутренней жизни человека, но даже тогда, когда такие описания появляются, автор смотрит на свое внутренние состояние чужими отстраненными глазами. Дистанция между временем изображаемого действия и временем повествования о нем составляет едва ли не самую существенную черту эпической формы.

Слово «повествование» в применении к литературе используется по-разному. В более широком значении повествование включает в себя также описание. Описаниями являются еще словесные изображения периодически повторяющегося. Подобным же образом в повествовательную ткань входят авторские рассуждения, играющие немалую роль у Л. Н. Толстого, Т. Манна, А. Франса. Лирику и эпос нельзя различать по объективности или субъективности художественного познания жизни, так как оно всегда и объективно и субъективно.

Но можно различать эпос и лирику, исходя из того, какая из сторон человеческой жизни — ее общественное бытие или сознание — взята в каждом из этих родов за основу идейно-эмоционального осмысления этой жизни и выражающей такое осмысление ее творческой типизации. Эпос предполагает такое изображение, из которого слушателям и читателям сразу или скоро становится ясно, кто именно, где, когда и как действует в изображенной писателем жизни.

Эпический писатель заставляет своих героев так или иначе действовать для того, чтобы во всех своих индивидуальных поступках они проявили существенные особенности своего бытия. Специфика эпоса в том и заключается: «что в нем действия персонажей являются основным средством раскрытия сущности их жизни, познаваемой писателем» [39, 56].

Значит, из того основного свойства эпического творчества, что общественно-историческая характеристика жизни воспроизводится в нем в аспекте ее бытия, вытекают внутренние закономерности. Эпос — это одна из форм развития словесного искусства или, иначе, одна из его «внутренних» форм, имеющая свои творческие «законы» .

Г. Н. Поспелов выделяет: «От лирики и драматургии эпос по-разному отличается многосторонностью, потенциальной широтой и богатством воспроизведения жизни» [40, 87].

Его произведения могут заключать в себе большую глубину осмысления отношений общественного бытия и, в связи с ним, общественного сознания. Они могут воспроизводить эти отношения в их изменениях и развитии, в очень широких границах пространства и времени, могут обладать своим содержанием и своей формой. Однако это же свойственно и лирике.

По специфическим свойствам эпические произведения в гораздо большой мере, чем произведения других литературных родов, обнаруживают расчлененность как уровней своего идейного содержания — художественных тематик, проблематики и пафоса, так и уровней своих форм — предметной изобразительности, композиции, художественной речи — во взаимоотношении тех и других. Поэтому в процессе изучения эпических произведений гораздо легче создается соответствующая система отчетливых теоретических понятий литературоведения, могущая способствовать изучению произведений лирики и драматургии.

По словам Г. Л. Абрамовича, «эпическая поэзия воспроизводит жизнь в форме внешней реальности, «пластические образы… раскрываются» ею «как определенные действиями людей и богов, так что все совершающееся… в своем внешнем способе явления становится событием». При этом суть дела раскрывается сама по себе, а поэт повествует, о том что «должно явится как действительность… удаленная от него как субъекта», с которым он не смеет вступить в полное субъективное единение. Эпическая поэзия «выявляет тем самым само объективное в его объективности «[1, 21].

В лирике (др. — гр. Lуra — музыкальный инструмент, под звуки которого исполнялись стихи) на первом плане единичные состояния человеческого сознания: эмоционально окрашенные размышления, волевые импульсы, впечатления, внерациональные ощущения и устремления. Если в лирическом произведении и обозначается какой-либо событийный ряд (что бывает далеко не всегда), то весьма скупо, без сколько-нибудь тщательной детализации (вспомним пушкинское «Я помню чудное мгновенье…»). «Лирика, — писал Г. Л. Абрамович, — всегда изображает лишь само по себе определенное состояние, например, порыв удивления, вспышку гнева, боли, радости и т. д., — некое целое, собственно не являющееся целым. Здесь необходимо единство чувства» [1, 56].

Лирика же — это поэзия субъективности. «Содержание ее, — пишет Поспелов, — все субъективное, внутренний мир, размышляющая и чувствующая душа, которая не переходит к действиям, а задерживается у себя в качестве внутренней жизни и потому в качестве единственной формы… может брать для себя словесное самовыражение субъекта» [40, 49].

И далее: «Обособленное созерцание, чувствование и размышление ушедшей внутрь себя субъективности высказывает здесь все, даже самое … объективное, как нечто свое — как свою страсть, свое настроение или рефлексию и как присутствующее в данный момент их порождение» [40, 7].

