История людей и история обществ

Кто выступает субъектом истории: личности, отдельные социальные группы, элита общества, классы, народ? Поиски «большого», «главного» субъекта истории сегодня считаются малоперспективными. Каждый из перечисленных акторов на своем месте и в свое время творит историю, пеструю ткань, сплетенную из различных волокон. Можно привести большое количество примеров, свидетельствующих о роли великих людей, героические поступки или эпохальные решения которых начинали отсчет «звездных часов человечества». Не только политики и военачальники определяют судьбу страны. Существует элита общества — видные ученые, писатели, техники, администраторы и даже кулинары, парикмахеры и портные, задающие уровень профессионализма и культуры в своей области. Они и есть то, что раньше называли солью земли, и если они покидают родину, это приводит ее к упадку.

В канун русских революций прокатилась волна дискуссий на тему «герой и толпа». Одни авторы отстаивали право героев на революцию, другие указывали на их зависимость от толпы. Масса, толпа — это не народ. Он выступает хранителем устоев и исторических традиций, и поэтому народ не склонен к революционным изменениям. К сожалению, в современном обществе народ, состоящий из крестьянских и ремесленных сословий, исчезает и на смену ему приходит масса — люди, вырванные из традиционного уклада. Они становятся легкой добычей пропаганды и заманчивых обещаний «героев», место которых занимают политиканы, играющие на популистских настроениях. Старая дискуссия российских интеллигентов оказалась пророческой. История XX столетия во многом определялась взаимной игрой и зависимостью вождей и толпы. Только на первый, поверхностный взгляд вожди кажутся демоническими личностями, принимающими верное решение в условиях, когда отсутствует рациональный выбор. На самом деле они сами зависят от толпы и вынуждены потакать ее инстинктам и требованию «хлеба и зрелищ» .

Можно ли сегодня возродить столь плодотворную в прошлом связь правителя-героя и народа? Вероятно, в старой форме «самодержавие и народность» прошлое нельзя вернуть, однако в современных проектах модернизации, несомненно, должно быть предусмотрено не только научнотехническое развитие, но и образование граждан, обладающих чувством ответственности за свою страну. Исход сельского населения в города, девальвация традиционных норм и ценностей в современных мегаполисах поднимает острую проблему сохранения духовного единства общества. Сами по себе социальные связи и экономическая, производственная интеграция в рамках разделения труда не решают главной проблемы — создания сильного устойчивого государства, поддерживаемого гражданским населением. Крепкое государство представляет собой духовное единство и пользуется уважением со стороны граждан, которые в минуты опасности выступают на его защиту. Сегодня проблемы национальной и социальной идентичности стоят особенно остро, и многие исследователи считают, что XXI век будет эпохой этнических конфликтов. Так «дух народа» мстит за свое забвение могучим империям, опирающимся на чисто экономические связи. Этнои культурогенез может и должен быть осуществлен в цивилизованных рамках, исключающих военные конфликты. Соперничество наций необходимо постепенно переводить в плоскость экономической и культурной конкуренции и взаимодействия.

Итак, поиски субъекта истории оказываются вовсе не спекулятивным занятием. Взаимная игра «героев» и «толпы» привела человечество на грань катастрофы, поэтому актуальными оказываются поиски других субъектов исторического процесса. В этом отношении весьма интересны модели наблюдательных и вдумчивых историков, которые смогли выйти за рамки дихотомии «герой — толпа» и увидеть в обществе другие жизнеспособные силы, обеспечивающие его стабильность и процветание.

Размышляя о роли личности, историки справедливо отмечают, что необходимо отличать каприз от сознательно-рационального поступка. Когда-то Блез Паскаль сказал, что если бы нос Клеопатры был немного короче, то весь облик земли был бы иным. Есть такие периоды в истории, когда роль личности становится поистине огромной, однако это имеет место в тех случаях, когда личность выражает веления времени.

В этой связи представляет интерес характеристика личностей Петра I и Екатерины II, сделанная ?. М. Карамзиным.

При этом и Петр I, и Екатерина II были деятелями своего времени.

В этих несколько идеализированных характеристиках схвачена взаимозависимость личности и общества: если человек действует в направлении общественного прогресса, то его действия, как правило, более значительны; если же он идет против этого процесса, то оказывается изолированным.

История — это не только цепь взаимосвязанных поступков отдельных людей, но и развитие обществ, которые проходят в своей эволюции определенные стадии. При таком подходе общество действительно напоминает сложный организм.

Первобытное общество, относящееся к «праисторической стадии», поглощено борьбой с природой. Его жизнь определяется в значительной мере внешними факторами: климатом, флорой и фауной. История таких обществ впечатляюще описана Львом Николаевичем Гумилевым (1912−1992), который в век господства социально-политических схем объяснения исторического развития выступил с природногеографических позиций и удачно объяснил движение древних народов не политическими стремлениями к покорению чужих земель, а природными факторами. Важное достижение исторического процесса — появление институтов семьи и религии, а также управления.

