ПРЕДРЕФОРМЕННАЯ И ПОРЕФОРМЕННАЯ ЭКОНОМИКА РОССИИ В XIX в

В ночь на 12 марта 1801 г. в результате дворцового переворота был убит император Павел I. Его внутренняя и внешняя политика в целом носила непоследовательный характер, впрочем, некоторые положительные события произошли и в те несколько лет, в течение которых он находился на троне. Участвуя в коалиции с Англией и Турцией против революционной Франции, Россия создала мощный средиземноморский флот с базами на Мальте, Корфу и Ионических островах («Республика семи ветров»). Поддержав фантастический план Франции о походе на Индию через Закавказье, Россия в 1800 г. присоединила к себе Грузию. Англия, обеспокоенная возможностью не столько военного захвата Индии и ее оккупации французами, сколько созданием внутренней нестабильности в своей главной колонии, разорвала дипломатические отношения с Россией и фактически находилась с ней в состоянии войны. Английский флот препятствовал свободному развитию торгового мореплавания России, имеющей к тому времени поселения в Калифорнии, на Аляске, Камчатке и Алеутских островах. Кроме того, блокада мешала вывозу российской пшеницы за рубеж, который достигал к тому времени рекордного уровня — 240 млн пудов в год (незначительно превзойти эту отметку России удалось лишь в 1813 и 1895 гг.).

В борьбе с Россией английский флот, подвергнув варварской бомбардировке Копенгаген, принудил Данию закрыть для русских кораблей проливы, соединяющие Балтийское и Северное моря. По ультимативным требованиям Англии Турция закрыла для российского флота проливы Босфор и Дарданеллы. Страна терпела большие убытки от блокады российских торговых путей. Необходимо было срочно урегулировать российско-английские отношения, но Павел I на это не шел. Здесь, видимо, и кроется одна из основных причин заговора против него. Спустя всего 3 месяца после смерти Павла I 5 июня 1801 г. в СанктПетербурге была заключена русско-английская конвенция, положившая конец блокаде хлебной российской торговли. После этого Россия подписала с Францией секретную конвенцию о своем посредничестве в заключении мира между Турцией (союзницей Англии) и Францией и о поддержке французов в их территориальных спорах с Германией и Италией. Лавируя между двумя враждующими державами — Англией и Францией, Россия участвовала в антинаполеоновских коалициях, поскольку Англия являлась главной страной экспорта российской продукции, вывозимой через Петербург и Архангельск. При этом примерно из каждых 100 купцов, вывозивших товары из Петербурга, 63 были англичанами. На долю Англии приходилось 80% всего российского экспорта пшеницы, 73% пеньки первого сорта, 91% льна, 77% сала, 71% железа, 43% парусного полотна, 28% корабельного леса и многое другое. Можно сказать, что более 50% такелажа английского флота изготавливалось из российских поставок, а биржевой и вексельный курс российского рубля на 90% зависел от цены российского хлеба на Лондонской бирже. Российские товары вывозились только на английских кораблях, кредитование товарооборота также осуществляли английские купцы. Россию, естественно, не устраивало сложившееся положение в русско-английской торговле. Оно ставило российскую внешнюю торговлю в зависимое от Англии положение.

В 1802—1824 гг. российские корабли под командованием И. Ф. Крузенштерна, Ю. Ф. Лисянского, В. М. Головина, О. Е. Коцебу, Ф. Ф. Беллинсгаузена, М. П. Лазарева, Ф. П. Литке и других совершили ряд кругосветных путешествий с заходом в порты Бразилии, Аргентины, Кейптауна (Южная Африка), Кантона (Китай), Австралии, Японии, Сан-Франциско (США), островов Атлантического, Тихого и Индийского океанов. Одной из задач, поставленных перед всеми этими экспедициями, было развитие российской внешней торговли через Петербург без посредничества англичан. После разгрома французского флота в Трафальгарском сражении и потери Францией основной части заокеанских колониальных владений Россия превратилась в основного конкурента Англии — «владычицы морей, повелителя Нового Света и Азиатского континента». В 1812 г. был основан южный пункт русских владений на западном берегу Америки — форт Росс в Калифорнии. Кругосветные и каботажные плавания Балтийского флота и Охотской флотилии позволили образовать цепь русских поселений по западному побережью американского континента от Аляски до Калифорнии и на Алеутских, Ситха, Кадъяк и других островах. Российский флот участвовал в осуществлении континентальной блокады, курсируя у берегов восточного побережья североамериканских штатов, в Тихом и Индийском океанах. Возможно, что для континентальной державы иметь флот, конкурирующий с островной военной державой, было достаточно смелым решением, но он был единственным аргументом в политике сдерживания экспансионистских устремлений Англии. А весь XIX в., как известно, проходил под знаком тайной и явной войны англичан против России.

В отличие от европейской торговли восточная и южная торговля России развивалась под определяющим воздействием российских купцов и на российские капиталы. В 1800 г. торговые операции российского купечества составили 45% вывоза товаров из России в Закавказье и Иран, в то время как купцы Закавказья и Ирана вкладывали не более 20% капиталов в торговый оборот. Остальная сумма приходилась на деятельность иных посредников. Более 30% российских капиталов участвовали в ввозе товаров в Россию через Иран и Закавказье. Ввоз европейских товаров в Россию, наоборот, полностью контролировался иностранными коммивояжерами. В восточной торговле вложения российских купцов в 1,5 раза превышали вложения капиталов английских купцов в транзит шелка в Европу. Более 70% всего оборота капиталов в транзитной торговле шелком приходилось на армян, принявших подданство России. Вместе с армянами российские купцы контролировали более 50% транзита европейских товаров, ввозимых в Закавказье и Иран. На долю англичан приходилось всего около 18%.