Такое понимание различий эпоса и лирики стало традиционным, его можно найти в очень многих теоретических работах. Например, немецкий теоретик Р. Верлен так определяет эти литературные роды: «Чувства, ощущения или созерцания в каком-то определенном случае… назовем мы чем-то лирическим». Лирике противостоит тот род поэзии, который является поэтическим изображением событий, действий, характера". Подобное определение можно встретить и в современных пособиях по теории литературы. Например: «Эпический способ был художественно основан на воспроизведении внешнего по отношению к писателю мира. Лирический — на непосредственном выражении поэтом мыслей и чувств, вызванных теми или иными явлениями жизни» [1, 214].

В лирике (и только в ней) система художественных средств всецело подчиняется раскрытию цельного движения человеческой души. Лирически запечатленное переживание ощутимо отличается от непосредственно жизненных эмоций, где имеют место, а нередко и преобладают аморфность, невнятность, хаотичность. Лирическая эмоция — это своего рода сгусток, квинтэссенция душевного опыта автора.

Диапазон лирически воплощаемых идей, эмоций необычай широк. Вместе с тем лирика в большей мере, чем другие роды литературы, тяготеет к запечатлению всего позитивно значимого и обладающего ценностью. Она не способна плодоносить, замкнувшись в области тотального скептицизма, мироотвержения. Обратимся еще раз к книге Л. Я. Гинзбург: «По самой своей сути лирика — разговор о значительном, высоком, прекрасном (иногда в противоречивом, ироническом преломлении); свое рода экспозиция идеалов и жизненных ценностей человека. Но также и антиценностей — в гротеске, в обличении и сатире; но не здесь все же проходит большая дорога лирической поэзии» [15, 8].

Лирика обретает себя главным образом в малой форме. Хотя и существует жанр лирической поэмы, воссоздающей переживания в их симфонической многоплановости («Про это» В. В. Маяковского, «Поэма горы» и «Поэма конца» М. И. Цветаевой, «Поэма без героя» А.А. Ахматовой), в лирике безусловно преобладают небольшие по объему стихотворения. Принцип лирического рода литературы — «как можно короче и как можно полнее» [48, 43]. Состояние человеческого сознания воплощаются в лирике по-разному: либо прямо и открыто, в задушевных признаниях, исповедальных монологах, исполненных рефлексии (вспомним шедевр С. А. Есенина: «Не жалею, не зову, не плачу…»), либо по преимуществу косвенно, опосредованно, в форме изображения внешней реальности (описательная лирика, прежде всего пейзажная) или компактного рассказа о каком-то событии (повествовательная лирика) [40, 177].

Но едва ли не в любом лирическом произведении присутствует медитативное начало. Медитацией (лат. Meditatio — обдумывание, размышление) называют взволнованное психологически напряженное раздумье о чем-либо: «Даже тогда, когда лирические произведения как будто лишены медитативности и внешне в основном описательны, они только при том условии оказываются полноценно художественными, если их описательность обладает медитативным «подтекстом» [40, 158].

Носителя переживания, выраженного в лирике, принято называть лирическим героем. Этот термин, введенный Ю. Н. Тыняновым в статье 1921 года «Блок», укоренен в литературоведении и критике (наряду с синонимичными ему словосочетаниями «лирическое я», «лирический субъект») [50, 118].

О лирическом герое как «я — сотворенном» (М.М. Пришвин) говорят, имея в виду не только отдельные стихотворения, но и их циклы, а также творчество поэта в целом. Это — весьма специфичный образ человека, принципиально отличный от образов повествователей — рассказчиков, о внутреннем мире которых мы, как правило, ничего не знаем, и персонажей эпических и драматических произведений, которые неизменно дистанцированы от писателя.

Чувства поэта становятся одновременно и нашими чувствами. Автор и его читатель образуют некое единое, нераздельное «мы». И в этом состоит особое обаяние лирики.

Таким образом, если сопоставить основные принципы эпоса и лирики, то мы прийдем к выводу, что эпос и лирика — это как бы два полюса в искусстве слова. А между ними располагаются промежуточные образования, которые соединяют в себе эпическое и лирическое «начало» .

В отличии от эпоса лирика воспроизводит характерности жизни сквозь призму авторского сознания. Поэтому лирика отличается от эпоса, прежде всего по такому существующему в ней соотношению субъекта и объекта познания жизни.

Лирика - это сопереживание читателя автору стихотворения. Лирика требует не отстранения, а наоборот, погружения читателя (слушателя) в чувства и настроение — и авторские, и в свои собственные, потому что если мы не угадаем за авторскими словами что-то уже знакомое нам по внутреннему опыту, стихи останутся для нас как бы письмом на непонятном языке. Когда мы не понимаем стихи, мы просто не замечаем, не слышим в них того главного, о чем идет речь. Лирика требует от читателя умения входить в эмоциональный мир другого человека, а именно автора.

Само название лирики показывает, что она глубинной своей сутью родственна музыке — искусству, которое умеет выражать человеческие чувства, не называя их.

