Гоминьдан и его борьба за единство буржуазно-демократического Китая

Версальский мирный договор, санкционировавший право Японии на германские владения в Шаньдуне, вызвал бурю возмущения в Китае, где надеялись на иные итоги войны, в которой и Китай принял некоторое участие, послав в Европу на тыловые работы своих кули. Возмущение вылилось в так называемое Движение четвертого мая. В этот день в 1919 г. студенты вышли на демонстрацию протеста с требованием аннулировать уступки Японии (ее «21 требование»). Выступление пекинских студентов было поддержано широкими слоями китайской молодежи и интеллигенции и сопровождалось Движением за новую культуру, результатом которого было введение в политическую публицистику, а затем и в литературу нового письменного языка байхуа, соответствовавшего разговорному. Это была подлинная культурная и литературная революция, позволившая приобщить к грамотности и облегчить образование для многих миллионов китайцев. Движение выдвинуло в гущу революционной борьбы новый мощный отряд китайской молодежи, немалая часть которой затем влилась в ряды суньятсеновской партии и оформившейся в 1921 г. компартии Китая (КПК). Движение четвертого мая способствовало консолидации молодого китайского рабочего класса, что нашло проявление в его первых организованных выступлениях, в забастовках. Словом, это стало началом нового этапа в процессе преобразования Китая, причем события 1917 г. в России оказали немалое воздействие на те формы, которые это движение в Китае стало обретать. В первую очередь это сказалось на оформлении партии Гоминьдан. Сунь Ят-сену с каждым годом становилось все очевиднее, что без собственных вооруженных сил партия обречена на неудачу. В 1923 г., вновь оказавшись у власти в Гуанчжоу, он начал вести работу по обновлению партии и созданию собственной армии. Помощи в этом деле ему было ждать неоткуда, кроме как от СССР, где внимательно следили за событиями в Китае и были готовы помочь этой стране в радикализации ее революционной борьбы, включая и энергичную военную помощь. На I конгрессе Гоминьдана в 1924 г., в котором, понятно, приняли участие и коммунисты, была провозглашена политика единого фронта. Основой фронта должна была стать спаянная дисциплиной централизованная по советской модели группа революционеров экстремистского толка. С помощью советских военных советников М. М. Бородина, П. А. Павлова, В. К. Блюхера была налажена политическая работа и организована военная академия в Вампу во главе с ближайшим соратником Суня Чан Кай-ши, ставшая кузницей кадров революционных командиров и комиссаров.

Авторитет правительства Сунь Ят-сена, который, заболев, понемногу явно терял контроль над событиями, укреплялся. На его растущую благодаря советской помощи военную силу начинали ориентироваться некоторые милитаристы на севере Китая, как, например, Фэн Юй-сян. Постепенно закладывались основы для усиления власти гоминьдановского юга. Смерть Суня в марте 1925 г. не приостановила наметившегося процесса. Создавались условия для выступления в поход на север, причем первым из таких условий была крепкая армия. Тем временем, что вполне естественно, резко обострились отношения между партнерами по «единому фронту». Слабая китайская компартия находилась под влиянием Коминтерна, большевиков и военных советников, натиск которых оказался настолько сильным, что вызвал резкое противодействие со стороны гоминьдановцев.

Все началось с того, что 1 июля 1925 г. правительство юга объявило себя Национальным правительством Китая и начало войну за объединение страны. Параллельно шла ожесточенная борьба за политические позиции на юге. После II конгресса Гоминьдана весной 1926 г. наметилась перегруппировка сил в партии, в результате которой фактическая власть оказалась в руках Чан Кай-ши (1887−1975), ставшего главнокомандующим. В июле гоминьдановские войска выступили в свой знаменитый Северный поход, план которого был разработан при участии советских специалистов, в частности Блюхера. Результатом похода было присоединение к территориям, которые контролировались Гоминьданом и Чан Кай-ши, Шанхая, Нанкина, Ухани и ряда других больших городов и многонаселенных провинций Китая. По мере продвижения и новых захватов в гоминьдановскую армию вливались переформированные отряды разгромленных армий генералов-милитаристов, так что к весне 1927 г. численность ее возросла едва ли не втрое. Естественно, изменялись и состав армии, и ее настроения. На смену коммунистическим лозунгам шли много более умеренные, сочетавшие буржуазно-демократические построения Суня с национальными интересами Китая. Революционный дух постепенно выветривался, а традиционные нормы все ощутимее давали о себе знать. К этому следует добавить, что армия становилась опорой новой власти в завоеванных провинциях, где происходило сращивание военной и административно-политической функций, партийного и государственного аппарата, что всегда было нормой для конфуцианского Китая (конфуцианство как идейное течение и бюрократия как аппарат власти в старом Китае были синонимами).