Эпистемологические аспекты методологии юридического знания

Анализ эпистемологических аспектов методологии юридической науки следует начать с выявления сущности эпистемологии как философского направления, поскольку, что неоднократно подчеркивалось в учебнике, философия легла в основу методологии юридического знания.

Терминологическое понятие современной эпистемологии восходит к двум греческим словам: episteme — знание и logos — учение, что в этимологической основе понимается как «учение о знании». Отдельные аспекты эпистемологии как философского направления на протяжении истории разрабатывались Сократом, Аристотелем, Р. Декартом, Дж. Локком, Д. Юмом, И. Кантом и другими. На сегодняшний день развивается такое направление, как энактивизм, которое представляет собой «новшество, которое парадоксальным образом возвращает эпистемологию к ее собственным истокам»^[1].

В философии эпистемология выступает в качестве отдельного направления исследовательской деятельности, которое изучает знание, его структуру, строение, основу функционирования и направления развития. В обобщенном виде эпистемология трактуется отдельными авторами как учение о научном познании^[2]. На сегодняшний день исследователями подчеркивается, что «проблемы эпистемологии не исчезают, а становятся даже более острыми»^[3].

Итак, отождествление эпистемологии с теорией познания позволяет сделать вывод о том, что предметной стороной правовой эпистемологии является теоретическое познание права во всем многообразии его проявлений. Однако правовые явления весьма сложны и многообразны, в связи с чем указанное отождествление, на наш взгляд, является не совсем корректным, поскольку в контексте понимания эпистемологии как теории познания стирается ее различие с гносеологией. Эпистемологическая проблематика смещает ориентир исследования с процесса познания на структуру и строение знания как такового. При этом для правовой эпистемологии принципиальным становится структура и строение знания права и правовой реальности.

Ключевым компонентом правовой эпистемологии выступает проблема истины. Истина понимается как адекватное отражение объекта познающим субъектом, которое воспроизводит объект так, как он существует сам по себе, вне сознания познающего субъекта и независимо от него. Таким образом, основной характеристикой истины является ее объективность, иными словами, по своему содержанию истина не зависит от сознания познающего субъекта, она соответствует объекту.

Проблема истины в исследованиях права имеет не только теоретическую значимость, но и ярко выраженный практико-ориентированный характер, поскольку, например, выявление истины при толковании той или иной нормы права способствует его правильному применению, в частности, при вынесении судебного решения по конкретному делу. Напротив, искажение истинного смысла и сущности «духа» правовой нормы способствует несправедливому принятию решений, искажению явлений действительности и юридических фактов. Современные авторы высказывают в отношении этого следующее: «На полюсах современных дискуссий об обосновании знания как раз и располагаются две основные трактовки истины. Первая из них представлена нормативными концепциями истины (корреспондентной, когерентной и прагматической), вторая объединяет так называемые дефляционистские подходы, конечный смысл которых якобы заключается в отрицании всякого значения понятия истины для науки и философии»^[4].

В контексте выявления истинного содержания нормы права существенную роль в правовой эпистемологии играет «эпистемология интерпретации»?, которая представляет собой теорию научного истолкования какоголибо явления, в частности, правовой нормы, конкретного жизненного обстоятельства либо зависящего от него юридического факта.

Для правовой эпистемологии важным аспектом выступает соотношение абсолютной и относительной истины. Абсолютная истина понимается как полное, завершенное, исчерпывающее знание об объекте. Относительная истина — это неполное знание, которое будет дополняться, совершенствоваться. При этом процесс познания идет путем восхождения от относительной к абсолютной истине.

Существенное значение данная проблематика имеет, в частности, для процесса правотворчества, одним из ключевых принципов которого является принцип постоянного технического совершенствования принимаемых нормативных правовых актов. Актуализация данного принципа в реальном правотворческом процессе представляется воплощением процесса восхождения от относительной к абсолютной истине. Кроме того, законность, как ключевой принцип правотворчества, является базовым ориентиром принимаемых нормативных правовых актов, т. е. по своей сущности абсолютной истиной, к которой должен стремиться законодатель. Безусловно, в процессе восхождения от относительной к абсолютной истине существует вероятность догматизации абсолютной истины, что на практике может привести к размыванию границ между писаным законом и его естественно-правовой, идеальной основой. Противоположной проблемой является возможность возведения в абсолют относительной истины, что ведет к релятивизму и в конечном счете к агностицизму. Думается, что реальным «противоядием» данных пограничных состояний может выступить праксиологический принцип при осуществлении правотворческого процесса.

Праксиологический принцип правотворческого процесса предполагает взаимосвязь принимаемых нормативных правовых актов с практикой. Его использование предполагает в первую очередь учет необходимости урегулировать конкретный вид общественных отношений, а также анализ возможности применения возведенных в ранг закона норм на практике. Таким образом, на наш взгляд, праксиологический принцип выступает в качестве ключевого принципа методологии юридической эпистемологии.

