Академические правовые теории

В отличие от политических проектов, Россия была бедна правовыми, что вызывалось отношением к праву как социальному регулятору.

С. Е. Десницкий (около 1740—1789 гг.) — по выражению Н. М. Коркунова, — «праотец русской юридической профессуры».

Семей Ефимович Десницкий родился в Нежине. Более точных сведений о его происхождении нет, поскольку архив Московского университета сгорел в огне пожара 1812 г. Вероятно, он происходил из мещан.

Первоначальное образование получил в семинарии Троице-Сергиевой Лавры. Затем учился в Московском университете и Российской Академии наук в СанктПетербурге. Талантливый юноша обратил на себя внимание и в 1761 г. был командирован Академией наук в университет Глазго (Шотландия). Этот университет отличался духом демократии, что во многом предопределило философско-правовые русского студента. Там в 1765 г. С. Е. Десницкий получил ученую степень магистра, а в 1767 г. — доктора права.

В 1767—1787 гг. С. Е. Десницкий занимал должность профессора права в Московском университете. Фактически именно он и создал юридический факультет (до его прихода в университет на факультете работал один преподаватель).

В 1783 г. С. Е. Десницкий был избран действительным членом литературной Российской Академии.

Научное наследство С. Е. Десницкого представлено статьями и выступлениями: «Представление о учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской империи» (1768), «Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции» (1768), «Слово о причинах смертных казней по делам криминальным» (1770), «Юридическое рассуждение о вещах священных, святых и принятых в благочестие, с показанием прав, какими оные у разных народов защищаются» (1772), «Юридическое рассуждение о начале и происхождении супружества у первоначальных народов и о совершенстве, к какому оное приведенным быть кажется последовавшими народами просвещеннейшими» (1775), «Юридическое рассуждение о пользе знания отечественно законоискусства и о надобном возобновлении оного в государственных высокопокровительствусмых училищах» (1778), «Юридическое рассуждение о разных понятиях, какие имеют народы о собственности имения в различных состояниях общежительства» (1781) и др.

С. Е. Десницкий был первым русским профессором-просветителем. Основы философии Просвещения заложил в его душу Ф. Г. Дильтей. Лекции А. Смита в университете Глазго превратили просветительскую идеологию в научную теорию. Эти идеология и теория счастливым образом совпали с политикой просвещенного абсолютизма, которую проводила Екатерина И. В результате творческая жизнь С. Е. Десницкого оказалась вполне удачной. При этом С. Е. Десницкий был не компилятором европейских авторов, а вполне оригинальным мыслителем. «Пуфепдорфа труд, — писал, в частности, С. Е. Десницкий, — подлинно был излишний, ибо писать о вымышленных состояниях рода человеческого, не показывая, каким образом собственность, владение, наследство и нроч. у народов происходит и ограничивается, есть такое дело, которое не совсем соответствует своему намерению и концу»^[1]. Особенное неприятие С. Е. Десницкого вызывало то, что «немецкие ученые в России один свой геттингенский университет забралом всей премудрости считают»^[2].

С. Е. Десницкий подготовил и направил Екатерине II проект «Представление об учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской империи», где пытался доказать, что цель государства состоит в достижении наибольшего количества благ наибольшим числом людей.

Разумеется, принять этот проект полностью Екатерина не могла, но некоторые положения «Представления» по вопросам финансов она использовала в дополнение к своему «Наказу».

С. Е. Десницкий считал, что законы «нужны для точного и известного правоположения владельцев, граждан, обывателей и их имений; в противном случае наглость, посягательство, отягощение и утеснение везде попускается без наказания».

Он первым в России высказался по поводу философии права. Он считал, что в основе права должна лежать «нравоучительная философия». В соединении с юриспруденцией она является «первым руководством» для всех рассуждений в сфере права^[3]. Это не столько законы, сколько нравственность.

С. Е. Десницкий признавал существование таких «природных прав» человека, как права на жизнь, здоровье, честь, собственность. Но, отталкиваясь от взглядов Ш. Л. Монтескье относительно влияния внешних обстоятельств на право, С. Е. Десницкий считал, что исторические, географические и иные обстоятельства обусловливают развитие политической и правовой системы России, далеких от европейских. Этот подход позволил ему заложить научные основы русского права.

В области судопроизводства он считал необходимым введение демократических принципов: равенства всех перед законом, равного наказания за одинаковые преступления и др. Отвергал требования дворянства о привилегиях в правовой сфере. Изучив глубоко вопрос наказаний, пришел к выводу, что наказание выполняет свое назначение лишь тогда, когда его тяжесть соответствует характеру и составу преступления.

Влияние С. Е. Десницкого не могло быть значительным. Оно ограничивалось студенческой аудиторией. Научной периодики тогда не существовало, да и общественной потребности в ней не было. Тем не менее его влияние на формирование правового мышления выпускников юридического факультета Московского университета несомненно.

К. А. Неволин (1806—1855) — выдающийся русский ученый, внесший огромный вклад в становление отечественной юридической пауки. Фактически именно с него началось превращение права в России в науку. Не меньший вклад он внес в становление отечественной философии права. К. А. Неволин первым открыл для русского читателя историю европейских правовых и политических идей.

Биографическая справка Как сын священника он должен был выбрать путь духовного служения. Но после окончания Московской духовной академии молодой Неволин был направлен в СанктПетербург, где благодаря М. М. Сперанскомому стал изучать теорию и практику закиноведения. В 1829 г. был направлен для продолжения юридического образования в Германию.

Со временем стал профессором, ректором университета в Киеве, деканом юридического факультета Императорского Училища Правоведения, членом-корреспондентом Академии наук по Отделению русского языка и словесности.

Основные работы: «Энциклопедия законоведения» в двух томах (1839—1840), трехтомная «История российских гражданских законов» (1851).

История правовых учений, по его мнению, есть история философии законодательства. Он показал соотношение естественного права и позитивного закона. Особое внимание уделил анализу понятий «закон», «право», «справедливость».

Право и закон К. А. Неволин толковал как исторический феномен, формирующийся под влиянием национально-исторических традиций.

К. А. Неволин вполне адекватно оценивал политические реалии родины, в соответствии с чем он был позитивистом. Тем не менее он был учеником Ф. Савиньи в Берлинском университете, слушал лекции Г. Гегеля. Н не мог пройти мимо проблемы естественно-правового и позитивного типов правопонимания.

Он пытался преодолеть противопоставление этих двух основополагающих, разных типов, найти компроомис между ними. На его взгляд, естественное право и позитивный закон — это составные части одного целого, без которого и вне которого самостоятельно ни одна из этих частей существовать не может. Естественные права — это своего рода надзаконный критерий, а закон — форма выражения идеала^[4]. Поэтому их надо не противопоставлять, а соединять.

К. Д. Кавелин (1818—1885) — историк, правовед, социолог и публицист.

Биографическая справка.

Константин Дмитриевич Кавелин родился в Петербурге в дворянской семье. Первоначальное образование, естественно, получил дома. В 1834 г. для приготовления к поступлению в Московский университет к нему были приглашены учителя, среди которых оказался В. Г. Белинский. Под его влиянием, а позднее влиянием А. И. Герцена и Т. Н. Грановского, К. Д. Кавелин стал убежденным западником. В 1839 г. он окончил юридический факультет Московского университета.

К. Д. Кавелин

В 1857—1861 гг. — профессор кафедры гражданского права Петербургского университета.

К. Д. Кавелин не был государственным деятелем, но как публицист оказал благотворное влияние на судьбу реформ 60—70-х гг. XIX в. Его яркие статьи сблизили его с реформистски настроенными членами императорской фамилии. В результате К. Д. Кавелин был приглашен в качестве преподавателя правоведения и истории к наследнику престола великому князю Николаю Александровичу.