Это родство объясняет нам, почему лирике свойственны ритм и мера. Ритм, напевность, музыкальность помогают лирическим произведениям выразить то, что не всегда вмещают слова. Или можно сказать по-другому: музыка стиха заставляет слова выражать больше, чем они могут выразить в обычной речи.

Ритм стиха сам вводит нас в нужное настроение, cравните, например, два описания лунной зимней ночи в пушкинских стихах:

Сквозь волнистые туманы.

Пробирается луна….

" Зимняя дорога" .

спокойное, светлое, печальное; или ;

Мчатся тучи, вьются тучи,.

Невидимкою луна.

Освещает снег летучий….

" Бесы" .

напряженное, тревожное, как сильные удары сердца.

Чтение стихов, как и пение песен — это одновременно и наслаждение, и труд души.

Что же касается эпоса, то в нем всегда, конечно, опосредствованно выражаются «мысли и чувства» автора. В противном случае надо было бы предположить, что в содержание эпических произведений не входит эмоциональное осмысление воспроизводимых характерностей жизни, из которого и вытекает далее их творческая типизация.

" На примере эпопеи мы убеждаемся, что жанр уже сам содержит в себе высказывание о том, что есть мир, — отмечает современный литературовед Л. Я. Гинзбург. Это тот угол зрения, который предопределяет поворот мыслей и трактовку проблем, входящих в его поле. Эпос предполагает «объятность необъятного». Лирика — взволнованна, ее образ и произведение всегда — символ [15, 123].

Итак, сопоставительно-контрастное рассмотрение понятий эпоса и лирики, осуществленное в статье М. Цветаевой на конкретном литературном материале, способно значительно расширить горизонты теоретического понимания данных категорий. Грани эпического и лирического типов художественного мышления постигаются здесь на уровнях внутреннего склада творческой индивидуальности, закономерностей ее развития, в связи с проблемой соотношения эстетической и эмпирической, исторической реальности. Соположение лирики и эпоса сопрягается и с вопросами рецептивной эстетики, с антитезой моно — и полисубъектности образного мира, с утверждаемой в произведении концепцией личности и постижением путей воздействия поэтического слова на воспринимающее сознание.

Можно сделать и тот вывод, что в эпосе видно преобладание фактов над прямо, открыто высказанным авторским отношением к ним, а в лирике — наоборот, имеет преобладание авторского отношения к фактам.

1.2 Разграничение лирического героя и авторской позиции.

Изучая лирические стихотворения разных поэтов в их совокупности, я как исследователь могу идти двумя путями. С одной стороны, можно избрать исторический метод, рассматривая лирические стихотворения поэта одно за другим — в порядке, определяемом как внутренними связями, так и углом зрения исследователя. С другой — избрать логический метод и рассматривать их в последовательности, определяемой как внутренними связями, так и углом зрения исследователя.

Для историко-литературной науки в целом сочетание и использование этих двух подходов является обязательным. Но оно вовсе не обязательно для отдельного исследования. Предпочтение, отдаваемое одному из этих путей в конкретном исследовании, определяется как характером изучаемого материала, так и специфическими задачами, которые ставит перед собой литературовед.

Применительно к лирике говорят о различных формах проявления в ней авторского, субъективного личностного начала, которое достигает именно в лирике предельной концентрации (по сравнению с эпосом и драмой, которые традиционно считают — и по праву — более «объективными» родами литературы").

Центральным и более употребляемым остается термин «лирический герой», хотя у него есть свои определенные границы, и это не единственная форма проявления авторской активности в лирике (Б.О. Корман), о лирическом «я» и в целом о «лирическом субъекте» (С.Н. Бройтман). Единой и окончательной классификации терминов, которая бы полностью охватывала все разнообразие лирических форм и устраивала всех без исключения исследователей, еще не существует. И в лирике «автор и герой — не абсолютные величины, а два «предела», к которым тяготеют, между которыми располагаются другие субъектные формы: повествователь (находящийся ближе к авторскому плану, но целиком с ним не совпадающий) и рассказчик (наделенный авторскими чертами, но тяготеющий к плану «геройному») [12, 144].

В многообразии лирики различают автопсихологическое, описательное, ролевое начало. Ясно, что в описательная лирика (это по преимуществу пейзажная лирика). Если повествовательная, то мы скорее имеем дело с повествователем, субъектно не выраженным и в большой степени приближенным к собственно автору, которого опять-таки не следует отождествлять с биографическим поэтом, но который, бесспорно, связан с ним как повествователь. Также повествователь, связан с собственно автором в эпическом произведении. Это связь, а не тождество. Это отношения нераздельности — не слиянности (как пишет С.Н. Бройтман), или, иначе говоря, повествователь и автор соотносятся как часть и целое, как творение и творец, который всегда проявляется в каждом своем творении, даже и в самой малой частице его, но никогда не равен (не равновелик) ни этой частице, ни даже целому творению.