Антиподами истины выступают ложь и заблуждение. Ложь — это преднамеренное возведение неправильных представлений, знаний в истину, преследующее определенные цели. Право закрепляет эпистемологическую проблему лжи в категории «заведомо ложные показания», за дачу которых предусмотрена уголовная ответственность. Для научного познания в области права ложь выступает сдерживающим фактором, препятствующим развитию объективных правовых исследований. Безусловно, что ответственность за ложные знания, искажающие реальные представления о праве и его функционировании в обществе, должна носить персональный характер.

Однако в праве существует и «ложь во благо», которая способствует обеспечению формальной определенности права, выступает средством упрощения правовых отношений и способствует принятию решений в соответствии с принципами справедливости. Речь идет о правовых фикциях. Правовая фикция (лат. Jictio — вымысел, выдумка) — это несуществующее положение, которое, тем не менее, признается правом существующим и имеющим юридическое значение. Применение правовых фикций, которые по своей сущности являются ложными положениями, имеющими силу юридических фактов, способствует универсализму при регулировании некоторых спорных общественных отношений. В данном случае, таким образом, заведомая «выдумка» законодателя является явлением, имеющим положительное значение.

Заблуждение выступает вторым антиподом истины, представляющим собой непреднамеренное несоответствие представлений, суждений объекту познания. Заблуждения довольно часто имеют место в научном познании правовых явлений, поскольку та или иная научная гипотеза не всегда может подтверждаться практическими данными. Заблуждения, таким образом, уводят исследователя от истины и создают проблемные ситуации познания. В правоприменительной практике заблуждения довольно часто связаны с неправильным толкованием и применением к конкретной жизненной ситуации той или иной нормы права, а также с юридической квалификацией содеянного. Устранению подобных заблуждений призвана способствовать методика эпистемологической интерпретации, о которой уже шла речь выше.

Эпистемологические проблемы методологии юридических исследований неразрывно связаны с практикой. Однако юридическую эпистемологию нельзя отождествлять с практикой, поскольку процесс познания — это, прежде всего, духовная деятельность, представляющая собой отражение объекта в сознании субъекта в идеальных образах, а практика — материальная деятельность, направленная на преобразование окружающей, в частности правовой, действительности. Как уже подчеркивалось, использование методологических разработок юридической эпистемологии на практике играет важную роль для процесса правотворчества, активно преобразующего правовое пространство и направленного на создание новых правовых норм.

Практика, безусловно, выступает важным критерием методологии юридической эпистемологии. Во-первых, практика — это основа познания явлений права, поскольку без их реального воплощения в правовой действительности и регулирования общественных отношений они становятся бессмысленными. Во-вторых, практика — это цель познания. Другими словами, человек познает право не ради самого познания, а чтобы использовать свои знания на практике (например, правотворческой или правоприменительной). В-третьих, практика является важнейшим критерием истинности знания, т. е. в конечном счете истинность знаний человек всегда проверяет на практике.

Помимо практики в научном познании существуют и другие критерии истинности, которые имеют ценность тогда, когда практика еще не в состоянии определить истинность знаний. Такими критериями, помимо практики, являются (рис. 8.5):

— формально-логический критерий — воплощает ясность и отчетливость знаний;

аксиологический критерий — олицетворяет соответствие знаний определенным ценностям;

— эстетический критерий — связан с чувством гармонии, совершенства и красоты при создании научной теории.

Рис. 8.5.

Главным критерием истинности знания является практика. Она связана с другими критериями и, в свою очередь, сама является сложным, диалектическим критерием истины. Практика одновременно является абсолютным и относительным критерием истинности знаний.

Абсолютность практики заключается в том, что не существует другого главного критерия истины, кроме самой практики, а относительность заключается в том, что на каждом этапе процесса познания практика не может полностью подтвердить или опровергнуть истинность знаний. Кроме того, практика не дает превратиться знаниям в застывшее, закостенелое явление, способствует их постоянному развитию и совершенствованию.

• [1] Князева Е. И. Энактивизм: новая форма конструктивизма в эпистемологии. М.; СПб.:Центр гуманитарных инициатив, 20 14. С. 5.
• [2] См.: Иконникова Г. И., Ляшенко В. П. Указ. соч. С. 296.
• [3] Лекторский В. А. Трансформация эпистемологии: новая жизнь старых проблем // Эпистемология: перспективы развития. М.: Канон+, 2012. С. 5.
• [4] Касавин И. Т. Социальная эпистемология. Фундаментальные и прикладные проблемы.М.: Альфа-М, 2013. С. 38.