В начале 1862 г. К. Д. Кавелин был командирован за границу, для изучения положения западноевропейских университетов. Представленные им отчеты о положении французских, швейцарских и германских университетов послужили материалом для реформы университетов в 1863 г.

С 1878 г. заведовал кафедрой гражданского права Военно-юридической академии.

К. Д. Кавелин не был слепым западником. Он реально понимал специфику исторического пути России.

«В Европе дружинное начало создает феодальное государство; у нас дружинное начало создает удельное государство. Отношения между феодальной и удельной системой — как товарищества к семье. В Европе — сословия, у нас нет сословий; в Европе аристократия, у нас нет аристократии; там особенное устройство городов и среднее сословие, — у нас одинаковое устройство городов и сел, и нет среднего, как нет и других сословий; в Европе рыцарство, у нас нет рыцарства; в Европе церковь подчиняет государство, у нас церковь подчинена государству, и т. д. и т. п.»^[5]

К. Д. Кавелин видел, что на протяжении веков инициатором развития России выступала власть. Государство, но его мнению, всегда являлось высшей формой общественного бытия в истории России.

«Нс дав у себя развиться, по примеру других славянских племен, феодальным и олигархическим зачаткам, русский народ создал власть, какой не видал еще дотоле мир, и о нес разбились все беды, сгубившие другие славянские народы. Зорко сторожили мы у себя за неприкосновенностью Верховной власти, поддерживая ее всеми силами в шаткие времена, и восстановляли, когда неблагоразумие низводило ее с ее несокрушимого подножия. Русский Царь не дворянин, не купец, не крестьянин; он выше всех сословий и в то же время всем им близок. Сила вещей непременно делает русского Царя посредником, верховным третейским судьею общественных интересов, справедливым мерилом притязаний всех классов и сословий. Порядок вещей, при котором низшие слои общества по необразованности, отсутствию общественного духа и своему положению совершенно подчинены влиянию одного сословия, а последнее всеми силами стремится исключительно эгоистически воспользоваться этим влиянием в свою только пользу, едва ли заслуживает доверия. Но ненормальное отношение высших классов к низшим вынуждает правительство питать к первым некоторое недоверие и только отчасти с важными ограничениями предоставлять им участие в делах общественных. Наше местное управление, можно сказать, основано на недоверии. Им только и объясняется глубокая тайна, окружающая не только правительственные распоряжения, но и просительные дела, чрезвычайное развитие в местном управлении начала бюрократического, чиновного при заметном ослаблении начала сословного и выборного. Затем для устранения злоупотреблений, обыкновенных спутников секретного делопроизводства, административного произвола, безответственности и безнаказанности следует подчинить местное управление в некоторой мере контролю публичности и гласности. Простой народ увидит в дворянстве после освобождения своего естественного достойного представителя, потому что, имея одни и те же интересы с простым народом, дворянство будет иметь все способы защитить их для себя и вместе для простолюдинов. Весь народ сольется в единое целое, в котором будут различия, будут высшие и низшие классы, но не будет вражды и внутренней разорванности»^[6].

При этом дальнейшее развитие страны К. Д. Кавелин связывал с укреплением «начала личности», что в итоге должно было привести к сближению России с Западом. Он был убежденным западником, но реально оценивал уровень политического развития страны, поэтому его либерализм был умеренным.

Уровень правовой культуры России К. В. Кавелин оценивал низко и постоянно подчеркивал необходимость формирования в обществе чувства законности.

«Мы, русские — добрейшие люди в мире; сердце наше исполнено милосердия, сострадания, великодушия и незлобия; мы охотно прощаем обиды и помогаем ближним; из сердечной доброты мы легко отказываемся от своих прав и даже от своих выгод. Но чувство законности и справедливости, к сожалению, развито в нас чрезвычайно слабо, так слабо, что иной раз думается, не лишены ли мы вовсе органа, производящего в людях эти добродетели»^[7].

Как юрист, живущий в стране с минимальным уровнем политической активности, К. Д. Кавелин не являлся сторонником теории общественного договора и естественных прав человека, Позитивизм в его понимании для анализа правовых реалий России был логичнее. Правда, он стремился подняться над «крайностями» материализма и идеализма, рассматривая позитивизм более глубоко^[8]. По его мнению, ошибка европейских позитивистов состояла в том, что они признавали за действительные реальности одни материальные явления и не придавали самостоятельного значения психическим фактам, наравне с материальными"^[9].

Б. Н. Чичерин (1828—1904) — теоретик и историк права.

Биографическая справка.

Борис Николаевич Чичерин происходил из богатого и старинного дворянского рода. Получил домашнее образование, об уровне которого говорит свободное владение французским, немецким и английским языками. Разумеется, знал и латинский, по крайней мере, пытался переводить Вергилия.

В 1861 — 1868 гг. — профессор права Московского университета.

Б. Н. Чичерин в ранние годы имел репутацию консерватора. Это позволило ему стать преподавателем государственного права наследника престола Николая Александровича (скончавшегося в 1865 г.).

Б. Н. Чичерин.

Художник В. С. Шервуд

Будучи крупным помещиком Тамбовской губернии, он активно участвовал в земской деятельности.

Был Московским городским головой в 1882—1883 гг.

В 1883 г. Б. Н. Чичерин выступил с речью во время торжеств, посвященных коронации нового императора.

В ней прозвучали идеи о необходимости «свободных учреждений», развитии земского движения. Это вызвало неудовольствие государя, после чего Б. Н. Чичерин был вынужден покинуть свой пост.

Почетный член Петербургской Академии наук (1893).

Основные сочинения: «Опыты по истории русского права» (1859), «История политических учений». Ч. 1—5 (1869—1902), «Собственность и государство». Ч. 1—2 (1882—1883), «Курс государственной науки». Ч. 1—3 (1894—1898), «О народном представительстве» (1899), «Философия права» (1900), «Вопросы политики» (1903).

Формирование политических и правовых взглядов Б. Н. Чичерина проходило в условиях политической оттепели 50—60-х гг. XIX в.

Как либерал, Б. Н. Чичерин всегда выступал за права личности. Но, отстаивая их, исходил из исторических реалий. Б. Н. Чичерин подчеркивал, что «если либеральное направление не хочет ограничиваться пустословием, …оно… должно действовать, понимая условия власти». В результате лозунги абстрактного, европейского либерализма он трансформировал в российский так называемый консервативный, охранительный либерализм. Его сущность состояла «в примирении начала свободы с началом власти и закона»^[10]. Это, в определенной степени, меняло подход к правам и свободам человека в их европейском понимании. Как отмечает В. Э. Березко, «традиционные либеральные ценности — нрава личности — он рассматривал сквозь призму обязанностей перед государством и другими индивидами»^[11].

Б. Н. Чичерин выделял следующие виды либерализма. «Низшую ступень занимает либерализм уличный, — писал он, — это скорее извращение, нежели проявление свободы. Уличный либерал… жадно сторожит каждое буйство, он хлопает всякому беззаконию, ибо самое слово „закон“ ему ненавистно. …Отличительная черта уличного либерала та, что он всех своих противников считает подлецами»^[12].

Вторую разновидность либерализма, он назвал «либерализмом оппозиционным. …Кому незнакомо это критическое настроение русского общества, этот избыток оппозиционных излияний, которые являются в столь многообразных формах… Оппозиционный либерализм понимает свободу с чисто отрицательной стороны. …Первое и необходимое условие — не иметь ни малейшего соприкосновения с властью, держаться как можно дальше от нее. Это не значит, однако, что следует отказываться от доходных мест и чинов. Для природы русского человека такое требование было бы слишком тяжело. …Но чтобы независимый человек дерзнул сказать слово в пользу власти — Боже упаси! Тут поднимется такой гвалт, что и своих не узнаешь. Это — низкопоклонство, честолюбие, продажность. Известно, что всякий порядочный человек должен непременно стоять в оппозиции и ругаться»^[13].