Итак, в повествовательной и пейзажной лирике может быть не назван, не персонифицирован тот, чьими глазами увиден пейзаж или событие. Такой не персонифицированный повествователь — одна из форм авторского сознания в лирике. Здесь, по словам С. Бройтмана, «сам автор растворяется в своем создании, как Бог в творении» [12, 145].

Л.Я. Гинзбург в своей книге «О лирике», чтобы сказать об изображении «лирической личности», приводит примеры стихов знаменитой Ахматовой. «Лирические стихи лучшая броня, лучшее прикрытие. Там себя не видишь»? эти слова принадлежат самой Ахматовой и прекрасно передают природу лирики, предупреждая читателей о неправомерности плоско-биографического прочтения поэзии какого-нибудь писателя. Образ автора в поэзии создается как бы на пересечении разных линий, разных голосов — вбирая в себя как в единство и те стихотворения, в которых нет лирического «я» .

Впервые само понятие «лирический герой» было сформулировано Ю. Н. Тыняновым в статье «Блок» (1921 г.), написанном после смерти поэта. Блок — самая большая лирическая тема Блока. Эта тема притягивает как тема романа еще новой, не рожденной (или неосознанной) формации. Об этом лирическом герое и говорят сейчас. Существует и другое определение, которое можно встретить как синоним термина «лирический герой»: «литературная личность». Оно, однако, не стало общеупотребительным.

Гинзбург в книге «О лирике» писала об образе лирического героя: «…лирический поэт может создать его потому только, что обобщенный прообраз современника уже существует в общественном сознании и уже узнается читателем. Так поколение 1830 — х гг. узнавало демонического героя Лермонтова, поколение 1860 — х — некрасовского интеллигента-разночинца». [15, 16]. И, возможно, это именно потому, считает Л. Гинзбург, что лирика всегда говорит о всеобщем, и лирический герой — это одна из возможностей.

Значит, можно утверждать, что лирический герой — это литературный образ, в котором отражаются черты личности самого автора, но который в то же время предстает как своего рода портрет поколения, герой времени; в лирическом герое есть и некое всеобщее, всечеловеческое начало, черты, свойственные людям во всякое время. Он, таким образом, проявляется как «сын человеческий» (говоря словами А. Блока) и благодаря этому своему качеству делается необходимым не только современникам, но и самому широкому читателю.

В последнее время некоторые литературоведы говорят о своего рода «недостаточности» термина «лирический герой». Он применяется только в отношении лирики (употреблять его, говоря о лиро-эпических произведениях — поэме и романе в стихах, — было бы действительно некорректно). К тому же не у всякого поэта есть лирический герой, единая «литературная личность», проходящая через всю лирику данного автора. И это не должно означать, что плохи те поэты, в творчестве которых лирического героя нет. Например, у Пушкина мы не находим единого образа лирического героя (это связано с необычайно быстрой творческой эволюцией Пушкина). В ранние годы образ поэта каждый раз таков, какого требует жанр, так дают о себе знать отголоски классицизма: то это поэт гражданин, то «друг человечества», в то же время стремящийся к уединенному общению с природой? предромантические черты.

В лирике начала 1820-х годов появляется романтический герой с характерными для него исключительными страстями, но не совпадающий с автором? что и предупредило отчасти отход Пушкина от романтизма: романтическая личность выражала многое важное для самого поэта, но слиться с ней до конца автор отказывается. … С другой стороны, у таких поэтов, как Лермонтов, Блок, Есенин и др., лирический герой — важнейшая черта их поэтического мира. Важнейшая, хотя и не единственная. Можно сказать, что образ автора в лирике складывается из всех наших представлений о лирическом герое, других героях (в случае ролевой лирики), других формах выражения авторского сознания. Еще раз подчеркнем, что лирический герой — важная, но не единственная возможность создания образа автора в лирике. «Образ автора — это образ, складывающийся или созданный из основных черт творчества поэта. Он воплощает в себя и отражает в себе иногда также и элементы художественно преобразованной его биографии. Потебня справедливо указывал, что поэт-лирик „пишет историю своей души (и косвенно историю своего времени)“. Лирическое я — это не только образ автора, это вместе с тем представитель большого человеческого общества» [13, 113].

Термином лирический герой несомненно злоупотребляли. Под единую категорию подводятся самые разные способы выражения авторского сознания, тем самым стирается их специфика, ускользает их познавательный смысл. В подлинной лирике всегда присутствует личность поэта, но говорить о лирическом герое имеет смысл тогда, когда она облекается устойчивыми чертами — биографическими, сюжетными.

Лирический герой полностью отделяется иногда от автора и живет собственной жизнью. Такое есть в стихотворениях Н. А. Некрасова «Колыбельная песня», «Еду ли ночью по улице темной». Или в стихотворениях «Вор», где лирический герой — обычный дворянин, который думает только о себе и которого критикует автор.

