Эстетика и социум

Социальные измерения творчества. Эстетическая культура общества

Уже из рассмотрения того, что является предметом эстетики, становится ясно, что события социальной жизни не исключаются из поля ее интересов. Но и сам творческий процесс художника, творца искусства, при всей его интимности, индивидуальности и иррациональности (последняя часто бывает сильно преувеличена и служит оправданием для ленивого ума, не желающего проводить сложный анализ творческой деятельности и прикрывающегося «неизъяснимой тайной творчества» как универсальным объяснением) не происходит в отрыве от социума. Связи художника и социума двусторонни. Общество и культура формируют личность художника. Даже для отрицания существующего общества, культуры, религии необходимо вначале быть социализированным в это общество. Объединения художников, художественные школы, сложные связи между художником и его поклонниками и противниками уже говорят о том, что бытие художника и произведения искусства неизбежно включают социальный компонент. Зрители в театре или в музее обычно образуют социальную группу (пусть и эфемерную, быстро распадающуюся) с определенными отношениями между ее членами.

Появление социологии искусства как дисциплины, возникшей на стыке эстетики, искусствознания и социологии, явилось следствием важности социальной функции искусства. Одним из зачинателей социологического анализа искусства был представитель философии позитивизма И. Тэн, полагавший, что искусство выражает то, что уже есть в обществе. Особенности произведения детерминированы тремя факторами — расой, средой и особенностями эпохи.

Общество может влиять на художника прямо и опосредованно, явно и незаметно, латентно. Для анализа социальных функций искусства являются необходимыми базовые понятия.

Автор — субъект или (реже) группа, создающие произведение искусства. Случаи группового авторства более сложны для анализа и подчас совершенно неправомерно говорить о таком коллективе авторов как о едином коллективном авторе. Однако индивидуальное авторство не исключает скрытого соавторства, а также влияния на автора со стороны других лиц или общественных сил. В ряде случаев авторство остается анонимным или предположительным. Во многих случаях приходится восстанавливать авторство путем анализа узнаваемой авторской манеры или просто судить о цельности произведения. Так, «Реквием» В. А. Моцарта написан им лично не полностью, но, по мнению большинства музыковедов, довершение замысла учениками композитора оказалось достаточно органичным, хотя в некоторых местах музыкального текста и могло быть более оригинальным.

Некоторые классики эстетической мысли (Г. Г. Шпет) считают, что завершение произведения означает момент «смерти автора» (Р. Барт), когда произведение отделяется от «пуповины», связывавшей его с художником, и начинает самостоятельное бытие. Соответственно, при восприятии или эстетическом анализе привлекать сведения, касающиеся личности автора, не только бесполезно, но и вредно, так как анализ текста подменяется (подчас незаметно) анализом биографии с построением подчас произвольных параллелей между личной жизнью и особенностями творчества.

Внутренний процесс творчества автора подразумевает такие понятия, как замысел, план, этапы и способы реализации плана (наброски, черновики и т. д.). Это в значительной мере область исследований психологии искусства и творчества, а также разных областей искусствознания.

Реципиентом является тот, кто воспринимает произведение. Реципиент может быть индивидуальным, коллективным (некоторые процессы восприятия одинаково протекают в группе реципиентов, а сами реципиенты воздействуют друг на друга), непосредственным или отдаленным (в том числе воображаемым), модельным (идеальным). Если мы понимаем произведение как послание, сообщение, то реципиента правильнее именовать адресатом.

Потребитель — слово может использоваться просто как синоним «реципиента» или же как обозначение субъекта или группы, для которых произведение искусства выступает исключительно или в первую очередь как продукт потребления, что связано с приобретением и удовлетворением потребностей. В этом случае у термина появляется негативный оттенок.

Заказчик — индивид, группа, определяющая характер предполагаемого произведения и побуждающая автора к его созданию. Заказ может быть явным и скрытым, прямым или косвенным, сопровождаться материальным вознаграждением или не предполагать такового. В случае вынужденного заказа качество произведений нередко снижается из-за действия психологических механизмов. Встречаются и случаи сознательной мести за насильственный заказ, например, в виде намеренных двусмысленностей, незаметных заказчику, различных черт шаржа и карикатуры и т. д.

Социальный заказ — заказ, обусловленный актуальной общественной ситуацией. Индивидуальный заказчик или организация в этом случае выступают выразителями интересов и настроений общества или его групп. Социальный заказ может быть анонимным — в этом случае автор ощущает, что создание некоторого произведения в данной ситуации является уместным или даже выгодным.