И наконец, третий — это «охранительный» либерализм, несущий позитивный смысл и ориентированный на реформы с учетом всех социальных слоев, их взаимных уступок и компромиссов в реализации своих интересов, с опорой на сильную власть, в соответствии с естественным ходом исторического развития. Б. Н. Чичерин исходил из реалий своего времени. Поэтому он настойчиво разъяснял необходимость, не преклоняясь перед властью, во имя свободы уважать эту власть.

Б. Н. Чичерин вполне трезво оценивал самодержавную систему. Он считал, что придворные круги своим бездействием ведут страну к социальному взрыву. Там, «где господствует упорная притеснительная система, не дающая места движению и развитию, там революция является как неизбежное следствие такой политики». Тем не менее государство в России, в его понимании, оставалось и единственным реальным источником реформ, и силой, способной сдержать революцию. При всех недостатках и пороках самодержавия он определял его как «умеряющую власть», которая «успокаивает страсти, охраняет права и интересы меньшинства, имея всегда в виду высшее благо целого, а не какой-либо части».

Основная проблема для Б. Н. Чичерина как консервативного либерала состояла в определении возможности развития самодержавного государства. Он считал, что такая возможность вполне реальна, что реформировав саму себя, конституционная монархия «без всяких коренных изменений может приспособиться к изменяющимся потребностям народной жизни».

В теории Б. Н. Чичерина государство предстает как орудие социальной гармонии. Такая власть в России может быть лишь монархической, при ограничении ее законом.

Как юрист Б. Н. Чичерин не мог остаться в стороне от развернувшегося дискуссии между позитивистами и представителями естественного права. Он полагал, что позитивисты правы, когда определяют предметом юриспруденции именно закон. Вслед за Г. Ф. Гегелем Б. Н. Чичерин отвергал понятие «естественное право» как право, существующее вне и помимо государства. Право для него по своей сути позитивно.

Но при этом законодателю нужны высшие руководящие начала, любой закон должен быть наполнен каким-то содержанием. А понять это содержание, раскрыть духовные ценности права может философия нрава. Естественное право Б. Н. Чичерин определяет не в виде закона, а как систему идеальных юридических норм, которые вытекают из разума, сознаются обществом или наукой и служат руководством для позитивного законодательства^[14].

Основой естественного права, в понимании Б. Н. Чичерина, являются «справедливость» и «равенство». Справедливость выражается, прежде всего, в равенстве. По аналогии с первым древнерусским источником — «Русской правдой», справедливость он трактовал как «правду распределяющую» и «правду уравнивающую». Справедливым считается то, что одинаково прилагается ко всем — «правда уравнивающая». Там же, где приходится делить общее достояние или общие тяготы, справедливость предстает в ином виде — «распределяющей правды». «Правда уравнивающая» руководствуется началом равенства арифметического, а «правда распределяющая» — началом равенства пропорционального.

В экономической области и сфере политики справедливость должна трактоваться как «правда распределяющая». Кто больше вложит капитала в общее предприятие, тот получит и большую часть дохода. На этом же принципе основано распределение государственных налогов в соответствии с доходами плательщиков, а также распределение прав, почестей и обязанностей сообразно со способностями, заслугами и назначением лиц в государстве.

Как либерал, Б. Н. Чичерин должен был объяснить свое отношение к понятию «свобода». Свобода, в его понимании, совершенно не означает эгалитаризм. «Свобода естественно и признано ведет к неравенству, а потому, признавая свободу, мы не можем не признать, вместе с тем, и этих вытекающих из нее последствий». «Уравнять материально, — писал он в другом месте, — можно только рабов, а не свободных людей». Отсюда и его тезис о том, что первым проявлением свободы явилась собственность. Этим же объясняется его антисоциалистическая теоретическая позиция.

С другой стороны, Б. Н. Чичерин должен был определить границы свободы. Традиционное определение этой границы как свободы другого человека, Б. Н. Чичерин считал недостаточным. В этом случае определение границ свободы зависит от личного усмотрения каждого. Политическая ситуация в стране в таком случае может трансформироваться в анархию. Поэтому требуется вмешательство государства, ставящего общие интересы выше понятия «свобода».

С. А. Муромцев (1850—1910) — теоретик правового государства, основоположник социологического направления в теории права России, глава конституционного движения.

Биографическая справка.

Сергей Андреевич Муромцев родился в дворянской семье. Либеральные взгляды будущего конституционалиста были заложены его дядей, сторонником либеральных преобразований.

Уже в юности С. А. Муромцев поставил перед собою цель — с помощью просвещения способствовать созданию правового государства. Наилучшим способом достижение этой цели он считал деятельность юриста.

После окончания юридического факультета Московского университета он на два года отправился за границу для приготовления к профессорскому званию. Степень доктора С. А. Муромцев получил в 1877 г., звание профессора — в 1878 г. В 1880 г. — председатель Юридического общества при Императорском московском университете.

С. А. Муромцев Общественная деятельность и адвокатская практика С. А. Муромцева начались с 1884 г. В 1905 г. он стал одним из лидеров кадетской партии, в 1906 г. — председателем I Государственной Думы.

Основные труды: «Гражданское право древнего Рима» (1883) и «Рецепция римского права на Западе» (1885).

Теоретическая позиция С. А. Муромцева явилась результатом критического осмысления теории естественного права и исторической школы права.

С. М. Муромцев полагал, что «история нрава есть история последовательной и непрерывной деятельности человеческого ума. Все общество участвует в этой творческой работе, прежде всего в лице своих „мудрейших“ — юрисконсультов, судей и законодателей, а за ними в лице всех остальных своих членов, вступающих в правовые отношения. Она проявляется в каждом правонарушении, в каждой сделке, в каждом судебном процессе, в каждом законодательном акте»^[15].

В основе права, считал он, лежат интересы индивидов, общественных групп, союзов и т. д. На базе интересов в обществе возникают различные отношения, регулирование которых осуществляется с помощью различных санкций: юридической, моральной, религиозной и др. Отношения, соблюдаемые по привычке, обладают особой прочностью и именно не нуждается в юридической санкции. Юридическая защита необходима только тем отношениям, которые еще недостаточно прочны и требуют дополнительных гарантий от государства.

Несомненны заслуги С. М. Муромцева в создании и популяризации плана государственно-правовых преобразований страны на началах конституционализма и парламентаризма. Под руководством С. А. Муромцева был создан один из проектов русской конституции. Он смог привлечь к этой работе крупнейших либерально настроенных юристов: Н. Ф. Анненского, В. М. Гессена, И. В. Гессена, II. И. Новгородцева, Ф. Ф. Кокошкина, С. А. Котляревского.

С. А. Муромцев стремился максимально согласовать идею политической свободы с российской политической традицией. Наиболее предпочтительным путем дальнейшего политического развития страны он считал реформы, проводящиеся самой властью.

Как отмечает А. Н. Медушевский, «русская традиция обязана С. А. Муромцеву во многих отношениях. Он был ее теоретиком и реформатором, связующим звеном между классической западной либеральной мыслью и русской демократической интеллигенцией, между поколением Великих реформ 60-х годов XIX в., земского либерализма 80—90-х гг. и, наконец, конституционного движения начала XX в. Он не только создал целостную концепцию гражданского общества и правого государства в России, но и практически реализовал ее во всех основных сферах деятельности, земском движении, организации местного самоуправления, суде, адвокатуре, высшем образовании»^[16].

Н. М. Коркунов (1853—1904) — видный правовед и социолог.

