Методологические основы психологии лидерства

Из вышесказанного достаточно очевидно, что теоретико-методологическая база психологии лидерства довольно широка и включает в себя наряду с собственно психологическими теоретические подходы и методы смежных областей знания, прежде всего менеджмента, а также социологии, истории, культурологии, политологии. Вместе с тем. можно совершенно отчетливо выделить две отрасли психологической пауки, являющиеся системообразующими с точки зрения предмета и задач психологии лидерства, а именно социальную психологию и психологию развития. Именно их и рассмотрим в качестве методологических основ психологии лидерства. При этом необходимо понимать, что целый ряд школ и направлений, сформировавшихся в процессе развития психологии, именно как практико-ориентированной науки, попадают в предметно-проблемное поле одновременно социальной психологии и психологии развития.

Как ни парадоксально, в настоящее время не существует абсолютно однозначного, общепринятого определения социальной психологии. При том что, конечно, речь не идет о столь высокой степени неопределенности, как та, что имеет место при определении лидерства, трактовки различных авторов варьируются в достаточно широких пределах с точки зрения степени широты и конкретизации предлагаемых определений. Не вдаваясь в их подробный анализ, остановимся на определении, предложенном Ш. Тейлором, Л. Пипло и Д. Сирсом, как наиболее полно отражающем предметно-проблемную специфику психологии лидерства. Согласно данному определению социальная психология — это «научное изучение процессов осмысления людьми поведения других людей, оказания на них влияния и установления с ними отношений». Легко заметить, что в такое понимание предмета социальной психологии укладывается большинство сформулированных выше задач психологии лидерства в части, касающейся межличностного и межгруппового взаимодействия во всех его проявлениях.

И все-таки, взяв приведенное определение социальной психологии за основу, говоря о лидерстве, невозможно пройти мимо еще одного варианта, сформулированного С. Московией, а именно, «социальная психология — это наука, изучающая конфликт между индивидом и обществом». Конфликт этот носит глобальный и универсальный характер, хотя бы потому, что согласно расхожей формуле свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. Иными словами, буквально с момента появления индивида на свет общество в лице своих уполномоченных представителей неизбежно накладывает определенные ограничения па реализацию индивидуальных потребностей. Конфликт этот проявляется в самых разных формах па протяжении всей человеческой жизни. При этом лидерство оказывается одним из важнейших средств установления оптимального баланса между индивидуальными потребностями и потребностями социума в условиях конкретного исторического момента, тем самым обеспечивая развитие системы личность — группа — общество в целом.

Далее перечислим и кратко охарактеризуем ключевые социально-психологические концепции и подходы, составляющие непосредственную теоретико-методологическую базу психологии лидерства.

Логично начать такого рода обзор с собственно социально-психологического подхода. Большинство авторов сходятся в том, что, в отличие от так называемой бинарной схемы рассмотрения взаимодействия субъекта и объекта деятельности 5—0, где под субъектом понимается индивидуальный или коллективный организм, а под объектом — внешний фактор, на который направлена преобразующая активность субъекта (он также может быть стимулом, вызвавшим такого рода активность), в рамках социально-психологического подхода рассматривается троичная модель деятельности (см. рисунок).

Схема троичной модели деятельности.

В классическом прочтении данной модели процесс взаимодействия развивается против часовой стрелки, слева направо, т. е. по схеме 5—5—0. В изначальную бинарную схему добавляется третий элемент, еще один субъект, символизирующий значимое в контексте деятельности социальное окружение изначального субъекта — значимый другой или другие (группа). В этой троичности находит отражение тот факт, что в реальности любая деятельность, любая активность, как индивидуальная, так и групповая, протекает в условиях социального взаимодействия. Даже если человек непосредственно что-то делает своими руками, его деятельность незримо подвержена влиянию значимых других — тех, кто обучал его необходимым техническим навыкам, кто будет оценивать конечный продукт, кто производит аналогичные продукты и т. п. С учетом данного соображения вернемся к рассмотрению цепочки 5—5—0 (см. рисунок). При самом упрощенном рассмотрении значимый другой может выступать в двух ипостасях: ведущего и ведомого.

В первом случае он в той или иной степени играет роль «руководящей и направляющей силы». Классическим примером такого рода взаимодействия является ситуация, когда ученик, столкнувшись с трудной задачей, обращается за помощью к учителю. Дальнейшее взаимодействие может развиваться по двум базовым сценариям: учитель задает алгоритм решения, которым ученик руководствуется в своих дальнейших действиях, либо они ищут решение совместно. Как в первом, так и во втором варианте развития событий ведущая роль принадлежит учителю, различаются лишь механизмы ее реализации — в первом варианте это социальное влияние, во втором — социальная фасилитация.

Во втором случае значимый другой оказывается в роли исполнителя, образно говоря, в роли «рук» изначального субъекта. Это имеет место, когда изначальный субъект, обладающий высокой степенью авторитета (это может быть как авторитет власти, так и власть авторитета), самостоятельно определяет цель деятельности и «подключает» значимых других для ее достижения. Наиболее отчетливо такого рода взаимодействие проявляется на примере отдачи и исполнения армейского приказа. При этом исполнитель, заметим, может обладать достаточно широким кругом полномочий, самостоятельно определять конкретные способы решения поставленной задачи (в случае, когда речь идет о приказе, отданном не сержантом рядовому, а командиром корпуса командиру дивизии), но остается в рамках общей схемы деятельности, фактически «инструментом» изначального субъекта.

Заметим, что и в первом, и во втором случаях конкретные формы активности, направленной на объект деятельности, а зачастую и сам объект, в значительной степени опосредуются отношениями межличностной значимости (как формальными, так и неформальными) субъектов деятельности. Не случайно классический социально-психологический подход, оперирующий именно схемой 5—5—0, обозначают как межличностный.

Спрашивается, где в данной схеме место лидерства? Возникает сильный соблазн указать на второй случай, как отражающий в упрощенном виде систему взаимодействия лидер — ведомый. Однако если мы обратимся к последовательности лидерских функций, приведенной в параграфе 1.3, то увидим, что цели, задачи, содержание деятельности должны определять круг субъектов и формат их взаимодействия, а не наоборот. То есть лидерство в принципе не укладывается в схему 5—5—0.

Выход из данного тупика можно найти, если вернуться к схеме (см. рисунок) и двинуться в направлении, прямо противоположном рассмотренному — по часовой стрелке, справа налево. В этом случае между субъектами деятельности «вклинивается объект» и получается конструкция 5—0—5. То есть во главе угла, образно говоря, оказывается именно объект деятельности (целевая задача), который и опосредует как персональный состав субъектов деятельности, так и структуру отношений межличностной значимости и форму межличностного взаимодействия между ними. Такая структура организации деятельности очевидным образом позволяет ее инициатору выйти за рамки сложившихся вне контекста конкретной деятельности отношений (формальных и неформальных), традиций, стереотипов, алгоритмов деятельности. Тем самым существенно (в пределе неограниченно) расширяется ресурсная база деятельности в части, касающейся человеческого капитала, создаются реальные условия для разработки и реализации креативных подходов к решению задачи, формирования полноценного партнерства, делегирования полномочий, а в конечном итоге, успеха общего дела. Именно структура организации деятельности в схеме 5—0—5 является своего рода " формулой лидерства" в рассматриваемом контексте, позволяющей ставить и решать сложные задачи стратегического уровня.

Значительный вклад в такое понимание природы и структуры деятельности в социально-психологическом ракурсе рассмотрения был внесен Л. В. Петровским и представителями созданной им научной школы в ходе разработки и эмпирической верификации теории деятельностного опосредствования межличностных отношений в группе. Отметим, что в рамках теории деятельностного опосредствования был разработан методический инструментарий и оценочные критерии, позволяющие выявить уровень социально-психологического развития малой группы, а также структуру отношений межличностной значимости в конкретном сообществе. Также был зафиксирован ряд социально-психологических феноменов, связанных с проявлениями групповой активности, таких как коллективистское самоопределение, опосредованность межличностных выборов, ценностно-ориентационное единство и др. Все это имеет самое непосредственное отношение к решению ряда представленных выше задач психологии лидерства как в части формирования групп последователей, сотрудников и содеятелей, так и с точки зрения оценки социально-психологической функциональности уже сложившихся сообществ — формальных и неформальных, например, организационных подразделений.