Слово «автор» (от лат. auctor — субъект действия, основатель, устроитель, учитель и, в частности, создатель произведения) имеет в сфере искусствоведения несколько значений. Это, во-первых, творец художественного произведения как реальное лицо с определенной судьбой, биографией, комплексом индивидуальных черт. Во-вторых авторская позиция, которая локализована в художественном тексте и изображается писателем, живописцем, скульптором; режиссером самого себя. И наконец, в-третьих, что сейчас для нас особенно важно, это художник — творец, присутствующий в его творении как целом, имманентный произведению. Автор (в этом значении слова) определенным образом подает и освещает реальность (бытие и его явления), их осмысляет, проявляя себя в качестве субъекта художественной деятельности.

Авторская позиция (субъективность) организует произведение и, можно сказать, порождает его художественную целостность, она составляет неотъемлемую, универсальную, важнейшую грань искусства (наряду с его собственно эстетическими и познавательными началами). «Дух авторства» не просто присутствует, но доминирует в любых формах художественной деятельности: и при наличии у произведения индивидуального создателя, и в ситуациях группового, коллективного творчества, и в тех случаях (ныне преобладающих), когда автор назван и когда его имя утаено (анонимность, псевдоним, мистификация).

На разных стадиях культуры художническая субъективность предстает в различных обликах. В фольклоре и исторически ранней письменности (как и в иных формах искусства) авторство было по преимуществу коллективным, а его «индивидуальный компонент» оставался, как правило, анонимным.

Авторская позиция дает о себе знать прежде всего как носитель того или иного представления о реальности. Если раньше (до ХІХ века) автор более представительствовал от лица авторитетной традиции (жанровой и стилевой), то теперь он настойчиво и смело демонстрирует свою творческую свободу. Авторская позиция при этом активизируется и получает новое качество. Она становится индивидуально — инициативной, личностной и, как никогда ранее, богатой и многоплановой. Художественное творчество отныне осознается, прежде всего, как воплощение «духа авторства». Авторская позиция неизменно присутствует в плодах художественного творчества, хотя и не всегда активизируется и приковывает к себе внимание.

Характеризованные выше грани художнической субъективности, которая весьма разнородна — особенно в искусстве ХІХ-ХХ вв.,? составляют образ автора как целого человека, как личности. Говоря словами Н. В. Станкевича, поэта и философа-романтика, вечной и не погибающей в искусстве является энергия авторской личности, «цельной, индивидуальной жизни» [50, 104].

Проблема автора стала, по признанию многих современных исследователей, центральной в литературоведении второй половины ХХ века. Это связано и с развитием самой литературы, которая (особенно появляется с эпохи романтизма) все сильнее подчеркивает личностный, индивидуальный характер творчества. Появляются многоразличнейшие формы «поведения» автора в произведении. Это связано и с развитием литературной науки, стремящейся рассматривать литературное и как особый мир, результат зависимости от того, на чем сосредоточено в большей мере внимание ученого, говорит об образе автора в литературном произведении, о голосе автора в соотношении с голосами персонажей.

И потому можно сделать вывод, что терминология, связанная со всем кругом проблем, возникающих вокруг автора, еще не стала упорядоченной и общепринятой. Поэтому прежде всего надо определить основные понятия, а потом посмотреть, как на практике в конкретном анализе (в каждом конкретном случае)" работают" эти термины.

Конечно, проблема автора возникла не в ХХ веке, а гораздо раньше. Современные ученые приводили высказывания многих писателей прошлого, которые удивительным образом оказываются созвучны — при полном несходстве тех же авторов во многом другом. Вот эти высказывания:

Н.М. Карамзин: «Творец всегда изображается в творении и часто — против воли своей» ;

М.Е. Салтыков-Щедрин: «Каждое произведение беллетристики, не хуже любого ученого трактата, выдает своего автора со всем внутренним миром» ;

Ф.М. Достоевский: «В зеркальном отражении не видно, как зеркало смотрит на предмет, или, лучше сказать, видно, что оно никак не смотрит, а отражает пассивно, механически. Истинный художник этого не может: в картине ли, в рассказе ли, в музыкальном ли произведении непременно будет он сам; он отразится невольно, даже против своей воли, выскажется со всеми своими взглядами, с своим характером, степенью своего развития» .

