Причинная обусловленность преступлений анархическо-индивидуалистической мотивации

Мировоззренческая позиция индивидуализма в ее элементарном понимании заключена в противопоставлении индивида обществу. Нравственные и правовые нормы, требования, предписания и обязанности рассматриваются субъектом как некие внешние ограничения, которые принимаются лишь тогда, когда не противоречат его конкретным интересам. В соединении с анархизмом (непризнание авторитета, порядка, дисциплины) индивидуализм приобретает крайнюю и антисоциальную форму. Анархическоиндивидуалистическая мотивация правонарушителей утилитарна. Абсолютное большинство правонарушителей считают отступления от действующих норм, нарушение которых не причиняет очевидного ущерба, допустимыми и даже оправданными для достижения желаемых целей. Все, что мешает им «жить по-своему», ущемляет их личную свободу, связывает их деятельность, отрицается.

И если все иные нарушители уголовно-правовых запретов, опираясь на психологический механизм нейтрализации, оправдывают свое поведение отрицанием причиненного вреда, нередко очевидного, то лица, совершающие преступления данной группы, находят еще больше оправдательных мотивов, так как зримого вреда своими действиями они, как правило, не причиняют или по крайней мере так считают. Не говоря уже о некоторых надуманных уголовно-правовых запретах, которые скептически воспринимаются даже законопослушными гражданами.

Побуждения анархическо-индивидуалистической мотивации существенно отличаются от мотивов корыстной и насильственноэгоистической направленности по своему содержанию, социальнопсихологической форме, структуре и процессу формирования. Если корыстные детерминанты лежат в сфере материальных потребностей, а насильственно-эгоистические главным образом в области отрицательных эмоций, то значительная часть преступлений рассматриваемой группы мотивируется «интересами дела» (иногда ложно понятыми), потребностями общения субъекта с близкими, собственными нравственными установками, привычкой к пьянству, потребностью развлечься, бытовыми нуждами и в меньшей степени — чувствами и другими детерминантами поведения. Например, при криминологическом изучении уклонений от военной службы (самовольных отлучек (до их декриминализации), самовольного оставления части, дезертиров и т. д.) были выявлены следующие мотивы: намерение встретиться со знакомыми, весело провести время (30,0% в структуре данной группы воинских преступлений), желание навестить близких родственников (27,4%), нежелание переносить трудности военной службы (16,6%), боязнь ответственности за совершенные проступки или преступления (9,6%), иные (16,4%). Все эти побуждения носят «житейский» характер. Антисоциальную оценку они получают лишь в связи с противопоставлением интересам военной службы.

Внешние условия анархическо-индивидуалистической мотивации также своеобразны. Анархизм и индивидуализм как исходные элементы рассматриваемой мотивации уходят своими корнями в глубь веков, где право, как возведенная в закон воля господствующего класса, всегда вызывало негативное отношение у основной массы народа. В нашем государстве формирование анархическо-индивидуалистического отношения к законам, гражданским, должностным, воинским и другим обязанностям в определенной мере связано не столько с историей, как много лет считалось, сколько с объективными причинами социальноэкономического, идеологического, организационного, правового и социально-психологического характера.

В России до настоящего времени не разведены понятия «свобода» и «вольница». «Вольница — это когда человек, от природы наделенный достаточным внутренним самоконтролем, самодисциплиной и совестью, вырывается из-под власти силы и закона и обретает возможность поступать так, как ему заблагорассудится. Один подается в преступники. Другой не считает себя связанным законом и служебными обязанностями… Третий ни в грош не ставит обязательства по контракту… Четвертый, добившись избрания в какой-нибудь правительственный орган, воображает себя вершителем судеб… Вариантов миллионы, суть одна: вольница — это наглый анархизм, отсутствие или фактическое крушение власти, глубочайший кризис нравственных норм и авторитетов. Вольница одного неизбежно оборачивается произволом по отношению ко всем остальным»^[1] — так характеризовал это явление А. Н. Яковлев.