Не менее важной в данном аспекте составляющей методологической базы психологии лидерства, представляется уже упомянутая концепция групповой динамики, основоположником которой является К. Левин. При этом она имеет первоочередное значение применительно к кругу задач, связанных именно с формированием групп последователей, входящих в «ближний круг» лидера и социально-психологическим развитием их до уровня команд.

Поскольку решение ряда задач психологии лидерства неизбежно связано не только с взаимодействием, но и с воздействием, совершенно закономерно включение в методологическую базу психологии лидерства бихевиорального подхода. Кратко напомним его суть.

Бихевиоризм (от англ. behavior поведение) — направление в психологии, центрированное па изучении поведенческих реакций и их детерминант¹. Зарождение данного направления связано с экспериментами американских исследователей начала XX в. Э. Торидайка и Д. Уотсона, а также с учением И. П. Павлова о рефлексах. Окончательное оформление, как самостоятельная концепция бихевиоризм подучи. I в трудах Б. Скиннера.

Согласно представлениям последнего, человек представляет собой своего рода «черный ящик», внутреннее содержание которого практически недоступно объективному научному исследованию. Причем это относится как к собственно психическим, так и к нейрофизиологическим процессам. Исходя из этого, необходимо отказаться от попыток понять внутреннюю мотивацию поведения и сосредоточиться на внешних факторах. По Б. Скиннеру объяснить поведение (а, следовательно, в какой-то мере опосредованно понять устройство «черного ящика») можно проанализировав взаимосвязь между наблюдаемым извне действием и его последствием.

Б. Скиннер считал, что в отличие от классических экспериментов И. П. Павлова с животными, где поведенческая реакция следовала за стимулом (такое поведение Б. Скиннер обозначал как респондентное), человек обычно демонстрирует оперантное поведение, сутью которого является активное воздействие на окружающий мир с целью достижения желаемых изменений. То есть, по сути, поведенческий акт по времени предшествует физическому проявлению стимула, под влиянием которого он происходит. Если в результате предпринятого действия наступают желаемые последствия, то данная форма поведения получает положительное подкрепление, тем самым повышается вероятность повторения данной поведенческой реакции всякий раз, когда у субъекта возникает потребность в получении положительного подкрепления данного типа. Если же в результате поведенческого акта ожидание индивида не оправдываются или более того имеют место последствия противоположные, в терминах Б. Скиннера, аверсивные желаемым, можно говорить о негативном подкреплении, порождающем тенденцию к отказу от данного вида поведения.

Аверсивные стимулы в бихевиоральном подходе также называются наказанием. Систему использования обществом и его уполномоченными представителями наказания для пресечения социально табуированного поведения индивидов, Б. Скиннер обозначал как аверсивный контроль. Весьма критически относясь к управлению поведением, основанном на аверсивном контроле, Б. Скиннер разработал собственную систему модификации поведения, которая основана на переучивании индивида с проблемным поведением за счет использования положительных подкрепляющих стимулов.

Модель модификации поведения Б. Скиннера включает в себя два основных этапа: функциональный анализ и вмешательство. Функциональный анализ является определяющим и наиболее сложным, поскольку многие поведенческие паттерны в реальности не сводятся к простым оперантным реакциям, в основе которых лежит один конкретный стимул. На практике результат одного поведенческого акта может не просто подкреплять или подавлять предшествующую ему реакцию организма, но и порождать другие реакции. Таким образом возникают сложные последовательности взаимосвязанных поведенческих актов и опосредующих их стимулов.

Кроме того, сами стимулы могут иметь характер как первичного (непосредственного), так и вторичного (опосредованного) подкрепления. Причем один и тот же стимул может выступать одновременно в двух ипостасях. Скажем, автомобиль как положительное подкрепление усилий, приложенных для его приобретения, не только удовлетворяет потребность в средстве передвижения, но и может служить символом успеха, престижа и т. п., тем самым подкрепляя самооценку владельца. С учетом перечисленных нюансов в рамках функционального анализа необходимо точно определить «симптомы» — поведенческие реакции или паттерны, от которых следует избавиться и детально идентифицировать систему стимулов их подкрепляющих. Не менее важно точно сформулировать формы нового, замещающего поведения и разработать систему его положительного подкрепления.

Целью вмешательства является реорганизация внешней среды таким образом, чтобы исключить воздействие стимулов, подкрепляющих нежелательное поведение и максимизировать положительное подкрепление замещающего поведения. В идеале, с точки зрения Б. Скиннера, вмешательство должно строиться именно таким образом, однако на практике, как правило, предусматриваются и используются меры аверсивного контроля над проблемным поведением.

Предельно упрощая сказанное, можно отметить, что воздействие с преобладающим аверсивным контролем присуще руководителям, в то время как воздействие, основанное па модели модификации поведения, — лидерам.

Надо сказать, что взгляды Б. Скиннера неоднократно подвергались жесткой критике за присущий им механицизм и крайний радикализм (саму концепцию Б. Скиннера часто обозначают как радикальный бихевиоризм). В этой связи его последователи предприняли попытки интеграции бихевиорального подхода и направлений в психологии, изучающих интрапсихические процессы. В частности, А. Стаатс разработал теорию психологического бихевиоризма, в рамках которой учитывается влияние генетической заданность, личностного развития и социального научения на поведенческие реакции. Особое внимание А. Стаатс уделял проблеме психологической адаптивности и поведению индивида в группе. Предложенная им жетонная система подкреплений, изначально использовавшаяся в психиатрических клиниках, впоследствии получила широкое применение в практической социальной психологии.

Суть этой системы заключается в том, что индивид за желаемый поведенческий акт получает жетон — стимул второго порядка, являющегося символическим выражением части желаемого стимула первого порядка. Если у индивида в течение определенного времени накапливается количество таких «частей», эквивалентное целому, он имеет право обменять свои жетоны па реальный материальный либо социальный бонус. Впоследствии данная система подкрепления была модифицирована для использования в групповом контексте. В этом случае суммируются жетоны, заработанные всеми членами группы, и бонус получает вся группа как социальное целое. В данной модификации жетонная система подкрепления широко используется при создании кружков качества, разработке систем мотивации персонала, в командообразовании и т. п.

Еще одним эффективным практическим нововведением А. Стаатса стала процедура тайм-аута. В ее основе лежит идея о том, что для устранения нежелательного поведения часто бывает достаточным извлечение индивида на какое-то время из среды, в которой данное поведение проявляется. Это, по мнению А. Стаатса, автоматически приведет к тайм-ауту в действии стимула, подкрепляющего проблемное поведение. В результате такое поведение не только ситуативно прекратится, но, возможно, и не возобновится при возвращении в изначальную среду. Использование тайм-аута позволяет отказаться от функционального анализа в модели модификации поведения Б. Скиннера, что особенно актуально в условиях, не позволяющих проводить эту достаточно сложную и требующую углубленной специальной подготовки процедуру. Идея тайм-аута широко используется в современной конфликтологии, в ведении переговоров, в процессе командной работы и для решения иных прикладных задач, связанных с реализацией лидерских функций¹.

Для решения круга задач, связанных со взаимодействием, а также с формированием видения и формулировкой миссии, в психологии лидерства широко используются различные модификации гештальт-подхода.