Самое же подробное размышление об авторе оставил Л. Н. Толстой. В «Предисловии к сочинениям Ги де Мопассана» он рассуждает так: «Люди, мало чуткие к искусству, думают часто, что художественные произведение составляет одно целое потому, что в нем действуют одни и те же лица, потому, что все построено на одной завязке или описывается жизнь одного человека. Это несправедливо. Это только так кажется поверхностному наблюдателю: цемент, который связывает всякое художественное произведение в одно целое и оттого производит иллюзию отражения жизни, есть не единство самобытного нравственного отношения автора к предмету… В сущности, когда мы читаем или созерцаем художественное произведение нового автора, основной вопрос, возникающий в нашей душе, всегда такой: „Ну-ка, что ты за человек? И чем отличаешься от всех людей, которых я знаю. И что можешь мне сказать о том, как надо смотреть на нашу жизнь?“. Что бы ни изображал художник: святых, разбойников, царей, лакеев — мы ищем и видим только душу самого художника» [20, 32, 34, 37, 38].

" Слово «автор» употребляется в литературоведении в нескольких значениях. Прежде всего, оно означает писателя — реально существовавшего человека. В других случаях оно обозначает некую концепцию, некий взгляд на действительность, выражением которого является все произведение. Наконец, это слово употребляется для обозначения некоторых явлений, характерных для отдельных жанров и родов" [20, 119].

Большинство ученых разделяют автора в первом значении (его еще принято называть «реальным», или «биографическим» автором) и автор во втором значении. Это, пользуясь другой терминологией. Автор как эстетическая категория, или образ автора. Иногда говорят здесь же о «голосе» автора. Считая такое определение более правомерным и определенным, можно уверенно развести реального, биографического автора с той художественной реальностью, какая явлена нам в произведении.

Что же касается образа «автора» в третьем значении, ученый имеет здесь в виду, что иногда автором называют рассказчика, повествователя (в эпических произведениях) либо лирического героя (в лирике): это следует признать некорректным. А иногда и вовсе неправильным.

Мы использовали множество определений разных ученых, а в качестве итогового можно привести определение В. В. Виноградова, хотя и сделанное лингвистом, но принятое, кажется, обеими науками - языкознанием и литературоведением (хотя проблемы, связанные с образом автора, продолжают оставаться еще предметом споров: и это только доказывает их важность для современной филологии).

Образ автора — это не простой субъект речи, чаще всего он даже не назван в структуре художественного произведения. Это — концентрированное воплощение сути произведения, объединяющее всю систему структур в их соотношении с повествователем, рассказчиком или рассказчиками и через них являющееся идейно-стилистическим средоточием целого" [13, 118].

Автор, повествователь, рассказчик, персонаж.

Нужно прежде всего различать событие, о котором рассказано в произведении, и событие самого рассказывания. Это различение, впервые в русском литературоведении предложенное М. М. Бахтиным, стало теперь общепринятым. Обо всем, что произошло с героями, нам (читателям) поведал некто. Кто же именно? Примерно таков был путь размышлений, которым шло литературоведение в изучении проблемы автора. Одной из первых специальных работ, посвященных этой проблеме, стало исследование немецкого ученого Вольфганга Кайзера: его труд под названием «Кто рассказывает роман?» вышел в начале ХХ в. И в современном литературоведении принято разные виды повествования обозначать по-немецки.

Выделяют повествование от третьего лица (Erform, или, что-то же, Еr-Erzahlung) и повествование от 1-го лица (icherzahlung). Того, кто ведет повествование от 3-го лица, не называет себя (не персонифицирован), условимся обозначать термином повествователь. Ведущего рассказ от 1-го лица принято называть рассказчиком. (Такое употребление терминов еще не стало всеобщим, но пожалуй, встречается у большинства исследователей). Рассмотрим эти виды подробнее.

Erform («эрформ»), или «объективное» повествование, включает три разновидности — в зависимости от того, насколько ощутимо в них «присутствие» автора или персонажей.

1. Собственно авторское повествование..

Рассмотрим роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин» :

Гонимы вешними лучами,.

С окрестных гор уже снега.

Сбежали мутными ручьями.

На потопленные луга [36, 180].

Мы сразу понимаем и точность, и некоторую условность определения «объективное» повествование. С одной стороны, повествователь не называет себя («я»), он как бы растворен в тексте и как личность не проявлен (не персонифицирован). Это свойство эпических произведений? объективность изображаемого, когда, по словам Аристотеля, «произведение как бы само поет себя» .

Итак, в речи повествователя мы явственно слышим авторский голос, авторскую оценку изображаемого. Почему же мы не вправе отождествить повествователя с автором? Это было бы не корректно. Дело в том, что повествователь — это важнейшая (в эпических произведениях), но и не единственная форма авторского сознания. Автор проявляется не только в повествовании, но и во многих других сторонах произведения: в сюжете и композиции, в организации времени и пространства, во многом, вплоть до выбора средств малой образности… Хотя прежде всего, конечно, в самом повествовании, повествователю принадлежат все те отрезки текста, которые нельзя приписать никому из героев.

