Искусство русского централизованного государства второй половины XV – XVI века

Время Андрея Рублева, «золотой век русской иконописи», в отечественном искусствознании вызывает и до сих пор, по сути, незавершенную дискуссию о том, был ли на Руси Ренессанс. Не вдаваясь в подробности, отметим, что некоторые исследователи видели его именно в «эпохе Рублева» и его последователей, т. е. в XV — первой половине XVI в., и в этом контексте оправданно звучало сопоставление М. В. Алпатовым творчества Андрея Рублева и фра Беато Анжелико. Другие называли «русским Ренессансом» XVII в., рассматривая XV столетие как «предвозрождение», соответствующее итальянскому проторенессансу. Но наиболее справедливо, на наш взгляд, мнение, что Ренессанс на русской почве все-таки не состоялся, хотя, несомненно, «предвозрожденческий» период был, и он был прерван в середине XVI столетия при Иване Грозном. Как известно, функции Ренессанса взяло на себя «русское барокко» конца XVII — XVIII в., о чем прекрасно в свое время писал академик Д. В. Сарабьяyов.

Бесспорно, XV столетие — очень важный период для отечественного искусства. В последней четверти XV в. заканчивается процесс формирования русского централизованного государства. Иван III (1440−1505; московский великий князь с 1462), получивший власть не из рук хана, — первый «самодержец», «государь всея Руси», в гербе которого красуется двуглавый орел, а на голове — шапка Мономаха. В церемониале двора, во всем антураже власти подчеркивается преемственность византийских имперских традиций. Москва становится столицей мощной державы, в которой главной опорой государя является боярство. Москва становится также и главным культурным центром, вобравшим в себя и продолжающим развивать традиции искусства русских княжеств. В Москву свозятся самые замечательные произведения из разных земель. Здесь работают бок о бок с приглашенными иноземными архитекторами русские мастера. Развивается искусство не отдельных школ, как это было в предыдущий период, а искусство общенациональное. Москва в этот период — оплот русского православия, «Третий Рим», что также не могло не отразиться в судьбах искусства. Однако начиная с XVI в., при Иване Грозном (1530−1584; великий князь московский с 1533, первый русский царь с 1547), искусство все больше подчиняется интересам государства, в нем все отчетливее наблюдается регламентация. Так, " Стоглав" , сборник решений церковно-земского Стоглавого собора 1551 г., канонизировал многие иконографические схемы и композиции и, естественно, ограничил художника, «сковал» его творческую душу.

Архитектура

При Иване III идет активная перестройка Кремля. Крепость Дмитрия Донского уже не соответствовала представлениям ни об оборонном зодчестве, ни о резиденции великого государя. В 1485—1496 гг. Кремль, по существу, был возведен заново при сохранении плана старой крепости. Новый Кремль с краснокирпичными стенами протяженностью более чем в 2 км и 18 башнями, украшенный двурогими зубцами (вместо прежних прямоугольных), с бойницами и боевыми ходами представлял собой не только грозную крепость, но и прекрасный архитектурный ансамбль, вписанный в прихотливый ландшафт Москвы. Обновились не только стены Кремля, но и его храмы, возведенные на месте старых, обветшавших церквей времени Ивана Калиты: Успенский собор, построенный псковичами (1326−1327), церковь Иоанна Лествичника «пол колоколы», перестроенная позже в «Ивана Великого» (1329), церковь Спаса Преображения на бору (1329−1330), Архангельский собор (1333), церковь Рождества Богородицы (1393), Благовещенский собор (1397). Считая себя прямыми наследниками владимирских князей, московские государи всячески подчеркивали эту связь в произведениях искусства. Например, приглашенному из Болоньи архитектору Аристотелю Фиораванти (1415/1420 — ок. I486) было велено строить главный Успенский собор Московского Кремля по образцу Успенского владимирского храма XII в., для чего итальянский зодчий и ездил во Владимир. Так с Фиораванти начинается путь итальянских («фряжских», как называли тогда на Руси всех иностранных мастеров, как в XII в. об иностранных мастерах писали в летописях «от немци») зодчих через последующие века вплоть до Петербурга XVIII-XIX столетий.