Гештальт-психология (гештальт — от нем. Gestalt — образ, форма, структура) — направление психологической науки, которое возникло в первой половине XX в. и получило развитие в трудах М. Вертхаймера, В. Келера, К. Коффки, К. Левина и др. В основу данного направления легли исследования зрительного восприятия, доказывавшие, что люди склонны воспринимать окружающий мир в виде упорядоченных целостных конфигураций, а не отдельных фрагментов. Образно говоря, человек изначально воспринимает лес вообще и лишь затем может выделить отдельные деревья и их группы как части целого. Такие конфигурации и получили название гсштальтов. На базе исследований восприятия были сформулированы два основополагающих принципа гештальт-психологии.

Первый из них — принцип взаимодействия фигуры и фона — гласит, что каждый гештальт воспринимается как фигура, имеющая четкие очертания и выделяющаяся в данный момент из окружающего мира, представляющего собой по отношению к фигуре более размытый и недифференцированный фон. Формирование фигуры с точки зрения гештальт-психологии означает проявление интереса к чему-либо и сосредоточение внимания на данном объекте с целью удовлетворения возникшего интереса.

Второй принцип, часто называемый законом прегнантности, или равновесия, исходит из того, что человеческая психика, как и любая динамическая система, стремится к максимальному в данных условиях состоянию стабильности. В контексте первого принципа это означает, что выделяя фигуру из фона, люди обычно стремятся придать ей наиболее «удобоваримую» с точки зрения удовлетворения изначального интереса форму. Форма такого рода характеризуется простотой, регулярностью, близостью и завершенностью. Фигуру, отвечающую данным критериям, часто называют хорошим гештальтом.

Впоследствии эти принципы были дополнены теорией научения К. Коффки, концепцией энергетического баланса и мотивации К. Левина, а также введенным им же принципом " здесь и сейчас" , согласно которому первостепенным фактором опосредующим поведение и социальную функциональность личности, является не содержание прошлого опыта (в этом кардинальное отличие гештальт-психологии от психоанализа), а качество осознавания актуальной ситуации. На этой методологической базе Ф. Перлзом, Е. Полстером и рядом других гештальт-психологов была разработана теория цикла контакта, ставшая базовой моделью практически всех практикоориентированных подходов в гештальт-психологии.

Согласно данной модели весь процесс взаимодействия индивида с фигурой — от момента возникновения спонтанного интереса до полного его удовлетворения — включает в себя шесть стадий: ощущение, осознавание, энергию, действие, контакт и разрешение.

На первой стадии спонтанный интерес к объекту носит характер смутного, неопределенного ощущения, часто беспокойства, тем самым, вызывая начальное напряжение. Потребность понять и конкретизировать источник ощущения побуждает индивида к сосредоточению внимания на вызвавшем его объекте, т. е. перейти на стадию осознавания. Целью осознавания является насыщение фигуры значимым содержанием, ее конкретизация и идентификация. По сути процесс выделения фигуры из фона сводится к двум первым стадиям контакта.

Уже в процессе осознавания происходит мобилизация энергии, связанной с изначально возникшим напряжением и необходимой для сосредоточения и удержания внимания. Если выделенная в результате осознавания из фона фигура оказывается значимой для субъекта, то изначальный интерес стимулируется, а напряжение не только не снижается, а, напротив, возрастает, постепенно приобретая характер «заряженной энергией озабоченности». В результате наступает третья стадия цикла, на которой энергия системы достигает своего пика, а фигура в субъективном восприятии максимально «приближается» к индивиду. Тем самым создаются условия для перехода к стадии действия.

На этой стадии индивид переходит от собственно восприятия или перцептивного поведения к попыткам активно воздействовать на вызвавшую интерес фигуру, целью которой является адаптация последней к физическому либо психологическому «присвоению» или ассимиляции. Под ассимиляцией Ф. Перлз понимал избирательную интеграцию не целостного, сохраняющего изначальную структуру объекта, а тех его компонентов, которые реально отвечают потребностям индивида. Для этого необходимо расчленение фигуры па составляющие, образно говоря, ее «пережевывание», являющееся квинтэссенцией действия в рассматриваемой схеме. Так, в контексте социальных отношений, вступая в контакт с определенным человеком, индивид должен не только осознать свои потребности, но и определить, какие из них данный партнер объективно может и субъективно готов удовлетворить.

В результате действия, направленного на вызвавшую интерес фигуру, возникает максимально насыщенное переживание, в рамках которого интегрируются впечатления, полученные от сенсорного осознавания и моторного акта. В логике данной модели контакт есть точка максимально возможного в существующих условиях удовлетворения исходного интереса или потребности.

Завершающая стадия разрешения (у некоторых авторов обозначается как завершение) предполагает рефлексию опыта, полученного на стадии контакта, и его интеграцию на внутриличностном уровне. Именно так в логике гештальт-психологии происходит научение.

Поеме завершения цикла контакта фигура перестает быть актуальной и привлекать к себе внимание — гештальт завершается или, иначе говоря, разрушается. В результате возникает возможность нового ощущения и возобновления цикла. С точки зрения гештальт-психологии вся жизнь человека представляет собой непрерывную цепь таких циклов.

В психологии лидерства данная схема и методы психотехники, связанные с гештальт-подходом, применяются для исследования стилей коммуникации, групповых норм, межличностного и межгруппового взаимодействия. Они также нашли широкое применение в сфере организационного консультирования, коучинга и профессиональной подготовки практических социальных психологов.

Важной составляющей металогической базы психологии лидерства в социально-психологическом ракурсе рассмотрения является научающее направление в психологии, которое позволяет рассматривать процессы взаимодействия и воздействия в их взаимосвязи. Оно включает в себя разнообразные подходы, в основе которых лежит идея научения, или, иными словами, процесс и результат приобретения индивидуального опыта. Одним из первых подходов такого рода стала психоаналитическая теория научения, разработанная в середине XX в. Д. Доллардом и Н. Миллером. По сути они попытались интегрировать психоаналитическую концепцию и бихевиоральный подход с целью свести феномены, изучаемые в психоанализе, к наблюдаемым и измеряемым извне поведенческим реакциям. Решая данную задачу, Д. Доллард и Н. Миллер выделили четыре базовых фактора процесса научения, а именно: драйв, сигнал, реакцию и награду.

Под драйвом понимается «мощный исходный стимул, понуждающий к действию». При этом драйвы могут быть врожденными (первичными), например, голод, усталость, боль и т. п., и приобретенными (вторичными), например, дефицит внимания, неудовлетворенное тщеславие, одиночество и т. д. Активизация драйва вызывает рост напряжения, тем самым побуждая к действию. Содержательно понятие драйва перекликается с иерархией потребностей в концепции А. Маслоу и представлениями о цикле контакта в гештальт-психологии.

Сигналы — это не что иное, как ситуативные стимулы, благодаря которым человек в состоянии определить, как именно он должен вести себя для снижения напряжения, обусловленного активизацией того или иного драйва в конкретных условиях.

Реакция представляет собой наблюдаемые и измеряемые извне аспекты поведения, которые могут трансформироваться в результате научения. При этом в каждой ситуации потенциально возможны несколько реакций, составляющих определенный поведенческий диапазон. Например, в конфликтной ситуации он может лежать в континууме от физической агрессии до бегства. Наиболее вероятная из всех возможных для конкретного человека в данной ситуации реакция называется доминантной.

Награда в психоаналитической теории обучения всегда сводится к снижению напряжения, вызванного активизацией драйва, и в этом смысле не зависит от формы внешнего подкрепления. Согласно представлениям Д. Долларда и Н. Миллера, чем скорее та или иная реакция подкрепляется наградой, т. е. снижает напряжение, тем вероятнее она станет доминантной в схожих обстоятельствах.

Д. Доллард и Н. Миллер исходили из того, что необходимым условием научения является неудовлетворенность драйва наличествующей доминантной реакцией, т. е. отсутствие награды. С этой точки зрения они переосмыслили психосексуальную периодизацию детского развития З. Фрейда и разработали оригинальную концепцию обучения.