После заключения Тильзитского мира (1807 г.) между Наполеоном и Александром I фактически состоялась договоренность о разделе сфер влияния в восточном полушарии. Одновременно Россия была вынуждена присоединиться к континентальной блокаде — торговой блокаде Англии, объявленной Наполеоном в 1806 г.^[1]

В состав Российской империи по соглашению с Наполеоном были последовательно включены Финляндия, Бессарабия, Виленская область, Казахстан, Дагестан, семь азербайджанских ханств, пять грузинских и северокавказских княжеств, северная часть Армении, устье Амура, остров Сахалин и ряд других территорий. Данные территориальные приобретения дали новый импульс российской торговле, поскольку в состав российского купечества влились люди, имевшие личные контакты и капиталовложения за рубежом. На данных территориях существовала отлаженная торговая инфраструктура, что свойственно малым государствам-посредникам, осуществлявшим транзит товаров между такими континентальными гигантами, как Россия, Китай, Индия, Иран и крупными восточноевропейскими державами — Австро-Венгрией и Восточной Пруссией.

В период континентальной блокады первое место в российской торговле занял Волжский торговый путь с ввозом/вывозом товаров через Астрахань. Москва, Макарьевская ярмарка, города Поволжья, югозапада, северо-запада и даже запада страны превратились из захолустных, провинциальных и служилых городов в промышленно-торговые центры. В Поволжье Саратов стал опережать в своем развитии Нижний Новгород, Кострому, Ярославль, Борисоглебск, Казань, Симбирск и Городец. С 1807 г. годовые обороты его капиталов опережают обороты Астрахани. Основной продукт вывоза — пшеница твердых сортов. Саратовские скупщики хлеба заключали сделки на территории от Сибири до Белоруссии и от Прибалтики до земель кубанского казачества.

Города Центрального района тяготели к Москве. Тула, Лух, Вядники, Калуга торговали волжским путем через посредничество старообрядческого купечества Москвы. Обороты курских купцов в восточной и южной торговле были сравнимы с оборотами московских старообрядцев. Присоединение России к континентальной блокаде Англии в союзе с Наполеоном не отразилось на российском экспорте. За счет развития восточной торговли он вырос с 76 млн руб. золотом в 1802—1807 гг. до 78 млн руб. в 1807—1812 гг. За эти же годы сократился (включая транзит через территорию России) европейский (в основном английский) импорт с 52 млн до 40 млн руб. Огромные убытки понесли частные лица и компании, торгующие через посредство англичан. Вместе с тем сокращение привоза английской мануфактуры, тонкого полотна, шерсти, красителей, ткацкого оборудования дало толчок развитию русской мануфактурной промышленности. Ее центром стала Москва, поскольку, во-первых, московское купечество ввозило по волжскому пути такое оборудование, которое было необходимо для развития самостоятельного производства, а не то, которое ранее доставляли английские коммивояжеры с затоваренных складов Манчестера. Во-вторых, и это самое главное, московское купечество в отличие от петербургских деловых людей обладало значительными собственными капиталами.

После преобразований эпохи «просвещенного абсолютизма», начатых Петром I, в России окончательно сложилась отраслевая структура управления народным хозяйством. Коллегиальная система, просуществовавшая около 100 лет, к началу XIX в. перестала отвечать задачам промышленного развития страны. В 1802 г. Правительствующий сенат — высший орган государственного управления и законотворчества — был преобразован в судебно-надзорный орган последней инстанции. Коллегии постепенно передавали свои функции вновь образованным министерствам. Отныне хозяйственно-организаторская деятельность государства была сконцентрирована в Комитете министров.

Манифест об учреждении министерств был издан 8 сентября 1802 г. Первоначально было учреждено восемь министерств: военных сухопутных сил (А. А. Аракчеев), иностранных дел (И. К. Каподистрия), юстиции (А. Г. Розенкампф), военно-морских сил (В. Я. Чичагов), внутренних дел (Н. В. Голубцов), финансов (А. И. Васильев), коммерции (Н. П. Румянцев), народного просвещения (Б. В. Голицын).

В 1811 г. число министерств было доведено до 11. Министерская система позволяла более целенаправленно управлять однородными предприятиями, расположенными в различных регионах (она была более разветвленной, но одновременно и более централизованной). Петровские коллегии могли успешно совмещать территориальный и отраслевой аспекты управления, пока предприятия отрасли концентрировались в 1—2 регионах. С территориальным расширением страны, с присоединением Новороссии, Польши, Финляндии, Кавказа, развитием внешнеторговых связей (с использованием структур, исторически сложившихся во вновь приобретенных губерниях) методы экспедиционной организации «промыслов» не годились. В то же время у коллегий был отработан механизм по унификации управленческих решений разных местных органов экономического характера. Этот управленческий опыт и был со временем заимствован новыми министерствами. Их деятельность по регулированию своих сфер ответственности отличались все меньшей и меньшей степенью администрирования, сокращением командных, военизированных форм и методов управления. Так, министры все более и более теряли первоначально присущие им «генеральские» функции. С 1864 г. даже военный и морской министры не являлись военачальниками. Они отвечали за хозяйственно-организаторскую деятельность своих министерств. Чисто военные и военно-технические задачи решали комитеты начальников штабов. Министры отраслевых министерств не обладали правом инициативы по перестройке органов управления отраслью.

