Постструктурализм. 
Философия для экономистов

Как уже отмечалось, в философии XX в. произошел лингвистический поворот. В аналитической философии он совмещался с логическим анализом. В континентальной философии интерес к языку осуществлялся в рамках философии существования. Характерный для нее протест против эссенциализма (учения о сущностях) привел ее к поверхностности. На этом фоне стал набирать философскую силу структурализм, стартовавший не от логики, а от лингвистики. Латинское слово structura означает некоторое построение, взаиморасположение и связь составных частей чего-либо. Ее часто называют системой. Вопреки атомизмута или иная часть структуры обладает значимостью не сама по себе, а лишь во взаимоотношениях с другими частями этой структуры. Лингвоструктуральный подход привлек внимание философов далеко не случайно. Он сулил явные выгоды. Во-первых, сохранялся не абстрактный, в частности логический, а столь желанный конкретный анализ, учитывающий всю полноту жизни. Во-вторых, происходил отказ от поверхностных структур в пользу глубинных, т. е. в известном смысле возрождался потенциал философии сущности. Трансформация филологического структурализма в философский потребовала введения новых принципов. Ими стали а) положение о том, что вся культура обладает строением подобном языку; б) метод гуманитарных наук, который вызывал столько споров, является тем же самым, что у всех других наук. Итак, список надежд, возлагавшихся на структурализм, можно представить следующим образом.

• o Перевод философии с уровня существования на уровень сущности.
• o Отказ от теории субъекта (структуры фундаментальнее его. — Я К).
• o Преодоление иррационализма.
• o Выработка метода гуманитарных наук.
• o Обнаружение единства всех регионов культуры.

Идеи структурализма наиболее продуктивно были использованы в лингвистике (Ф. де Соссюр, В.Я. Пропп). Однако триумф структурализма был крайне скоротечен. Основная претензия, предъявлявшаяся ему, состояла в том, что за структурами не виден человек, его своеобразие. Отрицание структурализма привело к постструктурализму, который стал визитной карточкой французской философии начиная с 1970;х гг. Его основные положения рассматриваются ниже.

А. Основные положения и этапы развития

Чаще всего критические стрелы направляются против концептов истины, сущности, наличности языка и личности, понимаемой в качестве автономного, рационального и сознательного существа. Имеется в виду, что все эти концепты принимают некритически, априорно. В итоге философствование не столько освобождает человека от анонимных сил, сколько, наоборот, навязывает их ему.

Согласно концепции истины предложение нечто обозначает, и именно поэтому мы можем считать его истинным или ложным. В действительности же у нас нет непосредственного доступа к вещам. Люди должны спрашивать не о том, что истинно, а о том, что нами принимается прагматически приемлемым. Мы должны исходить не из семантики, а из прагматики.

Нет как таковой сущности, которую стремятся обнаружить где-то в глубине вещей. Она в принципе недостижима. Поэтому мы можем двигаться лишь по поверхности вещей, не пытаясь определить их так называемую глубинную природу.

Заблуждения структурализма связаны с попыткой представить язык как нечто наличествующее, не как движение практики. Язык — это нескончаемая игра, где нет ни начального, ни конечного пунктов.

Человек постоянно творит себя в нескончаемых вариациях языковых прагматических игр. У него не может быть какого-то готового плана действий. Отход от плюрализма неизбежно приводит к тоталитарному обществу. XX столетие намучилось с тоталитарными режимами. Пора отказаться от утопий, от очередного изобретения некоего светлого будущего. Итак, в кратчайшем изложении приоритеты постструктурализма можно представить таким образом:

• o прагматическая значимость (а не истина);
• o языковая прагматическая игра (а не плановая цель);
• o человек желаний и соблазна (а не рациональности и сознания);
• o множественность (а не единственность, единство и тоталитарность);
• o имманентное человеку (а не трансцендентное).

В наиболее ярком виде постструктурализм представлен в работах Ж. Деррида и Ж.-Ф. Лиотара.

Деконструктивизм Ж. Деррида.

В последние 30 лет во Франции, пожалуй, не было более известного философа, чем Жак Деррида (1930;2004) — изобретатель деконструктивизма. Философствование реализуется как деконструкция (разрушение и восстановление) языка. Многие его нюансы, неразличимые в речи, фиксируются лишь в письме. Язык функционирует как различание. Чаще всего оно выступает как наращивание текста, замена одних слов другими. Различание не позволяет слову функционировать в качестве знака, жестко связанного с его референтом. На месте слов остаются одни следы от них. «Чистый след есть различание» .