С точки зрения социальной психологии, а также психологии лидерства наибольший интерес представляют исследования агрессии, предпринятые Д. Доллардом и Н. Миллером. Именно они сформулировали ставшее классическим определение агрессии и выдвинули гипотезу о том, что агрессия является следствием фрустрации. Данная гипотеза впоследствии была развита, детализирована и экспериментально проверена как самими авторами, так и другими исследователями, в частности М. Карлсоном, Л. Берковитцем и др. Несмотря на то что в современной психологии представлены и альтернативные взгляды на природу агрессии, гипотеза фрустрации — агрессии в ее современном виде остается одним из фундаментальных представлений социальной психологии.

Следующим шагом в развитии научающего направления стала теория социального научения Д. Роттера. Вслед за представителями описательных подходов к проблеме лидерства он считал основной задачей психологической науки предсказание поведения. Однако, в отличие от адептов теорий черт, Д. Роттер полагал, что прогноз должен строиться не на исследовании внутриличностных особенностей индивида, а на анализе взаимодействия четырех универсальных переменных, к которым может быть сведено все многообразие факторов, обусловливающих содержание и результаты контакта индивида с внешней средой в конкретной ситуации. К этим переменным он относил потенциал поведения, ценность подкрепления, ожидание и психологическую ситуацию.

Потенциал поведения определяет вероятность проявления той или иной поведенческой реакции на внешний стимул с целью получить определенное подкрепление. Как и авторы психоаналитической теории научения, Д. Роттер считал, что в каждой конкретной ситуации потенциально возможен определенный спектр реакций. Наиболее вероятна та из них, которая обладает на данный момент наивысшим потенциалом поведения.

Ценность подкрепления выражает степень желательности того или иного вознаграждения в данных обстоятельствах. В отличие от Д. Долларда и Н. Миллера, Д. Роттер отрицал наличие универсальной награды, связанной со снижением напряжения, и полагал, что в каждом отдельном случае один вид подкрепления может быть субъективно предпочтительнее другого.

Ожидание — субъективная оценка вероятности получения желаемого подкрепления в результате поведенческого акта. Поскольку Д. Роттер рассматривал человека как существо по преимуществу рациональное, именно ожиданием в сочетании с ценностью подкрепления в его концепции определяется потенциал поведения.

Психологическая ситуация характеризует субъективное восприятие индивидом социальной ситуации. Д. Роттер полагал, что реально значимыми для человека являются не объективные внешние обстоятельства, а их интерпретация на уровне психической реальности, которой и обусловливаются поведенческие реакции¹.

Особое значение в контексте социальной психологии вообще и психологии лидерства, в частности, имеет введенное Д. Роттером понятие «локус контроля» и связанные с ним представления об экстернальности и интернальности. Д. Роттер не только предложил и теоретически обосновал данное понятие, но и разработал компактную и удобную методику измерения его ориентации. Работы Д. Роттера нашли широкое применение в практике профессионального обучения, коучинга, оценки и разработки систем мотивации персонала.

Одной из наиболее известных и популярных в настоящее время концепций научения является социально-когнитивная теория А. Бандуры. В отличие от радикальных бихевиористов, он не отрицал значение внутриличностных детерминант поведения. При этом, с точки зрения А. Бандуры, поведение индивида само по себе не просто является производной от воздействия внешних факторов в сочетании с личностными особенностями, но, в свою очередь, влияет как на окружающую среду, так и на собственно личность. Эту трехфакторную модель развития А. Бандура обозначил как концепцию взаимного детерминизма. Поскольку в данной модели все три переменные являются не только взаимодополняющими, но и взаимозамещающими, А. Бандура выдвинул предположение о том, что эффективное научение возможно без непосредственного внешнего подкрепления через наблюдение и моделирование. Данное утверждение стало ключевым пунктом социально-когнитивной теории. В сущности, речь идет о том, что осваивать те или иные поведенческие стратегии как дети, так и взрослые могут не методом проб и ошибок, а в результате выбора подходящих моделей, наблюдения за их поведением и его воспроизводства в соответствующих ситуациях.

Развивая и детализируя данную идею, А. Бандура выделил четыре аспекта, опосредующие эффективность научения через наблюдение, а именно: внимание, сохранение, моторио-репродуктивные процессы, мотивационные процессы.

Внимание в данном контексте подразумевает двусторонний процесс взаимодействия наблюдателя и модели, который одновременно зависит от психологических особенностей наблюдателя, таких как восприятие, сенсорные способности, потребности, предшествующий опыт и т.н. и привлекательности модели как в атрибутивном (яркость, харизматичность, статустность), так и в содержательном (эффективность поведения) плане.

Сохранение — долговременное запоминание наблюдателем поведенческой стратегии модели. Описание механизмов данного процесса в рамках социально-когнитивной теории в целом совпадает с соответствующими представлениями в отечественной общей психологии.

Моторно-репродуктивные процессы — способность индивида достаточно точно воспроизвести модель поведения, хранящуюся в памяти на уровне действий. Она во многом обусловлена физическими возможностями и тренированностью индивида. В первую очередь это относится к сложным моторным действиям (спортивные состязания, вождение автомобиля и т. п.). Данная способность может развиваться за счет многократного повторения определенных упражнений (при этом крайне важным является наличие обратной связи от компетентного лица: тренера, инструктора и т. д.), а также посредством дополнительного наблюдения и мысленного «прокручивания» последовательности действий.

Мотивационные процессы по сути описывают роль подкрепления в научении через наблюдение. С точки зрения А. Бандуры, хорошо усвоенная и отработанная поведенческая модель будет воспроизводиться тем чаще, чем вероятнее, с субъективной точки зрения она позволит получить желаемое подкрепление. В данном отношении теория Л. Бандуры созвучна взглядам Д. Роттера. Однако в отличие от последнего он придавал большое значение косвенному подкреплению, которое имеет место, когда награждается наблюдаемое поведение модели, а также самоподкреплению. Под ним понимается способность людей не просто адекватно оценивать собственные действия, но и устанавливать за них определенные вознаграждения, либо наказания.

Развивая данную идею, Л. Бандура внес большой вклад в исследования самооценки, самонаблюдения и других аспектов саморегуляции личности. В дальнейшем, разрабатывая собственную схему поведенческой терапии, А. Бандура ввел понятие самоэффективности, под которой понимается убежденность индивида в своей способности организовать и выполнить данные последовательности действий, позволяющие справиться с ожидаемыми ситуациями. Люди с высокой степенью самоэффективности, с точки зрения А. Бандуры, обладают конкурентными преимуществами за счет выраженной установки на достижения, уверенности в собственной компетентности, восприятия возможной неудачи как стимула к поиску альтернативных решений для достижения поставленных целей. Именно на повышение самоэффективности личности, но мнению А. Бандуры, должна быть направлена психотерапия. В дальнейшем его последователи Д. Уотсон и Р. Тарп разработали пятишаговую программу модификации поведения, получившую известность как программа самоконтроля.

В сфере социальной психологии широкую известность получили исследования А. Бандуры в области социальной природы агрессии, а также процессов социализации личности.

Работы А. Бандуры позволили пересмотреть многие подходы к обучению. Они дали мощный толчок к развитию и распространению тренинговых форм обучения, в частности ролевого моделирования, разработке моделей коучинга, программ подготовки кадрового резерва, а также программ развития внутренней мотивации сотрудников.

Итак, мы рассмотрели наиболее фундаментальные составляющие методологической базы психологии лидерства в социально-психологическом аспекте. Дополнительно ряд более узких теоретико-методологических подходов, непосредственно связанных с решением конкретных практических задач, будет представлен ниже. Перейдем к рассмотрению теоретико-методологических основ психологии лидерства в психолого-акмеологическом ракурсе.