Верховной самодержавной властью подчеркивалось, что «все министерства составляют единое управление, ни одно из них не может отдаляться от другого, ни в видах управления, ни в общей его цели. Разделение разных частей управления по министерствам не есть разделение самого управления, которое по существу своему всегда должно быть едино». На заседания Комитета министров чаще всего собирались не сами министры, а главы комитетов по повестке рассматриваемых вопросов. Как известно, при Александре I существовал «Непременный комитет», при Николае I — «Секретный комитет», при Александре II — «Негласный комитет», которые состояли из особо доверенных лиц и рассматривали важные для будущего страны инициативы. Если товарищем (заместителем) министра, директорами департаментов и т. д. могли стать лица по представлению министра, то глава комитета — статс-секретарь мог быть назначен министром, но чаще назначался царем. Статс-секретари комитетов составляли, по сути дела, рабочий орган Комитета министров.

Статс-секретарем Министерства внутренних дел М. М. Сперанским по поручению министра была составлена в 1810 г. записка о согласовании деятельности центральных органов управления с выборными органами на местах, губернскими предводителями дворянства и возглавляемыми вице-губернаторами (гражданская администрация) казенными палатами. Планом преобразований, составленным М. М. Сперанским, предусматривалось создание выборной Государственной думы как законовещательного органа, судебного и правительственного Сенатов как судебного и исполнительного органов. Все части управления, по его замыслу, соединялись в Государственном совете (верхняя палата Государственной думы) и через него взаимодействовали с верховной властью. Комитет министров предполагалось упразднить. Статссекретарем Государственного совета в соответствии с планом должен был стать М. М. Сперанский.

Однако данный план существенно ограничивал как самостоятельность министров, так и мобильность управления государственным хозяйством. В связи с частыми отъездами Александра I на театры военных действий, а потом на общеевропейские конгрессы Комитет министров получил чрезвычайные полномочия, которые ежегодно продлевались вплоть до 1825 г. Постепенно он приобретал значение главного государственного органа исполнительной власти. Единоличные доклады министров царю приняли постоянный характер, а отчетность министров Сенату вначале превратилась в формальность, а за 1812— 1814 гг. совершенно прекратилась. У Комитета министров появилась собственная канцелярия, функционирующая параллельно с Собственной Его Императорского Величества канцелярией.

Государственный совет был учрежден Манифестом Александра I от 25 июля 1810 г. Его члены выполняли законосовещательные функции, обсуждали проекты, разработанные в министерствах и департаментах, и принимали большинством голосов «мнение», заносимое в особый журнал. Император, утверждая протоколы заседания Государственного совета, не был связан мнением большинства и мог утвердить предложение как отдельного члена Совета, так и его меньшинства. По своему составу Государственный совет включал действующих и бывших министров и членов, назначенных по особому императорскому указу. Как правило, Государственный совет рассматривал проекты преобразований, т. е. такие вопросы, которые не имел права самостоятельно решать министр и не был уверен в необходимости подобного рода решений сам император. Обсуждение отдельных проблем на Государственном совете могло тянуться годами, пока не выяснялось, что они носят надуманный характер и не могут принести практической пользы. Естественно, что орган с таким медленным и скрупулезным механизмом принятия решений не мог оперативно управлять обширнейшим хозяйством Российской империи, даже если бы его члены избирались в губерниях демократическим путем. Однако как противовес бюрократическому засилью и прожектерству министров он свои функции выполнял успешно.

Все политическое положение и вся экономика России в первой половине XIX в., считал крупнейший исследователь истории народного хозяйства России П. И. Лященко, складывались и проходили под знаком наполеоновских войн и их длительных и важнейших политических и экономических последствий, особенно Отечественной войны 1812 г. Война, как известно, нанесла значительный ущерб российскому народному хозяйству, в особенности на оккупированной территории. Подготовка к войне и ведение боевых действий потребовали напряжения финансовой системы страны, увеличения непроизводительных расходов материальных средств, отвлечения от экономики людских ресурсов. В ходе крупномасштабной войны, а Отечественная война 1812 г. была именно такой, происходило усиление регулирующих функций государства в плане большей централизации управления народным хозяйством, наблюдались свертывание внешнеэкономических связей, натурализация товарно-денежных отношений на внутреннем рынке и другие процессы. После окончания войны необходимо было заниматься восстановлением народнохозяйственных объектов и экономических связей, изъять или же уравновесить избыточную денежную массу, вернуть к мирному труду демобилизованных ополченцев и часть солдат. Продолжительность данного процесса, т. е. ликвидации последствий войны, определялась продолжительностью непосредственных боевых действий и их масштабностью.

Однако сравнительно с масштабами Российской империи полоса боевых действий на ее территории в 1812 г. была относительно невелика. Разграбление имений и уничтожение мануфактур, пожары в Смоленске, Москве и других городах и селах, конечно же, нанесли большой ущерб владельческим и государственным имуществам. По подсчетам комиссии Барклая де Толли, организованной для предъявления контрибуционного счета побежденной Франции, данные убытки (вместе с расходами, понесенными казной на содержание войск в период боевых действий) составили около 900 млн руб. ассигнациями (166 млн руб. серебром). Несомненно, существовали еще и политические, и прочие внешние факторы, оказавшие свое влияние на экономику Российского государства в длительном периоде.