Аристотель Фиорованти. Успенский собор Московского Кремля.

Московский Успенский собор, действительно, сохранил многое от владимирской архитектуры: каменный храм имеет вытянутый план, пятиглавое завершение, аркатурно-колончатый пояс по фасаду, перспективные порталы и щелевидные окна, позакомарное покрытие. Сохранив привычную для русского человека иконографию храма, поняв красоту древнерусских форм, Фиораванти переосмыслил их творчески, как многоопытный зодчий итальянского Возрождения, и это сказалось в замене коробовых сводов крестовыми, в равной ширине всех прясел фасадов и одинаковой высотезакомар, взамаскированности апсид выступами стен (лишь широкая средняя несколько выдвинута вперед), в общей геометрической правильности элементов сооружения, новым было и открытое с балдахином крыльцо с западной стороны. Но самым существенным отличием стало решение внутреннего пространства: в нем отсутствуют хоры, и это придает храму светский, зальный характер, недаром в летописи сказано, что собор построен «палатным образом». «Бысть же та церковь чудна велми величеством, и высотою, и светлостию, и звоностию, и пространьством, такова же прежде того не бывала на Руси, опросч Владимирские церкви». Успенский собор был возведен в 1475- 1479гг.

В 1505—1508 гг. был построен другой кремлевский собор — Архангельский, и тоже итальянским (венецианским) зодчим Алевизом Новым (полное имя Алевизо Ламберти да Монтаньяно). Внешний облик здания резко отличается от привычных древнерусских храмов, он оформлен наподобие двухэтажного палаццо в духе ренессансной (венецианской) ордерной архитектуры. Отделенные от стен сложным антаблементом закомары заполнены пышными резными раковинами. Но усиление светских тенденций сказалось в основном на декоре, общее же конструктивное решение прежнее: это типичный шестистолпный храм с притвором. Суровость его интерьера усиливается предназначением: храм служил усыпальницей великих князей.

Алевиз Новый. Архангельский собор Московского Кремля.

Между Успенским и Архангельским соборами итальянским архитектором Боном Фрязином был воздвигнут храм-колокольня, более известный как столп Ивана Великого (1505−1508; два верхних яруса надстроены в 1600, в годуновское время): давно знакомый на Руси тип колокольни из поставленных один на другой восьмериков с арками-проемами для колоколов, с объемами, как бы естественно вырастающими один из другого. Столп Ивана Великого — доминанта старой Москвы и по сей день.

Церковь Ризположения (1484−1486) и Благовещенский собор (1484−1489) были построены русскими (псковскими) мастерами. Сначала Благовещенский храм был трехглавым, с открытыми галереями на высоком подклете, который так любили псковские строители. Но уже при Иване Грозном глав стало девять, а галереи были перекрыты и возникли четыре придела. Благовещенский собор был домовой церковью князя и его семьи и соединялся ходами с дворцом: отсюда его небольшие размеры и теснота интерьера, что позволило М. В. Алпатову соотнести Успенский собор с Благовещенским, как Парфенон с Эрехтейоном.

Бон Фрязин. Колокольня Ивана Великого.

От «гражданской» архитектуры, от ансамбля великокняжеского дворца сохранилась Грановитая палата, сооруженная в 1487—1491 гг. Марком Фрязином (Руффо) из Венеции и Пьетро Антонио Солари из Милана. И здесь, как в Архангельском соборе, ренессансные черты сказались лишь в декоре: палата получила свое название из-за облицовки фасада граненым камнем. Внутри же, во втором этаже, главная, парадная зала (площадь 500 кв. м, высота 9 м) перекрыта крестовыми сводами, опирающимися на стоящий в центре столп: по типу монастырских трапезных, давно известных на Руси. Благотворное взаимодействие древнерусского и итальянского зодчества прекрасно выражено в поэтических строках:

И пятиглавые московские соборы С их итальянскою и русскою душой Напоминают мне явление Авроры, Но с русским именем и в шубке меховой.

О. Мандельштам. В разноголосице девического хора Начиная с 1485 г. перестраивались стены и башни Кремля: сначала Тайницкая, с подземным ходом к реке; затем Беклемишевская (зодчие Пьетро Солари, Марко Руффо). В XVII в. над башнями возводились кирпичные шатры.