Психология развития в целом — это отрасль психологической науки, изучающая закономерности развития психики и личности. Традиционно в рамках психологии развития рассматриваются две ключевые проблемы — это изучение совокупности факторов, определяющих психическое и личностное развитие индивида, и основных универсальных этапов или, иными словами, периодизации развития. При этом под развитием психики понимается закономерное изменение психических процессов во времени, выраженное в их количественных, качественных и структурных преобразованиях, а под развитием личности — процесс закономерного изменения личности как системного качества индивида в результате его социализации. С точки зрения психологии лидерства развитие психики и развитие личности представляют собой взаимосвязанные процессы, опосредующие формирование и развитие лидерского потенциала индивида. Под лидерским потенциалом понимается совокупность индивидуально-личностных качеств, социальных и профессиональных компетенций, позволяющая эффективно реализовывать универсальные лидерские функции и успешно решать связанный с этим круг предметных, социально-психологических, профессиональных задач в условиях конкретной деятельности. Надо сказать, что наиболее распространенные в психологии развития исследования процессов развития психики и личности в раннем детстве и подростковом возрасте имеют первостепенное значение, поскольку именно на ранних этапах онтогенеза формируются глубинные интрапсихические структуры и устойчивые поведенческие паттерны, качественные особенности которых во многом определяют способность или, напротив, неспособность индивида реализовывать лидерские функции.

В то же время достаточно очевидно, что не менее значимыми в контексте психологии лидерства являются закономерности и особенности личностно-профессионального развития взрослого человека. В этой связи важной составляющей теоретико-методологической базы психологии лидерства является акмеология. Акмеология (от греч. акте — вершина + logos — наука, учение) «изучает феноменологию, закономерности и механизмы развития человека на ступени его зрелости и особенно при достижении им наиболее высокого уровня в этом развитии». При этом «эпицентром акмеологического знания является личность, предметом — психическое развитие личности взрослого человека, становление его профессионализма и мастерства, раскрытие и использование творческого потенциала личности, резервы и способы оптимизации его профессиональной деятельности». Легко заметить, что такой подход охватывает основные составляющие лидерского потенциала, причем, что немаловажно, в их динамике. Можно сказать, что еще одним важнейшим феноменологическим проявлением лидерства является стремление индивида к достижению своего акме, прежде всего, в социальном и социально-психологическом аспектах.

При выявлении социально-психологических и профессиональных компетенций, необходимых лидеру, а также критериев оценки эффективности лидерства в той или иной предметной сфере деятельности в качестве важнейшей методологической посылки выступает определение профессионализма. В рамках акмеологического подхода профессионализм рассматривается в качестве диалектической производной двух основных факторов — профессионализма деятельности и профессионализма личности. Согласно определению А. А. Деркача под профессионализмом деятельности понимается «качественная характеристика субъекта деятельности, отражающая высокую профессиональную квалификацию и компетентность, разнообразие эффективных профессиональных навыков и умений, владение современными алгоритмами и способами решения профессиональных задач, что позволяет осуществлять деятельность с высокой продуктивностью». В свою очередь профессионализм личности — это «качественная характеристика субъекта труда, отражающая высокий уровень развития профессионально важных качеств, личностно деловых качеств, акмеологических инвариант профессионализма, адекватный уровень притязаний, мотивационную сферу и ценностные ориентации, направленные на прогрессивное развитие специалиста». Такой подход к пониманию профессионализма позволяет выявлять ключевые профессиональные и личностные компетенции в их взаимосвязи — т. е. именно как конкретные составляющие лидерского потенциала и формы их реализации в определенной предметной сфере деятельности.

И еще на одном немаловажном с точки зрения определения теоретико-методологической базы психологии лидерства моменте надо остановиться особо. Основоположники и наиболее видные представители акмеологического направления в науке (Б. Г. Ананьев, А. А. Бодалев, А. А. Деркач и др.), позиционируют акмеологию не как отрасль психологической науки, а как особую интегративную науку, возникшую и развивающуюся на стыке естественных, гуманитарных, общественных и технических дисциплин. В этой связи в рамках психологии лидерства совокупность теоретических концепций и методов, направленных на изучение формирования и развития лидерского потенциала, а в широком смысле — индивидуально-личностного развития лидеров, обозначается как психолого-акмеологический подход к проблеме лидерства. Отметим также, что в зарубежной науке акмеология не выделяется в качестве самостоятельной дисциплины. Вместе с тем, представленные далее теоретические концепции в контексте психологии лидерства совершенно отчетливо укладываются именно в рамки психолого-акмеологического подхода.

Аналитическая психология — направление в современной, прежде всего практической, психологии, в основе которого лежат взгляды швейцарского психиатра и психолога К. Юнга. Развивая идею З. Фрейда о бессознательном, К. Юнг существенно ее модифицировал и разработал собственную оригинальную концепцию личности.

В отличие от З. Фрейда, К. Юнг считал, что наиболее интенсивное развитие личности происходит не в раннем детстве, а в зрелом возрасте. Соответственно на первый план в его схеме выступает не взаимодействие ребенка с родителями, а многоплановая система социальных отношений взрослого индивида во всем ее разнообразии. При этом целью полноценного развития К. Юнг считал обретение цельности личности в процессе индивидуации — преодолении раскола между сознанием и бессознательным, неизбежно возникающем, по мысли К. Юнга, в детском возрасте.

Раскол, или расщепление такого рода во многом обусловлено влиянием социальной среды. Так, в частности, вступая в школьный возраст и стремясь занять максимально комфортную позицию в среде сверстников, ребенок сознательно выбирает те личностные качества и поведенческие стратегии, которые вызывают желаемую реакцию в его социальном окружении. Таким образом, формируется персона — та часть личности, которая полностью осознается, субъективно принимается и целенаправленно предъявляется миру. При этом те аспекты личности, которые не отвечают критерию социальной желательности, не просто скрываются, но активно отвергаются па внутриличностном уровне и в конечном счете вытесняются в бессознательное, таким образом формируется тень — структура, несовместимая с самопринятием и самооценкой эго.

В ходе индивидуации, по мысли К. Юнга, происходит поэтапное осознавание и принятие тени или, иначе говоря, смещение центра личности к серединной точке между эго и бессознательным. Тем самым существенно расширяется личностный потенциал, поскольку, с точки зрения К. Юнга, «бессознательный человек, т. е. его тень, не состоит только из исключительно морально предрассудительных тенденций, но выражает также ряд хороших качеств, таких как нормальные инстинкты, соответствующие реакции, основанные на реальности инсайты, творческие импульсы и т. д.» .

Если процесс индивидуации благополучно завершен, и раскол между сознанием и бессознательным преодолен, возникает интегрированная личность или, говоря терминами аналитической психологии, самость.

Данная проблема имеет актуальное значение для таких прикладных аспектов психологии лидерства, как развитие лидерского потенциала, создание имиджа, командообразование, конфликтология. Индивид, не осознающий и отвергающий свою тень, как правило, демонстрирует крайне ригидные формы поведения, плохо адаптируется к командной работе, неспособен к творческой деятельности, восприятию инновационных идей и альтернативных точек зрения. В этой связи теоретическая модель К. Юнга и некоторые разработанные им психотерапевтические техники широко применяются в практике коучинга, обучающих и тренинговых программ по развитию лидерских качеств, командообразованию и т. п.

Следует отметить, что для психологии лидерства большое значение имеет и наиболее критикуемая представителями других психологических школ часть теории К. Юнга, а именно его идея о коллективном бессознательном. Согласно гипотезе К. Юнга «коллективное бессознательное представляет собой хранилище латентных следов памяти человечества и даже наших человекообразных предков. В нем отражены мысли и чувства, общие для всех человеческих существ и являющиеся результатом нашего общего эмоционального прошлого». При этом коллективное бессознательное «состоит из мощных первичных психических образов, так называемых архетипов (буквально, „первичных моделей“). Архетипы — врожденные идеи или воспоминания, которые предрасполагают людей воспринимать, переживать и реагировать на события определенным образом». Учение о коллективном бессознательном и архетипах имеет первоочередное значение, прежде всего применительно к политическому лидерству, разработке средств взаимодействия с большими группами и воздействия на них.