Биографическая справка Коркунов Николай Михайлович родился в семье видного русского ученого, академика Императорской академии наук. В 1874 г. окончил юридический факультет Петербургского университета, преподавал в Александровском лицее и Военноюридической академии. В 1893 г. защитил магистерскую, а в 1894 г. — докторскую диссертацию. С 1895 г. — профессор Петербургского университета, одновременно — помощник статс-секретаря Государственного Совета.

Основные работы: «Государственное право (теория)» (1877), «Лекции по общей теории нрава» (1886), «Общественное значение права» (1890), «Сравнительный очерк государственного права иностранных государств» (1890), «Лекции, но общей теории права» (1894), «История философии права» (1896).

Н. М. Коркунов Так же, как и С. А. Муромцев, Н. М. Коркунов развивал социологический подход в изучении государства и права.

Как либерал, Н. М. Коркунов считал права и свободы человека духовными и политическими основами общества. Но как ученый, он должен был найти пути воплощения в жизнь этих абстрактных идеалов. Между тем Н. М. Коркунов ясно видел, что если на Западе речь шла о том, каким образом власть государства будет перетекать к еще безвластному, но существующему гражданскому обществу, то отсутствие гражданского общества в России на первое место ставило задачу создания правового государства.

«На Западе государственной власти противостояли субъективные права отдельных сословий, отдельных местностей, отдельных граждан. Королевская власть развивалась из власти местных князей, являвшихся, прежде всего, вотчинниками определенной области и потому представителями местных и сословных, а не национальных интересов. Совершенно в ином положении находились русские князья: их власть не носила вотчинного характера. Национальная идея, которую олицетворял собой князь, была выше всяких местных интересов или прав»^[17].

По его мнению, не последнюю роль в формировании политической специфики России играла плотность ее населения.

«Если на перенаселенном Западе население не имело возможности уйти от теснившей его правительственной власти и было вынуждено вступать с нею в борьбу, то бесконечный простор русской земли давал возможность недовольным элементам общества избегать борьбы с властью, уходя в безлюдные районы. В России, если в отношении к отдельным личностям государство является исключительно охраняющей силой, то в осуществлении общих государственных интересов проявлялось ее творческое начало»^[18].

Обосновывая дальше свою мысль, Н. М. Коркунов переходит к анализу понятия «государство».

Во взглядах на власть существуют две узкие точки зрения:

• — отождествление власти с личной волей властителя;
• — восприятие власти как особого субъекта, отделенного от составляющих его личностей.

По мнению Н. М. Коркунова, такие трактовки правомерны для Европы, где власти противостоит гражданское общество. Но в России правильнее было бы рассматривать государство не как лицо, а как юридическое отношение, в котором субъектами права являются все участники государственного общения, начиная с монарха и кончая последним подданным. В этом случае законодателем выступает сам народ. Власть остается абсолютной, но оказывается, во-первых, правомерной, а во-вторых, является распорядительным органом. Издающиеся им распоряжения имеют форму не закона, а указа, имеющего юридическую силу только при условии непротиворечия закону, политическим традициям. Гарантия такого соотношения между указами и законами лежит не в существовании народного представительства и не в ответственности министров, а в праве суда проверять юридическую силу указов. Это не означает отказа от идеи создания институтов народного представительства и ответственности правительства перед парламентом. Но эти институты становятся менее важными, в сравнении с независимым судом, имеющим право проверять на соответствие законам все подзаконные акты правительства.

Что касается права, то его понимание определялось, во-первых, его концепцией единства общества и власти, во-вторых, — более широкой трактовкой понятия права, включающей как закон, так и обычное право.

Концепция единства общества и власти, по мнению Н. М. Коркунова, делала ненужным принуждение в праве. Принуждение вытекает из ошибочного увлечения идеей свободы. Свобода в его понимании может быть принадлежностью только отдельной личности как субъекта сознательной воли. При этом свобода может пониматься только как отрицательное понятие, указывающее «на противоположение личности всему остальному миру, на ее индивидуальное обособление». Более плодотворной он считал идею «интереса». Интерес — это то, что связывает человека с окружающим миром. Причем в большинстве случаев интересы не являются индивидуальными. Большинство их — общие для всего человечества или, по крайней мере, группы людей. А это значит, что право не разделяющая сила, а соединяющая. И принуждение в праве — отнюдь не самый необходимый атрибут.

Из концепции интереса вытекал его антинозитивизм. Закон понимался Н. М. Коркуновым лишь как одна из форм права, содержание же закона существует как требование общественного мнения или как установившаяся судебная практика.

М. М. Ковалевский (1851—1916) — историк, социолог, правовед, общественный и политический деятель.

Биографическая справка Максим Максимович Ковалевский родился в дворянской семье. Окончил юридический факультет харьковского университета. В 1872—1876 гг. продолжил образование за границей, где познакомился со многими крупными деятелями науки и общественной жизни, в частности с К. Марксом и Ф. Энгельсом.

С 1877 по 1887 г. М. М. Ковалевский преподавая в Московском Университете. В 1880 г. защитил докторскую диссертацию. В 1887 г. по приказу министра народного образования «за отрицательное отношение к русскому государственному строю», был уволен из университета, вновь уехал за границу и надолго превратился в «полу;

изгнанника".

Как ученый М. М. Ковалевский был достаточно известен, чтобы регулярно получать приглашения из Стокгольма, Оксфорда и университетов других городов. В 1901 г. вместе со своими единомышленниками основал в Париже Русскую высшую школу общественных наук, где проходили обучение российские политики оппозиционного направления.

М. М. Ковалевский В августе 1905 г. М. М. Ковалевский вернулся в Россию и активно включился в политическую жизнь, в частности стал одним из основателей партии прогрессистов, в 1906 г. был избран членом I Государственной Думы, в 1907 г. — членом Государственного совета от академических организаций и университетов.

М. М. Ковалевский участник многих научных обществ: был председателем петроградского юридического, председателем Вольного экономического обществ, председателем петроградского отделения общества «Мир», корреспондентом французского института по отделению нравственных и политических наук, членом (и некоторое время председателем) международного института социологии, членом Международного института социологии, членом-корреснондентом Британской ассоциации наук, членом Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук.

В 1905—1916 гг. он читал лекции одновременно в Петербургском политехническом институте, Петроградских высших женских курсов, Психоневрологическом институте, Педагогической академии.

Основные работы, но проблемам государства и права: «Очерк происхождения и развития семьи и собственности» (1890), «Происхождение современной демократии» в четырех томах (1895—1899), «Рост государства и его отражение в истории политических учений» в трех томах (1906), «Общее учение о государстве» (1909).

Основная задача, к решению которой стремился М. М. Ковалевский, состояла в выявлении причин постепенной замены одних форм человеческого общежития другими. Для достижения этой цели он поставил перед собой ряд задач. Прежде всего — раскрыть причины происхождения государства и права.

М. М. Ковалевский видел причину возникновения государства в совокупном действии ряда факторов, но на первое место он ставил склонность людей признавать над собой власть психологически более сильных личностей. Первоначально, скорее всего, это были шаманы. Благодаря «гипнотическому влиянию» на народ, со временем они стали творцами государства.

В отличие от процесса возникновения государства как аппарата управления, социальная дифференциация зависела от общественного разделения труда. То есть если основная причина возникновения государства лежала в сфере человеческой психологии, то причина образования сословий и классов — в сфере экономики.

Как либерал, М. М. Ковалевский не был согласен с марксистским трактовкой государства как политической организации господствующего класса, как аппарата диктатуры этого класса. По его мнению, государство — это сфера «замирения», орган согласования интересов. Борьбу классов он считал отклонением от нормы.

Следующая проблема, к которой обратился М. М. Ковалевский, состояла в определении критериев политического прогресса. В России под эволюцией политических форм тогда понимался переход от монархии к республике. М. М. Ковалевский предложил иной подход. Политический прогресс мог быть и при сохранении монархии в виде увеличения политических свобод граждан. В совокупности с возникновением в будущем разного рода общественных организаций это привело бы к трансформации абсолютной монархии в конституционную.