В результате Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии (1813—1814 гг.) участие России в европейских делах достигло своего максимума: российский царь стал во главе Священного союза — правопреемника Священной Римской империи. В это время Александр I диктовал в Париже законы для всей Европы. Договорная система двусторонних правоотношений, ранее сложившаяся в европейских государствах (международное право), была полностью разрушена в период наполеоновских войн, и ее никто не собирался восстанавливать в том виде, в каком она существовала со времени окончания Семилетней войны (1769 г.). «Какое мне дело до всех ваших грамот и трактатов?» — приводил в своих мемуарах Талейран слова Александра I. — Ваше «международное право» для меня — ничто, и я не знаю, как оно может повлиять на обещания, данные союзникам по коалиции. Мое слово для меня — высший принцип. Я его дал и сдержу, чего бы это мне не стоило". Несомненно, что у других участников антинаполеоновских коалиций (а их состоялось шесть, причем в разном составе) были свои обязательства и определенные притязания на истолкование своих прав в послевоенном устройстве Европы.

Учреждение Священного союза было положено Манифестом от 26 сентября 1815 г., предложенным Александром I к подписанию главам всех европейских государств. Впоследствии этот Манифест был назван европейскими историками «мистической декларацией», но в 1815 г. так не считали: он был безоговорочно подписан всеми европейскими правительствами, кроме римского папы и Англии, которая не считала себя частью Европы. Значение Манифеста надо видеть не в его странных определениях и формулировках, а в том, что он дал ход процессу, положившему начало новому международному праву, построенному на системе международных конгрессов и новых договорных отношений, вытекающих из многостороннего участия европейских государств в строительстве общего европейского дома. Правда, это участие не было равноправным.

Великие державы суверенно решали вопросы общеевропейского характера. Остальных они не спрашивали или делали это только для вида — «не великие» государства допускались к обсуждению лишь тех вопросов, которые их непосредственно затрагивали. Именно поэтому известный французский историк, автор «Дипломатической истории Европы (от Венского конгресса до Крымской войны)» А. Дебидур считал, что «каждому, кто желает объяснить общеевропейскую политику и экономику с 1814 г. до Крымской войны, необходимо следить шаг за шагом за действиями великих держав (Россия, Англия, Франция, Австрия и Пруссия) и не упускать из вида никого из ее членов в решающие моменты европейской истории».

Несомненно, что наряду с данным Манифестом и решениями европейских конгрессов можно найти литературные источники, предлагающие более «рациональное» устройство послевоенной Европы. Но за ними не стояло внушительной материальной силы, способной открыто и гласно приступить к реализации других принципов внутриевропейских взаимоотношений. Мировидение четырех участников, выступающих организаторами конгрессов, и без того оказывалось настолько различным, что не всегда было возможно найти компромисс, который устраивал бы все стороны. Так, Александр I считал, что «Провидение поставило его в ранг единоверческого императора католического Запада и православного Востока», а следовательно, идеология общеевропейского дома должна строиться на общехристианских принципах, устраивающих Восток и Запад.

В Манифесте подчеркивалось, что договаривающиеся стороны приняли на себя обязательства быть «связанными узами действительного и неразрывного братства», «почитать себя как бы единоземцами», «подавать друг другу, во всяком случае и во всяком месте пособие, подкрепление и помощь», видеть в руководимых ими народах «только членов единого народа христианского», а в себе — «отцов единого семейства народов». В беседе с Ф. Р. Шатобрианом Александр I подчеркнул, что «Провидение дало ему в руки 800 тысяч солдат не для удовлетворения собственного тщеславия, но для того, чтобы покровительствовать религии, нравственности, справедливости и претворить в действиях Священного союза те принципы правопорядка, на которых Богу и истории было угодно установить человеческое общество».

Политическое устройство Европы после эпохи наполеоновских войн представляло собой довольно пеструю картину. Многие государства Германского союза приняли, соперничая друг с другом в привлечении подданных с других немецких земель, конституции. Большинство конституций было введено, чтобы затруднить и ограничить влияние Австрии и Пруссии на карликовые государства Южной Германии. «В северных землях Германии, где особенно сильно ощущалось соперничество Англии и Пруссии, напротив, господствовали абсолютизм, тайные общества и студенческие союзы, пропагандировавшие идеи о том, что цель оправдывает средства, что все роды оружия хороши против изменников и тиранов и что не только восстание, но и убийство отдельных лиц может быть в некоторых случаях похвальным делом», — так описывал историю Центральной Европы указанного времени А. Дебидур.

Александр I считал возмущение подданных против своих государей делом недопустимым, но добровольные уступки государей своим подданным являлись, по его мнению, законными и должны были свято соблюдаться. Однако революции, произошедшие в Испании, Португалии, Неаполе и других более мелких европейских государствах, не могли не вызвать реакцию участников Священного союза. В 1820 г. в Тропнау великими державами была принята декларация, которая гласила, что «если в государствах континентальной Европы образ их внутреннего правления будет изменен путем восстания и данное изменение будет представлять опасность для других государств, то эти государства будут исключены из Европейского союза до тех пор, пока их внутреннее состояние не достигнет порядка и устойчивости. Великие державы обязываются не признавать перемен, произошедших незаконным путем. Союзники употребят для возвращения их в лоно Союза сначала дружественные меры, а затем принудительную силу, если применение таковой станет неизбежностью».

