Способы корректировки обыденного исторического знания

Историки, увлеченные историческими импровизациями и новыми интерпретациями предшествующего знания, не ограничиваются академическими или вузовскими дискуссиями, они выходят за пределы профессиональной аудитории. Производство и распространение исторического знания все более меняет свои «режимы», переходя с академическо-университетского на коммуникативный уровень. В распространении информации исторического характера резко возросла роль средств массовой информации, разного рода «журнальных» историков и публицистов, экспертов, использующих наработанные схемы воздействия на сознание читательской и зрительской аудитории, на формирование обыденного исторического знания.

Информация и знание могут быть использованы как во благо, так и во зло. Если в начале 70-х гг. прошлого века Э. Фромм писал только о возможности создания информационного империализма, когда информация может стать средством давления и господства, то новейшие политические и психологические технологии уже позволяют направленно формировать общественное мнение, манипулировать общественным сознанием^[1].

Историческое знание, сконструированное с заранее заданной стратегической целью при помощи специально отобранной информации, влияет на эмоции, мотивы, мышление и поведение тех, на кого оно направлено. И это уже не просто информационное воздействие, а специальные психологические операции, в которых правильная «регулировка и подбор новостей бывают не менее важны, чем уничтожение танков противника»^[2]. А толковые «дирижеры» или представители экспертных сообществ всегда знают, какие цели они ставят: стратегические, оперативные или тактические — и действуют соответственно.

В связи с тем, что теперь в эволюционный процесс вовлекаются гигантские массы людей и гигантские ресурсы, все субъективные факторы эволюции человечества приобрели гораздо большее значение,

чем раньше. Как пишет А. Зиновьев, возросла степень запланированное™, степень изученности и осознанности социальных и социальнопсихологических явлений. Невероятно возросла степень контроля за ходом процессов и за действиями людей. Развитие современных информационных технологий качественно изменили возможности слежения не только за поведением, но и за умонастроениями людей. Качественно возросли возможности манипулирования сознанием индивидов и влияния на действия больших человеческих масс, возможности контроля над общественными организациями, массовыми движениями. Распространение массовой культуры и стандартизация образа и стиля жизни людей увеличивают возможности контролирования исторического процесса.

Параллельно с этим значительно увеличилась и сложность тех глобальных проблем, которые должно решать современное общество, проблем, требующих гигантских интеллектуальных и материальных ресурсов: проблем экологических, демографических, проблем глобальной экономической конкуренции и т. д.^[3] Стратегия применения информационно-психологического воздействия носит исключительно наступательный характер, направленный не на уничтожение живой силы, а переформатирование сознания: на корректировку целей, взглядов и мировоззрения населения, на разрушение социума.

Современный исторический процесс все в большей степени становится совокупностью планируемых операций, все меньше места остается непредвиденности, неожиданности, стихийности.

Одним из серьезных преимуществ информационно-психологического воздействия считается его относительная дешевизна. Предполагается, что противник обладает всеми необходимыми средствами для собственного уничтожения, нужно только помочь ему направить имеющиеся у него ресурсы против самого себя.

Если общество сравнить с информационной системой, то по аналогии можно исследовать способы воздействия на него. Способна ли информационная система защититься, если против нее применяется попытка перепрограммирования? Безусловно. Для этого достаточно заблокировать те входные данные, которые подаются на вход противоположной стороной, перекрыть каналы доступа такой информации^[4]. Многие общества пользуются этим способом. В ряде стран данный способ защиты населения и государства закреплен законодательно. «В 70-е годы, когда Америка воевала во Вьетнаме, американские СМИ, критикуя эту войну, не позволяли себе использовать съемки телеоператоров, работавших со стороны Вьетнама. Более того, в той же Америке, а также Англии, Франции и еще десятке стран существует строжайший законодательный запрет на использование любых кино-, фото; видео и печатных материалов, снятых или написанных на стороне тех, кто ведет боевые действия против армий этих стран, и даже просто имеющих сочувственные „врагам“ интонации или же идеи»^[5].

Существуют ли признаки, на основании которых можно судить о степени поражения объекта (индивида, группы или общества в целом) в информационной войне?

Побежденный объект как бы встраивается в общий алгоритм функционирования победителя, «поглощается» структурой победителя. Информационно-психологическое воздействие направлено непосредственно на изменение мышления и поведения объекта. При этом информационная война, в отличие от обычной, не имеет финала. В случае информационной войны «жертва» часто не знает о том, что она жертва и может так никогда и не узнать.

Признаки информационного поражения проявляются в первую очередь в системе управления, поскольку информационное оружие не уничтожает, а подчиняет себе систему управления объекта. Объект в своем поведении руководствуется уже не столько собственными интересами, сколько чужими.

Если объект воздействия — государство — то показателем поражения является доля паразитирующих государственных структур или структур, работающих в данном государстве не в национальных интересах, а в интересах других государств.

Успех в информационной войне обусловлен умением как можно более полно смоделировать поведение «объекта» в различных ситуациях, для чего необходимо собирать, хранить и обрабатывать как можно более подробную информацию о нем: изучить его поведение — знать и понимать его историю, культуру, религию, быт.

Для того, чтобы воздействие на наиболее слабые точки — информационные мишени — было более эффективным, достаточно максимально ослабить механизм самоконтроля объекта; ориентировать его на ценности чужих систем. Применительно к обществу для этого достаточно в социальной структуре иметь целые страты и слои униженных и обделенных людей, поддерживать медленно тлеющие региональные, религиозные и национальные конфликты, резко снизить качество профессионального и общего образования, а также иметь внутреннюю «пятую колонну». Все эти факторы значительно упрощают процесс перепрограммирования сознания населения.

Перепрограммирование сознания населения зависит и от степени открытости общества. Абсолютная открытость, вопреки распространенным утверждениям, не является залогом свободы и социального прогресса в обществе. Для того, чтобы общество как система могло адекватно реагировать на информационное воздействие, т. е. самосохраниться и выжить, оно вовсе не должно стремиться к абсолютной открытости. Как и в любой сложной системе — в обществе — увеличение степени открытости (количество элементов, находящихся под давлением внешнего мира) приводит систему сначала к дестабилизации, затем к разрушению, поскольку начинается разрушение внутренних связей каждого элемента с самой системой.

• [1] Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. — М., 2002.
• [2] Тоффлер Э. Война и антивойна. Что такое война и как с ней бороться. Как выжитьна рассвете XXI века. — М., 2005. — С. 246.
• [3] См. Зиновьев А. Планируемая история // Русский эксперимент. — М., 1995. —С. 159—160.
• [4] См. Расторгуев С. П. Информационная война. — М., 1999.
• [5] Там же.