Благовещенский собор Московского Кремля.

Московский Кремль стал образцом для многих крепостей, возведенных в XVI столетии (в Великом и Нижнем Новгороде, Туле, Коломне; в этот же период были перестроены крепости Орешек, Ладога, Копорье, заложена крепость Иван-город и проч.), а его храмы — для культовых сооружений на всей территории Руси. По типу Успенского собора были построены многие храмы XVI в.: Софийский собор в Вологде, Смоленский собор Новодевичьего монастыря в Москве, Успенский собор Троице-Сергиева монастыря и др. Применение железных связей вместо деревянных, использование подъемных механизмов с конца XV столетия расширило возможности зодчих. Московская архитектура рубежа XV—XVI вв., несомненно, стала общерусским явлением.

Одной из самых интересных страниц в истории древнерусского зодчества явилась шатровая архитектура XVI столетия. Храмы, завершаемые шатром, издавна известны в русской деревянной архитектуре, как церковной, так и светской (конструкция шатрового верха так и называлась — «на деревянное дело»). Один из первых и самых великолепных кирпичных памятников шатрового зодчества — церковь Вознесения в селе Коломенском (1530−1532; см. цветную вклейку) построена Василием III в честь рождения сына, будущего царя Ивана Грозного. Коломенская церковь, стоящая на высоком холме у Москвы-реки, представляет собой, на первый взгляд, единую вертикаль, один сплошной вертикальный объем, вздымающийся ввысь на 60 м: краснокирпичного цвета башня с белокаменной, как жемчужины, «обнизью» по поверхности 28-метрового шатра, некое подобие гигантской сени — покрова над Русью. В действительности вся эта вертикаль состоит из нескольких объемов: на подклете стоит высокий четверик, его объем прост, но выступающие со всех сторон притворы придают ему сложную крещатую форму; на четверике помещен восьмерик, переход к которому очень плавен благодаря тройному ряду килевидных декоративных кокошников; далее формы спокойно переходят в шатер с маленькой главкой и крестом. Несколько позже были пристроены на уровне подклета галереи-гульбища и лестничные всходы, как бы вторящие неровным линиям холма, на котором стоит храм, что создает почти осязаемую связь с природой.

В Коломенской церкви, ее стремительном движении кверху, ее малом в сравнении с обычными храмами интерьере все резко порывает с привычными формами пятиглавого крестово-купольного храма. Это скорее памятник-монумент в честь определенного события, и главная выразительная сила его художественного образа возложена именно на экстерьер. В деталях здания анонимный гениальный мастер использовал как мотивы итальянской ренессансной архитектуры, так и истинно русские художественные приемы деревянного зодчества, и эта теснейшая, глубокая связь с исконными народными традициями сделала Коломенский памятник образцом для подражания на многие годы. Есть предположение, что этим гениальным зодчим был Петрок Малый (Петр Фрязин), только что, в 1528 г., приехавший из Италии в Москву. «Итальянизмы» в декоре не заслоняют отечественной традиции в конструкции. Ведь пирамидальность — истинно русское явление, она прослеживается еще в домонгольсую пору (в черниговских храмах XII в., в Новгороде XIV в., новгородской Хутынской церкви Григория Армянского, возведенной в XV в., и т. д.). Напротив церкви Вознесения, в селе Дьякове, в 1553—1554 гг. Иваном Грозным (другая дата постройки — 1547 г. — год венчания Ивана IV на царство) была построена церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи (см. цветную вклейку). Это другой тип храма XVI в. — столпообразный. Объем церкви Иоанна Предтечи представляет собой пять восьмигранных столпов, соединенных между собой папертями; средний — самый большой — завершается мощным барабаном. Сложная форма треугольных кокошников, организующих переход к главам; необычное украшение центрального барабана полуцилиндрами; весь яркий архитектурный декор, построенный на необычно сложной игре форм, свидетельствуют о воздействии деревянной архитектуры.

Барма и Постник. Собор Василия Блаженного (собор Покрова что на Рву) в Москве.