В возникновении этой монархии большую роль должно сыграть право. Право, в его понимании, — это нормы, ставящие себе целью поддержание и развитие общественной солидарности, которые приводятся в жизнь организованной силой общества — государством и служат осуществлению задач общественной солидарности.

Право он рассматривал не в его позитивной интерпретации, а в виде норм поддержания и развитии общественной солидарности. То есть речь в его работах шла об обычном праве, которое и доминировало в России в конце XIX в.

Исследователь творчества М. М. Ковалевского Ю. Л. Комнатная отмечает: «М. М. Ковалевский указывал, что государство не может быть построено на отрицании первичного права, так как право открывает обществу возможность „самосохранения при наименьших пожертвованиях“, и, восставая против права, государство принимало бы меры против собственного существования, как общежительного союза. А поскольку государство не создает и не отрицает права, то ему нет другого выбора, как признать право, что оно и делает в форме проводимых им положительных норм»^[19]. Вместе с тем М. М. Ковалевский считал, что развитие общества требует создание новых норм, регулирующих новые общественные отношения. Но их апробация первоначально должна проходить в виде судебных прецедентов.

В результате этого анализа М. М. Ковалевский пришел к выводу, что право существует и развивается в виде последовательной смены правовых обычаев, законов и указов^[2].

Г. Ф. Шершеневич (1863—1912) — наиболее видный представитель юридического позитивизма России.

Биографическая справка Габриэль Феликсович Шершеневич родился в польской дворянской семье. В 1885 г. окончил юридический факультет Казанского университета. И с этого времени до 1905 г. работал преподавателем в Казанском университете. Звание профессора он получил в 1891 г.

В 1906 г. Г. Ф. Шершеневич избирается депутатом I Государственной Думы от Казани (от кадетской партии).

С 1906 г. по 1911 г, — профессор юридического факультета Московского университета, а в 1912 г. — Московского коммерческого института.

Основные труды: «История философии права» (1904—1905), «Общая теория права» (1910—1912), «Общее учение о праве и государстве» (1911) и др.

Г. Ф. Шершеневич Формирование государственно-правовых воззрений Г. Ф. ТТТершеневича определялось спецификой политического и социально-экономического развития России конца XIX — начала XX в. В то время, с одной стороны, стремительно развивались рыночные отношения, Россия набирала темпы движения по капиталистическому пути и требовалось закрепить буржуазные правовые принципы. С другой стороны, столь же быстро расширялось влияние социалистических идей, формировались предреволюционные настроения. И в том и в другом случае на первое место выдвигалась проблема трактовки понятия «право» и выявления его необходимости как социального регулятора.

Государство, согласно Г. Ф. Шершеневичу, предшествует праву и исторически, и логически. «Для признания за нормами правового ха;

рактера необходимо организованное принуждение, которое только и способно отличить нормы права от всех иных социальных норм и которое может исходить только от государства"^[21].

В соответствии с особенностями исторического развития страны и политических реалий, Г. Ф. Шершеневич в качестве субъекта политики на первое место ставил не общество, а государство. Отсюда вытекала его трактовка права как нормы, созданной государством. Право, писал он, есть «правила общежития, поддерживаемые государственной властью»^[22].

Как считал Г. Ф. Шершеневич, одной из опасных ошибок современного правоведения являлась «тоска по идеалу». С научной точки зрения этот ненужный уход от правовых реальностей был вызван увлечением теорией естественного права. Еще более запутывала ситуацию концепция «естественного права с изменяющимся содержанием». «Расширение права, — писал Г. Ф. Шершеневич, — производится главным образом за счет нравственности. Право часто приписывает себе то, что на самом деле создается и поддерживается моралью, не так заметно для глаза, но зато гораздо прочнее».

Не менее важной он считал проблему происхождения и эволюции государства. Г. Ф. Шершеневич отрицал договорную теорию возникновения государства. В частности, он писал: «…люди, не имевшие эмпирически приобретенного представления о государстве, не могли сознательно согласиться об учреждении такой формы общения». Политическая несостоятельность договорной теории для Г. Ф. Шершеневича обусловливалась также н тем, что логически вытекающая из ее положений возможность расторжения и перезаключения общественного договора всеми гражданами или какойлибо группой на практике была совершенно неосуществима.

Вызывало опасение Г. Ф. Шершеневича и увлечение общества идеей правового государства. Как последовательный позитивист, Г. Ф. Шершеневич, как минимум, задачу создания такого государства считал спорной. Он рассуждал следующим образом. Если отличительной чертой права является его принудительный характер, то сложно представить, чтобы государство ограничило само себя. Государственная власть не может быть подчинена праву, потому что «требование, обращенное к самому себе под угрозою, не имеет никакого значения». Г. Ф. Шершеневич всецело разделял положение Иеринга о том, что «право есть хорошо понимаемая политика силы». Именно государство, подчеркивал он, является источником права, а не наоборот. И не может быть правовой связанности государства им же самим созданным правом. На основании аксиомы о принудительном характере права он исключал из правовой сферы конституционное, каноническое и международное право.

В противовес теории правового государства он развивал свою идею самоограничения власти. «Дело не в том, чтобы связать государство правовыми нитками подобно тому, как лилипуты связали Гулливера. Вопрос в том, как организовать власть так, чтобы невозможен был или был доведен до минимума конфликт между правом, исходящим от властвующих, и нравственными убеждениями подвластных».

П. И. Новгородцев (1866—1924) — теоретик неолиберализма, родоначальник концепции возрожденного естественного права, общественный и политический деятель.

Биографическая справка.

П. И. Новгородцев Павел Иванович 11овгородцев родился в семье харьковского купца второй гильдии.

Окончил юридический факультет Московского университета. Еще будучи студентом, он включился в общественную жизнь. Естественно, в то время его симпатии были на стороне социал-демократов — наиболее популярного политического течения в студенческой среде.

В 1990 г. молодой правовед был командирован за границу для подготовки к профессорскому званию. С 1896 г. — приват-доцент, а с 1903 г. — профессор Московского университета кафедры философии права.

С 1904 г. П. И. Новгородцев состоял членом «Союза освобождения», в конце 1905 г. вступил в Конституционнодемократическую партию, а в марте того же года был кооптирован в ее ЦК.

Был избран депутатом Государственной Думы.

В 1906 г. он стал профессором мало кому известных коммерческих курсов. Благодаря его исключительной энергии, курсы очень быстро превратились в одну из лучших высших школ России.

В 1917 г. П. И. Новгородцев занял резко антисоциалистическую позицию, считая необходимым установление военной диктатуры ради предотвращения государственной катастрофы. В 1918 г. он стал одним из инициаторов создания и руководителем ряда антибольшевистских подпольных организаций в Москве. Сотрудничал с А. И. Деникиным и П. Н. Врангелем.

Весной 1920 г. из-за болезни уехал за границу. В 1921 г. вместе с рядом других русских профессоров П. И. Новгородцев был приглашен в Прагу, где возглавил юридико-экономические курсы. В 1922 г., благодаря поддержке чешского правительства, курсы были преобразованы в Русский юридический факультет Пражского университета. При открытии факультета он сказал: «Учреждая наш факультет, мы твердо верим, что приближается время, когда Россия со стихийной и неудержимой силой обратится к правовым началам, когда, истомленная и исстрадавшаяся, она придет к необходимости строить свое государственное и общественное бытие на строгих и точных началах права. Мы хотим, чтобы наши молодые люди, эти будущие строители России, твердо усвоили ту мысль, что среди тысячи путей, разрушенных и заброшенных в разоренной России, в ней должен быть прежде всего восстановлен такой важный и необходимый путь, как путь права, путь спокойного развития на началах свободы, законности и справедливости».