На применении сил коллективной безопасности более всего настаивала Австро-Венгрия, но поскольку подобная мера была реализована единственный раз для подавления венгерского восстания в 1848 г., когда основной костяк контрреволюционных сил составили российские войска, то за Россией был надолго закреплен ярлык «жандарма Европы». В немалой степени распространению этого пропагандистского трюка способствовали тайные общества, образовавшиеся в среде российского офицерства, служившего ранее в составе оккупационных войск во Франции, в войсках, размещенных в Польше, Финляндии и по периметру западных границ Российской империи. Изучение материалов тайных обществ («российских масонов») современными исследователями показывает, что основная часть идей, воплощенных в их рукописных конституциях, базировалась на литературных источниках, критически оценивающих деятельность Священного союза. Сами названия тайных обществ («Союз спасения», «Союз благоденствия», «Славянский союз» и т. д.) свидетельствовали об их противопоставлении Священному союзу.

Восстание декабристов 14 декабря 1825 г. и последовавшая затем работа следственной комиссии, в которую входил М. М. Сперанский, способствовали выявлению действительных проблем в политико-экономическом устройстве России. Многие идеи, в теоретическом виде изложенные в проектах преобразования России либерально мыслящими деятелями тайных обществ, были воплощены в реформах, проводившихся в течение практически всего периода царствования Николая I. В 1825—1855 гг. были проведены законодательная и управленческая реформы, реформа народного образования, реформы государственных заготовлений, государственных имуществ и государственных крестьян, финансовая и денежная реформы.

Особенностью указанных реформ являлась идея о том, что обширным хозяйством Российской империи должны управлять профессионалы — специально подготовленные администраторы, руководствовавшиеся в своей деятельности только законом. Поскольку существовавший на тот момент правящий класс — дворянство оказалось заражено «якобинством», а декабристы требовали конституционного всесословного управления, то реформа управления преследовала цель — перейти от сословно-дворянской системы управления к чиновничье-бюрократической. Отныне в России основанием для занятия государственных должностей стало служить не происхождение будущего бюрократа, а его образование, подкрепленное соответствующим дипломом. Были образованы землемерные и удельные училища, училища правоведения, училища гражданских инженеров, Технологический институт, которые наряду с Царскосельским лицеем и Пажеским корпусом готовили администраторов и специалистов по различным видам управленческой деятельности. Ранее профессиональные управленческие знания можно было получить лишь в военно-учебных заведениях, Царскосельском лицее или же в условиях домашнего обучения, что было свойственно сословно-дворянской системе государственного управления.

С целью поднятия престижа разночинцев, обучающихся на «государственных людей», выпускнику гимназии «со знанием латинского и греческого» присваивалось личное дворянство и 14-й класс по табелю о рангах. Выпускники университетов и институтов, защитившие магистерские диссертации, получали потомственное дворянство и 8-й класс по табелю о рангах. Для упрощения соискания ученой степени в России впервые были образованы ученые советы, где диссертации защищались на русском языке. До указанной реформы диссертации защищались лишь за границей на латыни, немецком или французском языке. Данная реформа способствовала закреплению престижа России как державы, способной конкурировать на равных с французской и немецкой научно-педагогическими школами и готовить ученых и специалистов, ни в чем не уступающих западноевропейским. В этот период в России и за рубежом стали известны имена математиков (Н. И. Лобачевский, М. В. Остроградский), физиков и техников (Б. С. Якоби, П. П. Аносов, Э. X. Ленц, П. М. Обухов, В. В. Петров, Е. А. и М. Е. Черепановы), представителей медицины (Н. И. Пирогов), химии (Н. Н. Зинин), астрономии (В. Я. Струве) и многих других.

В период с 1826 по 1835 г. в России была завершена работа по созданию единого общеимперского свода законов, начатая еще Петром I. Как известно, первый российский император отменил действие Уложения, составленного при его отце царе Алексее Михайловиче, однако создание «имперского» Уложения взамен «царского» растянулось более чем на столетие. Николай I отказался от идеи, которой руководствовались его предшественники, создать новое Уложение на основе компиляций из шведских, датских, прусских и французских законов. Уложенная комиссия, созданная еще в годы правления Екатерины II, была преобразована им во второе отделение Собственной канцелярии Его Величества. А. Г. Розенкампф получил указание: «новых законов не сочинять, собрать вполне и кодифицировать все, изданные с Алексея Михайловича», т. е. фактически со времени самостоятельного правления дома Романовых.

Из двух возможных вариантов создания и кодификации унитарного права — логического и прецедентального — Николаем I был выбран второй вариант, т. е. тот, на котором базировалось право Новгородско-Киевской и Московской Руси, — сведение всех существующих законов (действующих и недействующих) воедино и без изменений. В 1833 г. было издано 56 томов Полного собрания законов, включающего 330 тыс. актов и исторических справок к ним по отраслям права. Если ранее русским правоведам приходилось при толковании законов ссылаться на прецеденты права, существовавшие в каких-либо «цивилизованных» странах, то после издания Полного собрания законов они получили возможность ссылаться на исторические прецеденты права, имевшие место в собственной стране. Данное издание способствовало формированию в России государственно-исторической школы русского права, оказавшей глубокое воздействие на все стороны жизни России: экономической, культурной, литературной, историко-филологической и собственно правовой.

