Отечественная этнография в 1940-1980-е годы

Изменившаяся после Великой Отечественной войны политическая ситуация поставила перед этнографами новые задачи. В 1942 г. директором Института этнографии АН СССР стал С. П. Толстов — первый заведующий кафедрой этнографии МГУ, специалист по археологии и этнографии Средней Азии. Институт этнографии АН СССР состоял теперь из двух отделений — московского и ленинградского. С. П. Толстов сразу же начал проводить в жизнь новый курс развития этнографической науки. Он указывал на необходимость изучения «этнического состава различных стран, находящихся в центре мировой политики», в том числе культуры и быта тех народов, которые проживают на территориях, освобождаемых в перспективе Советской Армией. Особое внимание, по его мнению, следовало обратить на «национальный вопрос», что предполагало опровержение теорий нацизма и объективное изучение происхождения народов. Тем самым предполагалось, что этнографы имеют право исследовать любые этносы вне зависимости от уровня их социально-экономического развития. В своей статье, опубликованной в 1946 г. С. П. Толстов определил этнографию как «отрасль исторической науки, требующую конкретного исторического исследования культуры каждого народа и его живой истории». «Историзм» и сегодня признается сильной стороной отечественной этнографии. Именно С. П. Толстов в 1946 г. ввел в науку понятие «советская этнографическая школа», как обозначение совокупности этнографических исследований в СССР, которые основывались на историкоматериалистической теории развития общества.

Изменилось и отношение к междисциплинарным исследованиям. С. П. Толстов выступал за развитие тесного сотрудничества этнографов с археологами, фольклористами, антропологами и представителями иных смежных дисциплин. Институт организовывал продолжавшиеся на протяжении многих лет экспедиции, такие как Прибалтийская комплексная экспедиция (1949−1956), Поволжская этнографическая экспедиция (1950−1974) и др. Сам С. П. Толстов еще с 1938 г. руководил Хорезмской археолого-этнографической экспедицией, которая работала в низовьях Амударьи. Комплексные исследования привели к формированию палеоэтнографии — нового научного направления, которое использует анализ археологических и этнографических источников для реконструкции культуры и быта древних народов.

Были, однако, и негативные тенденции. В общественных науках стало утверждаться мнение, что основной тенденцией развитя советского общества является стирание различий между этносами СССР. В связи с этим подготовка значительного числа специалистов в сфере этнографической науки, как теряющей объект исследования, стала считаться нецелесообразной. В 1954 г. в ЛГУ закрывается кафедра этнографии, целенаправленная подготовка этнографов некоторое время осуществлялась только в МГУ.

В послевоенные годы продолжилось изучение проблем первобытности. С. П. Толстов выступал «против имеющих место тенденций фетишизации схемы Л. Моргана по псех ее деталях, тормозящих развитие нашей этнографической и археологической науки». Однако в полной степени советская наука о первобытном обществе еще не отошла от классических эволюционных схем.

В рамках Института этнографии АН СССР была подготовлена и издана в 1954—1965 гг. серия «Народы мира», состоящая из 13 томов (18 книг), каждый из которых посвящен этносам определенного региона. Большая роль в появлении этого груда принадлежала С. А. Токареву, который был известен своими энциклопедическими знаниями в различных областях этнографии. Его исследования были посвящены этнографии народов Сибири и восточных славян, проблемам первобытности, религиозным верованиям народов мира, истории отечественной и зарубежной этнографии, типологии культуры, и наконец, его перу принадлежит ряд учебников. С 1943 г. С. А. Токарев работал в Институте этнографии АН СССР, возглавлял сектор Америки, Австралии и Океании, с 1961 г. — новый сектор Западной Европы.

Сотрудники Института вели работы по картографированию явлений традиционной культуры. Их результаты появились в 1960;е гг., когда были изданы «Историко-этнографический атлас Сибири», «Русские. Историко-этнографический атлас». Принципиально новым направлением стало исследование культуры и быта современного населения СССР — колхозного крестьянства, рабочих, а затем горожан в целом. Однако развитию этих направлений препятствовали идеологические установки, не позволявшие объективно оценивать материал.

В послевоенные годы оформляются два музейных этнографических центра страны, и оба они находятся в Ленинграде. Коллекции по этнографии зарубежных народов демонстрируются в МАЭ. В 1948 г. после передачи Государственному этнографическому музею коллекций московского Музея народов СССР, прекратившего работу во время Великой Отечественной войны, создается Государственный музей этнографии народов СССР (с 1992 г. — Российский этнографический музей), ориентированный на показ коллекций по этнографии народов Советского Союза.

Постепенно стали восстанавливаться нарушенные в 1930;е гг. связи с зарубежными исследователями, уходили в прошлое огульные осуждения «буржуазной этнологии» .

Формирование нейтрального и даже позитивного отношения к западной научной мысли отразилось и в названиях историографических сборников. Если сборник статей 1951 г. назывался «Англо-американская этнография на службе империализма», то в 1963 г. — просто «Современная американская этнография» .

В 1964 г. Москва принимала VII международный конгресс антропологических и этнографических наук, в котором приняли участие около 2 тыс. советских и не менее 1 тыс. зарубежных ученых из 55 стран.

В послевоенные годы в советской этнографии началась разработка теории ХКТ. Отправной точкой послужил сделанный в 1945 г. М. Г. Левиным доклад «К проблеме исторического соотношения хозяйственно-культурных типов Северной Азии», в котором он выделил пять ХКТ, характерных для народов Сибири. Следующим этапом разработки проблемы стала опубликованная в 1955 г. совместная статья М. Г. Левина и ?. Н. Чебоксарова «Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области (к постановке вопроса)». Теория ХКТ считается наиболее важнейшим достижением отечественных этнографов.