След невозможно описать посредством привычных философских категорий, он ускользает как от реального и идеального, так и от умопостигаемого и чувственного. След — первоначало всего, которое есть и не есть. Нет ничего, что было бы высшим по отношению к тексту. Тексту придается не только языковое, но и универсальное значение. Он понимается как членораздельность и различание в любой сфере жизнедеятельности человека, будь то язык, сознание, культура или политика. Различание деконструирует текст.

В деконструировании центральная задача состоит в том, чтобы «высказать ту же самую вещь (ту же самую и другую)», «увлечь ее в иное место, написать и переписать ее в слове, которое оказалось бы и более красивым», создать «шанс поэмы». Деррида явно тяготел к идеалам эстетизма.

В центр философствования Деррида ставил не метод и логос, которые имеют дело с общим, а годос (от греч. — путь), искусство философствования в незнакомой ситуации. В этой связи Деррида часто использовал приемы, которые с научных позиций представляются неубедительными.

Первый прием.

Рассматриваются бинарные оппозиции (обозначающее/обозначаемое, речь/письмо, ответ/молчание), которым придается характер апорий. Обе стороны апории испытываются на прочность критикой до тех пор, пока они не превращаются в тропинки следов. Дорога проходит по апориям, но подлинная цель состоит в том, чтобы пройти за апорию. Показательный пример: 5 есть Р, но так как 5 не совпадает с Р, то 5 не есть Р. В итоге 5 есть и не есть Р. 5 и Р рассматриваются как некоторые следы от них же самих.

Второй прием.

К любому правилу применяется контрправило. Допустим, кого-то о чем-либо спрашивают. Он дает либо ответ, либо не-ответ. Так считает формальный логик. Но Деррида рассуждает по-другому. Он вопрошает: «В чем состоит ответ не-ответа и не-ответ ответа?» В таком случае не-ответ является ответом.

Третий прием.

Требование абсолютной заменяемости: «любой другой есть любой другой». Всеобщая связность превращается Деррида во всеобщую заменяемость. Параллели, изоморфизмы, замещения и перемещения слов и их цепочек, метафоры, аллегории и цитации — все это в полной мере используется им.

Четвертый прием.

" Выворачивание" слов, их морфологический анализ, широкое использование словарных статей, переводы терминов из одного языка в другой. Этимология слов превалирует над их концептуальностью.

Пятый прием.

Следование своеобразной формуле неопределенности: «ни то, пи это; и то, и это». Деконструкция выступает как неопределенность, всегда необходимо делать новые шаги, но остается тайна, к которой влекут вновь возникшие страсти.

Деконструкция не имеет ни плана, ни цели. Остается одно — неустанно проводить ее и принимать решения вне правил и воли.

Такова этика, настаивающая в конечном счете не на ответственности, а на тайне и страсти, которые находятся вне правил.

На всем творчестве Деррида лежит явная печать эстетизма. Видимо, поэтому оно оказалось весьма значимым для различных видов искусства — литературы, театра, кино, архитектуры.

Постмодернизм Ж.-Ф. Лиотара.

Книга Жана-Франсуа Лиотара (1924;1998) «Состояние постмодерна» (1971) в считанные годы принесла ему мировую известность и решающим образом способствовала конституированию постмодернизма. Рабочая гипотеза Лиотара «состоит в том, что по мере вхождения в эпоху, называемую постиндустриальной, а культурыв эпоху постмодерна, изменяется статус знания» 1. Речь идет об информационном обществе. Проблема состоит в определении статуса нового знания и в ответе на его вызов. Что происходит? Что нужно делать в состоянии постмодерна?

По Лиотару, любое знание есть языковая игра, в которой определенным образом соотносятся денотативные (что-либо фиксирующие), пер формативные (являющиеся исполнением какого-либо действия) и прескриптивные (предписывающие действия получателю информации) высказывания. Имея их в виду, сравним нарративное, научное и паралогическое, относящееся к информационной эпохе, знание.

Нарративное (народное, традиционное, ненаучное) знание, реализуемое как синкретическое единство денотативных, перформативных и прескриптивных высказываний, принимается повествователем и слушателем в качестве легитимного (законного) постольку, поскольку оба принадлежат к одной и той же культуре, предание переходит от одного члена сообщества к другому и не требует разветвленных аргументаций и доказательств.