Основные труды: «История философии права» (1897), «Нравственный идеализм в философии и праве» (1902), «Лекции по истории философии нрава. Учения нового времени XVII, XVIII и XIX вв.» (1909), «Введение в философию права: Кризис современного правосознания» (1909), «Об общественном идеале» (1917).

Основной темой исследований П. И. Новгородцева были философия права и история политических учений.

Как философ права П. И. Новгородцев, прежде всего, занимался изучением сущности права. Позитивное право он противопоставлял естественному. В естественном праве он видел протест нравственности против недостатков действующего правопорядка. «…Сущность естественно-правовой идеи состоит, прежде всего, в ее критическом духе. Она знаменует собой независимый и самостоятельный суд над положительным правом. Это призыв к усовершенствованию и реформе во имя нравственных целей»^[23].

Естественное право он трактовал как совершенную (идеальную) норму, как норму неизменную, созданную самой природой. Отталкиваясь от предназначения естественного права, П. И. Новгородцев делал вывод, что работа законодателя должна заключается в том, чтобы:

• — в процессе совершенствования права не выходить за пределы моральных критериев;
• — направлять правотворчество в соответствии с этическим идеалом в такой степени, в какой это возможно в данном исторически определенном обществе.

При этом естественное право представляло собой идеальную норму с меняющимся от эпохи к эпохе содержанием. «Идея естественного права для Канта есть категорический императив, и, следовательно, норма практического разума, — полемизирует он с кенигсбергским мыслителем. — Напротив, учение положительного права имеет дело с признанными и действующими законами, появившимися при известных условиях места и времени»^[24].

На рубеже XIX—XX вв. основную роль права в жизни России П. И. Новгородцев видел в создании правового государства. Такое государство, считал П. И. Новгородцев, имеет «задачу простую и ясную» — достижение равенства и свободы, которые являются «основами справедливой жизни». Трудность его создания заключается в том, что государство, возлагающее на себя «благородную миссию общественного служения, встречается с необходимостью реформ, которые лишь частично осуществимы немедленно» и которые «необозримы в своем дальнейшем развитии и осложнении».

Большое внимание мыслитель уделял исследованию социалистических и анархических теорий русской интеллигенции, которые он считал наиболее влиятельными, а следовательно, и наиболее опасными формами утопического сознания. Прежде всего, опасность заключалась в абсолютизации общественных идеалов. На самом деле, любой идеал относителен. П. И. Новгородцев пытался доказать необходимость отказа от стремления к идее «земного рая или конечного совершенства» и замены ее идеей «бесконечного совершенствования». «Такая замена, — писал Г1. И. Новгородцев, — снимая печать абсолютизма с временных исторических идеалов, в то же время обращает мысль к подлинным законам и задачам исторического развития».

Он не был противником демократии, по показывал относительность ее политического значения: «Демократия не есть универсальная панацея от всех социальных бедствий, но один из способов политического устройства, имеющий свои достоинства и свои недостатки». Наиболее опасной теорией и идеологией он считал марксизм. По его мнению, марксизм был несостоятельным как с научной, так и с практической точки зрения. Идеологическая опасность марксизма состояла в разрушении самой идеи государственности. Марксизм разрушал также право, трактуя его как «идеологическую надстройку». П. И. Новгородцев доказывал наличие в марксизме двух несовместимых комплексов идей — основанного на научном анализе эволюционного учения об обществе и псевдорелигиозного революционного учения.

По мере того как П. И. Новгородцев заканчивал обоснование своих теоретических воззрений, приходило осознание нескорого воплощения его идей в жизнь. Поэтому в его взглядах наметился поворот в сторону религии. Он противопоставляет православие как мировоззрение византийсковосточное, ориентированное на соборность и коллективное душеснасенис, католицизму и протестантизму, западноевропейскому мировоззрению, ориентированному на индивидуализм и личное душеспасение. «…Для того чтобы государство представляло собой прочное духовное единство, — писал П. И. Новгородцев, — оно должно утверждаться на общем уважении и общей любви к своему общенародному достоянию, и оно должно в глубине своей таить почитание своего дела, как дела Божия»^[25]. Такие принципы православной веры, как взаимная любовь всех во Христе, чувство всеобщей и всецелой взаимной ответственности, позволят русскому народу воссоздать свое национальное государство.

В своих работах «О задачах русской философии права», «О своеобразных элементах русской философии права» он подчеркивал, что право как часть культуры — это духовное и религиозное творчество всего народа, которое может быть действенным только в том случае, когда право будет связано с религией и нравственностью^[26].

Показывая отличие русской философии права от западноевропейской, Новгородцев пишет: «Основное устремление западной мысли состояло именно в том, чтобы поставить человека и всю его нравственную жизнь на почву автономного закона личности, вне зависимости не только от Церкви, но и от религии вообще»^[27]. Русская философия права, по его мнению, с наибольшей силой выразила гуманистический характер права: «Главное в истории — это не институты, а лица, живые носители нравственного закона, от них зависит и усовершенствование институтов, обусловленное способностью лиц отделяться от исторического процесса и формулировать претензии и требования к нему»^[28].

Б. А. Кистяковский (1868—1920) — философ, социолог и правовед.

Биографическая справка.

Б. А. Кистяковский Свой путь в науку студент Б. А. Кистяковский начинал как философ. Но в 1890 г. он был исключен из университета и продолжил обучение уже на юридическом факультете Дерптского университета. За связь с социал-демократами его исключили и оттуда. Поэтому высшее образование он получал за границей.

Правовые взгляды Б. А. Кистяковского предопределялись тем, что он имел фактически три высших образования: философское, юридическое и социологическое. Как преподаватель, он работал на юридических факультетах. Но в 1919 г. он был одним из создателей Украинской Академии наук и был избран академиком по отделению социологии.

Главный труд — «Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права» (1916).

Б. А. Кистяковский был сторонником плюралистического подхода к пониманию права, как явлению чрезвычайно сложному. Он выделял, как минимум, четыре типа понимания:

— государственно-организационное или государственно-повелительное, представленное в виде обязательных норм-предписаний;

социологическое понимание права существует как часть широкого круга социальных явлений: национальных, бытовых, экономических и других;

психологическое понимание права, когда объектом является не само право, а правовая психика;

— нормативное понятие права признает право как совокупность норм^[29].

Каждая из этих трактовок рассматривает одну из сторон единой проблемы, и вряд ли стоит стремиться к созданию универсального понятия, поскольку даже естествоиспытатели таких определений не ищут.

«Совсем не существует общего учения о земном шаре, которое объединяло бы астрономические, геологические, географические, геодезические, минералогические и т. д. теории и давало бы одну общую, т. е. синтетическую, теорию земного шара»^[30].

Как философ и социолог одновременно, он считал, что рациональное познание не способно в полном объеме осмыслить право. По его мнению, научные обобщения должны быть ближе к реальности, строиться на изучении философии культуры, а через нее гуманитарных наук в целом^[31].

«Право нс может быть поставлено рядом с такими духовными ценностями, как научная истина, нравственное совершенство, религиозная святыня. Значение его более относительно, его содержание создается отчасти изменчивыми экономическими и социальными условиями. Относительное значение права дает повод некоторым теоретикам определять очень низко его ценность. Одни видят в праве только этический минимум, другие считают неотъемлемым элементом его принуждение, т. е. насилие. Если это так, то пет основания упрекать нашу интеллигенцию в игнорировании права. Она стремилась к более высоким и безотносительным идеалам и могла пренебречь на своем пути этою второстепенною ценностью.