Действующие законы были собраны и кодифицированы в Свод законов Российской империи. Он состоял из 15 томов и включал законы, изданные с 1649 по 1825 г. В отличие от Полного собрания законов Свод законов был составлен не в хронологическом порядке, а по 8 разделам права: основные государственные законы, законы о деятельности учреждений, законы «правительственных сил», законы о состояниях, законы общегражданские и местные, уставы государственного благоустройства, уставы благочиния, законы уголовные.

Таким образом, Свод законов проводил разграничение между государственными и гражданскими законами. В частности, гражданское право подразделялось на семейное, имущественное, владельческое, экономическое или коммерческое право. Впервые в России сфера гражданского права была выделена как особая отрасль, хотя материальное право еще не было четко отделено от процессуального. Однако законы, относящиеся к сфере торговли, промышленности, кредита, были отделены от законов о порядке взыскания в бесспорном порядке, мерах гражданских взысканий и законов о гражданском судопроизводстве. Свод законов содержал специальный раздел о составлении, совершении, исполнении и прекращении договоров. Предметом договора могли быть имущество или действия лиц. Цель договора не могла противоречить закону и общественному порядку.

В условиях реформы права получили широкое распространение договоры товариществ, добровольно заключаемые с целью экономической деятельности. Сводом законов предусматривались следующие виды товариществ.

• 1. Товарищество полное (члены товарищества отвечают за его сделки всем своим имуществом).
• 2. Товарищество на вере или по вкладам (часть членов (товарищи) отвечают всем своим имуществом, часть (вкладчики) — только сделанными вкладами).
• 3. Товарищество (компания) на акциях (члены товарищества (компании) отвечают за сделки только вкладами по числу акций).
• 4. Товарищество трудовое или артель (члены товарищества (артели) имеют общий счет и несут имущественную ответственность за каждого своего члена).

Первые два вида товарищества регистрировались в муниципальных органах, акционерные общества (компании) регистрировались с разрешения министерства финансов, которое вело учет эмиссий акций, а трудовым артелям достаточно было приобрести пакет (билет) на торгово-промышленную деятельность.

В сфере гражданского права в первой половине XIX в. широко применялись местные обычаи и традиции. Частично они (например, традиции, существовавшие в крестьянских общинах) были закреплены юридически. Поскольку законы носили унитарный характер, а обычное право различалось по территориям, то Сводом законов предусматривалось, например, как законное владение, так и незаконное. Незаконное владение охранялось от насилия и самоуправства до тех пор, пока имущество не будет присуждено другому и не будут сделаны соответствующие судебные распоряжения о сроках и способах его передачи. Закон также различал спор о праве владения и спор о праве собственности и обеспечивал неприкосновенность первого независимо от решения второго вопроса.

В общем и целом оценивая идеологию русского права, закрепленного в Своде законов Российской империи, следует отметить, что она имела патерналистский «отеческий» характер по отношению к крестьянству и «инородческому» населению, составлявшим почти 89% «низшего» сословия. В частности, правительству и губернаторам вменялось в обязанность не допускать «ловких людей» на территории, где проживали народы в «младенческой» стадии развития, вследствие этой особенности обладающие излишней доверчивостью. Другими словами, местные органы власти могли ограничивать предпринимательскую деятельность людей определенного склада на окраинах Российской империи. Существовали также различные ограничения на коммерческую деятельность для определенных сословий во вновь присоединенных землях, в столичных округах, в царстве Польском и княжестве Финляндском.

Наиболее глубокие последствия для состояния всего народного хозяйства имела реформа системы государственных заготовлений (заготовок, запасов). Как известно, государственное хозяйство в России являлось самым значимым типом хозяйства по сравнению с владельческими, т. е. частными, хозяйствами. Помимо того, что около половины крестьянского населения страны являлись государственными крестьянами, помещичьи крестьяне также вносили государственные подати как в натурально-вещественной, так и денежной форме. Помещики являлись своего рода ответственными налогоплательщиками, поскольку несли имущественную ответственность за платежи числящихся за ними крестьянских общин.

До указанной реформы крестьянский оброк свозился в государственные магазины (губернские и уездные склады) согласно оброчной ведомости. При сдаче указанной в ней продукции помещику выдавалась оброчная квитанция. С наступлением зимы и установлением санного пути продовольствие и другие продукты, произведенные в государственных и поместных хозяйствах, развозились по сенатской росписи в служилые города и к местам дислокации армии. Такая система государственных заготовлений имела гораздо более значительный удельный вес в российской экономике того времени, чем товарноденежные сделки, основанные на купле-продаже.

В соответствии с замыслом реформы системы государственных заготовлений, проведенной в 1835—1855 гг., магазины преобразовывались в отделения государственного казначейства (около 985 магазинов). Помещикам вменялось в обязанность организовывать оптовые торги в своих имениях на всю сданную крестьянами продукцию и сдать государству крестьянский оброк не в натурально-вещественной, а в денежной форме.

Новые экономические условия, установленные реформой, произвели значительную дифференциацию помещичьих и крестьянских хозяйств, поскольку они находились в неравном положении по отношению к рынкам. В наиболее выгодных условиях хозяйствования оказались те из них, которые имели возможность производить пшеницу на экспорт («красные хлеба») и рожь на внутренний рынок («серые хлеба»). Значительные недоимки образовывались у хозяйств, куда из-за бездорожья не приезжали откупщики, помещикам соответственно приходилось организовывать вывоз продукции на рынки и нести при этом значительные транспортные издержки. В наиболее выгодном экономическом положении оказались хозяйства со значительным количеством крестьян-отходников, которые, зарабатывая деньги в городах, и ранее вносили оброк в денежной форме.