Но важно раскрыть субъект речи «говорящего» и субъект сознания (того, чье сознание при этом выражается). Это не всегда одно и тоже. Мы можем видеть в повествовании некую «диффузию» голосов автора и героев.

2. Несобственно-авторское повествование..

Во многих произведениях разных авторов, мы сталкиваемся с одним феноменом: речь повествователя способна вбирать в себя голос героя, причем он может совмещаться с авторским голосом в пределах одного отрезка текста, даже в пределах одного предложения. Такой вид повествования называется несобственно-авторским. Мы можем сказать, что идет совмещение двух субъектов сознания (автор и герой) — при том, что субъект речи один: это повествователь.

Теперь должно стать понятно положение М. М. Бахтина об «авторском избытке», высказанное им в работе 1919 г. «Автор и лирический герой в эстетической деятельности». Бахтин разводит, как мы бы теперь сказали, биографического, реального автора и автора как эстетическую категорию, автора, растворенного в тексте, и пишет: «Автор должен находиться на границе создаваемого им мира как активный творец его… Автор необходим и авторитетен для читателя, который относится к нему не как к лицу, не как к другому человеку, не как к герою… а как к принципу, которому нужно следовать (только биографическое рассмотрение автора превращает его в… определенного в бытии человека, которого можно созерцать). Внутри произведения для читателя автор-совокупность творческих принципов, долженствующих быть осуществленными. Автор знает и видит больше не только в том направлении, в котором смотрит и видит герой, а в ином, принципиально самому герою недоступном. Автор не только знает и видит все то, что знает и видит каждый герой в отдельности и все герои вместе, но и больше их, причем он видит и знает нечто такое, что им принципиально недоступно, и в этом всегда определенном и устойчивом избытке видения и знания автора по отношению к каждому герою и находятся все моменты завершения целого… произведения» [6, 22,166,179,180].

Иначе говоря, герой ограничен в своем кругозоре особым положением во времени и пространстве, особенностями характера, возраста и многими другими обстоятельствами. Этим он и отличается от автора, который в принципе всеведущ и вездесущ, хотя степень его «проявленности» в тексте произведения может быть различной, в том числе и в организации произведения с точки зрения повествования. Автор проявляется в каждом Элементе художественного произведения, и вместе с тем его нельзя отождествить ни с одним из героев, ни с какой-нибудь одной стороной произведения.

Таким образом, становится понятно, что и повествователь — это только одна из форм авторского сознания, и полностью отождествить его с автором невозможно.

3. Автор - рассказчик..

Вероятно, именно эту форму повествования имел в виду О. Мандельштам: она давала ему, поэту, пишущему прозу, наиболее удобную и привычную, к тому же, конечно, сообразующуюся с конкретным художественным заданием возможность максимально открыто и прямо говорить от первого лица. Хотя не стоит и преувеличивать автобиографизм такого повествования: даже в лирике, с ее максимальной по сравнению с драмой и эпосом субъективностью, лирическое «я» не только не тождественно биографическому автору, но и не является единственной возможностью для поэтического самовыражения.

Самый же яркий и известный пример такого повествования — «Евгений Онегин»: фигура автора рассказчика организует весь роман, который и строится как беседа автора с читателем, рассказ о том, как пишется (писался роман), который благодаря этому как будто создается на глазах у читателя. Автор здесь организует и отношение с героями. Причем сложность этих отношений с каждым из героев мы понимаем во многом благодаря своеобразному речевому «поведению» автора. Слово автора способно вбирать в себя голоса персонажей (в данном случае слова герой и персонаж употребляются как синонимы).

С каждым из них автор вступает в отношения то диалога, то полемики, то полного сочувствия и соучастия. (Не забудем, что Онегин — «добрый… приятель» автора, они в определенное время подружились, собирались вместе отправится в путешествие, т. е. автор-рассказчик принимает некоторое участие в сюжете. Но надо помнить и об условности той игры, например:

Цветы, любовь, деревня, праздность,.

Поля! Я предан вам душой..

Всегда я рад заметить разность.

Между Онегиным и мной,.

Чтобы насмешливый читатель.

Или какой-нибудь издатель.

Замысловатой клеветой… [36, 80].

С одной стороны, не следует отождествлять автора как литературный образ и с реальным — биографическим — автором, как бы это ни было соблазнительно (намек на южную ссылку и некоторые другие автобиографические черты).

Об этом речевом поведении автора, о диалогических отношениях автора и героев впервые, по-видимому, заговорил Бахтин в статье «Слово в романе» и «Из предыстории романного слова». Здесь он показал, что изображение говорящего человека, его слова — характерная примета черта именно романа как жанра и что разноречие, «художественный образ языка» [6, 177].

4. Герой - рассказчик..