По духовная культура состоит не из одних ценных содержаний. Значительную часть ее составляют ценные формальные свойства интеллектуальной и волевой деятельности. А из всех формальных ценностей право, как наиболее совершенно развитая и почти конкретно осязаемая форма, играет самую важную роль. Право в гораздо большей степени дисциплинирует человека, чем логика и методология, или чем систематические упражнения воли. Главное же, в противоположность индивидуальному характеру этих последних дисциплинирующих систем, право — по преимуществу социальная система и притом единственная социально дисциплинирующая система. Социальная дисциплина создается только правом; дисциплинированное общество и общество с развитым правовым порядком — тождественные понятия"^[32].

Б. А. Кистяковский считал, что перед Россией стоит исторически сложная, но обязательная задача: создание правового государства. Его суть заключается в ограничении власти признанием за личностью неотъемлемых, неприкосновенных прав. Но на пути этой задачи неожиданно встали очень популярные социалистические идеи. И бывший социалист профессор Б. А. Кистковский пишет:

«Выясняя правовую природу социалистического государства, надо прежде всего ответить на принципиальный вопрос: является ли социалистическое государство по своей правовой природе прямой противоположностью правовому государству? С точки зрения ходячих взглядов на социалистическое государство ответ на этот вопрос будет безусловно утвердительный. Ведь существующая политическая и агитационная литература о социалистическом государстве только тем и занимается, что противопоставляет государство будущего современному правовому государству. Но чтобы найти научно правильный ответ на него, надо прежде всего освободиться от ходячих его решений. Тогда, вдумываясь в этот вопрос, мы придем к заключению, что ответ на него мы найдем очень легко, если упростим и конкретизируем сам вопрос. Мы должны спросить себя: принесет ли государство будущего какой-то новый свой правовой принцип или оно такого принципа не способно принести? При такой постановке вопроса ответ получается совершенно определенный и простой; в самом деле, перебирая все идеи, связанные с представлением о социалистическом государстве, мы не найдем среди них ни одного правового принципа, который можно было бы признать новым и еще неизвестным правовому государству. Тут и скрывается истинная причина, почему среди творцов социалистических систем нет ни одного юриста или философа права: им в этой области нечего было творить. По в таком случае социалистическое государство, нс выдвигающее нового правового принципа, и нс должно противопоставляться, но своей правовой природе государству правовому».

Б. А. Кистяковсий призывал пересмотреть доминирующий в обществе взгляд на государство как на аппарат насилия. Эта функция у государства, безусловно, присутствует. Но она не самоцель и она усиливается лишь в определенные исторические моменты.

Задача пересмотра взгляда на государства для России чрезвычайно сложная. На протяжении столетий государство воспринималось как насилие: военное положение, военно-полевые суды, смертная казнь и т. д. В результате даже у интеллигенции отсутствует сколь-нибудь глубокий интерес к праву. Поэтому Б. А. Кисгяковский призывал интеллигенцию признать свою моральную ответственность и не оправдываться внешними причинами, взять на себя задачу формирования правосознания народа как необходимого условия нормального общественного развития.

Л. И. Петражицкий (1867—1931) На рубеже XIX—XX вв., в условиях усложнения социально-политических процессов, возникла социологическая теория права. В России в то время доминировала именно эта теория. На ее основе возникла новая — психологическая теория права.

Одним из первых о необходимости учитывать индивидуальное восприятие права заговорил Н. М. Коркунов. В «Лекциях по общей теории права» (1886) он рассматривал общество как «психическое единение людей», а право — как инструмент обеспечения порядка при возникновении конфликтов в межличностных отношениях. II. И. Ковалевский в 1899 г.

поставил вопрос о разделении психопатологии и правовой психологии, а также введении этих наук в курс юридического образования. Наибольшее внимание этим проблемам уделил российский и польский ученый и общественный деятель Л. И. Петражицкий.

Биографическая справка.

Л. И. Петражицкий Лев Иосифович Петражицкий родился в Витебской губернии в польской дворянской семье. По всей видимости, его будущие исследования права с психологической точки зрения были обусловлены юношеским увлечением медициной (свою учебу в университете он начал на медицинском факультете). Окончив юридический факультет, уехал на стажировку в Германию. Там он опубликовал свои первые две книги. Они принесли ее автору не просто широкую известность: изложенные в них идеи были использованы при составлении германского Гражданского Уложения.

В 1898 г. ему была присвоена ученая степень доктора римского нрава. И с того времени до 1918 г.

Л. И. Петражицкий возглавлял кафедру энциклопедии права в Санкт-Петербургском университете.

В 1921 г. он эмигрировал в Польшу, где возглавил кафедру социологии Варшавского университета.

Основные работы: «Очерки философии и права».

(1900), «О мотивах человеческих поступков, в особенности об этических мотивах и их разновидностях» (1904), «Введение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной психологии» (1905), «Теория права и государства в связи с теорией нравственности» в двух томах (1909—1910).

Л. И. Петражицкий различал два вида эмоций, определяющих отношения между людьми: моральные и правовые. Моральные эмоции являются односторонними и связанными с осознанием человеком своего долга. Правовые эмоции являются двусторонними. Чувство долга сопровождается в них представлением о правомочиях других лиц. Юридические связи между двумя сторонами, состоящие в долгах, лежащих на одной стороне и закрепленных за другой стороной, и есть правовые отношения. Право, исходящее от государства, Л. И. Петражицкий считал важным, но не отличающимся, по сути, от других правовых формообразований.

Он считал, что право нельзя сводить к законодательству, которое создается на основе разума. Поступки людей определяются не им, а интуитивным отношением к законодательству, его личным восприятием. И даже более того, многие люди живут, не зная законов и вопреки законам. Поэтому не только в каждой стране свое право — у каждой социальной группы оно свое: право богатых и бедных, светское и религиозное, горожан и крестьян, чиновников и преступников и т. д. (Л. И. Петражицкий выделял 15 групп).

Л. И. Петражицкий предложил иной взгляд и на источники права. Если позитивисты видели в нем волю государства, то Л. И. Петражицкий — человека, от действий которого и зависит правопорядок, его индивидуальное правосознание.

Именно это правопонимание Л. И. Петражицкий считал соответствующим направлению развития общества. Если считать основной исторической тенденцией сокращение влияния государства и постепенный переход его функций к гражданскому обществу, то и сфера законодательства должна сужаться. Следовательно, в будущем право изживет себя и уступит место нормам нравственного поведения. «Вообще право существует из-за невоспитанности, дефектности человеческой психики, и его задача состоит в том, чтобы сделать себя лишним и быть упраздненным». Поэтому Л. И. Петражицкий считал, что, не перечеркивая значимость законодательной деятельности государства, следует более значимой признать необходимость правовой политики государства, которой пока нет. Задачами этой политики должно быть совершенствование человеческой психики, ее очищение от антисоциальных склонностей.

Политика права как прикладная дисциплина призвана соединить позитивные знания о праве с общественным идеалом. Главенствующее положение в правовой политике государства должны занимать не принудительные меры, а механизмы воспитательного и мотивационного воздействия на поведение людей.

Для Л. И. Петражицкого было важно раскрыть связь личности и нрава. И показать, во-первых, что психика является таким же источником права, как и экономические, и политические процессы. Во-вторых, что нельзя издавать законы без учета социальной психологии, поскольку реализация права зависит именно от личностного, индивидуального восприятия законов.

Психологические процессы разных уровней — такая же реальность, как и экономические или политические процессы. Право опосредуется ими, живет в них, проявляет через них свою эффективность.

Идеи Л. И. Петражицкого были встречены холодно. Его оппоненты считали, что, во-первых, психологический подход к праву сомнителен с точки зрения науки, так как явления психики не имеют точного характера. Вовторых, ему ставили в вину то, что он чрезмерно расширяет понятие права. То, о чем он говорит, является не правом, а правовой психологией. В-третьих, при всем том, что психологическая теория объясняет многие вопросы, которые ускользают от внимания сторонников других теорий правопонимания, нельзя сложнейший механизм формирования правомерного поведения человека сводить к психологической или эмоциональной сфере, не замечая значимости социально-экономических и политических факторов.