Не менее важное значение для решения широкого круга прикладных задач имеет учение К. Юнга о психологических типах личности. В основу своей типологии К. Юнг заложил три биполярных параметра: экстраверсия — интроверсия, сенсорностьинтуитивность, мышление — чувственность. Каждый человек, с точки зрения К. Юнга, имеет врожденную предрасположенность к тому или иному полюсу соответствующего параметра.

Экстраверсия — интроверсия определяет базовую установку индивида по отношению к миру (данный параметр также называют основной позицией): ориентацию вовне — на окружающий мир — либо внутрь себя. Не следует путать данный параметр с аналогично обозначаемой личностной суперчертой в концепции Г. Айзенка.

Сенсорность — интуитивность характеризует личность с точки зрения предпочитаемого способа сбора и восприятия информации. Представители сенсорного типа при сборе информации ориентированы на факты, на то, что действительно происходит здесь и сейчас, а также на использование всех пяти чувств (зрение, слух, осязание, обоняние и вкус). Люди интуитивного типа при сборе и опенке информации предпочитают полагаться на «шестое чувство» — догадки, озарения, прогнозы при минимальном внешнем стимуле. В отличие от живущего в режиме «здесь и сейчас» сенсорного типа, интуитивисты предпочитают иметь дело с будущим, рассматривая не факты, а возможности.

Мышление — чувственность характеризует процесс принятия решения. Представители «мыслительного» типа принимают решения на основе логического анализа имеющихся данных. Качество решения для них связано с объективностью, соответствием существующим нормам, последовательностью и обоснованностью. Люди «чувствующего» типа решают исходя из личных убеждений и субъективных ценностей. Качество решения определяется для них степенью эмоциональной комфортности для себя и окружающих, гармонией в отношениях. Согласно имеющимся данным, этот параметр отчетливо коррелирует с тендерным фактором, примерно две трети мужчин (в европейской культуре) относятся к «мыслительному» типу, а две трети женщин — к «чувствующему» .

Согласно типологии К. Юнга каждый человек имеет ведущую, наиболее развитую, освоенную и предсказуемую или, иначе говоря, доминирующую функцию личности или доминанту. В роли доминанты может выступать любая из психологических функций, составляющих два последних параметра (сенсорность, интуитивность, мышление, чувственность). Сочетание каждой потенциально доминантной функции с одним из полюсов первого параметра (экстраверсией или интроверсией) образуют восемь возможных комбинаций, которые К. Юнг обозначил как психотипы, характерные особенности каждого психотипа он описал в своих работах.

В дальнейшем типология К. Юнга была расширена и доработана американскими психологами И. Майерс и К. Бриггс. К исходным параметрам они добавили еще один: результат — процесс (иногда называемый также решение — восприятие), характеризующий общий стиль жизни индивида. Люди, стиль жизни которых ориентирован па результат, стремятся к завершенности всякого дела, даже если для этого необходимо выполнить тяжелую и малоинтересную работу. Для них характерен планомерный подход к деятельности и последовательность в решении задач. Люди, ориентированные на процесс, получают удовольствие от самой деятельности. Если этого не происходит, то они легко отказываются от начатого дела и переключаются на что-то более интересное. Им свойственны высокая адаптивность, гибкость, спонтанность. Даже выбрав какой-то определенный план действий, они предпочитают до последнего не ставить все точки над г, оставляя открытыми альтернативные возможности.

И. Майерс и К. Бриггс разработали опросник (Myers — Briggs Type Indicator, MBTI), позволяющий выявить индивидуальную предрасположенность по каждому из четырех параметров и детально описали психологические особенности 16 возможных типов личности. Методика Майерс — Бриггс получила широкое распространение в организационной психологии и психологии менеджмента. Разработанный ими подход применяется в рекрутменте, командообразовании, при разрешении конфликтных ситуаций, в процессе адаптации молодых специалистов и т. п.

Далее, в гл. 3 мы подробно остановимся на использовании данной схемы применительно к проблемам лидерства.

Следующей важной составляющей теоретико-методологической базы психологии лидерства в психолого-акмеологическом аспекте является концепция персонализации, разработанная В. А. Петровским. Под персонализацией понимается «процесс, в результате которого субъект получает идеальную представленность в жизнедеятельности других людей и может выступить в общественной жизни как личность. Сущность персонализации заключается в действенных преобразованиях интеллектуальной и аффективно-потребностной сферы личности другого человека, которые происходят в результате деятельности индивида». Из этого определения достаточно очевидно, что персонализация выступает одновременно и средством, и результатом реализации совокупности лидерских функций, связанных с межличностным взаимодействием и воздействием. При этом В. А. Петровский выделял потребность персонализации и способность персонализации.

Потребность персонализации (потребность «быть личностью»), по мысли В. А. Петровского является универсальной, присущей всем членам общества. Она означает «стремление индивида быть идеально представленным в других людях, жить в них, что предполагает поиск средств продолжения себя в другом человеке». Именно эта потребность с точки зрения концепции персонализации лежит в основе стремления к лидерству (а также к общественному признанию, аффилиации, самоопределению и т. п.).

В то же время способность персонализации (способность «быть личностью») определяют «индивидуально-психологические особенности человека, благодаря которым он совершает социально значимые поступки, обеспечивающие возможность получить идеальную представленность и продолженность в других людях». Вполне понятно, что способность персонализации значительно различается у разных индивидов и именно она в значительной степени определяет уровень лидерского потенциала, одновременно являясь его показателем.

Одним из важнейших проявлений способности персонализации является так называемая надситуативная активность. Как отмечает М. Ю. Кондратьев, «надситуативная активность — ни что иное, как готовность и способность человека не ограничиваться заданными конкретной ситуацией требованиями и ориентироваться на непрагматические цели, существенно превышающие по своему уровню конкретную актуальную задачу. Помимо того, что в рамках реализации надситуативной активности личность, как правило, легко преодолевает различные психологические барьеры, она способна подняться до подлинно творческой деятельности, интеллектуального „прорыва“, продемонстрировать склонность к действенному альтруизму, „бескорыстному“ риску, добиться резкого качественного повышения эффективности своей деятельности». Высокая степень готовности и способности к надситуативной активности — важнейшее проявление высокого лидерского потенциала.

Очень важно в практическом плане, что на базе концепции персонализации разработан и эмпирически верифицирован методический пакет, позволяющий оценивать уровень персонализации индивида, что является одним из объективных показателей реализации лидерского потенциала. Концепция персонализации и разработанное на ее базе методическое обеспечение широко используются в коучинге, тренинговых и обучающих программах, направленных на личностное развитие лидеров, повышение эффективности межличностного взаимодействия.

Еще одной важнейшей составляющей теоретико-методологической базы психологии лидерства является совокупность концепций, которую можно обозначить как психоаналитическое направление в психологии. В основе всех достаточно многочисленных и разнообразных концепций, объединенных в рамках данного направления, лежит психоанализ (от греч. psyche — душа, analysis — разложение, расчленение).

В настоящее время термин «психоанализ» обычно употребляется в двух основных значениях: 1) теория личности, разработанная австрийским психологом З. Фрейдом; 2) психотерапевтический метод лечения личностных расстройств. Некоторые авторы выделяют также третье значение данного термина: метод изучения неосознаваемых мотивов, мыслей и чувств индивида.