Современная история протекала под влиянием эволюции институтов государства, права, экономики, науки и образования. Этот процесс нашел отражение в различных моделях исторического процесса. Одна из них принадлежит французскому философу и социологу Огюсту Конту, который выделял три стадии истории: теологическую, метафизическую и позитивную (научную).

> Теологической стадии присущи военная организация общества и соответствующие ей мораль, искусство и социальный строй.

> Метафизическая стадия связана с развитием городских сословий и публики.

> Позитивная стадия наступает в результате развития промышленности, которая накладывает свой отпечаток на все остальные общественные сферы.

Конт считал интеллектуальную эволюцию преобладающим началом, дающим импульс развития низшим ступеням. Схема исторического развития Конта имела универсальный характер и не учитывала локального характера культур. На это обстоятельство обратил внимание русский историк, социолог и философ Николай Яковлевич Данилевский (1822−1885). Он считал теорию единой всемирной истории, состоящей из трех периодов (древний, средний и новый), несостоятельной и предложил группировку исторических явлений по культурно-историческим типам: египетский, китайский, ассирийско-вавилонский или древнесемитский, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, аравийский, европейский. Каждый самобытный культурно-исторический тип образован семейством племен и народов, характеризующихся отдельным языком или их группой и общей цивилизационной основой.

Н. Я. Данилевский писал: «Главный поток всемирной истории начинается двумя источниками на берегах древнего Нила. Один небесный, божественный, через Иерусалим Царьград достигает в невозмущенной чистоте до Киева и Москвы; другой — земной, человеческий, в свою очередь дробящийся на два главные русла: культуры и политики, течет мимо Афин, Александрии, Рима в страны Европы, временно иссякая, но опять обогащаясь новыми, все более обильными водами. На Русской земле пробивается новый ключ справедливо обеспечивающего народные массы общественноэкономического устройства» .

В схеме Данилевского были отражены и главные тенденции социальной эволюции. Любая культурная самобытность может быть осуществлена в условиях демократии и свободы. Эти начала развивались в социальной жизни не только Европы, по и России. На это обстоятельство обратил особое внимание русский политический деятель и историк Павел Николаевич Милюков (1859−1943), удачно синтезировавший модели русских и европейских историков. Он выделил следующие необходимые предпосылки развития культуры: физические и демографические условия, хозяйство, социальный строй, государство, право, политика, культура.

Касаясь вопроса о специфике исторического развития России, П. Н. Милюков писал: «С социологической ли точки зрения — единообразия законов, управляющих исторической эволюцией, с политической ли точки зрения — борьбы самобытности и заимствования, традиции и новаторства, с философско-исторической ли — борьбы теорий прогресса круговорота, расцвета или упадка, замкнутого в себе национализма и мировой миссии, — все равно, проблема положения России среди родов постоянно возвращается и настоятельно требует решения» .

Концепция единой мировой истории — порождение христианства, согласно догматам которого существует цель развития обществ, известная провидению. На основе православия была создана особая всемирно-историческая схема: «Рим — Константинополь — Москва». Из теологической модель всемирной истории превратилась в метафизическую и рационалистическую. Одни историки считали основой такого единства накопление опытного знания, развитие науки и техники; другие — борьбу против религиозного суеверия и становление рационального общественного устройства; третьи — постепенную гуманизацию человечества и воспитание свободы. Все эти модели в конце XIX — начале XX века были подвергнуты критике с точки зрения существования отдельных самостоятельных культур и народов. Однако реалии XX столетия заставили вернуться к вопросу о единстве мировой истории. Некоторый парадокс заключается в том, что во времена колонизации и покорения «отсталых» народов европейцы много говорили о самобытности других культур и выражали протест против европоцентризма. Сегодня, когда национальные и этнические конфликты разгораются по всему свету, гуманитарии и философы снова заговорили о единстве истории. Это позволяет сделать вывод о наличии неких защитных механизмов, которые указывают на опасность односторонних тенденций к обособлению и предостерегают от кризиса.

Современные попытки осмысления единства мировой истории вызваны повсеместным распространением науки, техники, образования, завоеваний демократии и свободы (против этого не может протестовать ни одна самобытная культура) и учитывают недостатки прежних абстрактных схем. Сама история — это не однолинейный процесс, а скорее «дерево», его ветви — разнообразно направленные процессы, многие из которых оказываются тупиковыми, забытыми, но иногда получающими неожиданное развитие. И хотя культуры рождаются и умирают, переживают стадии расцвета и приходят в упадок, есть нечто универсальное, что заимствуется новыми культурами из старых, вот почему сегодня так важна проблема традиции и новации. Наша техническая культура ориентировала на новое и создавала его культ, что во многом объясняется проникновением рыночных отношений во все сферы жизни. Но не работает ли этот механизм инновации вхолостую? Что действительно нового создала современная культура? Так ли велики ее достижения по сравнению с предшествующими культурами? Да, человечество обрело дары научно-технического прогресса, но какой ценой оно заплатило за это?!