Это тот, кто принимает участие в событиях и повествует о них; таким образом по видимости «отсутствующий» в повествовании автор создает иллюзию достоверности всего происходящего. Не случайно фигура героя — рассказчика особенно часто появляется в русской прозе начиная со второй половины 30-х годов ХIХ в.

От имени «я» может говорить и такой рассказчик, которого нельзя назвать героем: он не принимает участия в событиях, а лишь повествует о них. Рассказчик, не являющийся героем, представляет, однако, частью художественного мира: он тоже, как и персонажи, предмет изображения. Он, как правило, наделен именем, биографией, а главное — рассказ характеризирует не только персонажей и события, о которых он повествует, но и его самого.

Итак, можно сказать, что в литературном произведении, как бы оно ни было построено с точки зрения повествования, мы всегда обнаруживаем авторское «присутствие», но обнаруживается оно в большей или меньшей степени и в разных формах: в повествовании от 3-го лица повествователь наиболее близок автору, в сказе рассказчик наиболее отдален от него. Рассказчик в рассказе не только субъект речи, но и объект речи. Вообще можно сказать, что, чем сильнее личности рассказчика обнаруживается в тексте, тем в большей степени он является не только субъектом речи, но и объектом ее. И наоборот: чем незаметнее речь повествователя, чем меньше в ней характерности, тем ближе повествователь к автору.

Можно сделать и тот вывод, что проблема автора продолжает оставаться и в наше время центральной проблемой литературоведения. Одновременно с российскими филологами и независимо от них во второй половине ХХ века, а точнее, в 60-х годах, как раз когда активизируется внимание русских ученых к проблеме автора и, особенно к субъектной организации произведения.

В результате лирический герой — важнейшая черта всего поэтического мира. Важнейшая, хотя и не единственная, Можно сказать, что образ автора в лирике складывается из всех наших представлений о лирическом герое, других героях, других формах выражения авторского сознания. Еще раз подчеркнем, что лирический герой — важная, но не единственная возможность создания образа автора в лирике. «Образ автора — это образ, складывающийся или созданный из основных черт творчества поэта. Он воплощает в себя и отражает в себе иногда также и элементы художественно преобразованной его биографии. Потебня справедливо указывал, что поэт-лирик „пишет историю своей души (и косвенно историю своего времени“. Лирическое Я — это не только образ автора, это — вместе с тем представитель большого человеческого общества» , — утверждает В. Виноградов.

Итак, образ автора — это центральная фигура в художественном произведении. Конечно, образ автора в тексте связан и с биографическим автором.". Многофункциональное личное местоимение «я» дает возможность автору поэтического произведения создать достаточно полный и достоверный портрет лирического героя, в котором в той или иной мере отражается личность самого автора… Поэт в течение всей своей жизни создает неповторимый поэтический автопортрет, который раскрывается перед читателем в единстве своих черт только при знании им всего творчества автора и его жизни в целом" [13, 45].

1.3 Приемы воплощения авторской позиции.

Есть разные приемы воплощения и выявления авторской позиции, и мы сейчас это увидим:

1. Через развитие действий (судьба царя-убийцы в «Борисе Годунове»; «Граф Нулин», «Евгений Онегин», «Кому на Руси жить хорошо»).

2. Через композицию развития сюжета («Мцыри»: нет развязки; в «Тарасе Бульбе»: не закончена борьба за свободу страны; нет развязки в «Ревизоре»: сильна чиновничья система, они опять обманут ревизора).

3. Через конфликт открытый или скрытый («Вор» и «Вчерашний день» Некрасова).

4. Через название произведения (" Горе от ума" Грибоедова);

5. Через действия позитивного и положительного героя (Андрей Болконский: поиски счастья передовым дворянством; Чичиков: «Ах, мордашка»: самовлюбленность; Б. Годунов: «Тяжела ты шапка Мономаха», «Мальчики кровавые в глазах»: царь и преступления), «Евгений Онегин», «Мцыри»).

6. Через лирические авторские высказывания о себе («Я вас любил…». «Люблю весну в начале мая»).

7. Через авторскую окраску («Мертвые души»: легкая бричка у Чичикова; дама приятная и дама приятная во всех отношениях.

8. Через развязку (в «Грозе»: самоубийство Катерины: полное отрицание «темного царства»; «Граф Нулин», «Евгений Онегин», «Кому на Руси жить хорошо», «Вор» Некрасова).

9. Через металогию («Мальчики кровавые в глазах»: намек на убийство Дмитрия — наследника; «Вор» Некрасова).

10. Через автологию (в открытую, прямо, в прямом значении слов. «Ученых много, умных мало», «О, лето красное! Любил бы я тебя…» .

11. Через взгляды и действия негативного героя (пан Глуховский в «Кому на Руси жить хорошо»).

12. Через судьбу героев, героя (Чичиков; Борис, Катерина в «Грозе»; «На смерть Шевченко» Некрасова).