Данная реформа напрямую была связана с учреждением государственного кредита, финансовой и денежной реформой. Как известно, проблема кредитных учреждений заключается не только в наличии кредитных ресурсов, но и в доступности кредита по «вертикали», что зависит от нормы процентной ставки. Дорогой кредит доступен лишь верхним слоям населения, имеющим высокие доходы. Доступность кредита по «горизонтали» выражается разветвленностью кредитопроводящей сети. Другими словами, массовость кредита напрямую связана с развитием филиальной сети кредитных учреждений. На развитие филиальной сети у частных кредиторов уходят обычно многие годы.

Государственный кредит был учрежден в ходе указанной реформы практически одновременно с правительственным указом, поскольку каждый губернский и даже уездный магазин стал играть роль своеобразной государственной сберегательной кассы. Магазины принимали платежи по оброчным ведомостям и получили право выдавать кредиты под имущественный залог, чем вначале воспользовались «недоимочные» помещичьи хозяйства, а затем откупщики, промышленники и другие предприниматели. Вскоре бывшие магазины стали принимать денежные вклады под 4% годовых и превратились в обычные кредитные учреждения.

В своем известном произведении «Мертвые души» Н. В. Гоголь описывает действия мошенника Чичикова, который составлял купчие на уже умерших помещичьих крестьян, чтобы затем оформить кредит под залог этих купчих (договоров купли-продажи). Однако с началом денежной реформы (реформы Е. Ф. Канкрина) государственные кредитные учреждения стали принимать в качестве залога в основном золото и серебро (в монете, изделиях и ломе).

Благодаря этой мере государственному казначейству удалось, не прибегая к внешним займам, в короткое время скопить достаточное количество монетного материала, чтобы уравновесить излишнюю массу обращающихся бумажно-денежных средств с количеством серебряной монеты. Обесценивающиеся ассигнации были постепенно заменены в обращении на казначейские кредитные билеты, которые разменивались на серебряную монету по нарицательной стоимости. С этого времени серебряный рубль был принят в России в качестве эталонной меры стоимости и прослужил в таком качестве до денежной реформы 1895 г. (реформы С. Ю. Витте), когда в качестве эталонного средства платежа был узаконен золотой рубль.

Следует отметить, что реформа Е. Ф. Канкрина проводилась в период, когда Россия занимала первое место в мире по добыче золота и при устойчивом сальдо внешнеторгового баланса. Кроме того, у государства к указанному времени образовались значительные имущественные «излишки», которые были использованы как для стабилизации платежного баланса казны, так и для проведения «реформы государственных крестьян».

Денежная реформа 1835—1840 гг. была признана отечественными историками-экономистами как наиболее удачная из реформ, проведенных в России, поскольку она не повлекла за собой ухудшения экономического положения страны в целом.

Как отмечалось выше, дифференциация помещичьих хозяйств, устройство государственного кредита и значительные доходы казны от золотодобычи создали условия для «промышленного переворота», заключающегося в переходе от ручного труда к машинному, от водяных и ветряных движителей к паровым машинам. В военной области Россия приступила к строительству пароходов, что повлекло за собой ликвидацию верфей, строящих парусный флот.

Государственные крестьяне, выполняющие «уроки» адмиралтейства по заготовке досок, мачт, парусов, судового такелажа, гвоздей, якорей и многого другого, оказались не у дел, поскольку металлические суда с механическими двигателями могли производиться в России лишь в Петербурге и Николаеве специально обученным персоналом. Чтобы вернуть государственные «деревни» к аграрной деятельности, требовались значительные капиталовложения. Государственная казна выдавала на каждую крестьянскую душу по 30 руб. серебром на обзаведение сельхозинвентарем, лошадьми и хозяйственными постройками. Мыслилось обустроить государственных крестьян по образцу английского фермера. Строились за государственный счет показательные деревни, проводились выставки достижений крестьянских хозяйств, организовывались ярмарки, где демонстрировалась зарубежная и отечественная аграрная техника, предлагались к внедрению высокоурожайные овощные и плодово-ягодные культуры (картофель, томаты, виноград и т. д.).

Ответственным за «обустройство» государственных крестьян являлся граф П. Д. Киселев, возглавлявший 4-е отделение Собственной канцелярии Его Величества, преобразованное в ходе реформы в Министерство государственных имуществ. Именно указанное министерство, получая доходы от продажи, сдачи в аренду (временного пользования) земли, складов, пакгаузов, верфей, портов, причалов, кораблей, барж и другого имущества, финансировало преобразование «заводских» поселений государственных крестьян в «фермерские».

Забегая вперед, следует отметить, что в последовавшей затем реформе помещичьих крестьян 1861 г. подобный «спонсор» отсутствовал. Помещичьи крестьяне не только не получили помощи от казны, но, наоборот, были обложены дополнительными «выкупными» платежами. Именно поэтому государственные деревни и хозяйства государственных крестьян вплоть до революции 1917 г. были значительно зажиточнее, чем хозяйства бывших помещичьих крестьян.

Реформа государственных крестьян, которые составляли, как уже говорилось выше, около половины всех крестьянских хозяйств, в отечественной историко-экономической литературе также отмечается как вполне успешная. Она прошла довольно незаметно для общественнополитической жизни страны. Это служит дополнительным подтверждением, что реформа была хорошо продумана и организованно проведена. Всякая реформа, которая ставит страну на грань революционной ситуации и ухудшает экономическую жизнь большинства населения страны, является неудачной реформой. Подобного рода реформ в истории России было значительно больше.