Церкви в Коломенском и Дьякове являются прямыми предшественницами знаменитого собора Покрова что на Рву, известного более в истории как храм Василия Блаженного (этому святому был посвящен один из приделов), воздвигнутого на Красной площади в Москве в 1555—1561 гг. двумя русскими «каменных дел мастерами» Бармой и Постником. Храм заложен в память о взятии войсками Ивана Грозного Казани, происшедшем в день праздника Покрова. Архитектурный ансамбль храма Василия Блаженного состоит из девяти объемов, из которых центральный, увенчанный шатром, как раз и посвящен празднику Покрова Богородицы, а восемь других объемов, как бы самостоятельных примыкающих к центральному столпообразных храмов, расположены вокруг этой главной церкви по осям и диагоналям. Выдвинутая центральная апсида, разнообразные лестничные всходы, различная высота самих столпов, многообразные приделы, величественные кокошники, само сочетание красного кирпича с белокаменными деталями, общая живописная асимметричность композиции — все сказочное богатство форм храма Василия Блаженного рождено умелыми руками искусных мастеров-" древоделей", сумевших творчески использовать вековой опыт в новых строительных материалах.

Барма и Постник. Собор Василия Блаженного. План.

Собор Бармы и Постника — монумент русской славы, памятник в честь погибших под Казанью воинов. Светское начало в нем, конечно, не превалирует над культовым, но выражено отчетливо, недаром иностранцы замечали, что храм «построен скорее как бы для украшения, чем для молитвы». Луковичные главы собора появились в конце XVI в., а сохранившаяся до наших дней многоцветная роспись храма исполнена в XVII—XVIII вв. В XVI столетии была только цветная майоликовая облицовка центрального шатра, общее же декоративное решение строилось, как уже говорилось, на сочетании белокаменных деталей с краснокирпичной поверхностью стен.

Шатровые храмы, вроде Вознесения в Коломенском, необычайно эффектны и праздничны. Возводимые в честь какого-либо знаменательного (заметим, светского, как рождение будущего венценосца, или венчания на царство, или военной победы) события, они были, кроме того, маловместительны в своих интерьерах. Наверное, этим можно объяснить, почему главным типом храма остается крестово-купольный, освященный многовековыми традициями, хотя любовь к шатровому зодчеству проходит через последующие столетия и находит выражение в основном в завершении колоколен.

Крестово-купольные храмы XVI в., подчеркнуто массивные, громадные по размерам, отражают и мощь самодержавной власти, и — главное — силу церкви (Софийский собор в Вологде, Успенский собор в Троице-Сергиевой лавре). В годуновское время строятся храмы, разнообразные по конструкции: пятиглавые (церковь в селе Вяземы, резиденции Бориса Годунова; 1598−1599), бесстолпные (церковь в селе Хорошево; до 1598), даже шатровые (церковь Бориса и Глеба в Борисовом городке под Можайском, высотой 74 м; 1603). Для руководства государственным строительством в 1583 г. создается Приказ каменных дел, объединивший всех причастных к строительству: от зодчих до простых каменщиков — и сыгравший большую роль в решении градостроительных задач и возведении военно-инженерных сооружений. Под непосредственным руководством и силами Приказа встают и стены Белого города в Москве (1585−1593; Китай-город был возведен еще в 1530-х гг. архитектором Петроком Малым) и знаменитый Смоленский кремль (1595−1602): обе крепости возводил «городовой мастер» Федор Савельевич Конь.

Вообще XVI в. можно назвать периодом расцвета крепостного зодчества, что связано с появлением новых средств ведения боя. Это регулярные, геометрически правильные фортификации (от позднелат. fortificatio — укрепление). Их мощные стены прорезываются бойницами для «верхнего» и «подошвенного» боя; в башнях помещаются артиллерийские орудия. Крепость в большой степени определяет и планировку города: слободы, посад под ее стенами укрепляются деревянными «острогами». Монастыри, подобные крепости, являлись важными оборонительными оплотами как в самой Москве (Новодевичий, Симонов монастырь), так и на ближних подступах к ней (Троице-Сергиев). Мощные монастыри-крепости строились и далеко на севере (Кирилло-Белозерский, Соловецкий).