Сегодня многие протестуют против техногенного освоения природы и организуют разного рода «зеленые» движения, которые становятся интернациональными, что также свидетельствует о единстве современного мира. Однако гораздо реже замечают разрушение культурной почвы, в которую входят традиции, представляющие собой опыт жизни, а не умозрения. Появление масс, вырванных из народного уклада жизни, превратило людей в плебс, лишенный чувства достоинства, гордости, чести, патриотизма. Необходимо возрождение духовного «аристократизма» — норм поведения, образования, нравственности, выработанных прошлыми поколениями. Нужно затратить большие усилия на воспитание, дисциплину духа и тела, обучение и образование каждого отдельного человека. Постижение истории — решающий фактор этого дисциплинарного процесса, приобщающего к духовной жизни, сдержанному стилю поведения, самостоятельной мысли; прививающего умение усмирять и контролировать свои желания. Если современная экономика в развитых странах заинтересована в самых порой необузданных, даже извращенных желаниях, то противодействие ее разорительному, разрушительному влиянию должно заключаться в определенной аскезе. Инстинктивно это находит выражение и у современной молодежи — в отказе от кричащей роскоши в одежде, от демонстрации безудержного потребления, характерного для специально культивируемых рекламой плейбоев и рок-звезд. Конечно, в нашей стране многие люди ведут аскетическую жизнь по причинам экономического порядка, что порождает обостренные потребности, ибо это не добровольный аскетизм, и при благоприятных условиях он может превратиться в неконтролируемое потребительство. Сегодня следует всячески развивать здравый смысл и чувство собственного достоинства. Современное западное общество уже давно живет в условиях не нехватки, а излишка вещей и поэтому проповедует не экономию, а трату. Угрожающая тенденция нашего времени — неверие, давшее вместо свободы нигилизм и отрицание всяческих ценностей. Кроме того, вместо веры, связанной с сомнением и поиском, покаянием и прощением, в мир вступило суеверие.

Оценивая достижения современной эпохи, Карл Ясперс писал: «Наше время — время реального технического и политического преобразования, а не время вечных творений. Со всеми своими великими открытиями и техническими изобретениями наша эпоха скорее подобна времени, когда были созданы орудия труда и оружие, приручены животные, использована лошадь как средство передвижения, чем временам Конфуция, Лао-Цзы, Будды или Сократа» .

Мы должны гордиться своими открытиями и изобретениями, но нельзя забывать о том, что мы сами отстаем от них и неосторожно используем технические новшества. Поэтому острейшая потребность современности — преобразование самого человека, формирование новых, более эффективных правовых, социальных и моральных норм, обеспечивающих выживание в условиях научно-технической цивилизации. Наивно думать, что все это зависит только от усилий школьных учителей. Будущее творится не только в школе. Производство человека осуществляется в разнообразных дисциплинарных пространствах общества, которые зачастую содержат в себе отпечаток прежних репрессивных времен. Считавшийся раньше единственно верным и эффективным путь просвещения и революционного преобразования общества сегодня может быть поставлен под сомнение на том основании, что он решает вопрос скорее о субъектах власти, а не о самой власти.

Власть сегодня — это не политическое или правовое принуждение, она реализуется в форме знания и выступает как контроль и распоряжение образом жизни. Об этом нельзя забывать в погоне за политическим господством, иначе, достигнув вершины политического Олимпа, можно испытать большое разочарование, оттого что политика оказывается «грязным делом», т. е. лишенным нравственных критериев занятием. Политики и общественность, ученые и гуманитарии должны предпринять самые серьезные усилия по гуманизации не столько науки и техники, сколько нашей повседневности. Наше общество по-прежнему прибегает к репрессивным практикам, к которым мы настолько привыкли, что подчас их просто не замечаем. Необходимо проделать трудоемкую антропологическую экспертизу и значительную социальную работу по оздоровлению многочисленных общественных институтов и учреждений, улучшению психологического климата на работе и дома. Не насильственно насаждаемый сверху тоталитарный порядок, а естественный, организующий повседневную жизнь, основанный на самодисциплине уклад нужен нам сегодня. Чем больше будет людей, осознавших значение нравственных жизненных устоев общества, тем быстрее изменится в лучшую сторону наша все еще полная «свинцовых мерзостей» действительность. Было бы утопией надеяться только на мораль, тем более что она сама часто выступает средством не самосовершенствования, а давления на окружающих. Изучение «медленной» истории человечества свидетельствует о том, что люди лучше всего живут там и тогда, когда находят гармонию между идеалами и практической жизнью; там, где им удается пластично соединять пространства храма и рынка, права и морали, и при этом не «в уме», а в повседневности.