Ангажированность — захваченность, увлеченность автора соображениями, лежащими в той или иной мере вне сферы самого искусства. Чаще говорят о социальной ангажированности, но она может быть и другой. Например, автор, ангажированный целями морализаторства или воспитания, создает соответствующие произведения, в художественном отношении чаще всего слабые. Однако ангажированность сама по себе вовсе не обязательно влечет снижение художественного качества.

Направление — совокупность авторов и принадлежащих им произведений, объединенных методом и временем создания, эпохой. Иногда добавляется ограничение местом, регионом (страной, континентом). Этим понятием оперирует социология искусства и искусствоведение, равно как и понятием.

Школа, которая отличается от направления малочисленностью, компактностью и ориентацией на образец — произведения и наставления учителя, выступающего как глава школы.

Подражание и эпигонство подразумевают несамостоятельность замысла или его исполнения (или и того и другого). Подражание является нейтральным термином (поскольку сам факт подражания вовсе не обязательно плох), эпигонство обозначает отрицательное отношение. От подражания следует отличать копирование (оно может быть техникой размножения, например, типографской или используемой в криминальных целях, следствием неспособности к самостоятельному творчеству, особым приемом (фотореализм)). Объектом подражания и эпигонства выступает не конкретный автор, а общий «дух эпохи», стиль некоторой школы и т. п.

Артизация — придание различным явлениям обыденной жизни художественных форм, «превращение жизни в искусство». Более часто артизации подвергается публичная жизнь, но такое преобразование может быть связано и с индивидуальной частной жизнью человека, в качестве зрителей в таком случае выступает, как правило, немногочисленное окружение близких. Такое превращение жизни в художественное действо происходит в трагическом или, напротив, комическом ключе и т. п. Порой артизация является защитной, компенсаторной формой поведения, а может свидетельствовать и о личностной незрелости. Часто артизация связана с театральностью, зрелищностью. Она присуща некоторым эпохам (рококо, эпохи модерна рубежа XIX—XX вв.), а также является одной из характерных черт массовой культуры и эстетики общества потребления.

РК, пиар-деятельность направлена обычно как на собственную личность, так и на свои произведения в условиях конкуренции. Пиар в искусстве — естественное продолжение приемов, которые существовали у художников всех времен. Нередко средством пиара оказываются скандалы и намеренные провокации со стороны самих художников. «…Тиражи книг, обеспеченных „ураганным“ или „тотальным“, как сейчас выражаются, пиаром, растут, будто на дрожжах, а тиражи книг, такой поддержки лишенных, стремительно близятся к нулевым отметкам» .

Искусство издавна играло роль в правовых и политических сферах. Так, комедиограф Аристофан считается одним из виновников гибели Сократа, поскольку его комедия «Облака» оказалась доносом на философа, прямым обвинением в непочитании богов. Согласно преданию, Софокл доказал в суде свою дееспособность, прочтя только что оконченную трагедию. В политической сфере искусство не просто стабильно оказывается востребованным, но используется во взаимоисключающих целях: апология одних политических сил, государственных ценностей и критика других. Для этой цели используются жанры, наиболее подходящие для ее достижения, например плакат. Известно, как была наводнена Англия карикатурами на события Французской революции и на Наполеона Бонапарта, а сама Франция — на Луи-Филиппа — короля-грушу. В падении монархии Луи-Филиппа такая систематическая дискредитация личности сыграла свою роль. Англичанин Джемс Гиллрей создал целые серии карикатур на события Французской революции. Из них наибольшей известностью пользовались «Ужин в семействе санкюлотов после дневных трудов» (столь идиллическое название обозначала намеренно натуралистически поданный ужин семьи людоедов) и карикатура с саркастическим названием «Религия, справедливость, законность и все иллюзии непросвещенных умов — прощайте!», а также язвительные рисунки, изображавшие карьеру Наполеона, начиная с периода Директории. Во времена, когда необходима общественная консолидация, искусство выполняет в осуществлении этой задачи очень заметную роль.

Несмотря на существование таких моделей художественного творчества, которые представляют художника изолированным творцом, понятно, что личность художника не может быть полностью отделена от искусства. Теоретик удаления художника «в башню из слоновой кости» писатель Г. Флобер оставил в своих романах («Воспитание чувств», «Мадам Бовари», «Бювар и Пекюше») необычайно информативные картины современного ему общества, заявив при этом, разумеется, и о своем чисто личном к нему отношении (а этим отношением был скепсис, переходящий в глубокое отвращение и мизантропию).