Новые темы затрагивала монография П. И. Кушнера «Этнические территории и этнические границы» (1951). Ее автор показал изменчивость этнических территорий в историческом контексте и впервые раскрыл значение этнического самосознания как основного признака этноса. Эта работа положила начало советской теории этноса и повлияла на последующую «реабилитацию» самого термина «этнос», который с начала 1930;х гг. считался категорией буржуазной науки.

Еще в начале XX в. об этносе как объекте этнографического исследования писал ?. М. Могилянский, оказавшийся после 1917 г. в эмиграции. Он утверждал, что «одни народы составляют объект этнографического изучения, другие — культурные, промышленные не составляют» (1908). Думается, что с таким взглядом очень трудно согласиться. Неужели современные европейские нации: французы, англичане, славяне и др., создавшие современные государства, являющиеся высшими формами социальных организаций, в которые сложились группы современного человечества — не могут быть объектами этнографического изучения? Неужели они интересны для этнографа лишь постольку, поскольку они надеются найти в них факты переживания? И наконец, что «понятие ??? — сложное понятие: это — собрание индивидуумов, объединенных в одно целое как общими чертами физических (антропологических) признаков, так и общностью исторических судеб, наконец, общностью языка, этой основы, из которой, в свою очередь, вырастает общность всего мировоззрения, народной психологии — словом всей духовной культуры» (1916).

Его идеи развивал еще один ученый-эмигрант — С. М. Широкогоров, который рассматривал этнос как эндогамное сообщество, обладающее языком, верой в общее происхождение и особым культурным комплексом. Он считал этнос явлением одновременно социальным и биологическим, пребывающим в постоянном развитии в ходе адаптации к физической и культурной среде. В публикациях советских этнографов вплоть до 1970;х гг. имя С. М. Широкогорова не упоминалось, хотя его идеи были известны в научных кругах. В 1957 г. в «Очерках общей этнографии» члены авторского коллектива М. Г. Левин и ?. II. Чебоксаров дали определение понятию «этнос», которое впоследствии закрепилось в отечественной этнографии.

Разработка теории этноса продолжилась в 1960- 1980;е гг., особенно, после того, как в 1966 г. в Институт этнографии АН СССР возглавил, впоследствии академик, Ю. В. Бромлей. Именно проблематику формирования этничности он считал важнейшей задачей, стоявшей перед этнографами: «Основным критерием для выделения предметной области этнографии является рассмотрение компонентов этноса сквозь призму выполнения им этнических функций». В своих монографиях «Этнос и этнография» (1973), «Современные проблемы этнографии» (1981), «Очерки теории этноса» (1983) Ю. В. Бромлей рассматривал этнос как социальную общность, обладающую рядом признаков, главным из которых является этническое самосознание. В ходе развернувшихся дискуссий происходила дальнейшая выработка понятийного аппарата данной проблематики: именно тогда в научном языке прочно закрепились такие термины, как «этнос», «этническая группа», «этническая общность», «этнические процессы» и др. Результаты этих исследований нашли отражение в «Своде этнографических понятий и терминов», шесть выпусков которого были изданы в 1986- 1996 гг.

Советские этнографы пытались разработать типологию этнических общностей в соответствии с учением об общественно-экономических формациях. С общепринятой представителями советской школы точки зрения, основной этносоциальной общностью эпохи первобытности, являлось племя, рабовладения и феодализма — народность, капитализма и социализма — нация (хотя народности также могли существовать). Данная схема имела недостатки, в частности, оставалось неясным, чем отличались народности разных формаций. Для решения этого противоречия Ю. В. Бромлей предлагал использовать термин «палеос» для обозначения народностей рабовладельческого общества и «мезос» — феодального. Однако эти термины в науке не прижились. В своей статье 1986 г. М. В. Крюков предложил отказаться от термина «народность» как многозначного и использовать только термин «народ». В 1990;е гг. с отходом от марксистского постулата о жесткой зависимости настройки от базиса дискуссия утратила свое значение.

В ходе изучения феномена этноса была создана типология этнических процессов. Советские этнографы выделяли, в частности, этноэволюционные и этнотрансформационные процессы; этнообъединительные и этноразделительные.

Дальнейшим этапом развития теории этноса в рамках советской этнографии был информационный подход С. А. Арутюнова. В его монографии «Народы и культуры: развитие и взаимодействие» (1989) было предложено различать типы этнических общностей на основании плотности информационных связей (инфосвязей) — синхронных (сиюминутной информации) и диахронных (комплекс исторически значимой информации, историческая память, культурная традиция).

В 1960—1970;х гг. Л. Н. Гумилеву удалось опубликовать серию своих статей, в которых излагалась созданная им пассионарная теория этноса. Она рассматривала данный феномен как биосоциальное образование, проходящее в своем развитии ряд стадий. Эта концепция не получила поддержки официальной науки, до сих пор есть и ее убежденные сторонники и столь же убежденные критики.

Исследования сотрудников Института этнографии АН СССР дали импульс формированию смежных этнографических дисциплин: этнической психологии, этнической социологии, этнической антропологии, этнической географии, этнической лингвистики и др. В 1960—1980;е гг. расширялась сфера экспедиционных исследований, результаты которых с 1978 г. публиковались в ежегоднике «Полевые исследования Института этнографии» .