В основу психоаналитической теории З. Фрейдом была положена идея о бессознательном как ведущей детерминанте поведения и одновременно источнике внутриличностных конфликтов. Им была разработана топографическая модель личности, в рамках которой выделялось собственно бессознательное, предсознательное или доступная память, включающее неосознаваемый здесь и сейчас материал, который, однако, может стать легко доступным для сознания индивида в результате минимальных целенаправленных усилий либо спонтанно, под воздействием внешнего стимула и, наконец, собственно сознание. Последнее состоит из актуальных в текущий момент времени мыслей, чувств, переживаний. Согласно представлениям З. Фрейда сознание охватывает минимальный объем информации, хранящейся в мозге и потенциально доступной индивиду. Позднее топографическая модель трансформировалась в ставшую классической для психоанализа трехчленную структурную модель, включающую в себя ид — источник примитивных биологических влечений и инстинктов, целиком относящийся к сфере бессознательного, эго — рациональную и наиболее осознаваемую часть личности, призванную адаптировать побуждения ид к социальным, экономическим и иным ограничениям, налагаемым внешним миром и суперэго, представляющее собой интернализованную систему норм, правил и ограничений, накладываемых на индивида семьей и обществом, которая частично осознается, частично остается в бессознательном. Очень важно при этом, что З. Фрейд рассматривал ид, эго и суперэго не как некие статичные структуры, а скорее как внутриличностные, взаимосвязанные и взаимозависимые динамические процессы. При этом взаимодействие данных процессов часто носит антагонистический и конфликтный характер. В этой связи подход З. Фрейда, как и другие подходы, рассматривающие личность в качестве своего рода поля борьбы антагонистических по своей природе и содержанию психических процессов, часто обозначают как психодинамический.

Еще одной базовой идеей З. Фрейда стала гипотеза о том, что функционирование человека во всем своем многообразииот интрапсихических процессов до внешних поведенческих актов — обеспечивается одним видом психической энергии, источником которой является нейрофизиологическое возбуждение. Последнее в свою очередь обусловлено врожденными телесными потребностями, психические образы которых — инстинкты — укоренены в ид. Проще говоря, именно ид является источником психической энергии человека. При всем многообразии инстинктов, с точки зрения З. Фрейда, они могут быть объединены в две базовые категории — инстинкты жизни (Эрос) и инстинкты смерти (Танатос). Первые направлены на обеспечение жизненных процессов и в конечном счете на продление рода. В силу этого З. Фрейд особо выделял сексуальный инстинкт, а энергию жизненных инстинктов (либидо) первоначально характеризовал исключительно как сексуальную энергию, являющуюся движущей силой развития личности.

Согласно З. Фрейду, ребенок рождается с определенным количеством сексуальной энергии, которая в процессе развития в детстве последовательно концентрируется в различных эрогенных зонах, тем самым создается напряжение, побуждающего к определенным формам поведения с последующим формированием специфического личностного опыта. В соответствии с данной идеей З. Фрейд разработал ставшую классической, возрастную периодизацию развития, включающую оральную, анальную, фаллическую и генитальную стадии. Впоследствии он добавил латентную стадию (охватывает период от 6 до 12 лет), которую поместил между фаллической и генитальной.

Что касается инстинктов смерти, то хотя сам З. Фрейд и придавал им большое значение, считая биологически обусловленными, они остались наименее исследованными в его собственных работах, и именно эта часть психоаналитической теории подвергалась самой резкой критике. Показательно, что данному аспекту сегодня не уделяют большого внимания даже ортодоксальные психоаналитики.

При том что классический психоанализ, безусловно, центрирован на внутриличностных психических процессах, а критики З. Фрейда неизменно выдвигали ему упрек в чрезмерной приверженности к биологическому детерминизму, абсолютизации роли наследственных факторов и иррациональных влечений в человеческой природе, такие аспекты психоаналитической концепции, как проблема бессознательной мотивации, влияние детских травм на поведение взрослого человека, роль сексуального фактора в межличностных отношениях и ряд других имеют важное прикладное значение для психологии лидерства. Они позволяют не только выявлять и анализировать траекторию индивидуального развития па ранних стадиях, на которых, как уже отмечалось, формируется базис лидерского потенциала личности, но и определять глубинные интрапсихические причины успехов и неудач, осуществлять программы психокоррекции.

Дальнейшее развитие как собственно психоанализа, так и родственных ему самостоятельных направлений в психологии (прежде всего индивидуальной психологии А. Адлера, межличностного психоанализа К. Хорни и гуманистического психоанализа Э. Фромма) привело к осознанию значимости социально-психологических факторов в контексте личностного развития, а также к попыткам адаптировать базовые принципы и методы психоанализа для исследования социальных процессов.

Наибольший интерес в данном отношении представляет собой психосоциальный подход, разработанный американским психологом Э. Эриксоном. Свою концепцию Э. Эриксон строил на базе эпигенетического принципа, согласно которому «все, что развивается, имеет исходный план развития, в соответствии с которым появляются отдельные части — каждая имея свое время доминирования, — покуда все эти части не составят способного к функционированию целого». Очень важно, что данный принцип Э. Эриксон считал универсальным, действующим как на онтогенетическом, так и на социогенетическом уровнях, позволяющим рассматривать эти две линии развития в их органической взаимосвязи. С учетом данных соображений им была разработана оригинальная периодизация развития личности, в рамках которой жизненный цикл человека представляется в виде последовательности восьми возрастных кризисов, каждый из которых можно рассматривать как поворотную точку в процессе развития. В основе каждого кризиса лежит конфликт между позитивным, витальным началом в человеческой природе и негативным, деструктивным началом в их специфических, присущих данному возрасту проявлениях, а именно: доверие против недоверия, автономия против стыда и сомнения, инициатива против вины, компетентность против неуспешности, идентичность против спутанности идентичности, близость против изоляции, генеративность против стагнации, целостность против отчаяния.

Разрешение этих конфликтов, согласно Э. Эриксону, определяется генетической заданностью, результатами предшествующего развития и социальным влиянием. Последнее проявляется на двух уровнях — через непосредственное социальное окружение индивида, в первую очередь референтные фигуры и группы, и в более широком социальном контексте — через базисные институты общества. Согласно концепции Э. Эриксона каждой стадии индивидуального развития соответствует совершенно определенный социальный институт, в рамках которого проявляется соответствующий базисный конфликт на уровне социума. Так, проблема доверия связана с религией, автономии — с институтами политики и права, инициативы — с экономикой, компетентности — с технологией, идентичности — с идеологией, интимности — с семьей, генеративности с образованием и целостности с культурой.

Если на уровне перечисленных базисных институтов общества имеет место позитивное разрешение соответствующих конфликтов, или, по словам Э. Эриксона, они обладают «достаточной институциональной витальностью (жизнеспособностью)», то в обществе создаются условия, способствующие благоприятному, в целом, разрешению возрастных кризисов индивида. Позитивное разрешение каждого кризиса в онтогенезе означает подкрепление врожденной детской витальности и обретение индивидом специфической эго-силы, энергию которой он, в свою очередь, в процессе социального функционирования вкладывает в соответствующие институты общества, поддерживая тем самым витальность последних. В противном случае позитивные тенденции индивидуального развития могут подавляться социальными институтами, которые, будучи в результате лишены подкрепления детской витальностью, неизбежно деградируют.

По сути, Э. Эриксон представлял личность и общество как взаимосвязанные и взаимозависимые системы, развитие и функционирование которых основано на общем эпигенетическом принципе. Он также ввел в научный обиход понятие идентичности, являющейся своего рода эпицентром взаимодействия этих систем, поскольку «говоря об идентичности мы имеем дело с процессом, „локализованным“ в ядре индивидуальной, но также и общественной культуры, с процессом, который в действительности устанавливает идентичность этих двух идентичностей» .

Фундаментальные положения психосоциальной теории не только открыли новые перспективы в сферах социального проектирования, образования, организационной и политической психологии (практическое применение психосоциальной концепции в рамках психологии лидерства будет подробно рассмотрено в гл. 3), но и дали серьезный импульс к дальнейшему развитию психоаналитического направления в контексте социально-психологических исследований. В частности, последователи Э. Эриксона — Д. Коте и Ч. Левин — в настоящее время активно разрабатывают повое направление, названное ими «психоаналитической социальной психологией», задач которой — изучение и детализация взаимосвязи личности и общества.

Очень важной применительно к изучению формирования и развития лидерского потенциала представляется также теория личностных черт.