Рассматривая в целом комплекс реформ, проведенных в годы правления Николая I, следует отметить, что они имели неравнозначные результаты для народного хозяйства России. Наиболее противоречивые последствия повлекла за собой реформа системы государственных заготовлений. Как уже выше отмечалось, обязательные натуральные поставки поместных хозяйств в государственные магазины были заменены на подряды с торгов, где главную роль в сбыте произведенной продукции стал играть откупщик. Откупная система с ее ориентацией на ближайшие или выгодные рынки сбыта повлекла за собой резкую дифференциацию цен на хлеб. Закупочные цены на хлеб для некоторых хозяйств в хлебопроизводящих губерниях упали в 5, 6 и даже в 10 раз. В то же время рыночные цены на хлеб на внутреннем рынке продолжали расти.

В 1824—1828 гг. средние рыночные цены за четверть^[2] зерна (средневзвешенная цена пшеницы, ржи и овса) составляли 3 руб. 37 коп. (в серебре); в 1829—1833 гг. — 4 руб. 40 коп.; в 1839—1843 гг. — 5 руб. 05 коп. Однако большинство хозяйств, удаленных от рынков, в том числе из-за отсутствия дешевых видов транспорта (водный и железнодорожный), вынуждены были реализовывать произведенные продукты по тем ценам, которые предлагал откупщик, поскольку если ранее для поместных хозяйств существовала обязательность и срочность натуральных поставок, то после реформы эта срочность и обязательность сохранялись для платежей в денежной форме.

По этому поводу в дискуссии, которая заочно состоялась между представителями академической науки (А. Н. Тагенборгский) и Вольного экономического общества (Н. С. Заблоцкий-Десятовский), последний отмечал, что, поскольку помещик связан «обязательной рентой», взимаемой государством, его бессмысленно упрекать в незнании «английской науки политической экономии» и «издержек на производство хлебного товара». Он не может прекратить производство тогда, когда рыночные цены на хлеб становятся невыгодными; он продает хлеб «во что бы то ни стало», поскольку в противном случае будет расти задолженность поместного хозяйства перед государственной казной.

В то же время помещик не в силах заставить оброчных крестьян выращивать, допустим, «лен или табак», поскольку они выращивают хлеб в первую очередь для собственного потребления, да и «сама местность не позволяет выращивать чего-либо иного».

В результате принудительного перевода поместных хозяйств на товарноденежные отношения на внутреннем рынке образовались четыре хлебопроизводящих района с неравными экономическими условиями: южные губернии, черноземный земледельческий центр, нечерноземные губернии и заволжские, восточные губернии. Ценовая диффенциация цен на хлеб между указанными районами была настолько значительна, что в 1843 г. член Вольного экономического общества А. С. Сабуров предлагал ввести внутренние таможенные пошлины как меру «выравнивания» хлебных цен всероссийского рынка.

Поскольку через порты Азовского и Черного морей осуществлялось до 90% вывоза российской пшеницы за рубеж, южные губернии практически не поставляли хлеб на внутренний рынок, но оказывали определяющее воздействие на цены, предлагаемые откупщиками поместным хозяйствам. Вывоз пшеницы в среднем за год увеличился с 10,7 млн пудов в 1830—1835 гг. до 38,1 млн пудов в 1850—1855 гг. Через одесскую хлебную биржу осуществлялась прямая связь между спросом и ценами европейского и российского рынков, причем выгодность зернового производства определялась отнюдь не внутренним хлебным рынком России.

В наиболее сложном положении оказался черноземный земледельческий центр. Относительное крестьянское перенаселение данного района (на единицу площади) по сравнению с другими тремя и малые земельные наделы на «окладную душу» вынуждали крестьян выращивать дешевую, но высокоурожайную рожь («серые хлеба») и овес для обеспечения кормом лошадей — основной тягловой силы крестьянского подворья. Через Коренную ярмарку в Курской губернии из черноземного земледельческого центра по весу вывозилось хлеба практически столько же, сколько и из южных и заволжских губерний, но в стоимостном выражении выручка помещиков Черноземья составляла в среднем в 2—3 раза меньшую величину, чем у производителей «красных хлебов», т. е. пшеницы. С учетом того обстоятельства, что в Европе практически не потребляли ржи, а в южных портах скапливалась невывезенная за рубеж пшеница, соотношение между ценами на пшеницу и рожь на внутреннем рынке стало резко складываться не в пользу «серых хлебов». Своим следствием эта причина имела растущую задолженность поместных хозяйств центрально-черноземной части России казенным и кредитным учреждениям. К 1860 г. большинство указанных поместий было заложено дважды, а некоторые — трижды. Таким образом, одна реформа «сверху» повлекла за собой следующую реформу, проведенную во второй половине XIX столетия, названную «Великой крестьянской реформой», хотя на самом деле она касалась не всей России, а в основном ее центральной европейской части.

• [1] Всем союзным и подвластным Франции государствам запрещалось вести торговлю, поддерживать почтовые и другие отношения с Британскими островами. Послеразгрома Наполеона в России от блокады отказалось большинство государств, а формально она была отменена после отречения Наполеона от французского престола.
• [2] Четверть — русская мера объема сыпучих тел, равная 2 осьминам, или 209,91 ли ¼ ведра, или 3,08 литра для жидкостей.