Научное знание, полагал Лиотар, изолирует денотативные высказывания от перформативных и прескриптивных. Такая изоляция позволяет ввести противостояние ложного и истинного. Правомерность (легитимность) науки должна быть доказана на основе документов и экспериментов. Беда, однако, состоит в том, что перформативные и прескриптивные высказывания остаются вне науки, их легитимность не может быть доказана научным путем. Наука встречается с трудностями уже при обосновании собственной правомерности. Так, согласно теоремам К. Гёделя, даже истинность самой образцовой математической теории, арифметики, в ней самой недоказуема. Односторонность научной эпохи нашла свое разрешение в паралогическом, т. е. отклоняющемся от науки, знании.

Паралогика выступает как множащееся число языковых игр, кибернетических, логических, математических, гуманитарных: никто не владеет целым, принцип универсального языка оказался полностью разрушенным. Легитимность информации оценивается не по критериям истинно/ложно, а по степени ее операциональности (эффективности). На место нарративного и научного знания пришла агонистика многообразных языковых игр, позитивная оценка дисконсенсуса, без которого нет творчества и воображения, открытости производству новых высказываний и идей.

Паралогика существенно трансформировала всю философию, в том числе казавшийся незыблемым принцип реальности. Реальности, кроме той, что удостоверяется между партнерами неким консенсусом относительно их познаний и обязательств, не существует1. Реальность не пред ставима более в форме объектов. В этой связи Лиотар противопоставлял объективно ориентированной эстетике прекрасного эстетику возвышенного. Эстетика возвышенного — это не тоска по реальному, а сотворение непредставимого, что не дает «сделать себя присутствующим». Что нас завораживает в квадрате Малевича? Не реальность квадрата, а то непредставимое и виртуальное, что скрыто в нем/за ним.

Постмодернизм выступает и как определенная этическая программа. Он зовет к экспериментированию, решительно отвергает желание заняться поиском устраивающих всех единства, идентичности, безопасности, консенсуса. Кто следует этому желанию, неминуемо попадает в тиски террора. Избегая его, вполне возможного в информационном обществе, каждый человек должен набраться смелости и взять ответственность за свое поведение на себя. Люди в качестве «атомов» общества расположены на пересечении прагматических, т. е. жизненно важных для них связей. Паралогика довлеет над ними. Как бы то ни было, субъектом принятия решения является индивид, активный и добросовестный участник языковых игр. Именно он способен избежать террора.

Б. Критика

Подобно всем другим философским системам, постсруктурализм обладает как сильными, так и слабыми сторонами. К достижениям постструктурализма следует отнести всестороннее изучение языка современной культуры, выявление ее историчности, развитие темы плюрализма, защиту свободы и творчества субъекта, критику догматизма.

Изъянами постструктурализма являются абсолютизация языка как области культуры, огульная критика науки, отказ от концепта истины, поверхностность, эстетствование.

Диалог.

• — Сомневаюсь, что постструктурализм актуален для экономики. В ней нет бахтинского карнавального начала. В этом я твердо уверен.
• — Постструктурализм настаивает на концепте множественности. А ее в экономике не меньше, чем в любой другой науке. Почему бы экономисту не присмотреться к постструктурализму? Известный американский ученый Д. Мак-Клосски обращает внимание именно на риторический аспект экономики1. Полагаю, что для него Бахтин интересен.
• — Но в чем проявляется риторическая сторона деятельности экономиста ?
• — Например, в ссылках на авторитеты, в использовании ярких примеров. Кстати, обратите внимание на бахтинский концепт интертекстуальности. Экономический текст представляет собой скрытое цитирование.
• — Но если автор не ссылается на заимствования, то это же плагиат?
• — Разумеется, плагиат достоин осуждения. Но в данном случае речь идет о бессознательном «пересечении текстов» .
• — Л почему бы не расшифровать эти «пересечения» ?
• — По-моему, как раз это и необходимо делать, т. е. выводить бессознательное на свет сознания.
• — Как это сделать?
• — Полагаю, что необходимо учесть уроки постструктурализма, подвергая критике его крайности, но принимая во внимание его достижения. Современные экономисты относятся к постструктурализму неоднозначно. Но так или иначе они вынуждены обращаться к арсеналу его идей.

Выводы.

• 1. Постструктурализм стал реакцией на неудачи философского структурализма, не учитывавшего должным образом активность субъекта и историчность языка.
• 2. Переход от структурализма к постструктурализму сопровождался дистанцированием от науки.
• 3. Отказ от науки привел к засилью поверхностности.
• 4. Постструктурализм оказался захваченным релятивизмом: все относительно, нет ничего инвариантного.
• 5. Близость постструктурализма к литературе и искусству не обошлась без эстетствования.
• 6. Главные концепты постструктурализма — свобода личности и плюрализм языковых игр (читай: теорий).
• 7. Программа постструктурализма нуждается в уточнении и освобождении от безудержного авангардизма.