Данное направление в психологии базируется на идее о том, что люди предрасположены вести себя определенным образом в различных ситуациях. Такого рода предрасположенность, сформировавшуюся в процессе развития личности, в рамках данного направления обычно и называют чертами. Первая развернутая концепция черт личности в. направлении в психологии была разработана на рубеже 1930—1940;х гг. американским психологом Г. Олпортом.

Согласно его концепции, черта личности представляет собой «нейропсихическую структуру, способную преобразовывать множество функционально эквивалентных стимулов, а также стимулировать и направлять эквивалентные (в значительной степени устойчивые) формы адаптивного и экспрессивного поведения». Это означает, что черта личности не только обусловливает определенную поведенческую реакцию на широкий спектр внешних стимулов, субъективно воспринимаемых как схожие, но и является мотиватором, побуждающим человека искать и создавать явления внешнего мира (например, социальные ситуации), адекватные наличествующей черте.

Г. Олпорт разделял черты на общие (или измеряемые), которыми обладает множество людей в большей или меньшей степени, и индивидуальные (или морфологические), уникальные для каждого индивида и наиболее полно, с точки зрения Г. Олпорта, отражающие особенности личности индивида. В дальнейшем, развивая свою теорию, Г. Олпорт стал применять термин «черты личности» только для обозначения общих черт, для черт индивидуальных он ввел новый термин — «индивидуальные диспозиции». Г. Олпорт различал три вида индивидуальных диспозиций: кардинальные, центральные и вторичные.

Кардинальные диспозиции — максимально генерализированная, первазивная (всепроникающая) черта личности, определяющая всю жизнь человека. Ею наделены очень немногие люди, которые как правило становятся широко известными именно благодаря наличию кардинальной диспозиции. Более того, имена этих людей становятся нарицательными для определенного стиля жизни или поведенческих стратегий, например, дон Жуан, Фома неверующий, маркиз де Сад и т. п.

Центральные диспозиции — хорошо узнаваемые другими людьми, устойчивые характеристики, позволяющие достаточно полно и точно описать личность. На основании результатов своих исследований Г. Олпорт пришел к выводу, что число центральных диспозиций для каждого конкретного индивида колеблется в пределах от пяти до десяти. Центральные диспозиции наиболее универсальны и в содержательном плане близки к чертам личности.

Вторичные диспозиции — менее устойчивые и менее узнаваемые по сравнению с центральными. К ним обычно относятся вкусовые предпочтения, ситуативно обусловленные краткосрочные установки и т. п.

Очень важно с точки зрения психологии лидерства что Г. Олпорт одним из первых указал на необходимости изучения психически здоровых людей, введя понятие «зрелая личность». Он считал, что поведение зрелого субъекта автономно и осознанно, в то время как личностно незрелый, невротичный индивид руководствуется неосознанными мотивами, связанными с детскими переживаниями. Согласно Г. Олпорту, зрелая личность развивается в процессе становления, продолжающегося всю человеческую жизнь. Он также был привержен принципу холизма, рассматривая здоровую личность как интегрированное целое разнородных частей. Организующее и объединяющее начало в человеческой природе, одновременно являющееся главной движущей силой развития личности, Г. Олпорт обозначал как «проприум» .

Развивая теорию черт, Г. Олпорт внес существенный вклад в изучение таких важных в контексте психологии лидерства прикладных аспектов, как проблемы адаптации и социального влияния. Его труды «Природа предвзятости» и «Психология слухов» (в соавторстве с Л. Постманом) стали классическими работами по данной проблематике. Заинтересовавшись в контексте изучения зрелой личности проблемой ценностей, он на базе типологии ценностей Э. Шпрангера еще в 1931 г. разработал «Тест изучения ценностей», модификации которого до сих пор находят применение в организационной психологии и психологии лидерства.

Дальнейшее развитие теории черт связано с творчеством Г. Айзенка и Р. Кеттела. Если Г. Олпорт, ставя во главу угла индивидуальные диспозиции, использовал главным образом идиографический метод исследования, направленный на углубленное изучение конкретного человека, то Г. Айзенк и Р. Кеттел во главу угла ставили номотетический метод, выявляющий общие для всех или значительной массы людей закономерности. С этой целью они обследовали большие выборки испытуемых и использовали для выявления закономерностей сложные математические процедуры, в частности, факторный анализ. При этом и Г. Айзенк, и Р. Кеттел исходили из убеждения, что основная функция психологии является прогностической, т. е. главная задача — предсказать поведение человека в той или иной ситуации.

Г. Айзенк считал, что все элементы, или черты личности объединены в иерархическую структуру и могут быть сведены к универсальным суперчертам. Поскольку такие суперчерты в большей или меньшей степени присущи всем людям, он обозначил их как типы. Первоначально Г. Айзенк выделил два типа: экстраверсияинтроверсия и нейротизм — стабильность.

Тип экстраверсия — интроверсия непосредственно связан с процессами возбуждения и торможения или, в терминах Г. Айзенка, корковой активацией. С его точки зрения, интроверты более возбудимы, чем экстраверты, поэтому они склонны избегать сильной внешней стимуляции, связанной, в частности, с социальными ситуациями. Экстраверты, испытывая дефицит возбуждения, напротив, постоянно ищут дополнительных стимулов во внешней среде.

Тип нейротизм — стабильность отражает особенности реакции нервной системы на тот или иной стимул. Люди, склонные к нейротизму, острее, чем стабильные личности, реагируют на стресс и иные вызывающие беспокойство ситуации, и их реакция носит более устойчивый и длительный характер. При определенном внешнем сходстве содержания двух Г. Айзенк характеризует их как ортогональные измерения личности, т. е. между ними отсутствует корреляционная связь.

Впоследствии Г. Айзенк добавил к двум исходным типам третий — психотизм, связанный с интенсивностью выработки андрогенов. Однако к настоящему времени данное предположение остается во многом гипотетическим, не имеющим достаточного эмпирического подтверждения. Предполагается, что высокий уровень психотизма опосредует склонность к нонкомформизму, а в крайних случаях — к девиантному поведению.

Г. Айзенком разработан ряд психодиагностических методик для выявления индивидуальных особенностей по трем типам личности. Наиболее известен из них «Личностный опросник Айзенка» (Eysenck Personality Questionnaire, EPQ), использовавшийся, в частности, Р. Белбином при разработке моделей функциональных команд менеджеров.

Р. Кеттел, в отличие от Г. Айзенка, разрабатывавшего свою схему на базе предварительно сформулированных допущений, считал, что выявить универсальные черты личности можно исключительно эмпирически, сведя посредством факторного анализа массив данных, полученных в результате обследования большого числа испытуемых по различным методикам, к минимально возможному числу переменных. Таким образом, по мнению Р. Кет-тела, можно свести многообразные и изменчивые поверхностные черты, наблюдаемые и фиксируемые извне, к ограниченному числу универсальных и стабильных исходных черт, конфигурация и выраженность которых и определяет сущность личности.

В результате длительных многоплановых исследований Р. Кеттел выделил 16 исходных черт, или личностных факторов, которые легли в основу разработанной им и получившей широкое распространение психодиагностической методики «Шестнадцать личностных факторов» (16 РЕ).

Дальнейшие исследования в данном направлении, в частности работы американских психологов П. Коста и Р. Мак-Крэ, привели к вычленению пяти исходных факторов, получивших название «Большая пятерка». В нее вошли нейротичность (JV), экстраверсия (?), открытость (О), согласие (А), сознательность ©. Для измерения степени выраженности каждого фактора был разработан опросник NEO Personality Inventory (NEO PI). Модель «Большой пятерки» получила широкое распространение в организационной психологии и психологии лидерства благодаря не только своей простоте, но и достаточно высокой валидности и прогностической надежности.

Итак, мы рассмотрели наиболее универсальные концепции и подходы, составляющие основу теоретико-методологической базы психологии лидерства. Далее последовательно рассмотрим практико-ориентированные концепции «среднего уровня», акцентировано направленные именно па изучение лидерства.