Особое значение в формировании анархистско-индивидуалистической мотивации преступного поведения имеют социальная направленность принимаемых уголовно-правовых запретов типа mala prohibita, их соответствие общечеловеческим ценностям и нормальным потребностям граждан, степень их общественной необходимости и практической возможности исполнения, фактическая реализация этих запретов в обществе. Нельзя не сказать о том, что многие составы преступлений анархистско-индивидуалистической мотивации, которые предусмотрены в уголовном законодательстве (особенно те, которые принимались в годы застоя), ставят субъекта в положение нравственного конфликта, когда соблюдение запрета (например, доносительство) не соответствует его нравственным воззрениям о человеческих ценностях и собственном достоинстве, а нарушение запрета влечет уголовную ответственность.

Нигилистическое, неуважительное отношение к закону, к своим обязанностям, государственной и трудовой дисциплине, правопорядку формируется также в условиях недостаточной общей и правовой культуры некоторых слоев населения. Низкий уровень политического, правового, нравственного сознания и культуры отдельных граждан как результат существенных пробелов воспитания имеет определяющее значение в генезисе данных преступлений. Именно по этой причине правонарушители не осознают в полной мере необходимости исполнения общих и специальных обязанностей или не считают их исполнение для себя обязательным.

Среди причин организационного характера, формирующих анархическо-индивидуалистическую направленность, в первую очередь следует назвать расхождение правовых требований, предъявляемых к гражданам, с реальной ситуацией, когда слова отдельных руководителей не соответствуют их поведению. Нарушения законов и других нормативных актов особенно значимы для формирования рассматриваемой мотивации тогда, когда они затрагивают или ущемляют права и интересы самого субъекта. Правонарушитель в этих случаях нередко убежден, что его действия не преступление, а восстановление справедливости.

Общие и специфические причины, формирующие анархическоиндивидуалистическое отношение к тем или иным обязанностям, реализуются через непосредственные криминогенные факторы. Анархическо-индивидуалистическое отношение формируется в условиях неблагоприятного семейного, школьного и производственного воспитания субъектов, при ущемлении их интересов и других неправомерных действиях со стороны отдельных руководителей и воспитателей, а также при низком уровне правомерного контроля за деятельностью и поведением граждан.

В связи с отсутствием статистического учета причин этих преступлений в стране в целом обратимся к причинам воинских преступлений против порядка прохождения военной службы, где анархическо-индивидуалистические отношения были особенно распространенным явлением. Первая группа причин (21,8%) связана с обстоятельствами, прямо или косвенно затрагивающими (ущемляющими) личные права и интересы субъекта, ухудшающими его службу или исполнение возложенных на него обязанностей, а именно: 1) искусственное ограничение увольнений на выходные дни; 2) необоснованные отказы в предоставлении краткосрочных отпусков по семейным и другим обстоятельствам; 3) невнимательное отношение к просьбам подчиненных; 4) призыв на военную службу лиц, негодных по состоянию здоровья; 5) непредоставление призывнику положенных по закону отсрочек; 6) бюрократическое отношение военкоматов и других местных органов к письмам военнослужащих и их близких; 7) неправомерные действия сослуживцев, особенно старослужащих. Не случайно все эти обстоятельства в настоящее время пытаются устранить^[2].

Вторая группа причин связана с недостатками воспитания военнослужащих до призыва на военную службу. Призывники часто не готовы к исполнению обязанностей по военной службе, не приучены к порядку и дисциплине, к физическим и психологическим нагрузкам. Удельный вес таких лиц составляет 19,1%, что в 2,7 раза выше средних показателей по всем преступлениям военнослужащих. Сейчас этой проблеме уделяется самое пристальное внимание. В стране вводится допризывная подготовка будущих солдат и сержантов.

Третья группа причин (17,9%) — неправомерные действия офицеров, создавшие условия для преступления. Четвертая группа причин (17,5%) — попустительство и безнаказанность за прежние нарушения воинской дисциплины.

Перечислять другие причины нет необходимости. Их общая совокупность вполне «оправдывает» формирование у некоторых военнослужащих анархистско-индивидуалистического отношения к уголовно-правовым запретам типа mala prohibita. Один из правонарушителей при опросе так и сказал: «Я готов хоть в туалет строевым шагом ходить, если бы в части соблюдался устав. А то с нас требуют, а сами ничего не соблюдают» .