Перед революцией 1917 г. работы Л. И. Петражицкого не были переведены на иностранные языки. Потом он сменил гражданство. В политологии и теории права возникли новые проблемы. Лишь в 1955 г. благодаря Н. Тимашеву и П. Сорокину в США были опубликованы «Теория права и государства в связи с теорией нравственности» и «Введение в изучение права и нравственности». Его идеи получили признание и стали развиваться в рамках таких направлений юриспруденции и социологии права, как американский и скандинавский правовой реализм, движение свободного права и др.

Итак, в конце XIX — начале XX в. русские правоведы в анализе национального государственного механизма и права сделали определенный шаг вперед. Однако объем проблем, которые они рассматривались, и объем их публикаций не соответствовали политическим потребностям России начала XX в. По всей видимости, причина состояла в механизме мышления ученых и их духовных ценностях.

Российские либералы по тематикам своих работ были теоретиками, изучающими западноевропейский политический строй. Их методология также была западноевропейской. В обоснованности этой рецепции практически никто не сомневался, значимость никто нс оспаривал. Они написали много ярких работ, обосновывающих значимость демократии, конституции, гражданского общества, но в них практически не затрагивался отечественный политических механизм. При попытках применения к России западноевропейских политических идеалов первоначально должна была бы начаться критика отечественного государственного механизма, и лишь потом, со временем исследователи может пришли бы к мысли о специфике нашей политической системы. Но на этом пути не удалось сделать даже первых шагов, поскольку до 17 октября 1905 г. политическая критика была невозможна.

На политическом уровне проблема демократизации общества детально разрабатывалась Конституционно-демократической партией, Партией демократических реформ и Партией мирного обновления. В их программных документах содержался достаточно полный базовый набор основных прав и свобод человека^[33]. Эти партии демонстрировали «высокий уровень законодательного регулирования института прав и свобод человека». Более того, их законотворческие разработки, в определенной степени, опередили уровень своего времени^[2].

Власть также осознавала значимость проблемы. «Во имя свободы создается право, определяющее пределы этой свободы. Во имя права — государство с его основными элементами: властью, населением и территорией, — писал С. Ю. Витте в октябре 1905 г. — Человек всегда стремится к свободе. Человек культурный — к свободе и праву: к свободе, регулируемой правом и правом обеспечиваемой»^[35].

Идеи о правах и свободах человека были реализованы в Указе от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости», Манифесте 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка», Указе от 24 ноября 1905 г. «О временных правилах о повременных изданиях», «О временных правилах об обществах и союзах» от 4 марта 1906 г. и других нормативно-правовых актах.

Все эти манифесты и указы в совокупности юридически закрепляли те западноевропейские политические идеалы и ценности, которые медленно входили в политическую п правовую культуру просвещенного дворянства и интеллигенции в течение двух предшествующих столетий.

В результате революции 1905—1907 гг. перед учеными открылись новые возможности, кроме того, революция развеяла некоторые иллюзии относительно зрелости гражданского общества России. В результате, если раньше идеалом для всех оппонентов самодержавия считалась французская республика, то теперь правоведы (Н. Н. Трубецкой, П. И. Новгородцев, Н. И. Лазаревский, В. И. Герье) заговорили о том, что России больше соответствуют дуалистическая монархия, а не республика. «Третья Лума, — писал В. И. Герье — подорвала укоренившийся в значительной части русской интеллигенции (со времен французской революции) предрассудок, что основа государственного строения должна вытекать из „учредительной власти“ народного представительства, а не из почина самостоятельной государственной власти»^[36]. Начались попытки изучения национального государственного механизма и политической системы вне занадноцентричных схем^[37]. Но в 1917 г. они были прерваны.

• [1] Коркунов Н. М. История философии нрава. СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1915.
• [2] Там же.
• [3] Десницкий С. Е. Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции //Русская философия права. Антология. СПб.: Алетейя; Санкт-Петербургский ун-т МВД России, 1999. С. 35.
• [4] Мирзаев Л. С. Концепция философии законодательства К. А Неволина: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2005.
• [5] Кавелин К. Д. Соч. Т. I. СПб., 1897. С. 6.
• [6] Татищев С. С. Детство и юность великого князя Александра Александровича // Великий Князь Александр Александрович: сб. документов. М.: Студия «ТРИТЭ», 2002. С. 169.
• [7] Кавелин К. Д. Соч. Т. 4. СПб., 1897. С. 918−919.
• [8] Зеньковский В. В. История русской философии. Париж: YMCA-PRESS, 1948.
• [9] Кавелин К. Д. Собр. соч. Т. 2. СПб.: Русская мысль, 1899. С. 338.
• [10] Чичерин Б. Н. Несколько современных вопросов. М.: Publisher, 2002. С. 196—200.
• [11] Березко В. Э. Конституционно-правовые взгляды Б. Н. Чичерина: автореф. дис. …канд. юрид. наук. М., 2003.
• [12] Чичерин Б. Н. Указ. соч. С. 189—190.
• [13] Там же. С. 191−195.
• [14] Березко В. Э. Конституционно-правовые взгляды Б. Н. Чичерина: автореф. дис. …канд. юрид. наук. М., 2003.
• [15] Ющенко Н. В. Государственно-правовые взгляды С. А. Муромцева: автореф. дис… канд. юрид. наук. СПб., 2002.
• [16] Медушевский А. II. Великий труд на благо избравшего нас народа… URL: http://www.sps.ru/?id=206 905&cur_id=42 753.
• [17] Поляков Л. В. Государственно-правовое учение Н. М. Коркунова. URL: http://law.edu.ru/doc/document.asp?docID= 1 139 770.
• [18] Коркунов II. М. Русское государственное право. Т. 1. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1892. С. 218.
• [19] Комнатная Ю. А. Политико-правовые воззрения М. М. Ковалевского: автореф. дне… канд. юрид. наук. Саратов. 1999.
• [20] Там же.
• [21] История политических и правовых учений / под рсд. О. Э. Лейста. URL: http://www.kursach.com/biblio/30 006/000.htm.
• [22] Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Т. 1. М.: Изд. Бр. Башмаковых, 1911. С. 200.
• [23] Новгородцев П. И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве: два типическихпостроения в области философии права. М., 1901. С. 150.
• [24] Новгородцев И. И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве: два типическихпостроения в области философии права. М., 1901. С. 147.
• [25] Новгородцев П. И. О путях и задачах русской интеллигенции // Из глубины: сб. статейо русской революции. М.; Пг.: Русская мысль, 1918. С. 215.
• [26] Мелешко Е. Д. у Петров С. С. Этико-правовые учения в России конца XIX — началаXX века // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: Философия. Социология. Право. 2011. № 14 (109). С. 17.
• [27] Там же. С. 377.
• [28] Там же. С. 383.
• [29] История политических и правовых учений / иод ред. О. Э. Лейста. М.: Зерцало, 2000.
• [30] Марченко М. //., Мачин И. Ф. История политических и правовых учений: учеб, пособие. М., 2010. С. 370.
• [31] Куценко Н. А. Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. II / Ин-т философии РАН ;научно-ред. совет: В. С. Степин, А. А. Гусейнов, Г. Ю. Семигин. М.: Мысль, 2010. С. 249.
• [32] Кистяковский Б. А. Социальные науки и право М., 1916. С. 615.
• [33] Золотухина Е. К. Права человека в программных документах российских либеральныхпартий начала XX в. URL: http://vvvvw.juristlib.ru/book_9911.html.
• [34] Там же.
• [35] Красный архив. 1925. № 4—5. С. 51—61.
• [36] Герье В. И. Значение Третьей Думы в нсторни России. СПб., 1912.
• [37] Лазаревский Н. И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. С. 12.