Как уже частично было указано выше, следует воздерживаться от двух крайностей — полного вычленения художника или реципиента искусства из социальных отношений и социальной ситуации, с одной стороны, и вульгарного социологизма — с другой, предусматривающего, что искусство является не более чем просто рупором общества, через который громогласно заявляется о проблемах и нуждах.

Даже в том случае, если личность человека окрашена нонконформизмом, эскапизмом (бегством от общества), социальным безразличием и скукой, она несет в себе следы социальной жизни. Кроме того, все, что является необходимым для творчества и понимания произведения, было получено через социальные каналы. Можно произвести несложный мысленный эксперимент. Возьмем некое произведение искусства (реально существующее или вымышленное нами) и представим его вниманию публики в разные эпохи и в разные социальные периоды. Мы неизбежно увидим разную интерпретацию этого произведения, разные виды эмоционального восприятия и разные оценки. Известный афоризм «когда гремят пушки, музы молчат» как раз говорит о разных социальных ситуациях, благоприятствующих творчеству или же совсем наоборот.

После завершения работы над произведением художник представляет его на суд публики (даже если это очень ограниченный круг ценителей, элита)1. Эстетическая оценка будет слагаться не только под влиянием суммы чисто личностных факторов (из кого состоит публика, однородна она или нет, подготовлена ли к рецепции произведения), но и от социальной ситуации. Когда французскому поэту, одному из родоначальников французского романтизма А. де Ламартину, известному и в качестве политического деятеля, крикнули из толпы «Хватит с нас лиры», имело место не оценка творчества поэта в строгом смысле слова, а заявление о его уместности в напряженной социальной ситуации. Равным образом восприятие карикатур, вообще сатиры, определяется не только предметом изображения, но и ситуацией, в которой данное произведение стало опубликованным. Так, «Письма суконщика», другие сатирические произведения Дж. Свифта воспринимаются нами не столь остро, как в момент публикации. То же можно сказать и о «Путешествиях Лемюэля Гулливера» — сейчас эта сокрушительная сатира на идеалы культуры Просвещения большинством читателей так актуально-полемически не воспринимается (а многие вообще не догадываются о подлинных целях написания книги).

По отношению к произведениям искусства общество делает социальный выбор, который часто может быть мотивирован не достоинствами произведения, а спецификой ситуации, ангажированностью. В этом случае искусство, во-первых, реализует свои функции, объединяя людей с похожими социальными настроениями, а во-вторых, служит прекрасным и точным индикатором состояния общества.

Между искусством как таковым и обществом устанавливаются взаимные отношения. Из сказанного выше можно сделать вывод о том, что искусство если и не детерминировано обществом, то находится в плену его оценки. Но это не так. Искусство формирует общественный вкус, общественный спрос и, наконец, общественные нравы.

Вместе с тем не все произведения становятся достоянием всего общества. Причины этого различны. Некоторые отвергаются обществом из-за объективной несостоятельности. К пониманию и принятию некоторых общество может не быть готовым. Иные остаются малоизвестными в силу случайных обстоятельств. Наконец, существует элитарное искусство, изначально предполагающее в качестве адресата ограниченную социальную группу. Однако и такое искусство обладает потенциалом воздействия на общество. Из сказанного видно, что искусство и общество объединены системными отношениями.

Каждый общественный период характеризуется общеэстетическими и чисто художественными предпочтениями. Обычно общественные массы достаточно консервативны в своих пристрастиях, что порождает драматические ситуации неприятия нового просто потому, что оно ново. Однако социальные предпочтения следует отличать от моды. Мода подразумевает положительную (реже — отрицательную) эстетическую оценку, основанную на подражании окружающим. При этом волею судеб предметом модных увлечений могут становиться и очень достойные художники и подлинные шедевры.

Несоответствие между обществом и художником может порождать конфликты. Крайней драматической формой является конфликт гения и общества, однако на месте гения может оказаться любой художник, одаренность которого не выражена на уровне гениальности. Нередко художнику нужно выждать наступления «своей эпохи», своего культурного периода, для чего его жизни может и не хватить. Тема запоздалого посмертного признания — одна из частых в мировой литературе.

Зависимость социально-эстетического предпочтения от определенного периода, состояния общества в этот период умножается на внутреннюю неоднородность общества. Чем разнообразнее и многочисленнее социальные группы и прослойки, чем они обособленнее одна от другой, тем сильнее различаются вкусы людей, их эстетическая культура и эстетические предпочтения. Ситуация «распыленности», разорванности эстетических вкусов общества достигла максимума в XX в. (см. гл. 5).