Конечно, причины преступлений анархическо-индивидуалистической направленности против военной службы — это частное явление, которое нельзя распространять на гражданское общество в целом. Акцент на воинских преступлениях данной мотивации сделан потому, что их причины в армейских условиях более рельефны и детально изучались^[3]. Тогда как в гражданских условиях этот вид преступлений вообще не изучается. Упоминания о нем нет ни в одном учебнике по криминологии. Тем не менее подобные преступления, как мы убедились, совершаются и в гражданском обществе, и их мотивация и причинность по сути схожи с воинскими. Они лишь менее очевидны и не настолько распространены, как в армии. Несмотря на это, они имеют большее социальное значение (расстрел Верховного Совета или преступная приватизация). Поэтому есть необходимость в их криминологическом изучении.

Рассмотрим внутренние условия анархическо-индивидуалистической мотивации. Сравнение данных о личности правонарушителей анархическо-индивидуалистической направленности с эталонными по сопоставимым показателям показывает, что рассматриваемая мотивация свойственна вполне определенным субъектам. И эта определенность, можно сказать, имеет еще большее количественное выражение, чем все предыдущие мотивации. Среди субъектов анархическо-индивидуалистической направленности доля положительно характеризуемых лиц намного меньше, чем в эталонном распределении. Почти по всем показателям поведение правонарушителя до совершения преступления отклоняется от нормы, рассматриваемые субъекты более асоциальны. С такой характеристикой по закону избирательного сложения согласуются уровень их образования, условия воспитания и другие показатели.

Вся совокупность эмпирических данных о причинах преступного поведения и личности правонарушителей в ряде случаев достаточно точно характеризует те или иные стороны мотивационной сферы субъектов, которым свойственно негативное отношение к установленному порядку, выполнению гражданских, должностных, профессиональных обязанностей. «Эта направленность в большинстве случаев, — считают В. Н. Кудрявцев и Н. А. Стручков, — выражается в анархическом нежелании считаться с установленными для всех правилами…»^[4] И если корыстная и даже насильственноэгоистическая мотивация относительно узконаправленна в предметном мире, то анархическо-индивидуалистическая многолика. Объектом посягательства таких лиц могут быть любые установления, идущие вразрез с личными или служебными интересами. Именно поэтому анархическо-индивидуалистическое отношение к окружающему миру проявляет себя на дальних подступах к преступному поведению, что и регистрируется в форме недисциплинированности и другого отклоняющегося поведения субъектов.

В основе мотивов анархическо-индивидуалистической направленности, как уже говорилось, лежат различные потребности — квазипотребность в спиртном, желание развлечься, стремление к привычному образу жизни и другие детерминанты. В большинстве своем они складываются постепенно, в течение длительного времени и в конкретном поведении носят предумышленный характер. Цели преступного поведения, как правило, отражены в названии мотивов. Большинство этих целей повседневно актуальны. Однако достижение указанных целей неправомерным путем для социально зрелого человека несопоставимо с теми утратами, которые оно может повлечь. Тем более что абсолютное большинство этих целей можно достичь путем добросовестного исполнения своих обязанностей.

Антиобщественную направленность рассматриваемые мотивы и цели приобретают в связи с выбором субъектом неправомерных путей их реализации и главным образом сводятся к самовольному прекращению исполнения обязанностей. Конкретные способы разнообразны. Как и для любого преступления, выбор способов определяется уровнем знаний и опытом субъекта, их доступностью для правонарушителя и т. д.

• [1] Яковлев А. Н. Горькая чаша. Ярославль, 1994. С. 365.
• [2] Наступление на штаты (интервью министра обороны А. Сердюкова) // Российская газета. 2009. 12 мая; Лунеев В. В. Криминология. Причины, предупреждение и методы изучения преступлений в Вооруженных Силах СССР. М., 1986. С. 205−215.
• [3] Лунеев В. В. Мотивация воинских преступлений. М., 1974; Его же. Причины конкретных преступлений, совершаемых военнослужащими // Информационный бюллетень Главной военной прокуратуры. 1978. № 1. С. 39−46; Его же. Преступное поведение: мотивация, прогнозирование, профилактика. М., 1980; Его же. Нарушение можно предупредить. М., 1987 и др.
• [4] Кудрявцев В. Н., Стручков Н. А. Борьба с умышленными нарушениями должностных, профессиональных обязанностей // Советская юстиция. 1972. № 1. С. 9.